поглощать то ли пищу, то ли горечь развенчанных жизнью иллюзий.
Через двадцать минут она вошла в свой вагон и заняла место в толпе любопытных и
сочувствующих, что окружила тело молодой женщины, лежащей на половой дорожке
коридора. В ее открытые, чуть удивленные глаза заглядывала девочка лет
двенадцати и с истеричным криком взывала к матери, захлебывалась слезами и
пыталась оживить, встряхивая мертвую за плечи, теребя за руки.
- Мама!! Мамочка!! - било по ушам, рождало лишь одно желание - завыть следом.
Алиса застыла, глядя на убивающегося от горя ребенка, которого не то что не
ожидала увидеть, даже не предполагала его существование. Она и понятия не имела,
что у объекта есть ребенок, и она путешествует с ним.
- Господи, у нее еще мальчик трех лет… Что ж с детьми будет? - со скорбным
вздохом прошептала пожилая дама слева от Сталеску. Алиса подняла на нее хмурый
взгляд, качнулась и, развернувшись, молча прошла в свое купе, захлопнула дверь и,
застонав, осела на пол. Закачалась, из последних сил сдерживая слезы ярости,
горя, боли, ненависти ко всему, что есть, было и будет в ее жизни, к себе самой,
муштрованной твари, банальной убийце под прикрытием национального воинства.
Осиротившей двух детей во имя спокойствия Родины и ее верных псов - слепых,
черствых роботов. Нет. Она понимала, что ей придется убивать, ведь недаром
именно к предмету уничтожения на курсах подходили особенно серьезно. Обучали
особенно тщательно. Но она солдат, а не киллер для гражданских лиц!
Как теперь жить с таким грехом?
Чем искупить?
С кого спросить?и ко всему что есть было и будет в ее жизни, к себе
сам
Алиса, словно замерзла внутри. Нервы, сердце и душа сплелись в один клубок и
окаменели. Лицо превратилось в серую маску статуи. Боль и горе глушила
образовавшаяся тишина. Пустота или пуст`ота, что еще небольшим омутом залегла в
душе и отразилась в глазах, была прикрыта снаружи темными очками, а изнутри
терпеливым ожиданием встречи с Игнатом.
`Скоро мы встретимся, скоро', - заверила она себя, вылетая из Далласа.
`Интересно, что ты ответишь мне на вопрос: чем объект провинился перед
государством, в каком криминале замешан, чем настолько опасен, что не пожалели
двух детей, убирая их мать?` - думала она, сжимая бокал с минералкой в самолете,
летящем домой.
Злата Прага встретила ее дождем и хмурым небом, отразив погодными условиями
душевное состояние девушки.
Алисия загрузилась в салон такси, натянув на лицо маску милейшего и глупейшего
создания вселенной, поддержала фривольную болтовню водителя. И вновь
превратилась в озверевшую пиранью, вступая на ковровую дорожку гостиницы. Вышла
из лифта, прошла коридором и, пнув дверь номера, снятого Игнатом, застыла на
пороге, вперив в капитана приятный взгляд, пылающий гневом, ненавистью. Желание
загрызть мужчину явственно проступало в чертах лица, в темных зрачках.
Гнездевский оглядел явление благочестивой мадонны с привычной долей насмешки:
- Дурно прокатилась? - качнулся на носках, сунув руки в карманы брюк.
Сталеску хлопнула дверью и шагнула к мужчине:
- Ты знал, что у нее двое детей?
- А у нее двое детей? - неподдельно удивился капитан и хмыкнул. - Это
подкосило тебя? Ноготок дрогнул?
Алиса во все глаза смотрела на равнодушную физиономию холеного служаки,
пофигиста и насмешника и понимала, что ему ровно на всех, кто окружал объект, на
все, что будет дальше, на Сталеску, на других своих агентов. Ему важен был лишь
результат, и какой ценой, чьей кровью, каким количеством слез - без разницы.
- В чем ее вина? - выдохнула Алиса, впечатав кулаки в поверхность стола, что
препятствовал сиюминутной встрече с бравым капитаном.
- Не знаю, - ощерился тот, скопировав с другой стороны стола позу Сталеску.
- Что? - нахмурилась она. - Объясни, ради чего, из-за чего я лишила детей
матери, лишила жизни молодую женщину? Убила по сути троих?!
- Ты злишься?
- Нет!!… Я в ярости!
- Ох, какие мы тонко чувствующие и эмоционально неустойчивые, - насмешливо
прищурился Игнат. - Не шипи, кошечка: выполнила задание - прошла тест. Молодец.
Виват. Отпразднуем почин, сержант?
- Я задала вопрос!
- О-о, надо же, как строго, - хохотнул мужчина. Лениво выпрямился, сложил руки
на груди и совершенно серьезным тоном заявил. - Объект - никто, ничто и никак.
