– Ну интересно! Хозяин, между прочим, маг, и я разбираюсь!
– Много будешь разбираться, ведьмой станешь, – мальчишка с превосходством посмотрел на неё. Отсюда, с подоконника, где, скрестив ноги, сидел Тенки, очень удобно было смотреть с превосходством: подоконник располагался высоко от пола.
– А ты будешь много выпендриваться, по лбу получишь, – отпарировала девчонка, доставая из ящика чистую ложку.
– От тебя, что ли, да? – после всех этих крутых магов Тенки с удовольствием пикировался с почти что сверстницей. Ну, по сравнению с остальными.
– А хотя бы!
– Не дотянешься.
– Это до тебя-то, малявка? – она расхохоталась, показывая мелкие зубки.
Тенки вскочил на подоконнике, радуясь, как послушно ему тело – после всего, что случилось на экзамене, – застыл, балансируя, рукой опёрся о стекло. Высокое окно вполне позволяло выпрямиться в полный рост – наглядное доказательство правоты язвы-девчонки.
– Я вырасту, – сказал он уверенно, – а ты – уже нет.
– Эй, не вывались там, – смех сменился испугом. – Мне ж за тебя по шее надают.
– Ага, – с удовольствием поддакнул Тенки, – так тебе и надо.
– Слезай давай.
– Чего ты боишься? – Тенки прижался носом к стеклу. Даже если он и навернётся наружу, что маловероятно само по себе, падать тут – расстояние кот наплакал, первый этаж. – Тут до земли два шага.
– Ой, ну слезь уже! – притопнула девчонка ногой. – Видеть не могу!
Пожав плечами, Тенки сел, спустил ноги:
– Ты чего такая нежная? Первый этаж!
– Первый не первый, – бросила она, возвращаясь к помешиванию, – смотреть страшно. Я, конечно, понимаю, что вы, маги, все немножко ненормальные...
– Хе-е, слышал бы тебя хозяин, – насмешливо протянул Тенки.
Она независимо дёрнула плечом.
"Вы, маги", она сказала. Фраза эта приятно царапнула сердце.
Тенки обернулся через плечо, на темнеющее, но светлое покуда небо. Неподалёку снаружи росло дерево, по виду слива, протягивая вверх зелёные ветки. Уютно, мирно. Хорошо.
Скоро будет ужин, после того, как хозяева, как выразилась домоправительница, "откушают". А потом – спать, и наутро... наутро...
***
Одним заданием дело не кончилось.
После столика принесли клетку с двумя чёрными желтоклювыми птицами – кажется, дрозды. Не проронивший ни слова взрослый парень распахнул дверцу клетки, выпуская птиц. Но лететь те не желали, и парень попытался прогнать их, просовывая сквозь прутья клетки пальцы и отчаянно ими шевеля. Только после того, как прислужник, плюнувший на все усилия, просто вытряхнул дроздов наружу, птицы взлетели и метнулись прочь от клетки.
Старик с лентой на лбу велел экзаменуемому подозвать их к себе, заставить сесть на руку.
Тенки попробовал. Однако на руку усадить не получилось: бойкие дрозды летали над головой и упорно не желали утихомириваться.
Мальчишка залился потом, с ужасом думая, что провалил экзамен. Теперь его точно вышвырнут обратно в Аксе. Хорошо ещё, если не станут доводить прямо до деревни – тогда он сможет остаться в Валиссе, тренироваться и через время попробовать в другой школе, ведь магик сказал же, что их несколько. От вихрем круживших в голове мыслей зов выходил всё более и более неправдоподобным, наконец птицы и вовсе отлетели от Тенки и принялись метаться по всей комнате.
Тогда старик махнул рукой, человек, сидевший ближе всего к двери, зачмокал, засвистел, похлопал в ладоши, и дрозды слаженно спикировали к нему, словно нитью притянутые.
Тенки остался стоять со взмокшим лбом – и бесповоротной уверенностью, что провалил всё дело.
После клетки с птицами настал черёд пергамента, который велели сдуть со стола – бумажка полетела славно, после недавнего поражения Тенки не скупился в стараниях; после пергамента принесли свечу и велели зажечь – это тоже вышло легко.
