- Правильно, - одобрил Александр Иваныч. - Порядок прежде всего. A то за тремя селезнями погонишься - ни одного не поимеешь, а утром проснешься - а голова в тумбочке. Или в чемодане, ха-ха-ха!
- Так что у вас за дело? - нетерпеливо напомнил Василий.
- Ну так я и говорю - попросил меня Коржиков, мол ты, Иваныч, подгреби там к Дубову с правого борта, да намекни ему так осторожно, что, дескать, и все такое. A я так думаю - чего там подгребать да намекать? Я боевой офицер, и скажу вам, Василий Николаич, напрямую: вы мужик, и я мужик - сладим. И без этих тайн Мадридского двора.
- Очень хорошо, - ответил Василий. - В чем же вопрос?
- Да очередная ерунда. Они там в президентском аппарате, как змеи в гадюшнике. Извините, генерал, вашу подругу Машку я в виду не имел. Следят друг за другом, подсиживают, и все такое. Когда я стану президентом, а я им стану, то всю эту лавочку прикрою. Мы цивилизованные люди и действовать будем цивилизованно, а как - мое дело. Да, так вот к делу. Господин Коржиков просил вас заняться пресс-секретарем Президента, этой, как ее, блондинка такая…
- Глухарева, - подсказал Василий.
- Она самая, Анна Сергеевна Глухарева, - радостно загоготал майор. - Что-то с ней в последнее время происходит непонятное, а сегодня и вовсе на работу пришла сама не своя. Да я ее нынче на улице встретил - видик у нее, скажу я вам… Такой, будто ее сначала повесили, а потом трахнули. Вот, значит, Виктор Владимирыч и попросил меня, чтобы я попросил вас, тьфу, запутался, в общем, чтобы вы за ней присмотрели.
- И всего-то? - удивился Василий.
- И всего-то, - подтвердил Cелезень. - Он еще сказал: "Ты не говори Дубову, но мне кажется, что Анна Сергеевна собирает компромат на нашего дорогого президента". Да уж, в этом достойном занятии наш господин Коржиков конкурентов не потерпит…
- Ну что ж, Александр Иваныч, я согласен, - ответил Дубов. - Анна Сергеевна - та женщина, которой стоит заняться. Так и передайте господину Коржикову.
- Замечательненько, - пробасил Cелезень и встал с тахты. - Генерал, где у вас тут сортир?
- Направо по коридору. Только вы, Александр Иваныч, дверь не так резко открывайте.
Но было уже поздно - майор распахнул дверь и чуть не сшиб с ног Веронику, которая стояла за дверью, придерживая столик на колесиках.
- Пардон, - галантно раскланялся майор и отправился направо по коридору. A Вероника вкатила в комнату столик с чайными приборами.
- Неплохая девка, только больно уж любопытная, - пробурчал генерал Курский, когда Вероника вышла из кабинета, едва не столкнувшись в дверях с майором.
- Много будешь знать - никогда не состаришься, - выдал Cелезень очередной афоризм.
- Ну что ж, официальную часть завершили, прошу к столу, - пригласил гостей генерал Курский, переставляя чашки и бутерброды на письменный стол. - Вероника, не стой за дверями, заходи! - Вероника вошла в кабинет и скромно присела в уголке. - Господа, хряпнем фронтовые сто грамм?
- За рулем, - отказался Дубов.
- A вы, майор?
- Не-а, - покачал головой Cелезень. - Глядя на нашего Президента, я решил стать самым трезвым человеком в стране. Все, с тех пор ни капли!
- Ну, как хотите, - пожал плечами генерал Курский. - Тогда будем чаевничать.
- Удивляюсь я вам, генерал, - забасил Cелезень, прихлебывая чаек из блюдечка. - Живете в этой глуши, как, извините, тамбовский волк.
- Да я уж привык, - нехотя ответил генерал. - К тому же и Машка тут со мною…
- Но местность все же тут у вас глухая, - сказал Дубов, чтобы как-то поддержать разговор. - A Вероника - молодая девушка, ей, наверно, скучно по целым неделям никого не видеть…
- Нет, мне не скучно, - возразила Вероника. - И не такая уж здесь глухомань. A вчера я даже видела машину, она выезжала из заброшенной колхозной мастерской, а в ней сидели дядя Феля и еще двое - мужчина с женщиной. Я хотела поздороваться, а они меня даже не заметили!
- Что за дядя Федя? - поинтересовался майор Cелезень.
- Не дядя Федя, а дядя Феля, - поправил генерал. - Феликс Эдуардыч Железякин, бывший глава местного КГБ. И чего он тут потерял… A ну его к лешему, правда, Машка? A скажите, Александр Иваныч, зачем вы рветесь в эту политику? Поверьте мне, поганое это дело.
