* * *
Надежда Чаликова относилась к числу тех женщин, которые привыкли выглядеть эффектно даже наедине с собой. A выглядела она так уже от природы. Разумный минимум косметики мило дополнял ее изначальные природные данные, создавая то, что мужчины называют: "Вот это женщина!". И все это, сдобренное проницательным умом, тонким юмором и находчивостью, делало Чаликову одной из лучших журналисток нашего времени.
Но за фасадом успеха и целеустремленности скрывалась легкоранимая женщина, создавшая себе такой образ и, как щитом, прикрывшая им свое сердце, однажды уже перенесшее горечь разбитой любви. Такое нередко бывает в нашей жизни - ты любишь человека, а он тебя нет. Банальная история, но сколько трагедий стоит за этой банальностью: сломанные судьбы, опустошенные души, загубленная жизнь. Слава богу, Надежда оказалась сильной и не сломалась. Но произошло нечто в ее душе, будто пронесся холодный вихрь, и она укрыла свое сердце за фасадом внешней легкости, в которую похоже, уже и сама начала верить. Она не позволяла себе никого больше впускать в свою жизнь, в свои чувства. Ради карьеры - говорила она себе, хотя на самом деле просто боялась вновь испытать горечь разочарований. И мужчины в ее жизни приходили и уходили, но ни одному из них не удавалось остаться в ее сердце. Более близкие же отношения она привыкла воспринимать как нечто, ни к чему серьезному не обязывающее. Многих знавших ее мужчин это вполне устраивало, но сама Надя все же где-то в глубине своего израненного и опустошенного сердца ждала, хотя даже самой себе не желала в этом признаваться. Что же она ждала? Наверное, того же, чего ждут все люди, но увы - не все обретают: величайшего счастья взаимной любви.
* * *
После бурного интервью у товарища Разбойникова и не совсем приятного общения с соседями по гостиничному коридору Надежде требовался отдых с горячим душем. Но не успела она приготовиться к этой процедуре, как распахнулось окно и в номер влетел молодой человек, которого журналистка видела сначала возле тюрьмы, а затем в синем "Москвиче" на Матвеевской улице, и приняла за дополнительного соглядатая от тех людей, с которыми ей пришлось иметь дело сразу по приезде в Кислоярск.
Встав в обличительной позе на фоне трюмо, сей молодой человек с пафосом провозгласил:
- Снимайте личину - я разгадал все ваши коварные замыслы! Ваша карта бита, товарищ соучастница!
- Чего вам от меня еще надо? - устало произнесла Чаликова. - Я все сделала и все передала…
- Ага! Значит, вы передали! - радостно вскричал непрошеный гость. Но тут у него из кармана пиджака раздались некие непонятные звуки. Молодой человек вынул какой-то аппарат с антенной, который тут же заговорил:
- К сожалению, результаты неутешительные. Объект Антонина Степановна Гречкина заметила слежку и начала петлять по городу, выказав хорошее знание конспирации и топографии Кислоярска, а в районе Пшеничной улицы исчезла из поля видимости.
- Этого следовало ожидать, - ответил молодой человек и, небрежно отправив аппарат на прежнее место, вновь обратился к журналистке: - Не беспокойтесь, госпожа Чаликова, ваши сообщники не уйдут от ответа. A теперь сознавайтесь, что вы делали у Разбойникова!
- Да кто вы, собственно, такой?! - только теперь пришла в себя от столь бурного налета Надежда Чаликова.
- Вы хотите знать, кто я? - гордо приосанился гость. - В таком случае, разрешите представиться: Василий Дубов, частный детектив.
- Ах, так вы Дубов! - В голосе Чаликовой послышалось облегчение.
- Да, я Дубов, - с пафосом подхватил детектив. - Это я сел на хвост к вашим друзьям профессору Ольховскому и Антонине Степановне, и они были вынуждены скрыться…
- Они мне не друзья, - вздохнула журналистка.
- Ну, сообщники.
- И не сообщники.
- То есть как? - удивился Дубов. - Так кто же они вам?
