Торговцев прогнали палками с торжища еще накануне и привели площадь в подобающий вид: ни лотков, ни товаров, только голая ровная земля да наспех сооруженное возвышение, на котором будет восседать властелин.
Любопытный народ собирался на площади. Эмиссары Лузгаша намекали на возможную раздачу призов и интересные зрелища. Солнце только показалось над горизонтом, а по дороге к торжищу уже тек людской поток.
Нам, естественно, тоже было любопытно посмотреть на нового "хозяина". Вард за время наших странствий отпустил бородку, и его было довольно трудно узнать. Бояться он стал гораздо меньше. Я вполне мог сойти за воина Лузгаша в глазах местных жителей и за местного жителя – в глазах солдат Луштамга, не понимавших тонких племенных различий между народами Бештауна. А девушкам достаточно было одеться поскромнее и похуже, нахмуриться и неправильно наложить макияж. Ибо кто обращает внимание на некрасивых женщин, если вокруг есть на что посмотреть?
Мы расположились метрах в двухстах от помоста, с правой стороны. Там уже не дрались за места, но видно и слышно было хорошо. В толпе сновали разносчики, предлагавшие народу еду, пиво и вино. Цены были вполне приемлемыми – представитель оккупационных властей накануне пообещал, что тем, кто будет завышать цену в великий праздник коронации Лузгаша, зальют в глотку расплавленный алюминий, и предупреждение возымело действие.
Мы купили соленых орешков, взяли по кружке местного скверно сваренного пива и стали наслаждаться жизнью в ожидании зрелища, ничем не отличаясь от остальной толпы. Знать пробилась поближе к помосту, а вокруг расположилась такая же безденежная шваль, как и мы. К нам даже не подходил разносчик вин. Благородные напитки слишком дороги: половина серебряного динара за кружку. А нам в половину динара обошлось все угощение на четверых.
Орешки еще не успели закончиться, когда со стороны Баксанского ущелья появилась процессия воинов в панцирях, восседавших на верблюдах в богатой сбруе. Верблюды были встречены восторженными криками, на всадников, высоких темноволосых мужчин с длинными пиками, никто не обратил внимания. А я сразу отметил, что это были настоящие воины. Глаза их цепко шарили по толпе, выискивая малейшую опасность даже в праздничном сборище.
Всадники своими пиками оттеснили публику подальше от помоста, образовав коридор. Послышались крики, брань. Высокородные беи не привыкли, чтобы их толкали тупыми концами пик и угрожали остриями. Некоторых самых крикливых отделали кожаными дубинками подоспевшие низкорослые солдаты. Минут десять – и воцарился порядок.
Затем появился отряд меченосцев на породистых лошадях. Этих приветствовали еще более дружно. В хороших лошадях и лихой посадке всадников здесь понимали толк.
Через некоторое время на дороге показались слоны. Я не встречал слона с того времени, как жил в монастыре Лаодао. Большинство местных жителей не видели это животное никогда в жизни – только на картинках. Восторженные и удивленные вопли заглушили даже топот животных. Я непроизвольно поискал взглядом слона с длинными ногами в мягких валенках, топот которого слышал несколько дней назад. Но его не было.
На самом крупном слоне – горе мышц и жира – был установлен золоченый, украшенный сверкающими на солнце драгоценными камнями паланкин. Судя по тому подобострастию, с каким кланялись в сторону паланкина солдаты (даже те пехотинцы, что шли в колонне, окружающей слонов), в нем сидел Лузгаш или его двойник.
– Он, – подтвердил Лакерт, кивая в сторону слона. – Чаще Лузгаш ездит на лошади, как и все, но здесь решил пустить пыль в глаза. Чтобы его слава шла впереди армии.
Я несколько раз поклонился в сторону паланкина и прокричал "ура!". Девушки посмотрели на меня, как на сумасшедшего, а я расхохотался, как пьяный.
– Не отличайтесь от других! – посоветовал я им. – Все просто вопят от восторга, а вы нахохлились, словно курицы.