Обычная гражданка, серый обыватель.
Алиса замерла, обдумывая услышанное и понимая лишь одно - она убила человека
просто так, по прихоти начальствующего самовлюбленного, опьяненного безграничной
властью человеко-царя.
- Ты хочешь сказать? - вскинула растерянный взгляд, не понимая, не желая
осознавать и принимать ужасающую правду.
- Обычный тест перед настоящим заданием. Сама выбрала объект, сама устранила.
Все чисто - молодец. Сутки на отдых заслужила, - капитан вытащил из кармана три
фотографии и кинул на стол. Три лица веером легли перед Алисой:
- Кто это? - спросила, тупо разглядывая мужские физиономии.
- Новое задание. Неделя на всех. Одного можно убрать демонстративным методом.
Перед глазами Алисы встало лицо несчастного ребенка, что она осиротила. Девушка
качнулась и откинула фотографии:
- Я не киллер.
- А кто?
Он словно специально издевался, насмехался, упивался собственной властью,
безнаказанностью. Безответностью жертвы.
- Какая же ты сволочь, - прошептала Алиса, разглядывая волевой подбородок,
приятное, даже красивое лицо, губы, что целовали ее, руки, что ласкали ее тело.
Ее передернуло.
- Оскорбление при исполнении? - усмехнулся Игнат, обходя стол, присел на край,
сложив руки на колени. - Опять приступ морального мазохизма? Перестань. Не
смеши меня. Ты классный специалист, прошла тест на ура. Супер, детка…
Алиса не стала размениваться на пощечины, ударила по-мужски - крепко, с силой и
от души. Капитана снесло на пол. Он сгруппировался, и чуть задев пол ладонями в
падении, тут же вскочил, вперил в подчиненную едкий взгляд ехидны, усмехнулся,
оттирая кровь с губы:
- Что это было, милая? - прошипел ласково, двинувшись к Алисе.
- Сейчас расскажу, - заверила, занимая позицию нападения. Взмах ногой и рукой.
Игнат перехватил летящий в его лицо кулак, сделал подсечку ногой и впечатал
девушку в столешницу, заведя руку за спину. Прижал всем весом и зашептал на ухо:
- Бунт на корабле, а, сержант? А может, ты соскучилась, милая? Поиграть хочешь?
В садистов? Легко-о.
Пальцы капитана начали оголять бедра Алисы. Она замерла, делая вид, что сдается,
и вдруг резко ударила Игната затылком по подбородку, извернулась и ударом в пах
отправила на диван. Гнездевский охнул, скрючился на секунду и вдруг выпрямился,
засмеялся, усаживаясь удобнее. Выставил руку, останавливая атаку Алисы:
- Понял, понял, ты не в духе, кошечка… Ну, все, все, оставим. Мигрень
замучила, да?
С минуту они смотрели друг на друга прекрасно понимая, что - биться дело глупое,
и кто кого - огромный знак вопроса, а смысл вообще равен нулю.
- Будем считать инцидент исчерпанным, - жестким тоном заявил капитан. - Еще
раз повторится истерика, пойдете под трибунал, сержант. Впредь приказываю
оставлять свои эмоции при себе. Вам ясно?
Алиса молча смотрела на того, кто еще двое суток назад казался ей
привлекательным любовником, умным человеком и хорошим офицером, и молчала. А что
скажешь, кому? И кто виновен, что она попала в сети собственных иллюзий? Детство
закончилось, но еще не простилось с ней, не передало территорию мышления в
жесткие руки рационализма, и окрашивало образы монстров в искрящиеся краски
идеализма, подменяло лица и дела уродов ликами со святых образов.
Но кто виновен, что наука сержанта Стокман и Тропич, все перипетии последних
двух лет прошли даром для юного, отвергающего жестокие законы жизни сердца?
- Я не стану больше убивать, - твердо заявила Алиса.
- А куда ты денешься? Расклад прост: за отказ выполнять приказ пойдешь под
трибунал. Заодно тебе вспомнят все предыдущие грехи, включая новые - убийство
гражданского. Тебя расстреляют. Расходы, что понесло государство на твое
обучение, повесят на твою мать, включая все перечисленные на ее счет суммы.
Половину из которых она уже потратила. Ей будет весело - в долгах, что не
выплатит и до конца жизни самого младшего ребенка, плюс - расстрелянная дочь -
убийца матери двух детей, кстати, твоя еще и содержание сирот будет обязана
обеспечить…
- Хватит, - дрогнула Алиса. Мысль о том, что мама окажется на краю пропасти,
узнает правду о службе дочери, была невыносимо неприятна.