Старик веселел с каждым заданием, да и остальные четверо посветлели, посматривать стали благодушно.
Тенки приободрился: может, неудача с птицами окажет не такое уж сильное влияние?
– Наконец последнее задание, – слова главного прозвучали неожиданно.
Последнее? Уже всё?!
– Творение магии на свободную тему. Выбор за испытующим, – и пять пар глаз выжидательно уставились на тощего светловолосого мальчишку.
Свободная тема?! Что они от него хотят?
Тенки ошеломлённо водил глазами по лицам, показавшимся вдруг совершенно одинаковыми. Все мужчины, все, кроме старика, средних лет, примерно ровесники его матери. И у всех пятерых во взгляде это слегка пугающее настойчивое любопытство.
Что они хотят?! Что ему делать?!
"Боевая магия, чтоб тебя Огонь подрал".
Всплыло внезапно в памяти длинное носатое лицо магика из Йокола, вспомнилась жёсткая хватка на шее.
"Боевая магия", сказал тогда магик. А ведь Тенки всего лишь пустил шар энергии, какая там боевая магия... Но если это произвело на магика такое впечатление, значит...
Ладно.
Тенки сконцентрировался, умерил дыхание. Вздохнул глубоко-глубоко, чувствуя, как медленно течёт энергия по жилам, сходится, сбегает вниз, накапливается в ладонях, заставляя запястья пульсировать. Руки становились тяжёлыми, каменными, неподвижными, словно валуны на горной дороге.
Выдохнуть. Поднять голову. Посмотреть на важных мэтров.
Энергия вырвалась словно без спросу. Полетела, увлекая за собой кончики пальцев, выкручивая тело. Ринулась к неподвижным лицам длинными сине-зелёными молниями, глухо бухнула в уши.
Комната вспыхнула, вздрогнула от грохота: сине-зелёные лучи, трепеща, вонзались в белую, неизвестно откуда взявшуюся стену между Тенки и экзаменаторами, змеились и разлетались в стороны.
Тенки оторопело закрылся полегчавшими ладонями, но не успел: сине-зелёный свет мелькнул перед глазами и вдруг закружило, повело, мир стал нечётким.
– Что с ним?! – услышал он чей-то встревоженный голос, заваливаясь на пол – ноги не держали. – Уберите защиту!
Последней ему запомнилась яркая картинка: качающиеся перед лицом оранжевые горящие бусины, а в глубине их плавится, переплетаясь, нечто ужасное и одновременно безумно привлекательное.
Голоса доносились глухо, в уши словно залилась вода, мешала слушать. Сквозь эту плёнку проходили только непонятные обрывки фраз:
– ...Королевская школа.
– ...уровень для Королевской школы...
– ...самородок, ха-ха...
– ...боевая магия...
Потом туман в голове рассеялся, Тенки почувствовал, что кто-то его приподнимает, помогает сесть. Очумело мальчишка оглянулся. Поддерживал его один из проверяющих, невзрачный мужчина с серыми волосами, тот, который приманивал дроздов. От него тоже исходило сильное дыхание магии, в глаза Тенки предпочёл не смотреть – почему-то казалось, стоит взглянуть – и его увидят насквозь.
Вместо этого посмотрел вокруг: у окна стоял Овер Верьес с другим мужчиной из экзаменаторов, а два парня-прислужника намывали пол – с чего вдруг такая страсть к чистоте?
Ужасно хотелось сплюнуть, во рту чувствовался противный кислый привкус. И ещё хотелось пить.
– Воды? – очень кстати спросил сероволосый мужчина.
Тенки кивнул, жадно приник к протянутому стакану.
– В порядке он? – спросили от окна. – Его так неожиданно вытошнило.
Мальчишка оторопел. Его? "Вытошнило"?
Это ж надо, как ему, получается, досталось. Случая, когда бы Тенки одолела рвота, он припомнить не мог, стало быть, это первый раз.
Надо же, какая гадость. Его ведь не вышвырнут из-за этого?
