– Да, я тоже видел это.
– Странно… – Констатировала я.
Я постояла, посмотрела на шкаф. Что же это могло быть? Я видела много странностей за последнее время, но не летающие комочки. Он же реальный был, куда он исчез? Мужчина вернулся на стул, а я не решалась отходить. Что тут происходит? Посмотрела на него, он с грустью уставился в окно. Тут я почувствовала, что что-то ползет у меня по руке. С чем же это сравнить ощущение. Вы когда-нибудь обнаруживали на себе какого-нибудь жука? Или паука? Да так неожиданно, что дергались как безумные? Вот это со мной и произошло. Я так испугалась, что зонт мой вспыхнул ярким пламенем. Комнату осветила яркая вспышка. Обнаружив себя в паре метров от того места, где я только что стояла, я постаралась привести чувства в порядок. Но сердце все еще безумно колотилось. Комочек начал приближаться ко мне, и я вновь отпрыгнула. Какая глупость, но мной в этот момент владел просто суеверный ужас перед непонятным созданием. Эта штука села на стул, где должен был находиться Генри. Без долгих раздумий, я вложилась в удар. Если бы он был посильнее, то щепки от стула вполне могли бы кого-нибудь ранить. Мужчина отскочил к стене и с удивлением уставился на меня. Я только взглянула на него, все еще искала этот черный комочек. Куда он делся? Неужели я его прихлопнула? Среди щепок от стула его не было.
– Он на шкафу? – Услышала я голос мужчины.
Успокоившись, я приблизилась к шкафу. Думала, что смогу прицелиться. Но мне это не удалось. Я вновь почувствовала, что по мне кто-то ползет. В этот раз по ноге. Еще один приступ ужаса, смешанный с безумным испугом, пронзил меня. Я отпрыгнула и в порыве безумства ударила в пол, рой щепок поднялся до потолка. Не дожидаясь, когда они осядут, я вложила все, что могла в шкаф. Удар получился еще сильнее. Зонт прямо сверкал, так я была взволнована! Ох…
Мужчина что-то прокряхтел. Или проговорил. Точно не могу вспомнить. Слух мой еще привыкал к тишине, вновь охватившую комнату. Шкаф с треском развалился на две половины. Послышался топот ног на лестнице. В проеме двери показался Генри. Глаза его выражали полное недоумение тем хаосом, что творился в комнате. Я тяжело дышала и объяснять ничего не намеревалась.
– Люк. Разве нельзя было его просто передвинуть?
До меня не доходил смысл слов Генри. Я переспросила его.
– Вы не могли просто подвинуть шкаф. Не обязательно было разносить половину мебели, чтобы добраться до люка в потолке.
Действительно, в потолке был приоткрытый люк. Видимо, он вел на крышу.
– Я его раньше здесь не видел. – Оправдывался мужчина.
– Давайте, я залезу туда. – Предложил Генри.
– Нет, я начала это, я и закончу. – Отрезала я и пожалела о сказанном.
Из кровати, обломков шкафа и пары стульев мужчина собрал помост. Я попросила их отвернуться и полезла наверх. Люк легко поддался и моя голова оказалась посреди темноты. Если вы думаете, что страшно мне не было, то ошибаетесь. Интуитивно я ожидала армию омерзительных пауков, которые должны были свалиться мне на голову. И…
– Ну как там? – Спросил Генри.
Глаза мои привыкли к темноте, и, к своему ужасу, я обнаружила перед собой шевелящуюся мглу. Света из маленького оконца едва хватало, чтобы осветить малую часть чердака, но было достаточно, чтобы зацепить где-то глубоко во мне животный страх. Я проморгалась, чтобы удостовериться, что мне не кажется. И уверившись в шевелящейся мгле, спустилась обратно.
– Дак, что же там? – Не останавливался Генри.
– Открой дверь, пожалуйста.
– Зачем? – Спросил Генри.