Вард развязно помахал слону рукой, Эльфия воскликнула что-то вроде "слава законному государю", но Валия хранила гробовое молчание и оставалась насупленной. Впрочем, до нее действительно никому не было дела. Скорее всего, это и возмущало княжну больше всего.
Главный слон остановился подле возвышения. К нему тут же приставили выкрашенную в красный цвет деревянную лестницу, по которой Лузгаш спустился на помост. Насколько я мог судить с такого расстояния, это был самый обычный мужчина с немного выпяченными губами, пронзительными черными глазами, редкой, с проседью бородой и прямым носом. Встреть я его в толпе, взгляд бы на нем не задержался. Вел он себя спокойно, без брезгливости и излишнего самодовольства.
Повелитель Луштамга, подчинивший себе Бештаун. уселся в золоченое кресло. Эльфия шепотом сообщила мне, что кресло – из дворца, использовалось для малых приемов отцом Валии.
Трубы взревели с утроенной силой. Глашатай, взобравшийся на помост, проорал:
– Приветствуйте Лузгаша Великого, мудрого и смелого, почтившего вас своим присутствием!
Глотка у глашатая была луженой. Орал он так, что слышно было в самых удаленных концах торжища, несмотря на гул большой толпы людей. Может быть, когда-то он продал товар по завышенной цене и ему в горло залили алюминий? Или использовали для усиления голоса какую-то более действенную магическую технологию?
Толпа нестройно прокричала, что рада видеть своего нового патрона. Лузгаш брезгливо улыбнулся.
На помост тем временем поднялись несколько человек в доспехах – по всей видимости, боевые командиры и советники Лузгаша. Заурбек отирался возле помоста.
– Господин Луштамга и многих удаленных земель, великий Лузгаш объявляет, что рад выраженной вами покорности. Он обещает защищать всех граждан княжества Бештаун, их права и свободы. Теперь вы находитесь под надежной рукой! – прокричал глашатай.
Даже мне было немного обидно слышать такие слова, хотя я и не являлся гражданином Бештаунского княжества. Но толпа вновь проревела что-то одобрительное.
– Перед коронацией народу вручаются подарки, – сообщил глашатай.
Два дюжих молодца поставили перед огромным слоном, на котором приехал Лузгаш, большую бочку. Слон погрузил в нее хобот, потом поднял его вверх, и в толпу полетели алюминиевые монеты. Слон старался – монеты вылетали даже за пределы торжища. Радостные вопли перемежались криками ярости. Началась дикая свалка. Копьеносцы на верблюдах успешно сдерживали беснующуюся толпу в нескольких метрах от помоста.
Поскольку все только и делали, что рыскали по площади в поисках монет, Валия ехидно спросила, глядя на меня:
– Почему же ты не гоняешься за легкими деньгами, сэр Лунин? Нужно вести себя, как все.
– Ты права, княжна, – ответил я, поднимая с земли блестящий кругляшок, подкатившийся почти под ноги Валие. – Еще порция пива и орешков нам обеспечена.
– Мне и так уже тошно, – поморщилась Эльфия.
– Разделяйте трудности с вашим народом, – не преминул поддеть княжну и Эльфию Лакерт. Ему дешевое пиво пришлось как нельзя более по вкусу, и он с негодованием наблюдал, как девушки выплескивают на землю остатки из своих кружек.
Минут через десять слон опустошил бочку, и беснование улеглось.
– Все довольны? – проревел глашатай. По монете, а то и по пять досталось почти каждому, поэтому толпа дружно проревела:
– Да!
– Наступает самый торжественный и счастливый момент: государь Бештауна официально вступает во владение землями княжества! Он наденет корону бывших князей, которая займет место среди знаков власти, завоеванных его доблестной армией!
Человек в доспехах вынес корону: четыре серебряные полосы крест-накрест, украшенные драгоценными камнями и золотом в форме листьев винограда. Среди камней короны преобладали аметисты, сапфиры и алмазы.
Валия мертвеннно побледнела.
