- К соседнему дому. Туда, через лужайку. Вас не смущает открытое место?
- Бейли сжал губы и посмотрел в том направлении, как бы пытаясь сообразить, что может его там ожидать:
- Думаю, что обойдемся без неприятностей. Выдержу и это.
Жискар, находившийся достаточно близко к нему, чтобы слышать, подошел поближе и сказал:
- Сэр, не могу ли я напомнить вам, что вам было очень плохо при спуске на планету?
Бейли повернулся к нему. То, что он чувствовал к Дэниелу, могло бы повлиять на его отношение к другим роботам, но этого не случилось. Он находил более примитивного Жискара неприятным.
Он постарался побороть в себе гнев и ответил:
- Я был неосторожен на борту корабля, парень, из-за своего чрезмерного любопытства. Я оказался перед зрелищем, которого никогда не видел, и у меня не было времени привыкнуть. Здесь - дело совсем другое.
- Сэр, а вам не будет снова плохо?
- Будет или нет, - твердо сказал Бейли, - это неважно.
Он напомнил себе, что робот беспомощен в когтях Первого Закона, и пытался быть вежливым с этой глыбой металла, которая, в сущности, заботилась о его же благополучии.
- Я не смогу выполнить свой долг, если буду сидеть взаперти.
- Ваш долг? - переспросил Жискар, как будто не понимал этого слова.
Бейли кинул взгляд на Фастольфа, но тот спокойно стоял и не вмешивался.
Он, казалось, слушал с абстрактным интересом, как если бы оценивал реакцию робота данного типа на новую ситуацию, и сравнивал ее с отношениями, вариациями, константами и дифференциальными уравнениями, которые понимал он один. Так, по крайней мере, подумал Бейли. Ему было неприятно быть объектом такого наблюдения, и он сказал, возможно, излишне резко:
- Вы не знаете, что значит "долг"?
- То, что должно быть сделано, сэр, - ответил Жискар.
- Ваш долг - повиноваться Законам Роботехники. У людей тоже есть законы, как только что сказал ваш хозяин, доктор Фастольф.
Он помолчал, потом продолжил:
- И этим законам надо повиноваться. Я должен делать то, что мне предписано. Это важно.
- Но идти по открытому пространству, когда вы не…
- Тем не менее, это должно быть сделано. Мой сын когда-нибудь отправится на другую планету, куда менее удобную, чем эта, и будет там находиться на открытом пространстве до конца своей жизни. И я поехал бы с ним, если бы мог.
- Но вам-то зачем это делать?
- Я считаю это своим долгом.
- Сэр, я не могу нарушать законы. А вы можете? Поэтому я и настаиваю, чтобы вы…
- У меня есть выбор - выполнять или не выполнять свой долг, но я не выбираю. Есть нечто сильнее принуждения, Жискар.
Жискар помолчал и сказал:
- Повредит ли вам, если мне удастся убедить вас не ходить по открытому месту?
- Да, поскольку я буду чувствовать, что манкирую своим долгом.
- Это будет больший вред, нежели тот дискомфорт, который вы можете почувствовать на открытом пространстве?
- Много больший.
- Спасибо за объяснение, сэр, - сказал Жискар.
Бейли показалось, что на полностью невыразительном лице робота отразилось удовлетворение.
Жискар отступил назад. Заговорил Фастольф:
- Очень интересно, мистер Бейли. Жискару понадобилось получить указание, прежде чем он окончательно понял, как привести позитронный потенциал в соответствие с Тремя Законами, или, скорее, как эти потенциалы сами устанавливаются в зависимости от ситуаций. Теперь он знает, как себя вести.
- Я обратил внимание, что Дэниел не задавал вопросов.
- Дэниел знает вас. Он был с вами на Земле и на Солярии. Ну как, пойдем? Пойдем медленно, и если вы пожелаете отдохнуть или даже вернуться обратно, вам стоит только сказать.
- Я пойду. Но какова цель этой прогулки? Поскольку вы предполагаете возможный дискомфорт для меня, значит, ваше приглашение не могло быть бесцельным.
- Нет, конечно Я подумал, что вы захотите увидеть неподвижное тело Джандера.
- Как формальность - да, но я не думаю, что это мне что-нибудь даст.
- Я в этом уверен, но у вас будет возможность допросить того, кому временно принадлежал Джандер. Вам наверняка приятнее будет поговорить об этом деле с другим человеком, а не со мной.
22
Фастольф медленно пошел вперед, сорвал с куста листочек и начал его жевать. Бейли посмотрел на него с любопытством, удивляясь, как космониты могут брать в рот нечто необработанное, даже невымытое, если так боятся инфекции. Он помнил, что на Авроре нет вредных микроорганизмов, но все равно, это казалось ему отвратительным. Отвращение не имело реальной основы, и он вдруг подумал, что готов простить космонитам их отношение к землянам.
Нет. Это совсем другое дело. Там речь идет о человеческих существах.
Жискар шел впереди справа, Дэниел - чуть позади слева. Оранжевое солнце Авроры пригревало спину Бейли, но у этого солнца не было горячего жара, как у земного в летнюю пору.
