Принс упал на одно колено. Рука его упала на кварцевые обломки - они разлетелись голубыми искрами. Себастьян замахнулся, и Принс метнул осколок: вжик! Себастьян взревел и отшатнулся назад, схватившись за раненую руку. Принс снова потянулся к ярким кристаллам.
Вжик! Вжик! Вжик!
Кровь закапала из ран Себастьяна. Линчес рванулся от песчаного бассейна.
- Эй, нельзя же!..
- Ему можно, - Айдас сграбастал брата за плечо.
Себастьян упал.
Вжик!
Тай вскрикнула и упала на колени, закрывая руками лицо, потянулась к Себастьяну, распластавшемуся на ковре.
Вжик! Вжик!
Себастьян выгнул спину, задыхаясь. Многочисленные раны заливали кровью ковер.
Принс остановился.
- А теперь я убью тебя, - он перешагнул через Себастьяна. - Это и есть ответ на твой вопрос.
Это пришло откуда–то из глубины, прятавшееся до сих пор в закоулках памяти. Что–то задрожало внутри Лока. Все чувства обострились и вырвались наружу. Лок взревел. Он увидел сиринкс, оставленный на краю бассейна. Он схватил его.
- Не надо, капитан!
Когда Принс замахнулся, Лок нагнулся, прижимая инструмент к груди. Он до отказа вывернул рукоятку интенсивности.
Ребро ладони Принса проломило косяк, к которому минуту назад прислонялся Мышонок. Выше луча полетели щепки.
- Капитан, это же мой!..
Мышонок прыгнул, и капитан наотмашь ударил его ладонью. Мышонок полетел в песчаный бассейн.
Лок прыгнул в сторону и резко повернулся лицом к двери. Принс, все еще улыбаясь, сделал шаг вперед.
Лок рванул рукоятку громкости. Вспышка.
Яркое пятно на куртке Принса - луч был сжат до предела. Рука Принса рванулась к глазам, он затряс головой.
Лок снова рванул рукоятку.
Принс зажмурил глаза, отступил назад, вскрикнул.
Пальцы Лока рванули струны. Хотя звук был остронаправленным; по комнате, перекрывая вскрик, загрохотало эхо. Голова Лока от звона ушла в плечи. Но он снова ударил по звуковой деке. И снова. С каждым ударом Принс отступал назад. Он наступил на ногу Себастьяна, покачнулся, но не упал. В мозгу Лока билась только одна мысль: он уже должен оглохнуть. Но он ударил еще раз.
Руки Принса обхватили голову. Его настоящая рука задела парящую полочку. Статуэтка упала и покатилась по ковру.
Взбешенный Лок с размаху ударил по пластинке запаха.
Отвратительная вонь поползла в ноздри, защипала полость носа так, что выступили слезы.
Принс, зашатавшись, закричал. Кулак в перчатке ударил по стеклянной панели. Она треснула от пола до потолка.
Лок шал за ним по пятам, почти ничего не видя сам.
Принс ударил по стеклу обеими руками. Стекло брызнуло в стороны. Осколки полетели на пол.
- Нет! - закричала Руби. Лицо ее было спрятано в ладонях.
Принс бросился наружу.
Жар охватил лицо Лока. Но он шагнул следом.
Принс, шатаясь и спотыкаясь, отступал к Золоту. Лок осторожно спускался за ним по острым камням склона.
И ударил еще раз.
Свет захлестнул Принса. Он, видимо, еще сохранил какую–то часть зрения, потому что с воем вцепился в глаза и упал на одно колено.
Лок пошатнулся. Плечо его задело горячий выступ. Он весь покрылся потом: пот струйками стекал по лбу, скапливался на бровях и скатывался по шраму. Он сделал еще шесть шагов - и на каждом извлекал из сиринкса свет ярче Золота, звук громче урчания лавы, запах резче запаха сернистых испарений, щипавших его горло. Его ярость равнялась ярости Золота.
- Подонок… Дьявол… Отродье!
Принс упал в тот самый момент, когда его настиг Лок. Его голая рука отдернулась от раскаленных камней, голова приподнялась - руки и лицо его были в порезах от осколков стекла, рот открывался и закрывался, как у рыбы, ослепшие глаза невидяще смотрели на Лока.
Лок отвел ногу назад и вдребезги разбил это задыхающееся лицо…
И все прошло.
Он вдохнул горячий газ. Глазам стало больно от жара. Он повернулся, руки его бессильно повисли. Земля под ним вдруг задрожала и потекла к обрыву. Лок, шатаясь, стал пробираться между изъеденными лавой камнями. Огни Таафита дрожали за мерцающей завесой. Он потряс головой и закашлялся. И уронил сиринкс…
***
Она приближалась к нему, осторожно обходя зазубренные глыбы.