Я хотела открыть дверь сама. И бежать, куда глаза глядят. На этот раз страх и чувство омерзения победили ту агрессию, что я могла излить на темные комочки. Мне удалось только спуститься на землю, как многочисленные шорохи достигли края люка. Было слишком поздно что-либо делать. Я остановилась и задержала дыхание. Комнату наполнил мрак. Окно скрылось за темной пеленой. Ногами я чувствовала прикосновение мягких шариков, но ничего сделать не могла. Страх сковал меня. Стало так темно… Словно весь свет разом выкачали из комнаты. Все это длилось мгновения, но растянулись они на вечность. Или так только казалось? Не знаю толком.
В безумной тишине послышался жалобный стон Генри. Видно, страх овладел не только мной.
– Что-то знакомое… – Раздалось из угла комнаты.
Я постаралась вникнуть в слова мужчины, но понять их смысл не могла.
– Как раньше, как в детстве?
– Это ваше небо? – Раздался жалобный, полный отвращения полуписк Генри.
– Еще нет, но…
Преодолев в себе коварный страх, я начала злиться на этих придурков, что устроили беседу посреди комнаты полной непонятной дряни! Еще слово и я их вместе с этими комочками размажу!
– О! Это действительно звезды!
– А я что говорил…
Вокруг нас замерцала целая вселенная. Сотни огоньков. Абсолютно разных. Далеких, мерцающих и одиноких. Несмотря на то, что меня сложно впечатлить чем-либо, это было именно тем самым сложным. Я стояла посреди комнаты. Но чувства мне говорили, что это не так. Я где-то далеко, за пределами Города Дождей. Где-то в прекрасной и умиротворяющей глубине космоса. Где-то…
Когда комочки вернулись назад, мы вновь оказались, где и были до этого. По полу были рассыпаны многочисленные щепки, а под люком лежал раскуроченный шкаф. Вполне привычная обстановка. Единственное, что изменилось, это лицо мужчины. Кажется, даже морщинок на нем стало меньше. Уже не чувствовалось той грусти. Что-то произошло сегодня. Не знаю, что именно. Но что-то хорошее.
Глава 9. Побережье
Как-то день не задался. Во всех направлениях. Чего так… Ладно, не буду вас томить. Расскажу по порядку. Все еще вчера началось. Какая-то апатия на меня напала. Внешняя такая. Мы были в этом доме. И там все началось. Я подумал, что это временное. Так и оказалось. Сегодня такого вообще нет. Вместо этого появилось другое. Точно такое же чувство томительное, что и по приезду Алисии. Как бы вам объяснить. Сначала оно волнующее, а потом сладостное. Вот ведь незадача. Я волнуюсь… А чего волнуюсь? Как-то себя иначе начинаю чувствовать, когда задумываюсь об Алисии. Брррр…
Кстати, тот мужчина, что вчера с комочками своими внутренними разбирался, он нам вместо тысячи сиклей, заплатил четыре. Это весьма неплохо, если последнее задание будет на три тысячи, то нам больше не придется выполнять всяческие невыполнимые миссии. И чего он так расщедрился? Мы ведь никого не прихлопнули даже. Счастливец.
Отец утром проводил со мной беседу. На него это не очень часто находит, но находит. Я даже уверен, что у него есть какая-то особая система, по которой он эти беседы устраивает. И его не беспокоит, что темы повторяются. Я уверен, что он считает ее эффективной системой воспитания. Ничего против не скажу. Но… Но это все весьма заставляет поволноваться. Скажем, берет за животрепещущее. Я выдал ему сегодня о своих чувствованиях. Сказал, что как-то начал по другому Алисию воспринимать. Волнуюсь и восхищаюсь. Хотя, это все быстро походит. Волнуюсь я тогда, когда ее нет. А восхищаюсь только в редкие моменты. Зато, это все весьма яркие чувства. Даже дышать трудно становится порой. Отец внимательно слушал, даже старался не улыбаться. Я удивился этой его реакции. Ожидал, что он будет подшучивать над этой темой.
– Я догадываюсь, что с тобой происходит. Только нужно ли тебе знать? Посмотри на это по-другому. Алисия выросла и продолжает становиться девушкой. А ты, следует заметить, парень. И нет ничего удивительного, что ты начал замечать ее красоту.
– Но, Отец. Девушек много разных и красивых. Почему именно с Алисией.
– Согласись, она какая-то особенная для тебя.