- Отчего ж? Только начали… Не нравится? Знаешь, мне тоже. Совершенно не
хочется пугать тебя, объясняя очевидное. Да, и мать твою расстраивать желания
нет, ей без тебя неприятностей хватает.
- Что с ней? - встревожилась Сталеску.
- С ней? С сыном. Братик твой начудил - привод в отделение правопорядка, первый,
но… серьезный. Правда, я без тебя дал приказ ребятам снять с него нарекание.
Все-таки брат моего человека, а я уже говорил - берегу своих питомцев, помогаю
по мере сил и возможностей. Так что решим? Закроем все темы оптом сейчас, и твой
брат, мать живут дальше, не ведая печали. Ты служишь и больше не капризничаешь.
Ведешь себя, как солдат, а не законченная неврастеничка!… Или?
Алиса глубоко вздохнула, сникнув, и скрипнув зубами, кивнула, соглашаясь. Выбора
нет, да и не могло быть.
- Вот и умница, - улыбнулся капитан. - Но учти, второй раз - не спущу. Не
буди во мне зверя, кошечка. А сейчас взяла снимки клиентов и пошла работать!
Отдых отменяется, сержант Сталеску - вас ждет тренажерный зал!
Девушка подарила Игнату длинный, многообещающий взгляд, молча сгребла фотографии
и вышла из номера. Капитан понял, что о прошлых отношениях можно забыть, а
будущие будут более, чем напряженными.
- Ничего, обломаю, - заверил сам себя и, взяв с вазы на журнальном столике у
дивана яблоко, захрустел, в задумчивости покачивая ступней. - Ну, а нет, пойдет
мясом. Его тоже где-то брать надо.
Глава 14.
Бэф захлопнул книгу и посмотрел в темноту за окном: давно он не читал столь
увлекательный роман. Да, не жалко потраченного времени - развлекся на славу.
Или отвлекся?
Лесс смотрела в зеркало - от этой мысли не отвлечешься…
`… Держи зеркала подальше от рожденных из мертвого тела. Если такой Варн, не
достигнув годовалого возраста, три раза увидит свои зрачки, он вновь станет
человеком. Ты потеряешь детеныша, возродив мертвеца. Зачем дарить человеку
вторую жизнь? Они с первой не знают, что делать… - вспомнились ему слова
Монгрейм.
`В чем-то он прав', - подумал Бэф, ставя том на место.
Лесс, клацая зубами от холода, выплыла в коридор. Замок просыпался, оживал.
Дежурные, что охраняют обитель Варн в дневное время суток, передавали свои
полномочия проснувшимся: Рыч, Тесс и Смайх вылетели на вечерний осмотр округи.
Май очаровывала Хоф, насмехаясь над угрюмым сородичем. Урва, щуря хитрый глаз,
шельмовал в карты, надувая Соувиста. Тот рычал, не понимая причину проигрышей.
Коуст смеялся, вторя его недовольству.
Ойко стряхнула с ноготков добытый нектар в ряд фужеров, недобро посмотрела на
вплывшую в зал Лесс и села в кресло, передав один фужер Таузину, другой зажав в
своей руке.
Лесс потянула ноздрями воздух, чувствуя неимоверный голод, и довольно заурчала,
подлетая к пище, уже чувствуя на языке вкус нектара. Но ей досталась лишь
пустота - родичи проворно разобрали фужеры перед ее носом. Коготки Лесс
царапнули по столу, где секунду назад стоял фужер. Урва отсалютовал им и, увидев,
как скривилось лицо Варн, услышав ее обиженное шипение, рассмеялся. Лесс
попыталась отобрать, но Урва увернулся, взмыл вверх. Из рукава посыпался дождь
из карт. Соувист, увидев пролетающие мимо него вальты и шестерки, понял, наконец,
почему проигрывал, и, издав воинствующий крик, рванул за аферистом. И столкнулся
с Лесс, почти достигнув цели. Его впечатало в стену, по которой он стек, смешно
рыча от возмущения. Лесс же вошла в пике и рухнула вниз, как сломанный самолетик,
прямо на колени Ойко. Обе упали на пол, перевернув кресло. Ойко зашипела и
прошлась ноготками по лицу нахалки, Лесс в ответ укусила ее за нос. Ойко
взвизгнула и собралась всерьез покалечить девчонку, но Майгр не дал. Подхватил
Лесс за шиворот, спасая от острых когтей разъяренной сестры, усадил рядом с
собой, сунув для успокоения ей в руку свой фужер.
Соувист же, не обратив внимание на суматоху, ведомый жаждой возмездия за
нечестную игру, предпринял вторую попытку и погнался за Урва, который уже
покидал зал через окно.
Лесс, еще скалившаяся в пылу азарта потасовки, клацнула зубами о край фужера.
