- Что?.. - Эдвард натужно заморгал, глядя на Альфонса снизу вверх. - Его взяли?
- Кого взяли? - не понял Альфонс.
- Того, кто в нас стрелял. Это была ракета. С земли. Я такое видел уже.
Тут до них добрались уже стражники вместе с дворцовым медиком, и сразу стало слишком шумно и суетно, чтобы что-то выяснять. Эдвард сорванным голосом кричал кому-то, чтобы тут же вытащили самолет из щели и чтобы не боялись - взрываться тут нечему. У Альфонса закружилась голова, и только хватило энергии сесть на подмост и глупо улыбаться - живы, и брат жив, и он жив, и даже, кажется, в толпе людей они никого не убили и не покалечили.
Тут вокруг Альфонса начал суетиться дворцовый доктор: нарисовал вокруг пентаграмму, наложил руки. Ал сам не сообразил, когда кровь вдруг остановилась.
- Нам нужно во дворец, - сказал Эдвард решительно, на плохом синском, коверкая слова. - Нужно разобраться.
Его поняли.
У входа во дворец спорили со стражниками Зампано и Джерсо - они, оказывается, наблюдали с площади. Альфонса это возмутило: Ланьфан же обещала провести их во дворец… или нет? Или за всей суматохой о них просто забыли? Это было бы…
- Я говорю, стреляли из-за стен! - резко, весомо доказывал Зампано начальнику стражи, который слушал его со скептическим выражением лица. - Прямо из-за стен дворца! Позовите мне эту девчонку… ну эту, черненькую…
"Идиоты, - подумал Альфонс неласково, - что может решить начальник караула?"
Неласковость эта была в нем от испуга и от какого-то мучительного осознания, что брезжило на краю рассудка и никак не давалось в руки. С огромным трудом Альфонс все-таки вытащил эту мысль на свет. Она была простой: он виноват. За ним охотились.
"Нет, - сказал себе Ал, - этого не будет. Если я и сделал из себя мишень, то только потому, что Лин этого захотел. Эта его страна, он принимает решения".
Но мысль была дурацкая: Лин мог хотеть все что угодно, но финальное-то решение принимал Альфонс? И он позволил брату встрять в эти дурацкие игры…
Кто же хотел его убить - кто-то из Союза Цилиня? Другой враг - из тех, что он нажил тут в прошлый раз?
- Хватит! - повелительно сказал Альфонс, и тут только Зампано и Джерсо обернулись к нему, как будто впервые увидели.
- Ал! - здоровяк Зампано сграбастал его в объятия. - Живой! А мы-то уж…
- Да понятно было, что ты жив, - Джерсо, более меланхоличный, просто пожал плечами. - Врач-то там не зря суетился, да и трупы потащили бы быстрее… Ну, теперь вели, чтобы нас пустили во дворец, у меня есть что сказать этому их императору.
- Альфонс!
Это был новый голос, совершенно лишний тут, забытый, незнакомый. Он был звонким и сладким, как вода из ручья в жару. Альфонс в ужасе обернулся - не хватало еще, чтобы их с Мэй первая встреча через четыре года прошла именно так, когда он весь в крови и изрядно помят в железных объятиях Зампано!
И точно, это была Мэй: повыше ростом, но все такая же маленькая. И… и…
Ну, она была попросту прекрасна.
Альфонс, разумеется, не заметил ни оторванный рукав, ни следы от пороха на рукавах, ни заплаканное, грязное лицо. Все, что он видел - это девушку, которой писал десятки писем, и она смотрела на него с выражением то ли паники, то ли злости на лице, а где-то в толпе, по площади, уходил неизвестный убийца…
- Мэй! - набросился на нее Альфонс. - Ты чего… ты кем себя считаешь?! Прочь отсюда! Хватит меня спасать, без тебя справимся! Тут… а если он…
Мэй поглядела на него огромными, удивленными до неверия глазами и медленно залилась краской докончиков ушей - а потом развернулась и исчезла среди чужих спин и локтей, как исчезает в мутной весенней воде маленькая щучка.
- Ну ты и дал маху, - пробормотал Джерсо. - Теперь она решила, что ты ее бесполезной идиоткой обозвал.