– Наверное… Да, думаю, что так. Но почему?
– Именно поэтому.
Он покрутил пальцем в воздухе. Не знаю, что он хотел этим сказать.
– Почему? – Еще раз спросил я.
– Я не знаю ответов на все вопросы. Это ты должен сам решить. Почему тебя так это все трогает. Просто будь внимателен к себе, к этому всему, что происходит с тобой.
В общем, отец предложил мне решать все проблемы самому. Конечно, ведь нельзя же сыну сказать конкретно, что с ним происходит. Пусть все на своем опыте узнает. Да ладно. Я шучу, конечно. Видимо, мне предстоит решить этот вопрос самостоятельно.
Около десяти позвонил Коуэлл старший, мой дед. Он сказал, что мы можем заработать три тысячи сиклей. Все, что нам нужно делать – это охранять морковь. Я сначало подумал, что кто-то из нас спятил. Ну, кто будет платить три тысячи за морковь? Я бы точно не стал. Но дед настаивал на своем. Экипаж его соседа захватит нас с Алисией ближе к вечеру и увезет в свою загородную ферму, там мы должны эту самую морковь сберечь.
Весь день я мучился каким-то непонятным томлением. Пытался читать, даже немного получалось. Устроил себе небольшую прогулку по городу. Как-то лучше стало. Но все равно! Дурацкое чувство. Что же такое! В редкие моменты полной концентрации на посторонних вещах я могу унять свою тревогу. Это давалось с трудом, но давалось. Время так медленно тянулось, что начало томить само по себе.
Алисия пришла без предупреждения около пяти. Через некоторое время за нами заехала карета. Я попытался ее разговорить, но сегодня она была не в духе. Все смотрела в окно. Какая-то напряженность возникла. Это еще больше подстегнуло мой трепет. Может я чего плохого сделал? Или чего? Не понятно мне это. Спустя полтора часа тряски мы подъехали к небольшому домику с верандой. Домик был вытянут по длине огорода. Я бы даже назвал его складом. Такой он был вытянутый. Но веранда очень радовала. Насколько я мог судить, морковная гряда располагалась рядом с ней. И можно было охранять морковь на защищенной от ветра и дождя веранде.
– Та самая морковь. Такая большая… – Заметила Алисия полушепотом.
На гряде действительно была большая морковь. По моим подсчетам тридцать штук. Видимо, сто сиклей за каждую. Рядом находилась еще одна гряда. На ней были многочисленные ямы. В каждую свободно проходила голова. Наверное, поместилось бы и что-нибудь еще. Вот такая морковь…
– Кто же ее может унести? Она непомерно большая. Не схватишь и не убежишь.
Алисия помолчала. Прошла на веранду и села в кресло.
– Хозяина нет здесь. Нам придется делать все в одиночку.
– Как это его нет? – Видимо, вопрос был лишним. Ответа на него я не получил.
Что же такое с Алисией происходит. Какая-то она странная сегодня. Я встал около окна, так, чтобы она меня не видела. И тут меня вновь поразила та перемена, которая произошла с ней. Или со мной. Не знаю точно. Взглянул на нее и поразила меня ее красота. Как-то на редкость мило и выразительно смотрелась она в кресле на фоне гряды гигантской моркови. Вот так.
Начало смеркаться, вернее, уже смеркалось. Мы сидели и наблюдали за грядой. Никто и слова не проронил. Спать не хотелось. Просто… Какая-то отстраненность появилась. Морковь в безопасности. Больше ничего.
– Как ты думаешь, Генри. Зачем моей маме было убегать от меня?
– Убегать от тебя?
– Прятаться, какая разница.
– Мне кажется, что дело очень важное. Я не знаю, какое именно дело. Но очень важное. Может быть, она так тебя спасти хотела. Если злодей Фокс искал ее, значит она им была нужна. Зная, что она мертва, они не могли использовать тебя в качестве заложницы, к примеру.
– И, все же, она меня бросила…
Я поглядел на Алисию, подошел ближе и взял за плечо. Мне невыносимо было видеть Алисию отчаявшейся. Да и непривычно. С самой первой встречи она поражала меня своим характером и верностью идеалам. И пусть эти идеалы были не самыми лучшими. Меня все равно это очень… очень все это. Брало. Именно брало. Прямо за глубины души. Ага.