- Согласен, - отхлебнул чаю Cелезень, - но кому-то надо делать и поганые дела. A вообще я за стабильность. Но не только сохранить кресло под задом сегодня, а хотя бы и завтра тоже… A вы какого мнения, Василий Николаевич? Ау, господин сыщик! Вы что, о чем-то задумались?
- Да-да, - очнулся Дубов. - Извините, задумался о своем.
Между тем в голове сыщика теснились мысли: "Все сходится. Как там говорила Анна Сергеевна - сначала ехали ровно, потом как по колдобинам, потом опять ровно, потом снова с тряской… Ясно, ехали по Прилаптийскому шоссе, миновали "дорожные работы", а потом по проселку к "колхозным гаражам". Видимо, здесь раньше у них был целый комплекс, особняк отдали генералу, а все остальное осталось у чекистов, в том числе и гараж. Видать, у них там до сих пор своя "точка". Значит, это те самые. Ну, "труп" Анны Сергеевны, допустим, они сунули в багажник, но где же тогда третий мужчина? Ведь Анна Сергеевна утверждала, что ее убивали и насиловали Феликс, двое незнакомых мужчин и еще женщина, всего четыре человека, а Вероника видела только троих…"
* * *
Когда Василий вернулся в город, было уже часов пять вечера, и он вместо сыскной конторы отправился прямо домой. Домохозяйка Софья Ивановна встретила его сообщением:
- Вам несколько раз звонил инспектор Столбовой, просил обязательно сразу же перезвонить.
- Спасибо, Софья Ивановна, так и сделаю, - кивнул Василий и, даже не переодевшись, стал названивать инспектору.
- Василий Николаич, где вы пропадаете? - набросился на него Егор Трофимович.
- A что?
- Сегодня утром приехала Чаликова и уже успела развить весьма бурную деятельность.
- В смысле?
- Наши люди внимательно следили за ней, и вот что нам известно. Сразу по прибытии она поселилась в гостинице "Кислоярочка", где для нее заранее был забронирован номер 206 на втором этаже. И тут же к ней в номер заявились соседи - некий профессор, доктор энтомологических наук Иван Петрович Oльховский из 205 номера и госпожа Антонина Степановна Гречкина из номера 207. Оба поселились в "Кислоярочке" три дня тому назад.
- Что за люди? - деловито спросил Василий.
- Очень приличная и интеллигентная публика, - ответил Столбовой. - Впрочем, как и сама Чаликова, так что не удивительно, что с ними она быстро сошлась. Но угадайте, Василий Николаевич, с кем отправилась брать интервью наша подопечная, едва устроившись в гостинице?
- Ну, трудно сказать. C президентом Яйцыным, с кинорежиссером Святославским, с банкиром Грымзиным… Знаю только, что не с майором Селезнем.
- Лучше бы с майором, - сокрушенно вздохнул инспектор. - Она отправилась прямиком к политику Гераклову.
- Ну, ничего удивительного, - заметил Дубов. - Вполне понятно, что журналистка для объективной картины хочет узнать мнение не только путчиста Разбойникова, но и его главного антагониста.
- Если бы… - протянул инспектор. - Но и это еще не все. Прямо от Гераклова она отправилась знаете к кому? К рекламному агенту Мешковскому!
- Ну и прекрасно, - рассеянно ответил Дубов. - Значит, госпожа Чаликова интересуется постановкой рекламного дела в нашей Кислоярской Pеспублике.
- Очень сомневаюсь, - возразил Столбовой. - Мне почему-то кажется, что Чаликова отправилась к господину Мешковскому не потому что он специалист по рекламе, а потому что активист КАСРа.
- A что это такое? Кислоярская Ассоциация Социалистов-Революционеров?
- Не совсем. КАСР - это Кислоярская Ассоциация сексуального равноправия. Представляете, что он ей наплетет?! A если Мешковского еще и подпоить, то он вообще вывалит на бедную журналистку все местные сплетни, и у нее возникнет впечатление, что Кислоярск - это один сплошной притон развратников и извращенцев, включая самые высшие круги.
- Ну, не будем драматизировать, - успокаивающе произнес Василий. - Я проверю ее контакты. Вы не в курсе, где она сейчас?
- По последним данным, объект Ч. уже покинул квартиру Мешковского на Родниковой улице 53/55 и движется в сторону отеля. Сейчас госпожа Чаликова, скорее всего, у себя в номере.
- Ну вот и прекрасно. Когда у нее интервью с Разбойниковым?
- Завтра в полдень.
- Тогда сегодня я встречусь с Геракловым, а завтра утром - с Мешковским. Постараюсь прощупать круг тем, интересующих госпожу Чаликову.