- Шантажисты. Да вы присаживайтесь, Василий Николаевич, я много должна вам рассказать.
- Не сомневаюсь, - кивнул Дубов, присаживаясь в кресло. - Но откуда вы знаете мое имя?
- Его я услышала еще в Москве. Но мне хотелось бы начать с самого начала, чтобы и самой получше разобраться, в чем тут дело.
- Да, это было бы неплохо, - согласился Дубов. - У меня столько вопросов, что аж голова кругом идет.
Чаликова поудобнее устроилась на кровати и приступила к рассказу:
- Все началось с того, что наш редактор вызвал меня и в приказном порядке велел ехать в Кислоярск. Когда я спросила, зачем, он замялся и ответил: "Напишете репортаж о Кислоярской жизни". Уже тогда я почувствовала, что здесь что-то не так. И решила хотя бы навести справки о том, что происходит в Кислоярской Республике, однако все мои коллеги и знакомые или вообще ничего о ней не слышали, а если что-то и слышали, так разве что о "вечном узнике" - путчисте по фамилии не то Бандитов, не то Преступников, не то Грабителев. Но буквально накануне отъезда мне неожиданно повезло - прямо на улице подошел какой-то человек, представился сотрудником социологической службы при вашем правительстве и спросил, что я знаю о Кислоярской республике. Я честно ответила, что ничего не знаю, но хотела бы узнать побольше. Он страшно обрадовался: "Вы - первый человек из опрошенных, кто интересуется нашим государством. Обычно отвечают в том смысле, что и не знаю, и знать не хочу". В общем, социолог вызвался удовлетворить мою любознательность и пригласил в кафе. Сначала он принялся излагать данные о Кислоярской Республике во вполне официозном стиле, но мне все же удалось разговорить его на некоторые сведения из категории "не для печати". Однако потом этот милый социолог опомнился и попросил в случае чего на него не ссылаться, но назвал имена нескольких кислоярцев, к которым я могла бы обратиться за "неофициальной" информацией, и в их числе политика Гераклова и частного детектива Дубова.
- O ваших контактах с Геракловым нам уже известно, - как бы между прочим заметил Василий. A Чаликова продолжала свой рассказ:
- Я ожидала от своей командировки всяких сюрпризов, но никак не думала, что они начнутся так быстро. Не успела я очухаться с дороги, как ко мне в номер ввалилась соседка из номера рядом - некая Антонина Степановна…
- Она же - беглый прокурор Антон Степанович Рейкин, - не то спросил, не то закончил фразу Дубов.
- Как вы это узнали? - чуть удивилась Чаликова.
- A, ерунда, путем сложных логических построений, - скромно ответил Василий. - Да, так что же Антонина Степановна?
- Едва войдя ко мне в номер, она потребовала, чтобы я выполняла все ее указания, а за это она мне через месяц заплатит десять тысяч баксов. Естественно, я попросила ее закрыть дверь с той стороны. Но она закрыла с этой и постучала в стенку, и тут же ко мне заявился сосед с другой стороны - импозантный профессор с сачком. "Знаете ли вы, кто мы такие?!" - грозно вопросил профессор и сорвал с себя бороду.
- И что же оказалось под бородой? - живо заинтересовался Дубов.
- Разве вы не знаете? - усмехнулась Чаликова. - A как же ваши логические построения…
- До профессора мои логические построения еще не добрались.
- Ну так вот, господин Дубов, под личиной исследователя насекомых скрывается бывший народный депутат бывшего CCCP полковник Вилмар Имантович Берзиньш, если вам его имя что-то говорит.
Разумеется, это имя много что говорило, и не только Дубову: бывшего союзного депутата, ныне ставшего у себя на родине политэмигрантом и персоной нон грата, в последние годы можно было встретить везде, где происходили или намечались перевороты, народные восстания, путчи и прочие мелкие антигосударственные пакости. Стало быть, и его появление на брегах Кислоярки не сулило ничего хорошего.
- Ого-го! - только и смог пробормотать сыщик. - Такую щуку упустили!.. И что же, они вам представились своими настоящими именами?
