Борис осматривает четыре полиэтиленовых пакета с водой и заклеивает на одном подозрительное место скотчем. Воды оставалось литров шесть.
– Нужно ночью идти. По холодку, – предлагает Смайлик.
– Не успеем. Выйдем вечером, часов в пять-шесть, тогда к утру как раз будем на месте.
– Мы тент сделали. Можно хоть сейчас выходить, – вклинивается в их разговор Лаура. – Бори, ты обещал вычислить, где мы.
Борис грустно смотрит на небо.
– В северном полушарии. Австралия отпадает. Африка и Аравийский полуостров отпадают. Они южнее. Остаются Гоби, Такла-Макан, Каракумы… Да мало ли сейчас пустынь развелось. – Он опять косится на небо. – Когда я маленьким был, небо даже в городах голубым было. А сейчас над пустыней серое. Всю планету загадили…
– Кто будет думать об экологии, когда Потоп идет? – вступается за человечество Смэк.
– Да знаю я. Но когда Титаник тонул, там оркестр до последнего бравурные марши играл. Достойно надо умирать.
– Слушай, ишачий хвост! Чья бы корова мычала! – взвивается Лаура. Борис поднимает обе руки.
– Сдаюсь. Смайлик, как тебя к нам занесло? У вас же свой филиал есть.
– Я письменный экзамен по физике завалил. Из двадцати задач девятнадцать правильно решил, в одной наврал. Понял, когда из зала вышел. Знаешь, такое выражение – лестничная мудрость. Это когда уже уходишь и на лестнице понимаешь, что не так сказал. Вот иду я в кампус и думаю. Три экзамена – отлично, четвертый – хорошо. Даже если пятый на отлично сдам, при конкурсе десять человек на место ничего мне не светит.
– Хорошо вам. Кампус… А у нас – казармы.
– Это для абитуриентов и первого курса. Начиная со второго – то же, что и здесь. Так вот, в кампусе выясняю, кто пятый экзамен принимать будет, где отдыхать любит, и вечером иду в тот бар. Бар этот для инструкторов, курсантам туда нельзя. Но я-то абитуриент! Сижу у стойки, сосу колу, завожу разговоры. Появляется тот, кто мне нужен. Я обзываю его любимое светлое пиво мочой молодого поросенка.
– Почему?
– Потому что от него брюхо растет и писать хочется. Какая разница, почему? Для скандала любой повод годится. В общем, из бара меня выносят. Без рукоприкладства, но близко к этому. На следующий день я иду в деканат и забираю документы. Там смотрят мое личное дело. В нем три пятерки. Оценки за последний экзамен в деканат еще не поступили. Спрашивают вежливо, не падал ли я в детстве с балкона вниз головой. Я, как на духу, рассказываю про вчерашний скандал, объясняю, что настроил против себя половину инструкторов, и мне здесь ничего не светит. Меня пытаются отговорить, но я непреклонен. Забираю документы и лечу через океан. Здесь у вас экзамены начинаются на две недели позже, так что я в последний день успеваю. Я даже надеялся, что мне пятерки засчитают, но пересдавать пришлось. Только историю засчитали.
– Почему?
– Потому что у вас и у нас история разная.
– История не может быть разной. Она одна единственная! – возражает Лаура.
– А говорят, энтропия может менять скорость нарастания вплоть до отрицательной!
– Это ты к чему? – настораживается девушка.
– Если энтропия убывает – это все равно, что время назад идет. Значит, машина времени возможна. А если так, то история может иметь варианты!
– Шибко вумных москалей стреляти треба, – цитирует кого-то Кику.
– Правильно, Смайлик?
– Тосика, не надо стрелять мой друг Борис. Ты можешь промахнуться и попасть в меня!
– Жарко… Кто мне объяснит, почему в корпусе зубоскалов в десять раз больше, чем в моем родном городе? – вопрошает Лаура.
– О да… Горячие финские парни… – подхватывает Борис.
– Ничего смешного! – сердится Кику. – Это психологи свои плюсики ставят. Считается, что оптимизм – это большой плюс для выживания.
– Как породистых лошадей… Противно даже.
