Стоило нам подойти поближе, как эта груда зашевелилась, и прямо на нас взглянуло удивительное лицо ангела. Да, самого настоящего ангела! Если старость может иметь благородный вид, то это должно было выглядеть именно так, его лицо было прекрасно той странной, красотой, которая даруется немногим. И особенно поражали глаза, такие яркие, пронзительно синие и удивительно молодые на этом древнем лице. Прежде чем заговорить с нами, ангел попытался приподняться со своего ложа, и было видно, каких усилий это ему стоило. Мне стало жалко это древнее существо, и видимо это отразилось на моем лице, так как ангел заговорил:
- Ты даром жалеешь меня, сир Олфин, я прожил долгую и прекрасную жизнь, но теперь пришел и мой час, поэтому я и позвал тебя сюда, на Турион. - Он с трудом перевел дыхание, - да, так называется эта планета, и я надеюсь, что это название ты сохранишь. Время мое подходит к концу, и я не задержу тебя долго.
- Кто ты? - опять спросил я.
- Я тот, кого вы, люди, когда-то называли архангелами.
- Михаил, Гавриил…?
- Нет, нет, - ангел медленно покачал головой. - Эти, великие, давно уже ушли, я был не столь знатен, хотя имя Фейерхолда тогда, много тысячелетий назад, на твоей Земле знали многие.
Мы оба замолчали: ангел, казалось, собирался с мыслями, а я лихорадочно думал, что же его спросить.
- Так что же с вами случилось, почему вы исчезли? Или ушли в другие миры?
- Нет, - снова покачал седой головой мой собеседник, - все гораздо прозаичней, просто нашей расе пришло время уходить. Таков закон, а ты разве не знал, на смену одной цивилизации приходит другая, один мир сменяется другим? Вот и мы ушли, освободив миры новым, молодым…, - он замолчал, что-то вспоминая, потом с трудом, немного задыхаясь, продолжил, - а когда-то нам принадлежал весь мир, вся вселенная лежала у наших ног!
Тяжело в это было поверить, и я опять не справился со своими эмоциями, потому что, пронзительно глянув на меня, ангел попытался подняться и расправить крылья. Это ему почти удалось, и я увидел, как величественно раскрываются огромные крылья, пытаясь снова охватить весь мир, но… потом бессильно опадают на постамент. Одно большое перо отделилось и упало на пол, я нагнулся, поднял его и протянул ангелу, тот, наконец, немного отдышавшись, отмахнулся:
- Возьми его себе на память, может быть, оно когда-нибудь тебе пригодиться.
- Как? - поинтересовался я, внимательно оглядывая тронутое желтизной времени, перо.
- А там узнаешь, перо ангела дорогого стоит! Но я позвал тебя не за этим.
- Зачем же?
Немного повозившись и устроившись поудобней, он сказал:
- Каждый носит в себе свой собственный мир, который потом навсегда забирает с собой. И ты знаешь, мне захотелось с кем-то этим поделиться, чтобы после нас хоть у одного существа в этом мире осталась какая-нибудь память о нас.
Мы появились так давно, что мне кажется, мир тогда только рождался на наших глазах, дни сменяли ночи, река еще робко прокладывала свое первое русло, а из жаркой степной саванны появилось первое двуного существо. Как мы тогда смеялись над ним, как смеялись! Мы тогда могли вас уничтожить легким движением крыла, но это для нас казалось такой чепухой. Вы были смешны, развлекали нас, иногда путались у нас под ногами, и мы вас за это жестоко наказывали. А сейчас? Сейчас я лежу у твоих ног, а ты повелеваешь мирами, - он помолчал немного, потом продолжил, - но ты знаешь, я ни о чем не жалею. Мы воевали, потом мирились, опять воевали. Лилась кровь, летели перья, но нам это нравилось, мы, только мы одни тогда владели всем миром. Это была славная жизнь! А потом внезапно все это вдруг прошло. - Он опять надолго замолчал, потом неожиданно продолжил. - И однажды, я это почему-то очень отчетливо помню, мимо меня по реке проплыло огромное дерево с пустым гнездом, и я вдруг ясно понял, что все, все уже прошло. Странно, не правда ли, что иногда вспоминаются такие мелочи, которым раньше никогда не придавал значения.
