А денег у них полно. Тут не серебром - золотишком пахнет - точно говорю. Тот, что с бородой, у них за главного. Богатый - ужас, а говорит как! Будто ты не человек даже, а так - пыль мелкая под сапогами. Да я и сам не слепой, важного человека в любой толпе различу. Этот-то, поди, к одному из Высоких Домов принадлежит. Точно, кажись, я его в том месяце в свите самого Невора видел. Да чтоб мне с места не сойти! Или Невора, или Деметрия. Или еще кого-нибудь из Дома Стоящего Льва… Ну, да не важно! Ты лучше сюда слушай: тот, что второй - его еще Фрэнком зовут… ну да, который вечно в шлеме. Я его давеча на улице встретил, а рядом шел - ни в жизнь не поверишь - сам Делонг! Ну, спросил! Какой у нас Делонг в городе? Да, тот самый. Нет, не почудилось. Да чтоб у меня язык отсох, если вру! И так они по-приятельски беседовали, что я сразу понял: ох, не простые постояльцы. Тут у них еще третий есть, Кольна. Нет, тот свой парень, простецкий. Так он мне как-то за стаканчиком рассказал, что его хозяин - о-го-го какой человек, а Фрэнк этот - его телохранитель. Ух, говорит, и рубака! Человек сорок на тот свет отправил. Или пятьдесят. Конечно, приврал, я и сам понимаю, а всё же, как я после этого на телохранителя гляну - мороз пробирает. Почему-то кажется, что он вот-вот меч свой выхватит и… Душегуб, одно слово - душегуб. А может, и в розыск объявлен. Я лишку хватил? Ты его хоть раз без шлема видел? Вот именно, и я нет. А к чему, спрашивается, честному человеку лицо прятать? То-то… Не-ет, раз ты такой умный да смелый, то сам и доноси. Ты что же думаешь, важный и богатый господин своего доверенного человека откупить не сможет? Что? Как господина зовут? Погоди, дай вспомнить… То ли Ларик, то ли Урик… Вот ведь, совсем из головы вылетело! Ну да не беда. Вот Кольна вернется, напомнит. Кстати, что-то его долго нет. Они обычно весь день в городе пропадают, по делам, но вечерами все вместе собираются.
А что, если нам в щель дверную заглянуть? Интересно же, как там богатые живут. А и заметят - скажем, что показалось, будто зовут нас, или что еще придумаем. Долго ли?
Вон, смотри. Сидят оба за столом, что-то рассматривают. Что у них там такое, не видишь? На какую-то одежду похоже. Рубашка? Может, и рубашка. Ну да, вон и рукав свисает. А это что? О Четыре, спасите и защитите! Это ж кровь! Кровью вся рубашка залита засохшей! Ой, плохо мне! Что стоишь, рот разинул? Беги скорее, буди хозяина, зови страду! Нет, стой! Поздно. Услышал!
Под ногой слуги предательски скрипит половица. Склонившийся над столом Фрэнк в одно неуловимое мгновение оказывается на ногах, обнаженный меч в его руке хищно поблескивает в свете свечей. Воин рывком распахивает дверь, и лезвие упирается чуть пониже кадыка одного из подсматривавших.
- Что там? - не поворачиваясь, спрашиваю я.
- Похоже, за нами следили, господин мой, - сквозь зубы цедит Фрэнк. - А вот зачем - это мы сейчас узнаем. Не так ли, приятель?
Он чуть надавливает на меч, и на горле коридорного появляется тоненькая струйка крови. Парализованный ужасом, бедняга замирает, не в силах вымолвить и слова. Видя это, второй - конюх - торопливо начинает объяснять:
- Мы ничего такого не хотели, господин. Просто послышалось что-то, вроде как голос, вот мы и подумали: может, господа в чем-то нуждаются? Я уже и руку поднял, чтобы в дверь постучать, да половица…
Он вымученно улыбается и разводит руками, стараясь не замечать ни меча, ни крупных капель пота, текущих по лицу. Да уж, разъяренный Фрэнк - зрелище не для слабонервных. К тому же он не успел надеть шлем, и теперь оба прислужника с ужасом и благоговением пялятся на алеющие у него на щеках мечи. Впрочем, нет. Пялится только один. Другой сейчас не видит ничего, кроме длинной узкой полосы бритвенно-острой стали, упирающейся ему в горло.