Альфонс уже и сам понял - но было поздно, Мэй уже было не поймать. А в толпе, где она затерялась, все еще бродил убийца.
Из личного дневника А. Элрика
10 авг. 1920 г. Рассказывал Х. о Мятеже Генералов и об истории А-с в целом. А. удивлен до крайности. Говорит, что он вот шаман, и то такой глупости никогда не слышал. Говорит, власть - это как попытка рисовать собственной тенью. Сколько ни старайся, тень все равно исчезнет, когда погаснет костер. Ему бы с Р. М. поговорить, интересно, как бы они друг другу понравились? Думаю, кстати, из Р. бы получился хороший шаман.
В Сине есть театр теней. Только там на самом деле не тени: там марионетки, которые просвечивают через тонкий экран. Мне кажется, что Л. крутит императорский двор одной ловкостью рук. И не могу не бояться за М.
* * *
Он чуть было не сорвался бежать за Мэй сразу же, но здравый смысл возобладал: она пропала в толпе тут же, и он понятия не имел, куда она могла направиться. Кроме того, здравый смысл подсказывал, что Мэй и жила во дворце - а где еще? Четыре года назад, когда Альфонс расстался с ней, она рассорилась со своим кланом, да так сильно, что перешла жить под защиту императора. А сейчас, когда она официально считалась его невестой…
У Альфонса стеснило грудь от этой мысли, но он мстительно додумал ее до конца. Итак, Мэй была невестой императора, а поскольку передумывать в этой культуре не дозволялось и священник на свадьбе даже не спрашивал согласия молодых, то - практически женой. Собственно, насколько помнил Альфонс, брак здесь считался делом решенным после того, как родители молодых обменялись ритуальными дарами, а это должно было случиться уже пару месяцев назад.
Само по себе Альфонсу было слегка противно, когда он вспоминал, что они брат и сестра… Но - наполовину родные, да и выросли вдали друг от друга. Его же не тошнит при мысли об Эде и Уинри, а они, хоть и не родичи по крови, куда ближе друг к другу, чем Лин и Мэй. Да и этим двоим от общего отца могли достаться разные гены. Так что долой культурные предрассудки.
И раз это никого тут не беспокоит… И раз это нужно было Мэй… Что он может сказать, в самом деле?..
Только пожелать ей счастья и не обзывать ее дурой за то, что она о нем беспокоилась.
В общем, слава высшим силам, что из-за обеспокоенных дворцовых гвардейцев, неугомонного Эдварда, которому не терпелось выяснить, откуда все-таки стреляли и кто стрелял и, очевидно, личного приказа императора, чем эмиссар примчался в мыле и тяжело дыша, обоих Элриков чуть ли не под конвоем отвели во дворец, да не просто во дворец, а в потайную его часть, личные покои императора, где он вершил по-настоящему государственные дела.
Когда они покидали площадь, Альфонс вывернул голову и постарался рассмотреть, что там происходило с их отважным маленьким самолетом: он уже успел прикипеть душой к этой машинке. Но увы, ничего не увидел: толпа уже сомкнулось колышущимися крикливыми волнами.
Дворцовый парк также встретил их суматохой, похожей на площадную. Только тут эта суматоха была тихая. Контролируемая паника, как говорил сержант Брэда. Их как-то очень логично передавали из рук в руки: гвардейцы остались на входе, а их самих служители в светло-желтых халатах ("Цвета Яо", - вспомнил Альфонс) провели по утонувшим в теплой июльской ночи аллеям парка, до ярко освещенного алым и золотым дворца.
Вместо переднего крыльца, помпезного и украшеного львами, их пригласили к одному из задних, скрипучему и неприметному, словно калитка в обычном доме. Не успели братья и химеры оглянуться, как их уже встретили те самые неприметные покои Лина, что он постоянно использовал для совещаний в ближнем круге: самая обыкновенная комната с минимумом мебели и безо всяких украшений.
Там их уже ждала Ланьфан, без маски, но фарфорово-бледная. Она просто молча кивнула обоим братьям и не сдвинулась с места. Сам Лин, одетый в шелковый костюм, с убранными в сложную прическу волосами, только пока без церемониального халата, нервно расхаживал взад-вперед.