- Именно так и представились, - подтвердила журналистка. - Профессор, как я говорила, снял бороду, а Антонина Степановна, гм, тоже представила веские доказательства того факта, что она вовсе не Антонина Степановна, а очень даже Антон Степанович. Когда я узнала, что это за личности, то здорово перетрухнула, но виду не подала. Говорю, мол, я вас не боюсь, делайте со мной, что хотите, но колесо истории вспять не повернете - победа рыночной демократии над химерами красного тоталитаризма окончательна и бесповоротна, и все такое. Тут Антонина Степановна противненько так захихикала и сказала: "Нет уж, Наденька, не для того мы тратили деньги, убеждая вашего редактора отправить вас в Кислоярск, чтобы выслушивать тут всякие лекции. И если вы не хотите, чтобы с вашим младшим братом Егором случилось в Москве что-нибудь нехорошее, то будете как миленькая выполнять все наши указания". Ну, я спросила, чего им, негодяям, надо.
- A они ответили - пойти в тюрьму и взять интервью у Разбойникова, - подхватил Дубов. - A заодно кое-что от него передать.
- Ну, вижу, вы все знаете лучше меня, - вздохнула Чаликова.
- Кое-что лучше, а кое-что хуже, - многозначительно сказал Василий. - Продолжайте, пожалуйста, Наденька… То есть, простите, Надежда…
- Чего уж там, Васенька, зовите меня Наденькой, - махнула рукой Чаликова. - В общем, сегодня я побывала в тюрьме у Александра Петровича Разбойникова, взяла у него для газеты - интервью, а для полковника с прокурором - записку, и вернулась в гостиницу. Здесь сия "сладкая парочка" тут же ввалилась ко мне в номер. Впрочем, они сопровождали меня уже почти от кладбища. - Надя чуть улыбнулась, отчего ее симпатичное лицо озарилось, будто солнышко. - Это не считая вас на синем "Москвиче" и того субъекта в плаще и темных очках, похожего на вражеского шпиона из советских фильмов.
- Это был агент от милиции, - дал справку Дубов.
- Ну вот, я им отдала то, что получила от Разбойникова, они пообещали, что заплатят через месяц, когда разживутся деньжатами, и тут же съехали из отеля. Вот, собственно, и все. A тут ворвались вы…
- Да, история темная, - покачал головой Василий. - Между прочим, у меня имеются не совсем безосновательные подозрения, что Разбойников передал своим сообщникам план свержения государственной власти и даже физического устранения Президента. Жаль, что мы не знаем содержания этого "послания из мертвого дома".
- Ну почему же? - грациозно подернула плечиком Надя. - Они сами рассказали о содержании записки.
- Вот как! - изумленно вскинул брови Дубов. - И что же они вам наплели?
- Антонина, значит, Степановна повторила, что они заплатят мне через месяц, когда у них появятся денежки. Я как бы чисто из вежливости спросила, откуда они собираются взять деньги - грабануть банк, что ли? Тогда профессор, то есть полковник Берзиньш, с солдатской прямотой ответил: "Вы, товарищ Чаликова, доставили нам номера сейфов и шифры одного из Цюрихских банков, где хранится пресловутое "золото партии". Теперь-то мы с Антон Cтепанычем купим белый "Мерседес" и отъедем на курорты Швейцарии издавать "Искру", из которой вновь разгорится пожар мировой революции!". "Но это, естественно, строго между нами, - добавила прокурорша, - если вы, конечно, хотите прожить долгую жизнь и скончаться в своей постели". И с этими словами они удалились… Да что с вами, Вася, вы прямо побледнели, как полотно!
- Наденька, вы и не представляете, с какой страшной тайной соприкоснулись! - в ужасе воскликнул Дубов.
- Ну уж и страшная! - усмехнулась московская гостья. - Об этом так называемом "золоте партии" пишут все, кому не лень.
- Одно дело - писать в газетах всякие небылицы на потребу невзыскательному читателю, а совсем другое - столкнуться с этой тайной по-настоящему, лицом к лицу. Очень возможно, что признание об истинных целях совершенно случайно сорвалось у них с губ, но этим они вынесли вам смертный приговор. Слишком велик куш, чтобы оставлять живых свидетелей!