– Послушай меня. Прости, что посеял сомнения. Я знаю, что бесполезно сейчас что-либо говорить. Я уже сделал свое подлое дело. Ты меня можешь даже ударить за такое, может тебе легче станет. Давно нам не приходилось никого лупить. Только не кисни тут.
– Генри… – Сказала Алисия обреченно. Взгляд ее был каким-то туманным.
Я до боли сжал ее плечо. Еще теплилась надежда, что мне удасться привести ее в чувства. Она по инерции ударила меня в живот. Было больно.
– Придурок! Какой же ты придурок!
Было видно, что она вернулась. Правда, понять я не могу. Чего она так разъярилась. Несомненно, это все лучше, чем страдать и причитать.
– Посмотри на морковь! – Крикнула она.
Я обернулся. Вершки в правой стороне гряды еще тряслись. До меня не сразу дошло. Это все из-за сгустившихся сумерков. Однако добрый десяток дыр в земле с правой стороны гряды говорил сам за себя.
– Десять! Из под самого носа! – Проворчал я раздосадовано.
– Так. Быстро сел и смотри в оба!
Не стоило и спрашивать, вернулась ли Алисия. Заметно, что она здесь. Такое бывает, когда человек что-то переживает. Глаза у него становятся какие-то непонятные. А тут кристальная ясность появилась. Может быть, она и ничего не сказала. Но все и так стало ясно.
Следить за Алисией я не мог. Все мое внимание поглощала морковная гряда. Если бы меня отвлекали разговором, то все было бы нормально. К сожалению, этим было некому заняться. И вскоре я уснул.
Глава 10. Искупление
Привет, Папочка. Пишет тебе твоя дочь, Алисия. Спасибо тебе, что ты у меня есть. Филиппу передай, Братцу, что я рада и ему. Хотя, подзатыльник ему просто обязателен. Спасибо Вам. Ах, чего это я с благодарностей то… Просто, думаю, что так нужно. День какой-то утомительно нудный. У меня целый день тянется приступ уныния. Генри пытался его как-то сгладить своими речеизлияниями. И, кажется, у него даже немножко получилось. И чего он уснул? Чем Генри по ночам занимается? Не понимаю, как можно уснуть на чужой веранде. Да ладно там. Он же везде засыпает. Будь то диван или стул. Нет, я не обижаюсь. Просто, как-то это странно удивительно. Да, все вместе.
Как я уже упоминала, мой день прошел под знаменем уныния. И чего я так ною в душе. Вроде ничего и не предвещало. Сейчас уже полегче. Но так обидно. Так обидно. Все на маму дуюсь, представляешь. Не могу понять, чего я дуюсь. Вроде и справиться пытаюсь, но не получается. Пытаюсь думать о другом, а потом вновь себя на этих дурных мыслях ловлю. Думала о чем-нибудь отвлеченном. А тут раз! Уже кости мамочке перемываю, все злюсь и дуюсь, что она меня бросила. Кстати, я сейчас рассуждаю так спокойно, потому что чувствую себя лучше. А так, если бы чувствовала себя унывицей, то такого здравомыслия ожидать бы не следовало. Так вот, все думаю, что мама меня бросила. Ведь это неправда. А в груди какая-то сволочь толкает на эти мысли! Представляешь! Как с этим бороться?! Неужели я огненного жука проглотила… Не думаю. Видимо… Даже и не знаю. Хоть бы не повторялось больше такое. Я же совсем становлюсь другая.
У Генри рот открылся. Не понимаю его, как он может дремать в такой позе сверхъестественной. Руки на коленях сложены, голова откинута, челюсть расслабленна… Еще чуть, чуть и слюна потечет. Вот ведь мерзкое зрелище будет! Может быть сфотографировать его на его же фотоаппарат? Ладно, ладно. Не стоит этого делать. Так, все. Я отвлеклась. Мне нужно за этой морковью следить. Хорошо, что на улице тепло. Веранда, где мы сидим, открытая. Влажность высокая. И если бы было холодно, то я бы продрогла вся до костей. До сих пор помню свою последнюю простуду. Мерзкое это занятие, простужаться. Морковь вроде бы стоит нетронутая. Сумма, которую нам заплатят, уже уменьшилась на тысячу сиклей. Надеялась, что выйдет по-другому. Главное сейчас, сберечь это.