– Почему – как? Мы как раз и есть – породистые. Без генетических дефектов. Отборные производители человечества.
– Бори, какой ты зануда!
– Кику, а почему тебя Смайлик Тосикой назвал?
– Это мое детское прозвище.
– Красивое…
Кику хихикает. Смайлик прыскает в ладошку. Лаура смотрит на них и выразительно вздыхает.
– Что я такого сказал? – делает вид, что обиделся, Борис.
– Тосика – это старинный японский военный термин, – поясняет Кику.
– Обозначает что-то типа дота или дзота. А произошел от русского военного термина "Огневая точка". И я это прозвище заслужила! – гордо заканчивает она.
– Жарко…
* * *
В длительном космическом полете очень важна психологическая устойчивость экипажа. Слабые, психически неустойчивые должны быть выявлены и отсеяны в ходе подготовки. Жесткая проверка на психологическую устойчивость проводилась во время стажировки курсантов на вспомогательном грузовом космодроме Соломоновых островов и во время самостоятельных зачетных полетов в ближнем космосе. Особенно жесткие требования предъявлялись к "диким" экипажам – экипажам, сформированным не психологами, а самими курсантами.
* * *
– Все в сад! – шепнул Смайлик условную фразу. – Передай девочкам.
Лаура только что вернулась из одиночного трехсуточного марш-броска, и беспокоить ее по пустякам было опасно. Но… Пусть Смайлик выкручивается.
Садом назывался технический этаж между двенадцатым и тринадцатым этажами учебного корпуса. Смайлик искренне верил, что там нет системы наблюдения. Свое мнение Борис держал при себе.
– Итак, друзья, последние новости из подвалов деканата, – зловещим шепотом начал Смайлик. – Послезавтра нас отправляют на неделю на Соломоновы острова, а оттуда – прямиком в космос! У нас зачетный полет.
– Что же в этом плохого? – Борис старательно шарил глазами по пыльным трубам. – Неделю на Соломонах мы продержимся. Неприятно, конечно, но ведь всего неделя… Главное – все время вместе держаться. А в космосе
– вообще икебана! Сами себе хозяева.
– Плохого В ЭТОМ ничего нет. Плохо только то, что с нами летит инструктор. А задача инструктора – создавать нам трудности, сложности, непредвиденные ситуации, гадости и просто выводить из себя и ссорить друг с другом. Еще плохо то, что корабль от клотика до киля набит следящей аппаратурой. Каждое наше слово, каждый жест будут анализировать толстые и лысые в белых халатах. Угадайте, с какой целью?
– Зарубить наш экипаж, – хмуро высказалась Кику. Смайлик поцеловал ее в ухо.
– Правильно. Они, естесственно, называют это по-другому, но с позиции эгоистического субъективизма детерминизм ситуации подразумевает…
– Смэк, притихни, а? – попросила Лаура. – Что будем решать, парни?
– Сначала "притихни", а потом – "что будем решать", – обиделся Смайлик. – Ты на чем-то одном остановись.
– Информация достоверная? – поинтересовался Борис.
– Вот это деловой разговор! Информация из первых рук! А ответ прост как дважды два! – повернулся Смайлик к Лауре. – Все дело в том, захочешь ли ты воспользоваться информацией.
– Почему – нет?
– Лаура, только без обид. Ты помешана на честности. А тут крысиные гонки. К финишу дойдет один из десяти. В крысиных гонках нужно использовать любое преимущество, а честность отложить в сторонку до финиша. Ты готова?
– Готова, Палмер. Потому что там, наверху я справлюсь лучше тех, кто старается спасти свою шкуру. Я рожу столько детей, сколько смогу, и воспитаю из них людей. Я иду наверх ради дела, а не из трусости.
– Нiхто мене не любiть нiхто не поважае, пiйду я на болото, наiмься жабенят, – тихонько заголосила Кику.
– Чиво? – на чистом русском изумился Смайлик.
– Никто меня не любит, никто не уважает, пойду я на болото, наемся жабонят, – послушно перевела девушка.
– Кого-кого наешься?
– Жабонят. Ну, жабьих лягушонков.
– Ты это к чему? Они что – вкусные?