- А, вот и вы! - воскликнул он. - Как некстати! Эти кожаные куртки смотрелись бы здорово, а так придется их переодеть… Вас проводят умыться, а потом вам нужно будет все-таки присутствовать на приеме вместе со мной.
- Стой-стой! - Эдвард выставил вперед руку. - Во-первых, ты что, с Алом даже не поздороваешься? Ты его четыре года не видел! Во-вторых, что значит мы будем присутствовать на приеме? Лин, кто-то стрелял по самолету с земли! Я думаю, из пороховой ракетницы - перезарядил ее нормальным снарядом. Или притаранил вместо пороховой что-то посерьезнее, типа того, что я видел в Крете… Кто-то хотел как минимум повредить твоей политике либо, может быть, даже и тебя самого убить! Я эти штуки знаю! Нужно весь дворец оцепить и прочесывать, делать что-то…
Лин остановился, посмотрел на них своим серьезным, "императорским" взглядом - и вдруг неудержимо, широко заулыбался. По нему никогда нельзя было понять, сколько ему лет. Обычно император Сина казался старше, что, видимо, отвечало его интересам. Однако сейчас он на несколько секунд вдруг стал выглядеть на свой возраст.
- Эдвард! - воскликнул он. - Не успел приземлиться, а уже опять кинулся решать чужие проблемы! Ай-яй-яй, ты гость, а гость должен отдыхать и развлекаться! - он наставительно помахал пальцем. - То есть я рад, конечно, что ты так рвешься помочь мне с уборкой в моем доме, но учить меня не надо, ладно? И что значит я должен приветствовать твоего брата? Разве такой момент, как сейчас - подходящий повод приветствовать дорогого гостя? - он подмигнул Альфонсу. - Тебя-то я встречал как следует. Вот Альфонс бывал у нас, он знает. Это вы в Аместрис жмете руки на бегу, а мы нормально поговорим и выпьем, когда кончится этот дьявольский театр. И тебе тоже достанется, не хмурься!
- Я не потому… - Эдвард тихонько зарычал. - Лин, кончай придуриваться! У тебя тут что, каждый день покушения?!
- Каждый месяц, - спокойно поправил его Лин. - У нас тут весело. Мне, конечно, неприятно, что очередное направлено на вас. Но одним больше, одним меньше? Моя охрана уже расследует. А у нас, гости дорогие, дела политические, и пропускать их нельзя, как бы ни хотелось.
- Что, серьезно, каждый месяц? - сбавил тон Эдвард.
- А то как же! Объединение страны и борьба со всеми кланами разом даром не проходят! Хотя я не удивлюсь, если вот этот сегодняшний примчался за тобой из Креты. Ты же у них там что-то похищал, не так ли? У нас тут ширятся международные связи и все такое… Уж больно способ не-синский.
- Да у вас тут фейерверки и изобрели как раз! - буркнул Эдвард. - Чего сразу за мной…
- И применяют только для фейерверков, - покачал головой Лин. - Ну да разберемся. Ладно, мы тут болтаем, а достопочтенные гости ждут! Так, парни, запомнили: никаких комментариев никому, ни единого слова по поводу того, что случилось на площади! Отправляйте к представителям тайной службы императора, - он подмигнул уже Ланьфан.
- А у вас появился специалист по связям с общественностью? - удивленно спросил Альфонс.
- Нет! В том-то и прелесть. Никто не знает, как выглядит моя тайная служба. Ну что ж, я пошел гримироваться. Поторапливайтесь!
И с этими словами император Сина исчез за раздвижными дверями.
- Да, он… - пробормотал Альфонс.
- Угу, - заметил Эдвард. - Позавчера он мне показался спокойнее.
- У него много обязанностей, - вздохнула Ланьфан; и это были первые слова, которые она произнесла за весь вечер. - Император подпирает небо, - последняя фраза была поговоркой, и Ланьфан произнесла ее совершенно серьезно, но с намеком то ли на горечь, то ли на иронию, то ли на это и другое.