Вернусь к мамочке. Как бы разобраться то в себе. Чего я так распереживалась. Это даже не гнев. Какое-то томление духа. Словно угли тлеют. И обида, и злоба тут. Все смешалось. Непонятно, где что находится. Думаю… Думаю… Это все из-за того, что мне кажется, будто со мной несправедливо поступили. Именно Мамуля. Ну, не нужно меня травить. Я и не знаю, почему так. Я же люблю ее и скучаю по ней. Наверное, мои ожидания какие-то другие были. Я все надеялась, что она пропала из-за какого-то происшествия, похищения там. А тут… Тут накрутила себе на мозги, что она специально меня бросила. Именно бросила. Ведь она меня и не бросить могла? Скажем, инсценировать исчезновение. Наверное, так оно и было. Но дурное чувство в груди кричит, – "Она тебя кинула, бросила, обманула!". Представляешь, какая глупость, Отец! Только Филиппу не рассказывай – это особо личная часть дневника. Конечно, я пишу и для него, в какой-то мере. Но… Ладно. Я же не о том. Это все из-за чувства. Я сразу не поняла, что это не я так думаю, а какое-то мерзкое чувство. Вот и все. Не знаю, как это еще объяснить. Мама ведь хорошая была. А тут, словно мне на все это глаза закрыли. Да, более точное объяснение. И чувство это проходит, его уже немного осталось. Да, да.
До утра время тянулось особенно долго. Рот Генри раскрылся уже настолько, что, казалось, он попросту очень удивился. Не хватает только раскрытых от удивления глаз. Я треснула его в плечо, он заворочался, рот закрылся. Какой-то прогресс. Старалась не думать о маме, чтобы не беспокоить себя. Вспомнила, как мы с Генри познакомились. Я же его прибить тогда хотела! Он странный, я и сейчас это вижу. Однако он мой друг. Даже вот теплое чувство на груди появилось. Словно гладишь кота. Не люблю особо котов. Но чувство именно такое. Никто другой бы не согласился на все эти сумасбродные путешествия и задания. А он не жалуется. Хорошо, что когда-то мы встретились. Думаю, да.
Конечно, Генри со своими недостатками. Можно много всего припомнить. Да зачем. Все искупают немногочисленные достоинства. Извините, не все могу доступно выразить. Понимайте, как хотите.
Около четырех ночи я заметила, что исчезло еще три моркови. С того же краю, что и другие. Конечно, разглядеть мне не удалось, как они пропали. Свет был тусклым, и тени скрадывали любые движения. Я не оправдываюсь! Еще шум дождя был сильным, никаких намеков на похищение. Минус триста сиклей.
До шести часов я еще сохраняла хладнокровное спокойствие. Однако силы мои были на исходе. Я думала, еще несколько минут и разбужу Генри. И этот прогноз почти сбылся. Только чуточку раньше, чем я планировала. Светало, я уже могла наблюдать за всеми семнадцати, оставшимся в живых, морковками. Как и любая гадость, эта пришла неожиданно. Вдруг я услышала треск. Словно жуют что-то большое. Раньше такого не было. Несколько овощей затрясли своей ботвой или вершками, как вам удобней. Началось! Видимо, этой мерзкой воровки не хватило терпения, и она решила сделать все разом. Генри проснулся лишь после третьего удара – два в плечо, один в живот. Контрольный подзатыльник вернул его голове ясность мыслей. Он сориентировался и рванул вперед. Я следом. Никаких следов мы не обнаружили. Однако морковь продолжала уходить под землю. Одна совершила это действие прямо на наших глазах. Меня осенило – у нас нет никаких шансов! Ну, кто из нас сможет залезть в эту нору? Нужно было сразу выкопать всю овощную снедь и спрятать в доме. Самые ценные мысли приходят не вовремя…