- Отпусти его, Фрэнк. Хоть мы с тобой никого и не звали, но это объяснение весьма похоже на правду.
Воин нехотя отводит меч, но не убирает его в ножны; коридорный, еще не до конца уверенный в том, что он по-прежнему жив, прислоняется к стене. Конюх тут же принимается кланяться и благодарить добрых господ, желая им всяческих благ, но тут же замолкает, когда меч нацеливается на его живот.
- Вы знаете, что это означает?
Фрэнк, голос которого опасно мягок, медленно прикасается к метке Алого Ордена. Коридорный, всё еще не оправившийся от потрясения, торопливо кивает, конюх тоже.
- Хорошо, но я всё же напомню. На всякий случай. Итак, этот знак, который невозможно подделать, говорит любому в Северном Пределе, у которого есть глаза: забудь. Забудь то, что ты видел и слышал на всю жизнь, если хочешь, чтобы она и дальше продолжалась. Вам всё ясно?
Выслушав дружные и весьма бессвязные подтверждения, воин наконец убирает меч и добавляет:
- Я рад. И запомните: если любой из вас еще хоть раз окажется перед этой дверью без очень веских причин, то я выпотрошу его как треску. А теперь - убирайтесь!
Проследив, как перепуганные до смерти слуги с грохотом скатываются по лестнице, Фрэнк возвращается в комнату и запирает дверь на засов.
- Они точно говорили правду? - спрашивает он, усаживаясь на свое место. В ответ я пожимаю плечами:
- Надеюсь.
- Ты хочешь сказать, что не уверен?
- Я хочу сказать, что проверять их более тщательно у меня нет ни желания, ни времени. В любом случае ты их так напугал, что…
- Хотелось бы верить… Но завтра с утра нам лучше переселиться в какое-нибудь другое место, более скромное и безопасное. Я уже жалею, что не настоял на предложении Делонга. С двумя-тремя алыми братьями в качестве стражей я бы чувствовал себя куда увереннее.
Ну ничего себе! Мои брови против желания приподнимаются:
- Уж не страх ли я слышу в твоем голосе?
- При чем здесь страх? Просто у меня нехорошее ощущение, что наш враг сейчас хозяин ситуации, и это мне не нравится.
- Хм, кто бы спорил…
Минуту оба молчат, потом я встаю и некоторое время копаюсь в своей сумке.
- Вот. Давно пора было дать тебе это.
Воин с интересом рассматривает предмет, лежащий на моей ладони.
- И зачем мне эта побрякушка?
- Эта "побрякушка", как ты ее называешь, великолепная помощь в сложной ситуации. К сожалению, она у меня лишь одна. О Четыре! Если бы я вовремя дал ее Кольне, то он скорее всего был бы жив!
Пожав плечами, Фрэнк надевает на правое запястье широкий витой браслет из белого металла, похожего на серебро.
- Ты доволен?
- Вполне.
- И как он мне может помочь? Испепелит недоброжелателя, что ли?
- Доверься мне. Просто доверься и носи браслет, не снимая, пока я не разрешу. Договорились?
Воин вновь пожимает плечами, будто говоря: ладно, ты здесь главный.
- Тебе не кажется, что мы несколько отвлеклись?
- Возможно. Итак, как я говорил, в правдивости рассказа хозяина и повара "Леопарда" я абсолютно уверен. Каждый из них изложил именно то, что видел.
- Допустим. И что с того?
- Что с того? Да то, что Трейноксис и его подручные, если таковые есть, прекрасно знают, что мы в Лайдоре и ищем их. Что они тоже находятся здесь, или по крайней мере находились до сегодняшнего утра. Что…
- Погоди. Теперь давай помедленнее и с объяснениями. Я не успеваю за твоими мыслями, о Мудрый.
- Хорошо. Ты помнишь дом Керволда и старика Димаста?
- Конечно, по… Что?!
- Вот именно. Спорю на свою бороду, что до появления там Трейноксиса Димаст был не более гельт, чем ты или я. Я уверен: его сделали таким, каким мы его нашли.