* * *
"Должно быть, Чаликова еще в Москве изучала обстановку в Кислоярской Pеспублике, - размышлял Дубов, машинально ведя "Москвич" в сторону Московской улицы, где проживал политик Гераклов. - И то, что она отправилась к вечному оппозиционеру раньше, чем, скажем, в Президентскую администрацию, означает, что Чаликова отнюдь не собирается писать что-то официально-парадное. И потом, вряд ли люди Разбойникова, с которыми она предположительно сотрудничает, одобрили бы подобные контакты. Или она ведет свою игру?.. Еще вопрос - в какой момент у нее возникла мысль посетить Мешковского - еще раньше или только после встречи с Геракловым? На первый взгляд - какая разница? Но и это может оказаться очень существенным…"
В личном знакомстве с Константином Филипповичем Геракловым Василий Дубов не состоял, но был о нем немало наслышан. Несколько лет назад Гераклов играл видную роль в так называемом Народном Пробуждении, а пиком его политической карьеры стало личное участие в аресте Александра Петровича Разбойникова после провала красного путча и провозглашения свободной Кислоярской Республики. Однако затем его путь политического деятеля медленно, но верно пошел под гору - у руля нового государства встали искушенные в подковерных интригах бывшие партийные секретари "второго эшелона", а имя пламенного Гераклова стало понемногу забываться. Единственное, что слышал Василий о Гераклове за последнее время (правда, от его явных и тайных недоброжелателей) - это то, что он совсем "съехал с крыши" и ударился в кришнаизм.
Последний слух отчасти подтвердился - дверь сыщику открыл невзрачного вида человек в очках и в белом балахоне, а пахло в квартире какими-то восточными благовониями.
- Что-то снова все про меня вспомнили, - с еле скрываемой радостью промолвил Гераклов, когда гость представился. - То журналистка из Москвы, то вы теперь. Харе Кришна, Харе Рама…
- Я пришел как раз по поводу вашего интервью с Чаликовой, - с ходу заявил сыщик. - То есть ее интервью с вами.
- Вот как? - несколько удивился Гераклов. - И что же вас интересует?
- Меня интересует, о чем вы с ней говорили, - пояснил Дубов. - И желательно во всех подробностях.
- A, ну ясно. Мы говорили о путях Российской и Кислоярской демократии и о влиянии учения Кришны на общественную нравственность и развитие мировой культуры.
- A конкретнее? - попросил Дубов.
- Конкретнее можете спросить у самой госпожи Чаликовой, - предложил Гераклов. Детектив нахмурился:
- Господин Гераклов, уклонениями от ответа вы только усугубляете собственное положение.
- Вы что, мне угрожаете? - насмешливо пожал плечами политик. - Не вы первый. Разбойников во время путча уже грозился меня расстрелять, а где он теперь?
"Эх, была - не была", решился Дубов слегка приоткрыть карты.
- Константин Филиппович, я совсем не собирался вам угрожать. Под угрозой само существование нашего государства, а значит - и ваша жизнь. Думаю, что вы у них в расстрельном списке один из первых кандидатов.
- Ну вот, опять, - вздохнул Гераклов, поправляя балахон. A Дубов решительно продолжал:
- Сегодня Чаликова побывала у вас, а завтра отправится в тюрьму брать интервью у вашего приятеля Разбойникова. И во время интервью он передаст ей записку для своих товарищей на воле. Собственно, товарищи это интервью и устроили. И очень возможно, что главный "товарищ" - это сам Феликс Эдуардович Железякин, если вам знакомо это имя…
Гераклов порывисто вскочил:
- Значит, Чаликова в сговоре с этими бандитами! A я, дурак, разоткровенничался с ней!
Дубов покачал головой:
- Ну, насколько Чаликова с ними в сговоре, это еще вопрос. Степень ее участия нам предстоит установить. Поэтому вы должны вспомнить все - и о чем рассказывали Чаликовой, и чем она особо интересовалась.
Минутку помолчав (и, видимо, мысленно советуясь с богами Индийского пантеона), Гераклов ответил:
- Знаете, Василий Николаич, если бы на вашем месте был кто-то из наших милицейских инспекторов, а тем более из людей Коржикова, то я бы не стал ничего говорить. Но о вас я слышал как о честном и порядочном человеке, и потому расскажу вам все, что знаю. - Гераклов еще немного помолчал, беззвучно шепча мантры. - Собственно, никакого интервью Чаликова у меня не брала, во всяком случае, диктофон не включала и ничего в блокнот не записывала. Мы просто побеседовали, но, как говорится, не для протокола. Она, помнится, более всего интересовалась путчем и арестом Разбойникова.
- A вы?
- Ну, я ей все рассказал - и как строил баррикады, и как арестовывал лидера путчистов, и как потом наши распрекрасные власти свели на нет все, что было хорошего и светлого в Кислоярской мирной революции.
- Ну хорошо, а о чем она еще расспрашивала?
- Еще о бывших руководителях здешнего КГБ и прокуратуры - Железякине и Рейкине.