Трава была тверже и пружинистее земной, и почва была жесткая, как будто давно не было дождя.
Они шли к дому, возвышавшемуся вдали, к дому временного хозяина Джандера. Бейли слышал шорох шагов какого-то животного в траве, чириканье птицы, гул насекомых вокруг.
"Здесь, - подумал он, - у всех животных земные предки. И эти деревья и трава тоже выросли из тех, которые когда-то были на Земле. Но ни животные, ни растения не знали этого. Только люди могли жить в этом мире и знать, что они не коренные жители, а выходцы с Земли. Но знают ли это космониты или просто выбросили все это из памяти? Может быть, придет время, когда они вообще не будут об этом знать?"
- Доктор Фастольф, - сказал он неожиданно, - вы так и не сказали мне о вашем мотиве для уничтожения Джандера.
- Правильно, не сказал. Но как вы думаете, зачем я трудился над теоретической базой для позитронного мозга человекоподобных роботов?
- Не знаю.
- Подумайте. Задача создать мозг, возможно более приближенный к человеческому, имеет в себе нечто поэтическое…
Он помолчал, и его улыбка превратилась в кривую усмешку.
- Некоторые мои коллеги всегда злились, когда я говорил им, что если заключение поэтически не сбалансировано, оно неправильно и с научной точки зрения. Они не понимали, что это значит.
- Боюсь, что я тоже не понимаю.
- Но зато понимаю я, только не могу объяснить. Я чувствую это и, может быть, потому добился результатов, каких нет у моих коллег. Однако, я расхвастался, и это хороший признак, что я должен вновь обратиться к прозе, чтобы имитировать человеческий мозг, почти ничего не зная о его работе, нужен толчок со стороны интуиции, который ощущается мною как поэзия. И тот же толчок, который должен дать мне человекоподобный позитронный мозг, наверняка позволит мне подойти ближе к познанию человеческого мозга. Я уверен, что через человекоподобность я сделаю хоть один шаг к психоистории, о которой я вам говорил.
- Понимаю.
- И если мне удалось разработать теоретически структуру человекоподобного позитронного мозга, мне понадобилось для него человекоподобное тело. Мозг, как вы понимаете, не существует сам по себе, он взаимодействует с телом, так что человекоподобный мозг в нечеловекоподобном теле в дальнейшем сам станет нечеловеческим.
- Вы уверены в этом?
- Полностью. Сравните Дэниела и Жискара.
- Значит, Дэниел был сконструирован как экспериментальный прибор для дальнейшего изучения человеческого мозга?
- Именно. Я двадцать лет работал с Сартоном над этой задачей. Было множество неудач. Дэниел был первой настоящей удачей, и я, конечно, держу его для дальнейшего изучения и из…
Он усмехнулся, словно признавался в какой-то глупости:
- Из привязанности. В конце концов, Дэниел может ухватить понятие человеческого долга, в то время, как Жискару, при всех его достоинствах, это трудно, как вы видели.
- И то, что Дэниел три года назад остался со мной на Земле, было его первым заданием?
- Первым такой важности. Когда Сартона убили, нам нужен был робот, который мог бы противостоять земным инфекционным болезням, но при этом выглядел человеком, чтобы обойти антироботовские предрассудки землян.
- Какое поразительное совпадение, что Дэниел оказался под рукой как раз в это время!
- Вы верите в совпадения? У меня ощущение, что в любое время с таким революционным развитием, как появление человекоподобного робота, обязательно возникнет задача, требующая его присутствия. Подобные задачи, вероятно, регулярно появлялись, пока Дэниел еще не был создан, и коль скоро его не было, использовались другие приборы и другие решения.
- Итак, ваша работа была успешной, и теперь вы лучше разбираетесь в человеческом мозге?
Фастольф шел все медленнее, и Бейли приноравливался к нему. Теперь они остановились приблизительно на полпути между домом Фастольфа и другим. Для Бейли это была самая трудная точка, поскольку до той или иной защиты от воздействия открытого пространства, какой являлся каждый из домов, было равное расстояние, однако он боролся с этим неприятным чувством, чтобы не провоцировать Жискара.
Он не хотел каким-то движением, голосом или даже выражением лица вызвать у Жискара желание спасти его. Он не хотел, чтобы его поднимали и несли под защиту стен дома.
Фастольф, казалось, не замечал затруднений Бейли. Он сказал:
- Нет сомнений, что продвижение в ментологии произошло благодаря этому. Однако, Аврора не удовлетворена чисто теоретическим изучением человеческого мозга. Использование человекоподобных роботов явилось бы прогрессом, которого я не одобряю.
- Как он использовался на Земле?
- Нет, то был короткий эксперимент, я его одобрил и даже восхищался им. Дэниел сумел обмануть землян, но, конечно, только потому, что земляне не привыкли к роботам. Аврорцев Дэниел не мог бы обмануть, но будущих человекоподобных роботов можно довести до такой кондиции, что они одурачат и аврорцев. Однако предлагаются другие задачи.
- А именно?