– Корона отца, – прошептала она. – На этом негодяе…
Даже народ приутих. К трону для коронования не позвали никого из бештаунских беев. Даже регент Заурбек топтался рядом с помостом, не смея подняться выше.
Лузгаш взял корону с бархатной подушки, снял шлем и сам надел засверкавший самоцветами венец на голову.
– Как повелитель Бештауна, объявляю свою волю, – сказал он не очень громко, но многие его услышали. – Регент Заурбек за заслуги перед своим народом и армией Луштамга назначается мною младшим беем Ставки Великого повелителя Лузгаша.
Глашатай повторил слова правителя в полный голос.
– Он будет служить вторым наместником Бештауна – после Трксна. Младшему бею дозволяется подойти и выразить почтение господину.
Заурбек неохотно поднялся на помост и поцеловал сапог Лузгаша. Видимо, у младших беев было принято приветствовать повелителя именно так. Старшие, наверное, целовали руку.
Валия горько усмехнулась, глядя на унижение своего бывшего советника.
– А сейчас будут казнены враги государя, – объявил глашатай.
На помост вытолкнули нескольких китайцев и джигитов из гвардии Валии. Руки их были скручены за спиной.
– Хань Нунь! – ахнула Валия. – Я думала, его убили… И Джардан! Что же это делается?
Сабленосцы тем временем выхватили клинки. Несколько взмахов – и преданные княжне воины были обезглавлены. Кровь ручьями хлынула с помоста в толпу.
– Так будет с каждым, кто пойдет против Лузгаша, – объявил глашатай.
Толпа притихла. Казненных воинов многие знали лично, притом с лучшей стороны. Да и казнить солдата только за то, что он предан госпоже, – аморально по любым законам. К тому же публичные казни для Бештауна были не слишком привычны.
– Приветствуйте волю повелителя! – проорал глашатай.
Ответом ему была гробовая тишина. Только несколько полностью упившихся свиней из местных проорали что-то невразумительное. И тогда солдаты Лузгаша дружно и страшно прокричали:
– Любо!
Это слово с диким, чужим акцентом звучало ужасно. От крика кровь стыла в жилах.
– Ваш регент Заурбек мог быть назначен и старшим беем, – объявил Лузгаш. – Но местные жители показывают мало энтузиазма в поддержке новой власти. Они не хотят вступать в мою доблестную армию. Если так пойдет и дальше – добра бештаунцам ждать не стоит. Но если вы разделите со мной трудности похода против неверных, княжество ждет богатство и славная участь!
Народ продолжал безмолвствовать.
Валия наклонилась ко мне и горячо зашептала:
– Ты ведь можешь все, Сергей! Забери у него корону! Сорви с головы наш родовой венец!
Я прикинул свои шансы. Миновать воинов на верблюдах, пожалуй, смогу. Скорее всего, меня не убьют и быстрые телохранители с саблями. Но уйти потом через толпу с погоней за плечами?
– Это и моя просьба, – шепнула с другой стороны Эльфия.
– Хорошо, – ответил я. – Но вы должны сразу уйти с площади. Прямо сейчас. Встретимся дома.
–
Миновать всадников на верблюдах не очень сложно – достаточно перепрыгнуть одного из них или быстро проскочить под брюхом животного, не попав под копыта. Сабленосцы, окружающие помост – тоже не проблема. Но как лучше проделать все движения – с мечом или без меча?
С одной стороны, меч мог хорошо помочь. С другой – это лишняя тяжесть и меньше возможностей для маневра.
Я отстегнул длинный меч и отдал его Эльфие.
– Возьми и уходите, – приказал я. – Чтобы никто не запомнил, что я стоял с вами. Когда я заберу корону, Лузгаш прикажет задержать и притянуть к допросу как можно больше людей.
– Ты не будешь убивать Лузгаша? – удивленно спросила Валия.
– Зачем? – вопросом на вопрос ответил я.