Я качнул головой, соглашаясь.
- Но не это главное, сир Олфин, - он пронзительно глянул на меня, - Мне надо кому-нибудь все это оставить, понимаешь, весь этот мир! Наш мир! Это наша родина, здесь мы родились и сюда возвращались умирать.
- А как же другие такие же врата, только поменьше, на других планетах? - поинтересовался я.
- Да, ты прав, есть и там наши последние врата. Кто-то погибал и вдали от родных краев. Но все, кто мог, возвращались сюда.
Он надолго замолчал, а мы с Лео уважительно не нарушали тишину. Потом он неожиданно сменил тему:
- Я часто наблюдал за тобой, смотрел через твое плечо, ты не чувствовал?
- Нет.
Он засмеялся с трудом:
- Прости, осталась такая дурацкая привычка, подглядывать за людьми. Но в этот раз, поверь, это было не ради развлечения. Я наблюдал за тобой, думал, размышлял, стоит ли с тобой встречаться.
- И что? - поинтересовался я с иронией.
Он опять остро взглянул на меня:
- Ты не понимаешь, как для меня это важно. Я - последний в своем роду, со мной навсегда уйдет целая эпоха, и мне не безразлично, кем будет тот, кто за мной закроет последнюю дверь.
Я поинтересовался:
- А вот то существо, похожее на человека, которое перед нами вошло в двери!
- Это страж врат. Он будет хранить мой покой. Но ты, если хочешь, приходи, он тебя всегда пропустит.
Мы помолчали, потом он опять заговорил:
- И еще, выполни, пожалуйста, мою последнюю просьбу - привези в этот мир птиц.
- Каких?
- Да разных, любых, с Земли, с других планет, самых простых и самых прекрасных, всяких своем роду, со мной навсегда уйдет целая эпоха, и мне не безразлично, кем будет тот, кто за мной закроет последнюю дверь. Когда-то мы отобрали у них этот мир, теперь я хочу вернуть им наш долг. Пусть опять под небом Туриона парят крылья. Обещай мне это!
- Обещаю, Фейерхолд!
- А теперь помоги мне подняться на крышу, я хочу еще раз посмотреть сверху на этот мир, почувствовать в последний раз, как ветер бьет в лицо, как трепещут перья на крыльях, как уходящие лучи солнца греют лицо! Ну же, помоги мне…
Я осторожно взял в руки это трепещущее, почти невесомое, покрытое перьями тело, в котором по-прежнему обитал такой неукротимый и гордый дух.
Подниматься пришлось довольно долго - храм был очень высок, и крыша его терялась, как мне казалось, где-то высоко в облаках. Хорошо хоть, что лестница была под стать самому храму, широкая, с удобными невысокими ступенями, правда идти все-таки было не очень удобно - как я ни старался высоко поднимать руки, огромные крылья архангела почти волочились по полу. Пришлось мигнуть Лео, чтобы он оставил свою привычную собачью оболочку и помог мне. Всю дорогу архангел устало молчал, только временами в горле у него начиналось и тут же прекращалось какое-то клокотание. Он то и дело закрывал глаза, и я понимал, что часы его жизни сочтены, и он лишь держится на остатках воли: дряхлое тело уже больше не могло служить своему хозяину.
Наконец, мы поднялись на крышу и перед нами в лучах заходящего солнца вся, до самого горизонта, в сверкающих водопадах, небольших озерах и зеленых островов протянулась во всей своей неповторимой красе поверхность планеты.
- Подойди, подойди к краю…, - попросил хриплым от волнения голосом Фейерхолд, - я хочу почувствовать на своем лице вечный ветер.