- Но это значит, что если бы Кольна пришел сюда…
Я устало киваю:
- Я бы тут же убил его. Похоже, именно на это наш враг и рассчитывал. Он прекрасно знал, что любой Мудрый не может себя контролировать в присутствии гельт, что он будет действовать молниеносно и совершенно однозначно.
- Какая мерзость! Получается, что если он, не приведи Четыре, доберется до меня раньше, чем я до него…
- Увы. Наше служение не позволяет нам колебаться, даже если состояние гельт охватывает очень близкого, родного человека. Мать, ребенка, любимую…
Прищурившись, воин смотрит на меня с нескрываемым неодобрением:
- Чем больше я узнаю, тем больше понимаю, что Четыре, да простят Они мое богохульство, не столь уж благи.
- Возможно. Но не забывай, что в обычной ситуаций появляется не больше одного-двух гельт во всех четырех пределах за несколько лет. И лишь несколько раз за всю историю, насколько мне известно, это была женщина. Ребенок - ни разу.
- А многих…
- Это не имеет никакого отношения к нашему делу!
Я резко встаю, подхожу к окну и долго всматриваюсь в ночь, будто хочу разглядеть что-то в темноте. О Всеблагие! Несмотря на то, что вы избрали меня столько лет назад, я до сих пор так и не привык к этой части своего служения!
- Восемь, - наконец глухо произношу я, не оборачиваясь. - За пятьдесят четыре года я лично уничтожил восемь человек…
Некоторое время мы оба храним молчание. Наконец я задергиваю портьеру и вновь занимаю свое место за столом.
- Тот браслет, который я тебе дал… Пока он на твоей руке, никому не удастся помутить твой разум. И довольно об этом.
Фрэнк внимательно смотрит на виток белого металла, охвативший его мускулистое запястье, и в его глазах читается нечто, похожее на уважение.
- Тогда, если позволишь, последний вопрос. Ты смог бы так?
- Нет. Нет, нет и нет! - Я сам удивляюсь своей вспышке. - Никогда я, да и любой другой Мудрый, не стал бы делать подобное! Безумие - кара Четырех, и не нам, Их слугам, тщится сравниться с Ними!
- Извини, - коротко кивает Фрэнк. - У меня и в мыслях не было подозревать тебя в чем-то подобном… Но всё же чисто технически - смог бы?
- Вряд ли, - уже спокойнее отвечаю я. - Да и к чему? Если даже случится чудо и человек превратится в гельт, я тут же перестану себя контролировать и уничтожу его. Это была бы просто неразумная трата времени и сил…
- Так я и думал.
- Теперь я не успеваю за твоими мыслями. Куда ты клонишь?
- Всё очень просто. Если Трейноксис действует в одиночку, как мы думаем, то он кто угодно, но только не Мудрый.
- Да, ты прав…
Некоторое время мы вновь молчим, а потом я хлопаю ладонью по столу:
- Ладно, продолжим! Делонг сказал, что как только он узнал о смерти Кольны, то сразу же распорядился начать поиски.
- Убийцы? Но он же не знает…
Нет, всё-таки Фрэнк иногда соображает возмутительно медленно!
- Ну при чем здесь убийца? Поиски всех людей, которые видели Кольну перед смертью, или видели тех, кто его видел, или слышали хоть что-нибудь интересное. Лайдор, конечно, очень большой город, но и в нем ты не сможешь передвигаться совершенно незаметно для окружающих. Кольна ушел отсюда рано утром, а умер лишь после двух часов пополудни. Где-то он был всё это время, с кем-то встречался, говорил. Значит, нужно для начала найти этих свидетелей. И мы их обязательно найдем.
- А нельзя ли что-нибудь еще узнать из его вещей? Мы уже выяснили, что одежда, не считая пятен крови, совершенно чистая, но уверен ли ты, что не пропало ничего из того, что при нем было?
- Вполне. Впрочем, я могу и ошибаться. Давай-ка посмотрим еще раз. Так: кошелек, стилет, письменные принадлежности, бума…
В этот момент в дверь осторожно стучат. Потом еще раз, более громко и настойчиво.
- Кто там?
- Господин! Господин Фрэнк!
- Чтоб мне лопнуть, если я не узнаю этот голос! - Рычит воин, вскакивая и опрокидывая стул.
Как и ожидалось, за дверью оказывается уже знакомый нам обоим конюх.