– А к тому, что я боюсь Потопа. Страх перед наводнениями и землетрясениями у меня в генах сидит. Я жить хочу, – вздохнула Кику.
– Очень-очень хочу. Просыпаться каждое утро хочу, чтоб вокруг солнце, небо, трава зеленая, можно радоваться. Ты, Лаурка, неправа, что у тебя все лучше всех получится. Еще посмотрим, кто больше детей нарожает. У вас, скандинавов, никогда больших семей не было.
– О'кей. Теперь о деле! Мы знаем про полет, про истинную цель полета. Осталось набрать максимум баллов. Распределяем роли заранее, репетируем – и гребем бонусы лопатой.
– Подожди, Смайлик, раз такой разговор пошел, давайте все поделимся, кто за чем наверх рвется? Мы же экипаж, а в экипаже должно быть полное взаимопонимание.
– О, солнечный ветер!!! Еще один идейный. Я рвусь в космос потому что там звезды. Земля маленькая, а там тысячи звезд! Я и без Потопа в астронавты бы пошел. А ты зачем?
– Я даже не знаю, как сказать… Зачем альпинисты в горы идут? Потому что трудно, наверно. Себя ломать надо, каждый шаг – как подвиг. Цель есть – вершина, а к ней идти надо. А еще – с тобой в связке друзья. Ты им как себе веришь. Я, наверно, полный бред несу?
– Друзья, отбой скоро. Все помнят, зачем мы здесь?
– Какая ты зануда! Ладно, критерии какие? Ну, за что баллы дают?
– Элементарно! Инициативность, профессионализм, э-э…
– Парни! Сюда слушайте! – воскликнула Кику. – О Соломоновых островах все наслышаны. Нас там гнобить будут. А давайте оттянемся с полной выкладкой. Не они нас, а мы их!
– А хи-хи не хо-хо? – серьезно поинтересовался Борис.
– Та нi…
– А рожа поперек не треснет – на крапчатых беретах оттягиваться?
– Чего мы теряем? – поддержал Кику Смайлик. – Делать будем так…
… На ходу расслабляя шнуровки компенсационных костюмов.
– Курсант Смэк, – первым представился Смайлик у турникета. – Прибыли для прохождения технологической практики.
– Поезда прибывают, – пробурчал сержант, сверяясь со списком, даже не подумав снять ноги с пульта.
– Курсант Сино. Явилась…
– Святые являются.
– Курсант Перов.
– Перов… Дальше, дальше! По форме докладывай!
Лаура отстранила Бориса, подмигнула Кику и принялась махать перед сержантом пальцами.
– Ты что, немая? – изумился сержант.
– Глухонемая, – подтвердил Смайлик. – Ничего не слышит. Дайте свой список, она крестик поставит.
Заинтригованный сержант протянул листок бумаги. Лаура выхватила, пробежала глазами полсотни фамилий.
– Парни, а ведь съесть придется.
– Где наша не пропадала, – подбодрил Борис.
Выпучив глаза, сержант смотрел, как курсанты разорвали список на четыре части и съели.
– Да вы что? Я капитану доложу!
– Верное решение, – одобрила Лаура, перегнулась через стойку и нажала кнопку общей тревоги. Завыли сирены, где-то за спиной громыхнули створки гермопереборок. Курсанты отошли на несколько метров и принялись оглядываться с видом туристов, впервые увидевших Колизей.
– С дороги! – мимо них пробежало отделение космодесанта, десантники распределились по коридору, взяв под прицел все углы.
– Парни, что происходит? – спросила у ближайшего Лаура.
– Тревога, – ответил тот. – Шла бы ты отсюда.
– Это из-за того, что тот серж ботинок на красную кнопку положил?
– Повтори, – заинтересовался десантник. – Лейтенант! У курсанта сообщение!
За турникетом красный, напуганный сержант размахивал руками, пытаясь объяснить что-то трем десантникам. Доносилось только: "Не я!", "съели", "немая".
– При чем тут "немая"? – вступила в разговор Лаура. – Я сказала: "НЕ МОЯ забота, что вы список потеряли". А потом вы каблуком кнопку придавили, вой пошел…
Через неделю экипаж в полном составе прибыл на шаттле на Восточную Стационарную.