Мы с Лео подчинились и осторожно подошли к самой кромки крыши. Вниз почему-то смотреть не очень хотелось - высота была страшная.
- Помоги мне подняться, - попросил ангел.
Очень бережно я опустил его на поверхность крыши, он пошатнулся, и я, было, испугался, что он не выдержит и упадет, но он каким-то чудом удержался. Некоторое время он стоял вот так, пошатываясь, словно к чему-то прислушиваясь внутри себя, потом гордо распрямился, одним быстрым точным движением поднял огромные крылья, распустил их, сделал вперед один шаг и ринулся вниз. Лео дернулся было вперед, но, повинуясь моему приказу, остался на месте.
Я почему-то сразу понял, что задумал мятежный архангел. Не хотел он так просто умирать, не хотел и все. Только в полете, как жил он всю свою долгую жизнь, должен был он обрести свою смерть…
…Я смотрел в даль - далеко-далеко, уже почти у самого горизонта, на закат, тяжело взмахивая громадными крыльями, летела в небе одинокая птица.
- Лети, мятежная душа, у меня нет к тебе ненависти, лети, и да прибудут с тобой мир и покой!
Мы долго молча стояли на крыше, смотрели на закат, до тех пора, пока последний ангел не скрылся из глаз.
- Ну, что скажешь, дружок? - наконец, спросил я у своего друга, - давай, наверно, отправимся домой, что-то у меня сейчас нет никакого настроения путешествовать по планете.
- Но мы еще вернемся сюда, на Турион? - живо поинтересовался Лео.
- Конечно, вернемся, обещания ведь надо исполнять, не так ли? - я немного помолчал, думая о будущем этого, так неожиданно преподнесенного мне мира. - Теперь сюда попасть будет очень легко. Мы скоро вернемся, но не одни, а привезем сюда с тобой птиц, много птиц, как я и обещал, и воздух наполнится шуршанием их крыльев, а тишина - клекотом и пением, а потом появятся люди. Здесь будет прекрасный новый мир, и знаешь, мне почему-то кажется, что в этом мире будут удивительные легенды…
Мир облаков
На обзорной палубе шикарного межзвездного круизного лайнера перед огромным панорамным окном, в котором переливались бриллиантовыми огнями мириады звезд, в удобном мягком кресле в уютной полутьме дремал молодой человек, одетый с неподходящей скромностью для такого судна. Синие потертые джинсы, клетчатая рубашка, мягкие кожаные мокасины явно не вписывались в шикарную обстановку круизного судна. Возле стены, почти сливаясь с ней, стоял в спокойной позе другой, одетый в нечто, напоминающее одежду средневекового пажа. И если первый походил на усталого спящего льва, то второй - на сторожевого пса, стерегущего чуткий сон своего хозяина. Странно, но ни первого, ни второго абсолютно не волновала та прекрасная картина звездной бездны, раскинувшейся пред ними во всей своей красе…
Неожиданно, без всякой видимой причины я проснулся, и не надо было даже оглядываться, чтобы почувствовать где-то рядом бдительного Лео:
- Лео, - мысленно, как обычно, обратился я к своему другу, - нам еще долго лететь?
Тот только флегматично в темноте пожал плечами:
- Пару недель.
- С ума сойти!
- А я ведь предлагал тебе, Крис, отправиться обычным способом или на худой конец вызвать Транспортника, но ты не захотел.
- Ну правильно, я хотел немного попутешествовать как обычный турист, спокойно, со вкусом отдохнуть на круизном лайнере.
- Так что же теперь не так?
Я с наслаждением потянулся, хрустнул костями:
- Да, честно говоря, надоело уже это безделье, да и дурацкие разговоры до ужаса раздражают.
- Да ты просто отвык от обычного общения, - рассмеялся мой друг.
Я окончательно проснулся и немедленно возмутился:
- И ничего подобного, все было бы нормально, если вокруг меня были обычные люди, а не эти…, - я пренебрежительно кивнул в сторону входной двери, которая только что с легким шипением отворилась, пропуская на смотровую палубу еще несколько человек в шикарных вечерних туалетах. Раздались ахи и охи, запахло ароматным табаком и дорогими духами.