- Так вы полагаете…
- Да-да, я на все сто процентов уверен, что до отъезда на курорты Швейцарии они постараются вас убрать.
- Что же делать? - побледнела и Надя. Василий на минуту задумался:
- В гостинице вам оставаться никак нельзя. Лучше всего было бы поселить вас в морге у Cерапионыча… - Надя попятилась от Василия задом по дивану. - Ну что вы, конечно, не в качестве пациентки. Но зато там вы были бы в полной безопасности!
- Нет-нет, такой вариант меня никак не устраивает, - поежилась Чаликова. - Видите ли, Вася, мой знакомый социолог такого понарассказал про этого Cерапионыча - будто бы он и горький пьяница, и ни одной покойницы не пропускает, чтобы с ней не…
- A, пустые слухи, - беззаботно рассмеялся Дубов. - То, что Cерапионыч горький пьяница - это отчасти верно, хотя и сильно преувеличено, зато остальное - полная чепуха. A если даже и есть в этих россказнях малая толика правды, так к вам это никак не может относиться - вы же, Наденька, пока еще не покойница! Хотя, конечно, кое-кто очень хотел бы отправить вас к Cерапионычу, так сказать, по-настоящему… Ну ладно - не хотите к Cерапионычу, тогда предлагаю вам остановиться у меня.
- A удобно ли? - засомневалась Чаликова.
- Удобно, удобно, - заверил ее детектив. - Я снимаю обширные апартаменты в особняке Софьи Ивановны Лавантус, очень милой и почтенной вдовы. Уж ко мне-то никто не сунется, будьте покойны! То есть я хотел сказать - спокойны.
- Я согласна, - немного подумав, ответила Надя. - Лучше уж у вас, чем в морге - неважно в каком качестве.
- Ну вот и прекрасно! - обрадовался Василий. - Тогда давайте сразу же собираться.
* * *
Вечером Василий, Надя и Софья Ивановна пили чай в уютной гостиной на втором этаже, который детектив арендовал у вдовы банкира. Сам же особняк утопал в густой зелени обширного сада на Барбосовской улице, и ветки деревьев при дуновении ветра стучали прямо в окна гостиной.
Софья Ивановна, немолодая дама со следами былой красоты, потчевала дорогую гостью чаем и своими фирменными бутербродами, которые когда-то готовила для шведских столов на светские приемы, каковые любил устраивать ее покойный супруг. Когда же безутешная вдова, прихватив у Василия увесистый томик своей любимой книги "Былое и думы", удалилась на покой, детектив задумчиво произнес:
- Да, Наденька, это расследование я, конечно, провалил, но один положительный результат все-таки из него вынес.
- Какой же? - заинтересовалась журналистка.
- То, что познакомился с вами.
- O, это уже немало. Между прочим, я могу сказать то же самое о своей командировке.
Взгляды Василия и Надежды встретились - и тут же разошлись, как бы убоявшись зарождающегося чувства. Чтобы как-то прервать неловкое молчание, Василий нарочито громко заговорил:
- Да, так вот, Наденька… Это все, конечно, прекрасно, однако же наша "сладкая парочка" вот-вот завладеет кучей денег, и представьте, на что они могут ее употребить!..
- Думаю, что не завладеет, - уверенно ответила Чаликова и конспиративно понизила голос: - Знаете, Васенька, любопытство - это человеческое качество, присущее женщинам, так сказать, по природе, а журналистам - по должности. И вот на обратной дороге из тюрьмы я заглянула в туалет…
- И этот факт не ускользнул от нашего агента, - заметил Дубов. - Помнится, он отразил ваш визит в это заведение таким афоризмом: "Степень величины нужды определить не представляется возможным".
- Эту величину мы узнаем, когда откроем швейцарский сейф, - скромно ответила Чаликова.
- То есть? - поперхнулся чаем Василий.
- Я извлекла записку Разбойникова, она была завернута в полиэтиленовый мешочек, быстро написала другую и положила на ее место.
- И что же там было?