Ими она словно сняла заклинание невидимости, что висело на ней. А может быть, все дело было в том, что Лин в своем пестром одеянии и со своими резкими, решительными жестами притягивал к себе взгляды всех, кто входил в комнату, без исключения. Альфонс теперь заметил, что Ланьфан как будто похудела, и тоже не выглядит особенно цветущей. Вероятно, подготовка к свадьбе: даже обычные деревенские свадьбы становятся кошмаром для всех родственников и друзей - да и для всего города иногда! Что уж говорить об императорской? Тут одна схема рассадки гостей (если на их свадьбах вообще сидят) способна свести с ума.
- Мы поможем, - заверил ее Альфонс, мысленно расставаясь с идеей отправиться разыскивать Мэй немедленно. - По мере сил.
- По мне так лучше уж взяться за поиски киллера, - пробормотал Эдвард. - У меня, конечно, трудность, что я не знаю языка, но…
- Исполнителя уже взяли, - мягко перебила его Ланьфан. - Он и не мог уйти, не из дворца: это был исполнитель такого рода, который заранее знал, что не уйдет. Сейчас мои люди пытаются узнать, кто его нанял и с какой целью вас с Альфонсом хотели убить. Если я правильно помню твой характер, ты при этом присутствовать точно не хочешь.
Эдвард порозовел, потом побледнел, потом сцепил зубы. Альфонс тоже понял, о чем говорила Ланьфан, и ему стало нехорошо. Он вновь напомнил себе о культурных различиях, о том, что в Сине так принято, и о том, что и в Аместрис армия не так далека от подобных методов, как ему хотелось бы… Это было слабым утешением. Вообще не утешением, честно говоря.
Но Альфонс справился. Он всегда справлялся.
- На прием, - сказала Ланьфан и хлопнула в ладоши, подзывая слуг.
Из записок Мэй, ведомых от случая к случаю
Моя бабка до сих пор руководит моим дядей, присутствует на всех его переговорах с другими кланами. Сидит для этого за тонкой бумажной ширмой, потому что женщине неприлично быть в присутствии посторонних мужчин.
Она знает, что я пешком перешла пустыню, и она же ругает меня за недостаточно аккуратные косы и за то, что поднимаю взгляд и голос. Как же это уживается в одной голове?
Сентябрь 1920 г.
* * *
Альфонс уже присутствовал на приемах Лина и примерно знал, чего ожидать. Несмотря на экзотические наряды всех присутствующих и экзотические блюда на столах, атмосфера ничем не отличалась от аместрийских фуршетов для высокопоставленной армейской верхушки: то же самое ощущение, что каждый тут хочет всех остальных сожрать без соли.
Сперва, первый час, когда принимали делегации от разных кланов с подарками в честь первого дня торжеств, Эдвард и Альфонс стояли за троном Лина, изображая из себя истуканов. Альфонса обрядили во все белое, чтобы он производил более сильное впечатление, как сын Алхимика с Запада.
Эдвард, наоборот, одет был в черное, щеголял темными очками и черной широкополой шляпой (ее одолжил - "от сердца оторвал!" - уже несколько излишне веселый Вернье, который заглянул к ним перед самым приемом). На фоне Зампано и Джерсо он действительно терялся.
Белый костюм доставлял Альфонсу массу неудобств, особенно когда настал черед пира. К счастью, он вовремя вспомнил, что в любой момент может убрать любые пятна или потеки алхимией - и слегка расслабился. Но совсем расслабиться было немыслимо: он без энтузиазма орудовал палочками во вкуснейшей синской еде, а перед глазами стояла только Мэй, сердито расталкивающая людей на площади. Ну что он за идиот! Нашел что сказать при первой встрече.
И вспоминались ее письма, причем самые из них грустные. Или те, что казались ему грустными.
Но все подходит к концу. Пир - по крайней мере, его более официальная часть - тоже закончился. Здесь гости не ходили по всему залу, как на аместрийских фуршетах, однако огни оказались потушены и для развлечения появились танцовщицы. Их приход встретили аплодисментами: нельзя сказать, что девушки были обнажены или даже очень откровенно одеты, но каким-то образом их наряды наводили на весьма определенные мысли. Гости ощутимо расслабились, разговоры, ранее серьезные и еле слышные, начали перемежаться шутками и смехом.