- Тебе что-то не нравится в твоих попутчиках? - продолжал допытываться у меня Лео.
- Да как тебе сказать, пустые они какие-то. То, что их интересует, меня мало трогает. Политики, торгаши: деньги, власть, сплетни и опять деньги. Мне просто неинтересно с ними.
- А что ты хотел услышать, оригинальный способ решения теоремы Ферма или новую гипотезу рождения черных дыр? Ха, надо было пригласить в компанию пару фоксов, они бы тебе отлично скрасили дорогу.
- Ладно-ладно, не придирайся, это я так, от безделья. Пойдем, познакомимся с новыми попутчиками, может быть и узнаем что-либо интересное.
Я встал и направился к вошедшей компании. Меня догнал смешок Лео:
- Ха, посмотрим, как они тебя примут.
- А что такое?
- А то, что встречают, как правило, по одежке, а ты одет как вернувшийся из командировки обанкротившийся коммивояжер.
Я смущенно оглядел себя, поправил рукой волосы, похлопал по джинсам:
- А вот мы сейчас и проверим все: если будут воротить нос - значит я прав, а не ты, а вот если я найду среди них интересных собеседников, для которых моя одежда ничего не значит, тогда я…
- Тогда ты что? - живо поинтересовался Лео.
- Ну тогда я…, тогда я сниму перед тобой шляпу!
- Нет, так дело не пойдет, - возмутился Лео, - ты хочешь легко отделаться, да и никакой шляпы на тебе нет.
- Хорошо, что ты тогда предлагаешь?
- Если я прав, - Лео немного подумал, потом рассмеялся, - тогда ты всю неделю на Лизарде проведешь в компании мистера Норума и его друзей! Причем разрешишь им себя опять обследовать столько, сколько они захотят.
Я поморщился, представив себе такую перспективу, но слово не воробей, пари - есть пари.
- Хорошо! А если окажусь прав я, тогда как?
- Придумай что-нибудь, - Лео пожал плечами, - мне без разницы, но только я все равно выиграю.
- Это мы еще посмотрим. Если выиграю я, тогда ты… месяц не принимаешь свое собачье обличье, идет?
- Ха, конечно, идет!
И я направился к компании, увлеченно о чем-то разговаривавшей возле самого панорамного окна…
Я бессовестным образом проиграл, среди вошедших пассажиров по иронии судьбы оказалось несколько профессоров, летящих на какую-то научную конференцию. Лео торжествовал, а я, представив себе унылую картину обследования себя фоксами, молча скрипел зубами и уныло продолжал дожидаться конца полета. И черт же меня дернул добираться на Сариолу таким способом. В принципе мы в любой момент могли "соскочить", но гордость мне не позволяла так поступить, а может быть, просто дурацкое мальчишеское упрямство. Вот я и мучался под постоянные насмешливые комментарии Лео.
Но дело того стоило, нам предстояло посетить одну из удивительнейших планет нашей галактики - Сариолу. Сариола - самая сказочно-прекрасная планета, из всех, какие я только видел, вся она, словно окутана облаками, которые в зависимости от освещения принимают самые причудливые расцветки. Но это было не самое главное ее достоинство, в верхних слоях ее атмосферы жили удивительные создания - парусники, с которыми я так давно мечтал познакомиться. Огромные, колышущиеся в воздухе, многокилометровые полупрозрачные полотнища, тем не менее, обладали удивительно мощным интеллектом, который в исключительных условиях, наступавших примерно один раз в двести пятьдесят лет, позволял им проникать и видеть будущее. И многие тысячи существ слетались в это время со всей вселенной на эту планету, чтобы задать свой единственный самый сокровенный вопрос и услышать на него ответ.