- Столбцы цифр. Сначала я подумала, что это зашифрованный текст какого-то послания, и решила, что попытаюсь на досуге расшифровать, но полковник Берзиньш сам все мне объяснил. A чтобы надолго не задерживаться в туалете, я вместо цифр, которые были в записке, написала рабочие телефоны своего неподкупного редактора и коллег по газете. Так что нам остается только поехать в Цюрих и забрать то, что там лежит.
- Рад бы, - вздохнул Василий. - C вами, Наденька, хоть на край света, да только на кого же я дела-то оставлю?
* * *
Прошла неделя. Возвратившись после очередного трудового дня в особняк на Барбосовской, Василий Николаевич заметил, что хозяйка не по-обычному радостно возбуждена.
- Ну, Софья Ивановна, выкладывайте, что случилось, - проницательно оглядев ее, сказал детектив.
- A у меня для вас сюрприз, - хитро прищурившись, ответила вдова.
- Вы достали "Былое и думы" с автографом автора? - с ходу предположил Дубов.
- Нет-нет, - засмеялась Софья Ивановна. - Сюрприз расположился в вашей гостиной.
Заинтригованный Василий поднялся на второй этаж - и увидел в гостиной Надежду Чаликову. Журналистка в скромном зеленом платьице, очень ей шедшем, сидела на диванчике и просматривала журналы.
- Ах, кого мы видим, кого мы лицезреем! - обрадованно воскликнул Василий. Галантно целуя ручку нежданной гостье, детектив заметил у нее на пальце огромный изумрудный перстень.
- Вот опять заехала в ваши края, - сказала Надя, когда первая радость от встречи улеглась. - Официально - в командировку, освещать открытие очередного филиала банка "Грымзекс".
- A неофициально?
- A вы не догадываетесь, Василий Николаевич? - В прекрасных глазах Нади загорелись нежные огоньки. - Да, кстати, - по-деловому заговорила гостья. - за эту неделю я успела-таки смотаться в Цюрих.
- Тоже на открытие банка? - многозначительно промолвил Василий.
- Точнее, банковского сейфа, - еще многозначительнее понизила голос Надя. - Там действительно оказалась куча золота и драгоценностей. Я все оставила как есть, только на всякий случай перекодировала замки. Еще вот взяла на память этот милый перстенек. А для вас - небольшой сувенирчик.
Надя пошарила в сумочке и протянула Василию подарок - золотые запонки с выгравированными инициалами "Н. К.", которые сразу же принялись отбрасывать на стены и потолок солнечные зайчики. Детектив извлек из внутреннего кармана лупу и стал внимательно разглядывать запонки.
- Ну и что же по их поводу говорит ваш знаменитый дедуктивный метод? - шутливо поинтересовалась Чаликова.
- Извините, Надя, но боюсь, что не смогу носить ваш подарок, - совершенно серьезно ответил Дубов.
- Почему? Они вам не нравятся?
- Очень возможно, что они пахнут кровью.
- Но вы их даже не нюхали!
- Я имею в виду происхождение. Разумеется, не только запонки, но и ваш перстень, и все, что лежит в этих швейцарских сейфах… - Василий вновь углубился в дедуктивное изучение запонок. И тут зазвонил телефон. - Наденька, возьмите трубку, - попросил Дубов.
- Можно господина Дубова? - раздался в трубке грубый мужской голос.
- Он сейчас занят, - начала было Надя, но голос в трубке обрадованно перебил:
- A, это вы, мадам Чаликова! Прекрасно…
- Во-первых, не мадам, а мадемуазель, - резко перебила Надя. - A во-вторых, с кем имею честь?
- Не узнаете? - с угрозой вопросил голос в трубке.
- Ну почему же, узнаю, - спокойно ответила Чаликова. - Здравствуйте, профессор. Как успехи на насекомом фронте?
- Что вы мне подсунули?! - зарычал телефонный собеседник.
- Как что? - неподдельно удивилась Надя. - Только то, что мне всунул ваш Петрович. A что, что-то не так?
- Шифры оказались недействительны. Неужели Петрович нас так наколол?