- Так-так, - задумался Дубов. - Значит, о Железякине и Рейкине… Дело приобретает опасный оборот.
Это замечание имело под собой веские основания - бывший прокурор Антон Степанович Рейкин был одним из активнейших членов той шайки, глава которой вот уже несколько лет сидел в Кислоярском централе. В августе 1991 года ему, в отличие от Разбойникова, удалось скрыться от правоохранительных органов, но с тех пор его присутствие все время так или иначе ощущалось - даже расследуя чисто уголовные преступления, и Дубов, и сотрудники милиции нередко сталкивались с его прямыми или косвенными следами.
- Константин Филиппович, как вы думаете - почему Чаликова обратилась именно к вам? - спросил детектив. - Неужели вам известно больше, чем другим?
- Другие не так болтливы, как я, - печально ответил Гераклов. - Язык мой - враг мой. Если бы я умел вовремя молчать, то сидел бы не здесь, а в Кабинете Министров!.. Но с вами-то я могу быть откровенным. Видите ли, в чем дело. В августе девяносто первого, когда мы переняли архив и картотеку КГБ, была создана специальная комиссия по их анализу. В нее включили и меня как представителя прогрессивной общественности.
- Да, я слышал об этой комиссии, - кивнул Дубов. Гераклов продолжал:
- Ну вот, когда мы начали разбор документов, то столкнулись с довольно странным явлением: с органами сотрудничали почти исключительно те кислоярцы, кто уже умер, или переменил место жительства, или давно отошел от дел. И мне сразу стало ясно - чекисты заранее предполагали, чем все кончится, и рассортировали материалы, причем наиболее ценную и взрывоопасную часть где-то припрятали.
- Железякин?! - воскликнул Василий.
- Не сомневаюсь. A с чего это он, как вы думаете, так шикует? Не с ресторана же своего, этого, как его, "Три яйца всмятку". Ясно, что он живет шантажом. Те из бывших агентов, кто вышел в бизнесмены, просто платят ему дань, депутаты проталкивают в парламенте нужные ему решения, судьи выносят соответствующие приговоры, ну и так далее. И все под угрозой, что он пустит в дело компрометирующие материалы. То есть я, конечно, не знаю, как все это происходит на самом деле…
- Ну, тут уж технология, отработанная веками, - заметил Василий.
- Видимо, так, - кивнул Гераклов. - Но один раз чекистский компромат все же был пущен в ход, и притом самым топорным способом. Вы помните самоубийство пресс-секретаря Президента - ну, того, кто был до Глухаревой?
- Да, что-то припоминаю. Он еще оставил какую-то путаную предсмертную записку в том смысле, что "не то я галоши украл, не то у меня галоши украли".
- Я могу вам рассказать, как все было на самом деле, - продолжал Константин Филиппович, - так как и сам, увы, оказался замешан в этом некрасивом деле. Если вы помните, сразу после путча было приостановлено издание целого ряда проимперских газет, в том числе "Красной панорамы". И шла дискуссия - закрыть вообще, или все-таки разрешить им выходить. Главным сторонником закрытия выступал как раз покойный пресс-секретарь. И вот буквально накануне принятия окончательного решения по "Красной панораме" я нахожу у себя в почтовом ящике учетную карточку агента КГБ с именем и фамилией пресс-секретаря Президента. A дальше следует длинный список сообщений агента с 1961 по 1991 год с пометками - "уплачено десять рублей", "уплачено двадцать рублей" и так далее. Мне бы сначала выяснить, что это такое и, как говорят у вас, криминалистов, "кому это выгодно", а я сразу побежал с этой карточкой в "чекистскую комиссию". Ну, разгорелся скандал, пресс-секретарь застрелился, а "Красная панорама" под шумок возобновила выход, хотя и без слова "Красная". Потом, правда, выяснилось, что эта учетная карточка была не то чтобы фальшивкой, но и не совсем настоящей. Оказывается, чекисты тоже занимались приписками и причисляли к завербованным агентам множество людей, которые об этом даже не подозревали, а донесения писали сами и гонорар за них клали себе в карман. Именно таким "агентом" и был будущий пресс-секретарь, а позже выяснилось, что его подписи - неумелая подделка. Так что они знали, как подкинуть компромат, чтобы самим не "засвечиваться".
Василий взглянул на часы:
- Кажется, поздно, а у меня нет времени - завтра Чаликова отправляется к Разбойникову. Поэтому последний вопрос. Постарайтесь припомнить, не заходила ли у вас речь о рекламном агенте Мешковском?
- Как же, заходила, - не задумываясь, ответил Гераклов. - Как бы невзначай госпожа Чаликова что-то спросила о сексуальной ориентации наших бывших руководителей.
- Кого именно?
- Кажется, Рейкина. Или даже самого Железякина… Нет, не помню.
- И что же вы?