Прохлада тронула его лицо, влилась в гортань. Он заставил себя выпрямиться. Она пристально глядела на него. Ее губы трепетали, не произнося ни слова. Лок шагнул к ней.
Она подняла руку (он подумал, что она собирается ударить его, но отнесся к этому совершенно безучастно) и коснулась его напрягшейся шеи.
Сглотнула.
Лок смотрел в ее лицо, на ее волосы, забранные серебряным гребнем. В мерцании Золота ее бархатистая кожа приобрела ореховый оттенок. Но главное заключалось в слабом наклоне подбородка, в выражении губ, застывших в странной гримасе ужаса и смирения, в изломе пальцев на его горле.
Ее лицо приблизилось к лицу Лока. Теплые губы коснулись его губ и раскрылись в нежном поцелуе. Он почувствовал тепло обвившихся вокруг него рук. Она прижалась к нему всем телом. Его руки скользнули…
Сзади застонал Принс.
Руби, вскрикнув, метнулась в сторону. Ее ногти царапнули его плечо.
Лок шагнул сквозь разбитое стекло, обвел взглядом экипаж.
- Черт бы все это побрал! Идем отсюда!
Под кожей, словно цепи, перекатывались мускулы. Рыжие волосы поднимались и опускались на его блестящей груди при каждом вдохе.
- Идем!
- Капитан, что случилось с моим?..
Но Лок уже двинулся к двери.
Мышонок дико посмотрел на капитана, на мерцающее Золото и бросился через комнату к разбитому окну.
Лок уже собирался закрывать садовые ворота, когда Мышонок скользнул между близнецами. Сиринкс он прижимал одной рукой, футляр - другой.
- Идем на "Рух", - говорил в это время Лок. - Мы улетаем с этой планеты.
На одном плече Тай несла, придерживая рукой, покалеченного зверя, на другое опирался Себастьян. Катин попытался ей помочь, но Себастьян был слишком низок для него. В конце концов Катин засунул руки под ремень своих шортов и устремился за капитаном.
Они торопливо шли по булыжникам Города Ужасной Ночи, и туман клубился над уличными фонарями.
***
(Федерация Плеяд–Окраинные Колонии. Полет "Руха". 3172 год)
- Паж чаш.
- Дама чаш.
- Колесница. Моя взятка. Девятка жезлов.
- Валет жезлов.
- Туз жезлов. Взятка к дураку идет.
Старт был очень плавным. Теперь Лок и Айдас вели корабль, остальные сидели в холле.
Катин глядел с пандуса, как Тай и Себастьян играли в карты.
- Парцифаль - вызывающий жалость дурак - покинул малую аркану и перешел в состав двадцати одной карты большой арканы. Он изображается на обрыве утеса. Белый кот вцепился ему в зад. Невозможно сказать - падает он или возносится. Но в позднейших сериях мы имеем уже карту, называемую "отшельник": старик с посохом и фонарем на том же самом утесе грустно смотрит вниз.
- О чем это ты, черт возьми, толкуешь? - спросил Мышонок. Его пальцы поглаживали шрам на полированном дереве. - При мне хоть не говори! Эти чертовы карты Тарота…
- Я говорю об исследованиях, Мышонок. Я начинаю думать, что мой роман может быть своего рода исследованием, - Катин взял диктофон. - Рассмотрим первоначальные версии Грааля. Довольно странно, что ни один из тех писателей, которые приступали к описанию легенды о Граале во всей ее полноте, не дожили до завершения своего труда. Мэтеннисон и Вагнер, создавшие наиболее популярные версии, исказили изначальный материал настолько, что мифологическая основа их теорий является и неузнаваемой и бесполезной (возможно, это и есть причина, по которой они избежали участи остальных). Но все правдивые пересказы легенды о Граале: "Конте дель Грааль" Кретьена де Тройе в тринадцатом веке, "Парцифаль" Вольфрама фон Эшенбаха и "Прекрасная королева" Спенсера в шестнадцатом веке - все они неполны, потому что их авторы умерли. Я знаю, что в конце девятнадцатого века американец Ричард Хови начал цикл из одиннадцати музыкальных произведений на тему Грааля и умер раньше, чем закончил пятую пьесу. Точно так же Джордж Макдональд, друг Льюиса Кэрролла, оставил незаконченными своим "Источники легенды о Святом Граале". То же самое с циклом поэм Чарльза Вильяма "Странствие через Лонгр". И столетие спустя…
- Заткнешься ли ты наконец, Катин? Если бы я занимался такой мозговой поденщиной, как ты, я бы свихнулся!