Альфонс знал - достаточно насмотрелся на Синские обычаи во время своего путешествия, - что на второй, третий, четвертый и так далее день свадьбы (а свадьбы длились долго, сколько хватало достатка и здравомыслия у семей молодых), всяческий официоз и вовсе покидает атмосферу торжеств. Тут-то и рождаются истории об эпичнейших попойках, внезапных братаниях и столь же внезапной кровной вражде.
Пока, правда, до этого было далеко, но в искусственной полутьме многие начали сходить со своих мест и шептаться с соседями. Эдвард тоже соскочил с места и подошел к Альфонсу.
- Слушай, что-то ты сидишь как на иголках, - сказал он. - Не может быть, чтобы за четыре года ты стал нетерпеливее меня!
- Я нормально сижу! - запротестовал Альфонс. - У меня все замечательно!
- Да ладно, Жаба с Дикобразом мне все рассказали, - несколько мест рядом с Альфонсом пустовали, поскольку он считался Очень Важным гостем, и Эдвард плюхнулся на одно из них. - Как ты с этой принцессой обменялся тонной писем, и как она сегодня от тебя чуть не в слезах убежала. Признавайся, что такого ляпнул?
- Я назвал ее дурой, - обреченно сказал Ал. - И велел ей уходить.
- Всего-то? - хмыкнул Эдвард. - Мы с Уинри еще и не так друг друга называем.
- Она не такая, - пробормотал Альфонс. - Она… понимаешь, я бы с ней так не смог. И она бы со мной так не смогла. Она… ну, она другая просто. Не как мы. Она среди всех этих свитков росла, и идей… Она ко мне со всем сердцем, а я…
У Эдварда на секунду сложилось растерянное лицо, как будто он хотел сказать что-то одно или, может быть, заранее планировал какую-то речь, но вдруг обнаружил, что оно ни к селу ни к городу.
- Да, - сказал он вместо этого сочувственно, - крепко же тебя приложило. Ты хоть понимаешь, что сегодня мы сидим на пире в честь ее завтрашней свадьбы?
- Угу?
- И жених не ты?
- Обязательно это мне в лицо, да?
- А на что еще существуют братья? - Эдвард пожал плечами. - Я тебе так и не отомстил за то, как ты подсмеивался надо мной и Уинри, между прочим…
Они оба замолчали.
- Ты хочешь извиниться? - снова заговорил Эдвард.
- Ну да…
- Тогда зачем сидишь тут?
- Да я даже не знаю, где во дворце она живет! Хотел дождаться конца приема и спросить Лина. К тому же, вдруг с ней перед свадьбой нельзя общаться?
Эдвард сделал пренебрежительный жест.
- Ты на Лина-то глянь.
Ал посмотрел - и чуть не закашлялся. Хотя, собственно, чего было удивляться? Завтрашний жених весьма бодро восседал на своем почетном месте, водрузив на каждое колено по хорошенькой танцовщице, которые скромно опускали очи долу и кормили императора виноградом.
- Не прочухается он после приема, нет… Да и не во дворце Мэй.
- Откуда ты знаешь?
- Не я знаю. Жаба и Крыса поговорили со здешним механиком, Вернье который. Он сказал, что раньше Мэй и правда жила в Очарованном дворце, но еще перед Турниром Невест вернулась жить опять в Змеиный дом, или как оно там… Милое же, должно быть, семейство этот клан Чань!
- Дом Тысячи Змей, - поправил его Альфонс. - Так официально называется резиденция клана Чань. Хотя они и правда те еще змеюки. Что она там делает, ей же там дышать не давали! И писал я ей сюда, во дворец..
- Ну, может, ей передавали? - пожал плечами Эдвард. - Ладно, так ты намерен ее оттуда похищать?
- Что? - охнул Альфонс. - Не говори глупостей! - но сердце у него сильно забилось.
- Я говорю, если хочешь туда прорваться с боем, или там скрытно пролезть, мы с химерами поможем. Тут нас уже, похоже, никто не хватится.
Альфонс окинул взглядом зал. Танцовщицы сменились флейтистками, на сей раз уже откровенно раздетыми.
- Давайте, - сказал он. - Только Эдвард! Не привлекать внимания!