Словно отвечая его мыслям, Верьес приблизился, глянул свысока:
– Здесь тебе не место.
Сердце захолонуло.
– Отправишься в Огненный город, там тебя посмотрят маги Королевской школы. Завтра утром я отведу тебя к порталу.
– Разве не все магические школы – королевские? – осторожно спросил Тенки у мага, когда они возвращались домой по узким улицам города.
На экзамен шли пешком, но после инцидента с отразившейся от щита магией – так вот что это было! – ноги у мальчишки ослабели, да и мир ещё не перестал слегка кружиться в глазах – и Верьес взял повозку. И теперь они сидели бок о бок в тесноте открытой колымаги, трясясь по вымощенной крупными булыжниками дороге.
– Большинство, – ответил маг равнодушно.
– А зачем тогда ехать в Огненный город?
Мужчина кинул на Тенки надменный взгляд.
– В Огненном городе, – вздохнул маг, – находится Королевская высшая магическая школа, – и замолчал, как будто одним уже этим изречением всё сказал.
Тенки решил выждать и за терпение оказался вознаграждён.
– Магию можно изучать, бесспорно, во многих местах, – продолжил Верьес через пару минут, – но если дело касается боевой магии, традиции Королевской школы неоспоримы. В данный момент она не только ведущая – можно сказать, это единственная школа, поставляющая боевых магов на службу Огненной девы.
Тенки молчал, слушал.
– На экзамене ты показал определённые способности к боевой магии, – Верьес говорил монотонно, будто нехотя, – и по результатам совещания было решено направить тебя в столицу. Там много специалистов именно в этой области. Они тобой займутся.
Сердце сладко сжималось в предчувствии неизвестного.
– Боевая магия – не так уж и плохо, – проронил маг скорее себе под нос. – Королевские маги хорошо зарабатывают, хоть и часто рискуют жизнью.
Боевая магия – не так уж и плохо?! Много он понимает!
Значит, Тенки отправляется в Огненный город!
В груди билась сумасшедшая жар-птица.
***
– Ну, я пойду спать, – с удовлетворённым вздохом мамаша Вейзерг откинулась от стола. – Вы двое уберите тут всё. Мальчика оставляю на тебя, поняла, Калли?
Калли махнула тяжёлой косой, наскоро заплетённой перед тем, как сели за ужин: мамаша Вейзерг не любила распущенные волосы.
– Поняла я, тётя Галлия, – с едва заметным раздражением ответила девчонка. – Всё сделаем, – и кинула заговорщический взгляд на Тенки – благополучно тем не замеченный.
Домоправительница тяжело поднялась, прошествовала мимо, задевая Калли широкими рукавами. Мамаша Вейзерг занимала достаточно места в пространстве, чтобы иметь хороший шанс задеть не одно, так другое, так что, можно сказать, Калли повезло, что это оказались только рукава.
– Завтра уезжаешь, да? – проследив, как за Галлией Вейзерг закрылась дверь, девчонка обратилась к Тенки.
– Ага, – кивнул тот и потянул в рот пирожок с блюда – кулинарное произведение кухарки-домоправительницы.
– В Огненный город?
– Угу, – подтвердил мальчишка, запихивая пирожок в рот целиком.
– Прям как хомяк, – насмешливо хихикнула Калли.
Тенки старательно жевал, разглядывая опустевшую тарелку.
– Может, тебе ещё положить? – на правах хозяйки спросила девушка.
– М-м-м, – казалось, он всерьёз задумался. Наконец, проглотив то, что находилось во рту, бросил: – Нет, пожалуй. Хватит, а то я сегодня блеванул.
– Фу-у! – Калли взглянула на него с негодованием. – Как можно употреблять такие слова за столом!
– А чего? – мальчишка нагло ухмыльнулся. – Я и пострашнее слова знаю. Научить?
– Нет уж, благодарствую покорно, – отрезала она и встала, демонстративно начиная убирать со стола.
– Слышь, а ты тут всю жизнь живёшь?
– Я тут не живу! – удивлённо откликнулась Калли. – Я тут прихожу, помогаю, а ночую дома.