- Надеюсь, ты написал завещание, приятель! - угрожающе произносит Фрэнк, надвигаясь на беднягу. - Или у тебя память отшибло?!
Конюх, и без того не слишком-то рослый, вжимается в стену, делаясь еще меньше, и торопливо выпаливает:
- Я всё помню, господин, я ничего не забыл, но только тот человек…
- Человек? Какой человек? Подожди, Фрэнк, пусть расскажет.
- Дай вам Всеблагие долгой жизни, господин! Я уже спать хотел ложиться, а тут стук в дверь. Отпираю. Входит какой-то голодранец, из таких, ну вы знаете - дыра на дыре. Да еще и пивом от него, прошу прощения, разит. Я его, конечно, хотел в шею, а он мне и говорит: позови господина Фрэнка, что на втором этаже живет, да побыстрее. Я, дескать, знаю, где сегодня Кольна был.
- Что?
- Чтоб мне сгореть, так прямо и сказал. Я его спрашиваю: а почем мне знать, что господ заинтересует, где сегодня их слуга шлялся? Да еще и среди ночи? Я, значит, к ним, а они меня, с позволения сказать, по роже… Он заржал что твой мерин: за рожу не бойся, говорит, господам это шибко интересно. Так что не только не побьют, но и наградят. Я ему: как хоть зовут тебя? Не важно, отвечает, господа меня всё равно не знают. Я: ночь на дворе, утром приходи, а он - ни в какую. Утром, говорит, никак нельзя, потому как опасно. Следят за мной.
Фрэнк в возбуждении бьет кулаком правой руки по ладони левой; видя это, конюх мигом оказывается по другую сторону стола и взвизгивает:
- Только не бейте, господин! Это не я, это он! Как сказал, так и передаю!
- Что-нибудь еще? - спрашиваю я.
- Так я и говорю, я уже на лестнице был, а он мне вслед: если господин Фрэнк хочет о Кольне узнать, пусть один приводит. А кто еще будет - убегу.
- Так и сказал?
- Слово в слово, клянусь Четырьмя. Нарочно, говорит, на улице спрячусь, в тени, и если не один господин Фрэнк выйдет, или еще кто-нибудь вместо него - меня и след простыл.
- Ладно. Всё?
- Напоследок сказал: если господин Фрэнк на его условия согласен, то пусть в комнате свет погасит. Это для него сигналом, стал быть, будет.
- Хорошо. Ты правильно сделал, что не побоялся нас побеспокоить. Можешь идти. И разумеется…
- Конечно, конечно… Уже всё забыл. О, благодарю!
Сжимая в кулаке большую серебряную монету, конюх удаляется. Закрыв за ним дверь, Фрэнк торопливо подходит к канделябру и тушит свечи. Комната погружается в кромешный мрак. Сделав мне знак не шевелиться, воин мягко, как охотящийся хищник, подходит к окну и чуть отстраняет портьеру. Несколько секунд всматривается в темноту, потом шепчет:
- Никого не видно. Улица пустая, а мест, где можно спрятаться, - уйма.
- Слишком похоже на засаду, - шепчу в ответ я. - Впрочем, может, и нет. В любом случае у тебя браслет. Что ты решил? Хотя зачем я спрашиваю…
- Вот именно. Пойду, разумеется. Помнишь, он сказал: за ним следят. Вполне возможно, этот пьянчуга был свидетелем произошедшего с нашим другом.
- Хорошо. Если всё будет в порядке, через какое-то время свистнешь. Ну, удачи! Да хранят тебя Четыре!
Фрэнк уходит, а я, не зажигая света, распахиваю окно и, подвинув к нему стул, сажусь, подперев щеку рукой.
Так и не остановив. Так и не предложив своей помощи. Так и не решившись сказать, что дает своему носителю амулет из серебристого металла, похожего на серебро.
Я просто всматриваюсь в темноту, слушаю и думаю. О том, что я буду делать, когда… если… нет, всё-таки - когда воин вернется. Горячий, нетерпеливый, уставший ждать неизвестно чего Фрэнк, которого жизнь приучила к тому, что любой, самый запутанный узел можно просто разрубить мечом. Так и не успевший - да и не хотевший - узнать: поиски знавших что-то о Кольне велись в глубокой тайне и от лица осведомителей Алого Братства. А стало быть, не мог этот таинственный пьянчуга знать ни имени Фрэнка, ни то, где он живет, ни то, что он вообще как-то связан с этими поисками. Несомненно, это была ловушка.