Катин вздохнул и щелкнул выключателем.
- Ах, Мышонок, я бы свихнулся если бы думал столько же, сколько и ты.
Мышонок сунул сиринкс обратно в футляр, положил руки на крышку и опустил на них подбородок.
- Продолжай, Мышонок. Видишь - я перестал болтать. И не грусти. Что это тебя так грызет?
- Мой сиринкс…
- На нем появилась царапина, только и всего. Они появлялись и раньше, и ты говорил, что это не сказывается на качестве воспроизведения.
- Не инструмент, - на лбу Мышонка появились морщины. - А что капитан сделал с этим… - он затряс головой, отгоняя воспоминания.
- О!
- И не только это… - Мышонок выпрямился.
- А что еще?
Мышонок снова потряс головой.
- Когда я выбежал сквозь разбитое окно, чтобы подобрать свой сиринкс…
Катин кивнул.
- Жарища там была невыносимая. Еще три шага, и я подумал, что у меня ничего не выйдет. Потом я увидел, где капитан уронил его - на середине склона. Поэтому я зажмурил глаза и пошел. Я думал, что мои ступни обгорят, и был вынужден половину пути скакать. Во всяком случае, я сумел добраться и подобрать его и… Я увидел их.
- Принса и Руби?
- Она пыталась втащить его вверх по склону. Она остановилась, когда увидела меня. А я испугался, - он оторвал взгляд от своих рук - пальцы их были стиснуты. - Я повернул сиринкс на нее. Свет, звук, запах - все до упора! Капитан не знал, как выжать из сиринкса максимум. А я знал это. Она была слепая, Катин! И я, наверное, порвал ей обе барабанные перепонки… Луч лазера был настолько мощным, что ее волосы сразу охватило пламя, потом - одежду…
- Ох, Мышонок!..
- Я испугался, Катин! После того, что случилось с капитаном и с ними… Но, Катин, - шепот Мышонка перешел в хрип, - никогда не надо так пугаться…
***
- Дама мечей.
- Король мечей.
- Влюбленные. Моя взятка. Туз мечей.
- Тай, иди и замени на время Айдаса, - раздался из динамика голос капитана.
- Да, сэр. Тройка мечей от дурака идет. Императрица от меня. Моя взятка, - она собрала карты, встала из–за стола и пошла в свою каюту.
Себастьян потянулся.
- Эй, Мышонок!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
(Окраинные Колонии. Полет "Руха". 3172 г.)
- Что?
Себастьян пересек голубой ковер, потирая лоб. Корабельный медицинский агрегат починил его сломанный локоть за сорок пять секунд, затратив еще меньше времени на остальные раны.
- Мышонок, почему ты корабельному медику свое горло починить не разрешаешь? - он покачал свою руку. - Он хорошо знает свое дело.
- Нет. Пару раз мне пробовали это делать, когда я был еще ребенком. Когда я вставлял разъемы, на это махнули рукой, - Мышонок пожал плечами.
Себастьян задумался.
- Не очень–то серьезно все это звучит в наше время.
- Да нет, - сказал Мышонок. - Это ведь меня почти не беспокоит. Они просто не могут с этим справиться. Что–то там насчет неврологической кон… не помню, как дальше.
- А что это такое?
Мышонок молча развел руками.
- Неврологическая конгруэнтность, - ответил Катин. - Твои неработающие голосовые связки, должно быть, это случай врожденной неврологической конгруэнтности.
- Да, так мне и сказали.
- Существует два вида врожденных дефектов, - сказал Катин. - В обоих случаях какой–то орган тела, внутренний или наружный, деформируется, атрофируется или с чем–то срастается.
- Мои голосовые связки в порядке.
- Но у основания мозга есть маленький нервный узел, который в поперечном разрезе напоминает, более или менее, фигурку человека. Если фигурка целая, то мозг обладает полным набором нервной ткани для управления телом. Крайне редко фигурка имеет тот же дефект, что и тело. Но даже если физический недостаток исправлен, в мозгу отсутствуют нервные волокна, способные управлять исправленным органом, как это и произошло в данном случае.
- То же самое, видимо, у Принса с рукой, - сказал Мышонок. - Если бы он потерял ее при несчастном случае, можно было бы сделать другую, соединить вены, артерии, нервы и все остальное, и она была бы, как новенькая.
- О, - протянул Себастьян.
Линчес сошел вниз по пандусу. Белые пальцы массировали жилистые запястья цвета слоновой кости.
- Капитан действительно оказывает нам большое послабление, управляя…
Айдас поднялся навстречу с края бассейна.