Действительно, зачем? Лузгаш означал некоторую стабильность. Да, он напал на княжевство Бештаун, собирается завоевать все окрестные земли. Но проблема ведь заключается вовсе не в нем. Устрани главнокомандующего – и на его место обязательно придет другой. Неизвестно, что это будет за личность. Сейчас оккупационные войска поддерживали хотя бы видимость порядка. А что будет с новым господином?
Хорошо известно, какая свита обычно бывает у таких негодяев, как Лузгаш. К власти после его гибели пробьется самый подлый, самый кровожадный, самый беспринципный. И его правление может принести только смуты, кровопролития и бедствия – как для собственной армии, так и для окружающих народов. Причем для них – в первую очередь.
Я равнодушно отвернулся от своих друзей и, слегка пошатываясь, пошел прочь – в сторону города, подальше от трибуны. Все наши соседи должны были видеть, что я ушел с торжища в город. А тот человек, который нападет на Лузгаша, придет совсем с другой стороны. Он будет одет по-другому, у него будет другой рост и другая походка. Точнее, походки у него вообще не будет. Он будет двигаться, как тень летящей птицы.
Неподалеку от помоста приведенные Заурбеком местные певцы запели славицу новому князю Бештауна – Лузгашу Могучему. Повелитель Луштамга восседал на троне, благосклонно улыбаясь. Здешние земли – капля в море. Но всегда приятно обзавестись чем-то новым, приобрести еще несколько тысяч раболепных слуг и выслушать их льстивые речи.
Я зашел в один из туалетов, которые возвышались на торжище в нескольких местах. Перед народными гуляниями их не стали убирать. Во-первых, как заделать ямы? А во-вторых, в местах с обильной продажей пива туалет должен быть обязательно…
Укрывшись от посторонних глаз, я снял плащ, обмотал его вокруг левой руки, взял в правую кинжал в ножнах – сбросить их можно будет одним движением – и вышел на воздух. Песня, воспевающая Лузгаша, заканчивалась. Нужно было спешить.
Я сместился на второй уровень сознания. Движения людей словно бы замедлились. Со стороны казалось, что я двигаюсь неестественно быстро. Но это пока мало кого интересовало. Народ вокруг в большинстве своем был пьян.
Поддерживая хороший темп, я достиг расстояния выстрела из короткого лука до копьеносцев на верблюдах. Здесь в толпе наверняка дежурили соглядатаи. Я сразу различил трех ближайших по внимательному выражению лица, раздутым, словно принюхивающимся ноздрям и нелепо топорщащейся одежде – на них были кольчуги. Два соглядатая дежурили далеко справа, один был прямо на моем пути.
Я сместился вправо, хотя путь слева был полностью свободен. Тайных дозорных нужно столкнуть лбами. Увидев мои резкие движения, они бросятся ко мне. Но им потребуется время для того, чтобы опознать своих. К тому же каждый невольно замедлит темп, надеясь, что другой сделает грязную и опасную работу за него. И копейщики на верблюдах тоже будут отвлечены лишними быстро движущимися целями. Особенно если пропустившие меня соглядатаи побегут следом.
Дозорные рванулись к бегущему, на их взгляд, человеку. На деле я еще не бежал, а быстро шел, экономя энергию. Я отметил, что они все равно не успеют, и перестал обращать на них внимание. Потом слегка расслабился и перешел на третий уровень сознания.
Переход дался мне нелегко. К любой концентрации внимания и сил нужно готовиться. Соответственно питаться, соответственно тренироваться, соответственно думать, да и вообще вести нужный образ жизни в течение некоторого времени, хотя бы трех дней. А я вел жизнь, далекую от аскетической. И всего полчаса назад ел всякую дрянь – соленые орешки с пивом. Что может быть вреднее для организма? Хорошо, что я выпил только стакан и не поддался искушению съесть побольше орехов…
Худо-бедно, но я перешел на третий уровень и закрепился на нем. Неплохой результат без предварительной подготовки. Я ведь не магистр и даже не полный мастер. Лучший результат, которого мне удавалось достигать, – это переключение на долгое время на четвертый уровень и кратковременные переключения на пятый Как известно, полные мастера ведут бой на пятом уровне, а магистры могут неограниченно долго пребывать на седьмом. Правда, выигрыша в движениях это почти не дает. Наше физическое тело слишком медлительно, чтобы разница между седьмым и четвертым уровнем давала себя знать. Но на седьмом уровне за малую толику времени можно просчитать несоизмеримо большее количество вариантов, нежели на четвертом. И сформулировать массу идей и образов. Это особенно важно в бою с использованием магии, но дает слабое преимущество там, где магия бессильна.