Словно в подтверждение его мыслям, совсем рядом слышатся приглушенные крики и звон оружия. Итак, Трейноксис всё же действует не в одиночку. Что ж, я давно это подозревал.
Сейчас я был почти уверен в том, что враг расправился с Кольной совсем не потому, что мой слуга так уж мешал ему или узнал что-то важное. Нет, сама идея этого фарса, сорвавшегося лишь по случайности, говорила о вызове. Вызове, брошенном лично мне, Лаурику Искусному. Мудрому. Устам Четырех. Теперь пришла пора Фрэнка. Но воин, прошедший школу Алого Братства, - дичь куда серьезнее, и поэтому охотник пригласил наемных загонщиков. Судя по звукам -их человек шесть… нет, уже пять. Молодец, парень! Даже без шлема, второпях позабытого, он заставит врага горько пожалеть о том, что тот нанял так мало головорезов.
Странно, но я почти не чувствую вины. Конечно, я привык к Фрэнку и испытывал к нему известную симпатию, но всё же северянин был лишь полезным инструментом, второстепенной ролью в этом спектакле. Он должен честно доиграть свою роль до конца, и он ее доиграет. Он уберет с пути равного игрока - меня - пешек Трейноксиса и тем самым заставит их хозяина выйти из тени. А дальше всё решит случай и браслет из белого металла. Какой бы мощью ни обладал Трейноксис, я сделал всё, что было в моих силах, чтобы предельно уравнять шансы. Может быть, у врага есть еще какие-то, пока что скрытые от меня, резервы, но Фрэнк самой своей смертью даст мне время на то, чтобы в нужны момент оказаться рядом. Прости, воин, но в этом противостоянии не существует такой жертвы, на которую я не был бы готов пойти ради победы. Четыре видят всё и не осудят. Пойми, если бы у тебя были большие, чем у меня, шансы на победу, я бы, не раздумывая, поменялся с тобой местами, Но ты, к сожалению, всего лишь обычный человек, и даже с браслетом возможности твои ограниченны…
Звон и крики на улице стихают. Пора.
Я выхожу из дома и окунаюсь в холодную, чуть влажную тьму, словно ныряю головой вперед в глубокий омут. Торопливо бормочу несколько слов, чуть шевеля пальцами, закрываю глаза. Вновь открыв их через несколько ударов сердца, я уже вижу окружающий мир так же ясно, как пасмурным днем, но - черно-белым. Впрочем, сейчас мне совсем не нужны цвета.
Вот оно!
Едва сделав пару шагов, я отчетливо чувствую Переход.
Трейноксис прибыл.
Стало быть, Фрэнк еще жив. Остается надеяться, что он продержится еще хотя бы пять минут.
Пять минут, о Всеблагие! Ваш слуга не просит большего. Всего пять минут.
Первый человек лежит сразу за поворотом, в темной луже, зажимая рукой рваную рану на горле. Маска закрывает лицо, но оно интересует меня крайне мало. Дальше.
Трое. Всё те же маски, хотя одна рассечена наискось, от левой прорези для глаз до правой скулы, а еще одна - на голове, лежащей чуть поодаль. Дальше, скорее!
Последние двое. Первый скорчился у стены дома, вцепившись обеими руками в меч, торчащий у него из спины, второй еще жив. Ползет, тихонько скуля, волоча ноги с подсеченными сухожилиями, оставляет за собой черный след рукой, обрубленной чуть выше локтя. Фрэнка нигде не видно.
Над головой открывается и тут же вновь захлопывается окно. Горожанин, привлеченный шумом, явно решил, что ничего интересного тут больше нет, а рисковать явно ни к чему. И так хватит материала для сплетен. Против воли, губы мои чуть заметно раздвигаются в презрительной усмешке. И ради таких вот людей гибнет Фрэнк? Ради них я сам готовлюсь вступить в бой с неведомой силой?
Да! И ради них тоже!
Но где же, где же Фрэнк и Трейноксис? Почему вокруг так тихо?