Честно говоря, меня не очень-то интересовало мое собственное будущее, а вот будущее Паолы меня очень волновало. Я терзался своей двойственностью и ничего, абсолютно ничего не мог с этим поделать. Я был в тупике. Сотни раз я намеривался все рассказать ей, и каждый раз слова словно застревали у меня в горле. Я чувствовал, всей своей шкурой чувствовал, что этот путь приведет меня в никуда. И я не находил ответа. Миллиарды раз задаваемый вопрос "что делать?", наконец, догнал и меня. И я не знал на него ответа. Я не стал спрашивать об этом Лидинга - слишком это было личным для меня, а может быть, я сознательно не спрашивал его об этом, страшась ответа. И я поступил как все, как тысячи и тысячи до меня - тайком прокрался к "гадалке", чтобы попросить ее заглянуть в туманное будущее.
Наконец, наше, такое долгое, путешествие на круизном лайнере подошло к концу, через несколько часов мы прибывали на Сариолу. Ее огромный опаловый диск уже занимал почти все видимое пространство в огромном панорамном окне на корме корабля.
- Ну что, дружок, вот мы и прибыли, - обратился я, как всегда, мысленно к Лео.
- Надеюсь, что тебе понравится здешняя жизнь, - несколько скептически ответил тот.
- Ты что, опять сомневаешься?
- Ну не знаю, после такого прекрасного полета можно ожидать чего угодно.
- Ладно-ладно, не брюзжи, мы сюда не надолго.
- Да что мы вообще здесь делаем? - поинтересовался Лео.
- Как это что? - деланно удивился я, - будем отдыхать, любоваться красотами, наконец, увидим парусников. Я давно мечтал с ними познакомиться.
Лео внимательно посмотрел на меня, немного помолчал, потом сказал:
- Крис, извини, что вмешиваюсь, но мне кажется, что все свои вопросы ты должен решать сам.
Я не удивился такой его проницательности: я и он - мы давно стали единым целым. Иногда мне казалось, что он знает меня даже лучше, чем я сам.
- Хорошо, не волнуйся, - я вздохнул, - там посмотрим, а пока давай готовиться к посадке.
После мягкого приземления в главном порту планеты мы почти мгновенно прошли таможенную службу и сели в длинный приплюснутый вагончик транспортной системы, отправляющейся в город. Быстро найдя подходящую, удивительно выглядевшую, но все же, несомненно, гостиницу, мы оставили там свой нехитрый багаж и отправились бродить по городу.
Спросив моего разрешения, исчез в голубом небе Хеос, за ним отправились путешествовать по планете и мы.
В самом городе было на что посмотреть, да и сам город тоже поражал воображение - огромные, просто таки необъятного простора, площади, обрамленные устремленными в высь, сооружениями, которые язык и домами-то не поворачивался назвать - это были, выглядевшие удивительно воздушно, целые дворцы, соединяющиеся где-то там, вверху ажурными мостами и мостиками. Несмотря на свои гигантские размеры, все сооружения выглядели ажурно и невесомо.
- Лео, интересно на все это посмотреть сверху, где бы нам найти какой-нибудь летательный аппарат? А впрочем, погоди, я вижу и сам.
Около ближайшего к нам здания стояла стайка небольших полупрозрачных аппаратов, похожих своими крыльями на огромных стрекоз, которые то и дело взлетали в воздух и, сверкая, быстро исчезали среди многочисленных висячих мостов и переходов.
- Да зачем тебе это, - проворчал Лео, - мы и так только приземлились, а ты опять собираешься куда-то лететь.
- Ну, не ворчи, не ворчи, неужели тебе все это не интересно?
- А что здесь может быть интересного, - пожал плечами мой друг, - строения как строения, правда, очень уж высокие, но мы и ни такие видали, что тебя в них так удивляет?
- Лео, ты что, не знаешь, что архитектура - это застывшая музыка?
Пока мы шли к стоянке, Лео внимательно то и дело оглядывался вокруг, потом уже, когда мы забирались в прозрачную кабинку, заметил:
- Что-то не похоже все это на музыку.
Я только рассмеялся.