– Простор-то какой! – восхищенно произнес Борис, обозревая шлюзовую палубу.
– Да-а, гражданин начальник, – подхватил Смайлик. – Это вам не карцер два на полтора. Ну что, потопали на борт? Как я понимаю, нам туда! – указал на гермодверь с крупной желтой цифрой четыре.
– Стойте! Ну поймите же! Это НАШ корабль! Наш первый корабль. А вы
– через шлюз… – возмутилась Кику.
– Тосика, ваш позиций действует на мой нервы. Ви стоить на потолок!
– Развивай пространственное мышление. Мы в невесомости. Где ноги, там и пол!
– Тосика, ви есть неправ! Свет… светильник… О! Светочь вешают туда, где дар ист потолок.
– Чиво? Это по-каковски?
– Ты бы еще "свечку" сказал, – поддержал Кику Борис.
– Мальчики, ша! Кику права. Первый раз войти на корабль нужно через космос! – и сделала условный знак "не спорить".
Легко сказать… – подумал Борис. – Кто нам тут скафандры даст? А если Кику не дадут скафандр… Шум будет… Нужен нам второй скандал для зачета?
– Ждите меня здесь, я договорюсь насчет скафандров, – произнес он вслух. – У какого шлюза наш корабль?
– У четвертого.
Решительным шагом, лязгая магнитными подошвами, Борис направился в диспетчерский пункт.
– Курсант Перов. Наш логгер у четвертого шлюза. Скажите, для нас пришло предписание из деканата?
– Санта, для салаг почта есть? – поинтересовался диспетчер в микрофон, щелкнув чем-то на пульте.
– Логгер на четвертом причале? С вечерним их сопровождающий прилетает. Полетное задание и все прочее будет у него.
– Вопросы есть? – улыбнулся диспетчер и вновь уставился в свои экраны.
– Спасибо, – уже в дверях громко (чтоб экипаж услышал) поблагодарил Борис. Обнадеживающе кивнул Смайлику и направился к шестому шлюзу. Задраил за собой гермодверь, через боковой служебный люк перешел в пятый шлюз, оттуда таким же манером – в четвертый и, наконец, через шлюз правого борта
– на корабль. Распахнул дверцы четырех шкафчиков, торопливо извлек из скафзахватов десантные скафандры, проверил запас кислорода. Слетал к левому борту, проверил шлюз левого борта, вернулся. Скафандры плавали в невесомости словно медузы.
Клац! – один скафандр примагнитился пяткой к дверце шкафчика. Борис поймал ближайший за штанину, зажал сапоги скафандра подмышкой. Потянулся за вторым, чуть не оторвавшись от пола.
Через минуту все скафандры были отловлены, шкафчики закрыты, свет погашен. В темноте зелеными светлячками слабо светились указатели и переключатели. Довольный собой, буксируя охапку пустых скафандров и застревая в люках, Борис отправился в обратный путь. Вышел из шестого шлюза, загерметизировал дверь и гордо обернулся.
– Что я говорил! – воскликнул Смайлик и отвесил Лауре щелбан.
– Но-но! Без рукоприкладства! – возмутился Борис, страшно пораженный тем, что Лаура промолчала.
– Пари есть пари, – оскалился Смайлик. – Пусть проигравший плачет!
– Тут только один женский! – возмутилась Кику, перебрав скафандры.
– Пописай заранее, – парировал Борис. – Слушайте новость. Сегодня вечером прибывает наш босс с полетным заданием.
– Борис, где ты взял скафандры? – тихо, но сторго спросила Лаура.
– Спер? У меня денег на адвокатов больше нет. Вылетим же из Корпуса…
– Фу на тебя! Это скафандры с нашего клипера. Их взяли на техконтроль. Я договорился, что верну их на корабль.
Облачались в скафандры шумно и весело. Проконтролировали друг друга, проверили герметичность, подняв давление внутри на одну десятую атмосферы, и Борис повел всех в пятый шлюз. Вдавил тугую клавишу внутренней связи.
– Курсант Перов. Прошу разрешения воспользоваться пятым шлюзом для выхода наружу.