– А-а...
– Но тут недалеко! Соседняя улица. Вообще тётя Галлия – моя крёстная перед Огнём, она меня сюда и устроила.
– Крёстная? Так ты, – мальчишка усмехнулся, – когда вырастешь, тоже такая будешь? – Тенки растопырил руки, показывая объёмы домоправительницы.
От возмущения Калли замахнулась на паршивца грязным кухонным полотенцем.
– Молчал бы, малявка! Какая связь, она же мне просто крёстная по Огню, а не родная!
– Ха-ха! А злишься, как будто совсем родная!
– Огня на тебя не хватает, вот чего!
– На воре шапка горит, – ответил он невпопад, вскочил. Зелёные глаза сверкали. – Меня-то не крестили, и Огонь надо мной не властен.
– Не кощунствуй, – ахнула Калли, – Огонь поглотит!
– Я-то думал, в городе все как люди, – мальчишка кривлялся, – а они такие же глупые, как в деревне, во всякую чушь верят.
Не раздумывая, девушка подняла руку, собираясь шлёпнуть святотатца по губам, – но пацан ловко перехватил другой конец застиранного полотенца, сильно дёрнул, заставляя Калли пошатнуться, и шмыгнул к двери.
– Ты куда это?! А убирать?
– А кто тут звонкую монету получает? – наглый паршивец показал ей язык, и в тот же момент дверь за ним захлопнулась.
Кипя гневом, Калли принялась выстраивать в раковину грязные чашки и тарелки. Что за нахала пригрел хозяин?! А ведь она ещё собиралась рассказать пацану о подслушанном разговоре, о лестных словах, которыми хозяин осыпал забредшего мальчишку. Ну уж нет, ничего теперь она ему не скажет! Даром что хорошенький, много о себе думает! Негодник!
А хозяин говорил...
***
– Майта, это нечто, а не ребёнок, – сказал хозяин после ужина, набивая трубочку шеньеским табаком, привезённым аж с далёкого материка Земли.
Калли застыла перед дверью с подносом в руках: обязательный ежевечерний кофе. Прислушалась: о ком речь?
– Ты не поверишь, что он вытворял сегодня, – продолжал хозяин. – Атаковал комиссию "ветвями Пойскавы – Милого". А ведь, я бы головой поклялся, – никто ему принципа не растолковывал. Бесспорно, "ветви" у него получились не самые совершенные, но ведь сам факт! Безродный мальчишка, в жизни магию не учил.
Хозяин покачал головой и сунул трубочку в рот. Проговорил неразборчиво:
– Хотел бы я видеть лица этих элхеских пижонов из Королевской школы. Такой изумруд – и, как они выражаются, "нинъе"! Ха-ха!
Королевская школа? Та самая, которая в Огненном городе? Так мальчик тут не останется?
Калли разочарованно надула губы и тут же спохватилась – надо поторапливаться, пока кофе не остыл. Тронула пальцем бок кофейника – горяченный, всё хорошо. И собралась войти, когда из комнаты раздался голос хозяйки, красивый, равнодушный.
– Овер, ты ведь не жалеешь, что не стал боевым магом?
Хозяин молчал. Калли осторожно заглянула в щель приоткрытой двери: хозяева сидели в потёмках, видны только силуэты и лишь кольца дыма поднимаются над одним из кресел.
– Овер, я думала, ты покончил с сожалениями, – красивый голос хозяйки бил по ушам холодным металлом.
Хозяин молчал.
– Прошу простить меня, – не стерпев, Калли неуклюже затопала за дверью, делая вид, что только что поднялась с лестницы, – ваш вечерний кофе.
Сервируя на столе лёгкие чашечки, девушка с ненавистью посмотрела на хозяйку – зачем она мучает хозяина?
Но жена мага Овера Верьеса, бездетная красавица Майта Верьес, не заметила этого взгляда – да и к чему обращать внимание на прислугу.
– Ты сделал правильный выбор, Овер, ты не ошибся. Быть боевым магом – почётно, но редко кто из них доживает до старости.
Майта смотрела на мужа больными, безумными глазами.