Принялась жадно глотать нектар, тут же забыв, что случилось и из-за чего. Нектар-р-р
- урчала она довольно, ни на кого не обращая внимания.
Ойко попыталась напасть и отомстить за припухший нос, но Майгр повернул к ней
свою невозмутимую физиономию и громогласно рыкнул, предупреждая о тщетности ее
надежды. Волосы Варн встали дыбом. Ее качнуло.
Вот как? - прошипела она, сверкнув глазами от злости, гордо вскинула подбородок
и поплыла мимо: Фи, на вас-с-с!
Лесс вылизала последнюю каплю нектара и тяжело вздохнула: мало.
- Хочешь еще, иди на охоту, - кинул Майгр. Варн, и секунды не подумав,
последовала его совету - полетела в окно, в темноту разбавленную точками
городских огней вдали.
Инга сидела напротив сына, подперев ладонью щеку, и с тоской смотрела, как он
ковыряется в тарелке.
- Ешь все.
- Не хочу, - вообще отодвинул тарелку Игнат. - Сыт, спасибо.
- Ты когда последний раз ел? Что?
- Какая разница, ма? - поморщился парень, уловив истерические нотки, что
зазвучали в голосе женщины. Хлебнул чая и вылез из-за стола.
- Я отцу нажалуюсь! - хлопнула ладонью по столу Инга, не зная, чем еще
напугать сына, встряхнуть, привести в себя.
- Жалуйся, - бросил равнодушно и встал у окна, вперив немигающий взгляд в
темное, ночное небо.
Ну, хоть плачь, хоть вой, хоть ногами топай - ему все едино!
- Ты в академии был?!
- Был.
- Что там нового?
- Ничего.
- Как успехи в учебе?
Парень молчал, мысленно отсылая мать домой.
- Игнат?!
- Ну?
- Ты мне не нукай! Ишь, привычку взял. Закрой окно, холодно. И вернись за стол,
чаю попьем, поговорим. Я пирожное тебе принесла, а ты даже не попробовал.
- Не хочу.
- Аппетита нет? Заболел? Может, специалистам покажемся? Температуру мерил?
- Я здоров.
- Вижу. Закрой окно, я сказала, продует! Игнат!
- Да, оставь ты меня в покое!! - взорвался парень. Женщина смолкла, сникла,
пораженная вспышкой немотивированной ярости. Агрессивность сына, о которой она и
не подозревала, совершенно расстроила ее: женщина всхлипнула и заплакала.
- Ма, ну, перестань, а? - поморщился парень. И видя, что та не слышит его, со
вздохом покинул свой пост, пошел ее успокаивать. - Не плачь, мама, прости. Я,
правда, сыт и здоров. Что ты выдумала?
Инга вытерла слезы, покрутила чашку с остывшим чаем и решилась:
- Игнат, если уж у вас такая любовь, то приводи свою девушку, живите. Я слова
не скажу.
Игнат невесело улыбнулся и скривился, готовый заплакать в ответ - что ж, ты
раньше-то упрямилась, мам? Эх, если б все так просто было - приводи, живи…
- Она не хочет.
- Как это? - оскорбилась Инга: да к такому, как ее сын, на четырех конечностях
поспешать надо! Ишь, королева нашлась!
- Не спрашивай, ма! - парень сел за стол и стал нервно размешивать сахар в чае.
Инга смотрела на него и понимала, что должна, обязана спасти своего ребенка от
верной погибели, а для этого должна взять ситуацию под контроль любой ценой.
Давление не пройдет, жалость - тоже мимо. Тогда - понимание, союзничество.
Тактика тонкой, очень мягкой игры. Верно!
- Игнат, расскажи мне о ней, - попросила ласково. - Я верю, вы все равно
будите вместе, и хочу лучше понять, кто станет членом нашей семьи.
Игнат удивленно, с долей недоверия посмотрел на женщину - шутит?
Нет, та не шутила - лицо серьезное, взгляд добрый, задумчивый, располагающий.
Сын не смог скрыть радости:
- Мам… ты, правда, веришь, что мы будем вместе?
- Конечно, сынок. Ссоры, недоразумения случаются в любой семье. Важно, чтоб
ваши чувства от этого не страдали. А они не страдают, я же вижу.
Но не успела мать закончить свою благожелательную речь, как Игнат вздрогнул,
уставился в окно. Ему показалось, что-то мелькнуло в темноте, послышалось
знакомое фырчанье. Парень забеспокоился, что из-за матери Лесс не залетит к нему,
и они не увидятся. Он резко вскочил и почти силой принялся выталкивать женщину
вон:
- Мам, иди, пожалуйста, иди! Я позвоню. Потом поговорим, хорошо? Ну, давай
мамочка, иди.