– Цель выхода?
– Внешний осмотр логгера.
Над глазком телекамеры зажглась красная лампочка.
– А, это ты, курсант! Кто санкционирует выход?
– Капитан Лаура Дункан.
Лаура сверкнула глазами, но ничего не сказала. Из переговорного устройства доносились тихие голоса переговаривающихся диспетчеров. Борис боялся вздохнуть.
– Курсант Перов. Выход разрешаю, – наконец отозвался диспетчер. – Для связи используете третий канал, не забывайте про страховку. Если кто оторвется, будет летать до конца смены. После окончания выхода доложитесь. Вопросы есть?
– Вопросов нет! – бодро отрапортовал Борис.
– Удачи, салажата! – И тут же в углу захрюкал компрессор. От падения давления заложило уши. Борис поспешно загерметизировал шлем и обернулся. Смайлик выпустил из ранца несколько метров страховочного троса с электромагнитной присоской на конце и объяснял что-то Кику. Борис пререключил рацию на третий канал.
– … очень просто, – услышал самый конец инструкции. Нашел управление лебедкой в своем скафандре, вытащил первый метр фала, нажал на кнопку… Трос ударил в стену стремительным потоком.
– Каррамба!
В этот момент раздвинулись створки шлюза. Магнитные подошвы зацокали по наружной обшивке станции.
– Наш корабль! Это наш корабль! – ликовала Кику.
– Гип-гип! Ура-а!!! – закричал Смайлик, и все подхватили.
Борис запутался в страховочном фале и теперь вертелся на месте.
– Капитан! По левому борту шестивесельная шлюпка! – азартно вопил Смайлик, прижав кулаки к шлему словно подзорную трубу.
– Право руля! – откликнулась Лаура.
– По правому борту еще одна шестивесельная шлюпка! Нас хотят взять на абордаж!
– Поднять паруса! Орудия к бою! Полный вперед!
– Прямо по курсу шестивесельная шлюпка!
– Боцман! – завопил Борис, разобравшись наконец с фалом. – Вытряхни таракана из подзорной трубы!
Когда прибыл инструктор, курсанты, грязные как черти, плавали по кораблю и заполняли дефектные ведомости. Чтоб на корабле не нашлось ни одного неисправного механизма – такого не бывает. А если еще поискать с пристрастием… Короче, ведомости выглядели внушительно!
– Здравствуйте, курсант. Представьтесь, – обратился он к задней части Кику, так как передняя скрывалась в распределителе воздуха.
– Курсант Сино. А вы кто будете?
– Инструктор учебного центра Петр Захарович Барга.
Кику вынырнула из механизма, задвинула кожух и застучала по трубе гаечным ключом сигнал общего сбора. В люке появилась физиономия Смайлика.
– Курсант Сино, почему вы не воспользовались корабельной связью?
– поинтересовался инструктор. – Переговорное устройство прямо перед вами.
– Связь мы еще не проверяли, – ответил за Кику Смайлик. – А кто вы будете, уважаемый?
Через минуту все собрались на мостике.
– Ваши полномочия? – первым делом спросил Борис у инструктора.
– Не понял вопроса. Я инструктор учебного центра.
– В этом полете вы капитан, или нет?
– Я инструктор, курсант.
– Значит, пассажир.
– Я инструктор, – курсант! – начиная злиться, повторил Петр Захарович.
– В штатном расписании нет такой должности – инструктор. Есть капитан, есть бортинженер, есть пилот. Инструктора нет. Поэтому я и спрашиваю, вы капитан?
– Нет, курсант, я не капитан.
– Братва, у нас капитана нет! – заорал Борис, хлопнув в ладоши.
– Выбираем капитана!
– Я пилот! – тут же откликнулся Смайлик. – Без меня!
– Тогда – Лаура? Диспетчеру я сказал, что ты капитан.
– Дудки! – откликнулась Лаура. – Жребий бросаем. По-морскому.
Как и репетировали на Земле, капитаном выпало быть Кику.
– Смайлик, что у тебя?
– Много всякого, но ничего серьезного, кэп.
– Лететь можем?
– Да.
– Бори?
– Аналогично, кэп.
– Лаура?