- Звезда, к которой он идет…
- …ее координаты говорят, что она на самом конце внутренней ветви…
- В Окраинных Колониях?
- Дальше, чем самые Дальние Окраинные Колонии.
- Долго лететь туда, - сказал Себастьян. - А капитан весь путь один корабль вести будет?
- У капитана в голове куча вещей, о которых надо подумать, - сказал Катин.
Мышонок снял с плеча ремень.
- И куча вещей, о которых думать не надо. Эй, Катин, как насчет партии в шахматы?
- Так уж и быть, - сказал Катин. - Жертвую тебе ладью.
Они уселись за шахматную доску.
Они успели сыграть три партии, когда по холлу разнесся голос Лока:
- Всем по своим проекционным камерам! По курсу какое–то сложное боковое течение.
Мышонок и Катин выскочили из своих стульев–пузырей. Катин согнулся, пролезая в маленькую дверь под винтовой лестницей. Мышонок пробежал по ковру, перепрыгнул через три ступеньки. Зеркальная панель ушла в стену. Он перешагнул через ящик с инструментами, бухту кабеля, три валяющихся колечка замороженных ячеек памяти - они таяли в тепле и там, где высыхали лужицы, выступала соль - и уселся на койку. Подключить кабели было минутным делом.
Боковое течение: красные и серебристые блестки, зажатые в горсти. Капитан вел корабль поперек потока.
- Вы, должно быть, отличный гонщик, капитан, - произнес Катин. - На какой яхте вы ходили? У нас в школе был яхт–клуб, который арендовал три яхты. Я как–то даже собирался вступить в этот клуб.
- Помолчи и следи за своим парусом.
Здесь, на самом краю галактической спирали, было мало звезд. Гравитационные изменения исчезающе малы - это не полет в центре Галактики, где приходится бесконечно возиться с дюжиной рабочих частот. А здесь капитану достаточно было напасть на следы скопления ионов.
- Куда мы, по крайней мере, летим? - спросил Мышонок. Лок показал координаты на неподвижной матрице.
- Моя звезда, - Лок прижимал парус к борту, чтобы ее можно было разглядеть. - Это мое солнце! Это моя Нова! Смотри в оба, Мышонок, запоминай… А теперь - сразу вниз! И если твой парус захлопает, и это задержит меня хотя бы на секунду…
- Продолжайте, капитан.
- …я забью столик Тай тебе в глотку! Вверх пошел!
Мышонок рванул корабль вверх так, что потемнело в глазах.
- Капитаны из этих мест… - задумчиво произнес Лок, когда поток поредел. - Когда они попадают в мешанину течений Центра, они теряются и не могут двигаться в таких скоплениях, как Плеяды. Они избегают мощных течений, начинают крутиться и по уши залезают во всякие сложные маневры. Половина несчастных случаев, про которые ты слышал, произошла с этими капитанами. Я несколько раз говорил с такими. Они говорили, что здесь, на краю, были капитаны из Плеяд, корабли которых чуть не затягивало в гравитационные воронки. "Вы же спите на своих парусах" - говорили они, - Лок засмеялся.
- Вы ведете корабль уже довольно долго, капитан, - сказал Катин. - Тут довольно чисто. Почему бы вам не отдохнуть немного?
- Я чувствую, что мои пальцы погружены в эфир достаточно глубоко, чтобы выдержать еще одну вахту. Ты и Мышонок остаетесь на местах. Остальным марионеткам обрезать свои веревочки.
Паруса опали, сложились, каждый превратился в тонкий карандашик света. Потом и свет пропал.
***
Ночь легко вошла в их глаза. Паруса несли их к булавочному проколу в бархатной портьере.
- Они, наверное, здорово развлекались с помощью этого "блаженства" на Табмэне, - произнес Мышонок. - Я думал об этом, Катин. Когда мы с капитаном рыскали по берегу Золота в поисках этого наркотика, нам встретился один тип, который старался уговорить нас записаться на рудники. И я подумал: штекер есть штекер, а гнездо есть гнездо, и если я нахожусь на одном конце, то для меня нет большой разницы, будет ли на другом конце парус звездолета, сеть для охоты на аквалата или ротор рудничного комбайна. Я думаю, можно пойти туда на время.
- Да будет тень Аштона Кларка парить над твоим правым плечом и охранять твое левое.
- Спасибо. - Помолчав немного, Мышонок спросил: - Катин, а почему люди всегда вспоминают Аштона Кларка, когда кто–то собирается сменить работу? Нам говорили у Купера, что парня, который изобрел разъемы, звали Сокет или как–то наподобие…