Для моих нынешних целей третьего уровня должно было хватить с избытком. Вряд ли кто из воинов и телохранителей Лузгаша мог переключаться – разве что интуитивно, самостоятельно найдя пути к этому умению. И уж наверняка никто не мог подняться выше второго уровня.
Копейщики на верблюдах засуетились. Они еще не поняли, в чем дело. Просто информационное поле толпы стало излучать тревогу. Кого-то я слегка толкнул, кого-то бесцеремонно расшвыряли соглядатаи, кто-то шарахнулся от быстро бегущего человека. Некоторые всадники привстали на стременах, другие начали искать цель, вращая пикой.
Верблюды были уже рядом. Красные уставшие глаза, пена на губах – животные пробежали изрядное расстояние, а всадники даже не потрудились слезть с них. Чтобы внести дополнительную панику в ряды противника, я решил помочь одному из верблюдов.
Движение, которое я задумал, было не очень сложным, но достаточно рискованным. В бою против мастера я бы никогда на него не решился.
Отведя пику изумленного всадника, который заметил прямо перед носом своего верблюда бегущего к помосту незнакомца, я подпрыгнул, ухватился за пику и потянул ее на себя. Копьеносец, естественно, не выпускал оружия из рук. Рефлекс удержания оружия доминирует у любого воина. Поэтому всадник полетел вниз, запутываясь в стременах.
Пожалуй, это был неплохой боец. Возможно даже, ему удастся встать. Чуть позже. Но это не имело ровно никакого значения. Так же, как и то, что два соседа выбитого из седла воина разворачивали свои пики в мою сторону. Когда они изготовятся нанести удар, я уже буду далеко.
Прыгать на спину верблюда было чревато непредсказуемыми последствиями и лишними затратами времени. Животное могло взбрыкнуть, попятиться, лягнуть незнакомца. Все это неопасно, но вносит сумятицу в планы и задерживает. Поэтому я перелетел через верблюда и опустился на ноги, сразу снова подпрыгнув. Лишний маневр – ведь никто не ожидал здесь моего появления, никто не стрелял и не пытался пригвоздить меня пикой к земле.
Помост возвышался над землей метра на два. На пятом уровне я бы мог запрыгнуть на него с земли, сразу встав на ноги. Сейчас, с оружием, в тяжелой одежде и с пивом, булькающим в животе, такой маневр мог дорого обойтись.
Я прыгнул по-другому – как делают легкоатлеты, через спину, – и вкатился на помост.
Два воина с обнаженными саблями были готовы к чему угодно, но только не к тому, что противник проползет у них под ногами. Пока они соображали, куда делся враг, я уже был рядом с Лузгашем.
Повелитель Луштамга не утратил присутствия духа. То ли он не понял, что происходит, то ли надеялся, что воины его защитят, то ли действительно был храбрым человеком. Он потянулся к церемониальному кинжалу с рукоятью, украшенной крупными рубинами, но было ясно, что к нужному сроку он не успеет его вынуть.
Хотя как знать? Справа от Лузгаша я заметил невысокого старика, заносящего для удара свой посох. Мысленно я вздрогнул. Старик был настоящим мастером. Сейчас он находился определенно не на первом и не на втором уровне сознания. А ведь ему было отведено на переход не больше трех, максимум пяти секунд, даже если он заметил меня в толпе еще раньше соглядатаев!
Схватка с таким противником страшна даже один на один. Что же говорить о случае, когда вся свора Лузгаша готова наброситься на меня? Старику нужно лишь выиграть пару секунд…