– Ты не ошибся, Овер, ты не ошибся. Они все умирают.
Калли тихо закрыла за собой дверь, оставляя позади гробовую тишину. На мгновение даже пожалела о минутной ненависти, вызванной вздорностью хозяйки. Как она могла забыть, что рассказывала тётя Галлия?
Ведь наречённый госпожи Майты был боевым магом. Говорят, последним боевым магом в Королевской школе, происходящим из рода людей.
Интересно, госпожа Майта его сильно любила?
Ноябрь, Огненный город
Первый младший курс по домам разъехался поголовно; кроме Тенки, не осталось никого.
Неудивительно: родители новичков горели желанием приласкать детей, которых не видели полгода, повозить по гостям в преддверии праздников, похвастаться способным чадом.
Тенки, наверное, тоже мог бы отправиться домой, какие-то деньги у него имелись, государство не жадничало, выплачивая нуждающимся небольшую стипендию. Заявление на эту стипендию Тенки подал ещё в первый день в школе, когда их, новичков, привели в канцелярию – регистрироваться. Но деньги деньгами, а поедь он домой – времени на учёбу не останется, мать не преминет воспользоваться физической силой единственного сыночка, – уж чего-чего, а сладких мечтаний о ласковой встрече Тенки не питал.
На эти каникулы он поставил перед собой цель и собирался приложить все усилия по её достижению.
Выучить, наконец, этот идиотский эльфийский.
Тенки окопался в библиотеке – выбираясь отсюда только по естественным надобностям. Облюбовал глубокое удобное кресло у окна: на расстоянии протянутой руки шкафы с учебниками младших курсов, совсем рядом – низкий полированный стол. Всё чёрное – от кожи кресла до столешницы, – даже школьная форма чёрная, и, помнится, поначалу Тенки изрядно поразила эта малопонятная страсть к отсутствию цвета.
На первом уроке, когда учитель, приведя его в класс, что-то долго и заунывно объяснял будущим соученикам, Тенки обвёл взглядом класс – и обомлел. Все они – глазастые, длинноухие, пестроволосые – были одинаковыми. Куда ни посмотри, одно и то же лицо, размноженное на добрый десяток, сплошной чёрный цвет формы с жёсткими стоячими воротниками и белые полоски рубах из-под них. И одинаковая заинтересованность в чужих непривычно огромных глазах.
Тенки понадобилось немало времени, чтобы свыкнуться с ними, а им – чтобы начать считать его не то чтобы своим – просто хотя бы равным. Таким же живым и мыслящим существом.
На первых порах всё общение между ними сводилось к одной схеме: Тенки сидел молча, а когда кто-то считал нужным к нему обратиться, твердил одно: "а эйени веле" – "я не понимаю". Потом, когда словарный запас чуть увеличился, подросток научился понимать и строить самые простые фразы вроде: "что это" и "куда идти". Узнал вопросы "кто", "где" и "когда". Понял, что его называют "нинъе" – "иной человек", а они – "элхе". И выучил главное слово для каждого ученика Королевской школы – "махиэ" – магия.
Через пару-тройку месяцев безмолвия Тенки вдруг понял, что вполне сносно может общаться. Откуда-то сами собой вылезали подходящие слова, грамматика связывала их в предложения, и даже переливистым интонациям эльфийской речи он, кажется, научился подражать. Соученики привыкли к "паршивой нинъеской овце в порядочной элхеской стае" и порой спрашивали совета по математике – единственному предмету, где Тенки не то что не отставал, а вовсе и опережал свой класс – во многом по той простой причине, что математика не требовала знания эльфийского. Словом, всё шло хорошо, пока...
Пока не начались каникулы.
Сокурсники исчезли вмиг – кое-где по школе ещё бродили призраками старшие ученики, но все новенькие уже уехали домой, сопровождаемые внимательными взглядами родителей. Говорить стало не с кем: учителя тоже проводили отпускное время где угодно, но не в школе, а оставались тут разве что молчаливые смотрители да приходящие раз в три дня уборщики.
Тенки чувствовал, что эльфийский выветривается из головы бешеными темпами.