- Я вам уже говорил, что этот мир одомашнен. Когда я начал движение за возобновление поиска и заселения планет, аврорцам, да и вообще космонитам не слишком понравилось мое предложение насчет лидерства Авроры в этом вопросе. Я думал, что его нужно предложить землянам. С их ужасной - извините меня - планетой, с их короткой жизнью им нечего терять. Они наверняка стали бы приветствовать этот шанс, особенно, если мы поможем им технологией. Я говорил вам об этом три года назад, помните?
- Прекрасно помню. В сущности, именно вы навели меня на эту мысль, и в результате на Земле началось движение за осуществление этого проекта.
- Да? Наверное, это нелегко с вашей земной клаустрофобией, с вашим нежеланием покидать стены.
- Мы боремся с этим, доктор Фастольф. Наша организация планирует двинуться в космос. Мой сын - лидер этого движения, и я надеюсь, что он когда-нибудь оставит Землю во главе экспедиции по заселению нового мира. И если мы в самом деле получим помощь, о которой вы говорили…
- Если мы дадим корабли?
- Да, и другое оборудование.
- Это трудное дело. Многие аврорцы не желают, чтобы земляне вышли в космос и заселяли новые планеты. Они боятся быстрого распространения земной культуры, подобных пчелиным ульям городов, хаоса.
Фастольф вдруг затоптался на месте:
- Зачем мы здесь остановились? Давайте пойдем.
Он медленно зашагал, продолжая говорить:
- Я доказывал, что так не будет. Я говорил, что переселенцы с Земли вовсе не будут землянами классического типа. Они не будут заперты в Городах. В новом мире они будут похожи на предков аврорцев, пришедших сюда. Они установят необходимый экологический баланс и станут похожими более на нас, чем на землян.
- А не разовьются ли у них те недостатки, которые свойственны космонитской культуре?
- Возможно, и нет, научатся на наших ошибках. Но это все теория. Есть кое-что другое, вызывающее споры.
- Что?
- Человекоподобный робот. Видите ли, кое-кто считает такого робота отличным поселенцем. Именно они могут построить новые миры.
- Но ведь у вас всегда были роботы. Вы хотите сказать, что эта идея никогда не выдвигалась?
- О, выдвигалась, но не срабатывала. Обычные роботы без постоянного человеческого надзора построят мир, годный для них, но он не будет подчиняться людям и не подойдет для их более нежных и гибких мозгов и тел.
- Да, этот мир будет приемлемым лишь в первом приближении.
- Конечно, мистер Бейли. Но среди нашего народа господствует мнение, что приемлемость в первом приближении совершенно недостаточна. Это явный признак деградации аврорцев. С другой стороны, как говорят они, группа человекоподобных роботов, елико возможно близких телом и мозгом к человеку, построит мир, подходящий для них, и значит, для людей тоже. Вы понимаете?
- Конечно.
- Когда такой мир будет построен и аврорцы, наконец, захотят оставить свою планету, они шагнут с одной Авроры на другую. Они не оставят свой дом, они просто получат новый, точно такой же, и будут продолжать вырождаться. Это вы тоже понимаете?
- Я понимаю вашу точку зрения, но аврорцы, видимо, не понимают.
- Не могут понять. Я думаю, что мог бы с достаточной убедительностью доказать этот пункт, если бы мои оппоненты не уничтожили меня политически делом с разрушением Джандера. Теперь вам ясно, какой мотив мне приписывают? Якобы я решил уничтожить человекоподобных роботов, чтобы ими не воспользовались для освоения других миров.
Настала очередь Бейли остановиться.
Он задумчиво посмотрел на Фастольфа:
- Понимаете, доктор Фастольф, в интересах Земли будет, чтобы победила ваша точка зрения.
- И в ваших личных интересах тоже.
- И в моих. Но главное - моей планете необходимо, жизненно необходимо, чтобы нашему народу помогли освоить Галактику, чтобы мы сохранили свои собственные пути развития, какие для нас удобнее, чтобы мы не были осуждены на вечное заточение на Земле, где мы можем только погибнуть.
- Кое-кто, наверное, будет настаивать, чтобы остаться в плену каменных ящиков.
- Конечно. Возможно, почти все. Но некоторые все же поедут, если им разрешат. Таким образом, мой долг не только как представителя закона, представляющего значительную долю человечества, но и как обычного простого землянина - помочь вам обелить себя, независимо от того, виновны вы или нет. Однако я могу целиком и полностью отдаться решению этой задачи лишь в том случае, если буду знать, что обвинения против вас несправедливы.
- Да, я понимаю.
- Тогда, исходя из того, что вы говорили о мотиве, убедите меня, что вы не виноваты.
- Мистер Бейли, я вполне понимаю, что в этом деле у вас нет выбора, Я могу безнаказанно заявить вам, что я виновен, и вы все равно будете вынуждены завуалировать этот факт во имя нужд вашей планеты и ваших личных. Поэтому, если я в самом деле виновен, я вынужден сказать вам об этом, чтобы вы, зная правду, работали бы более эффективно, чтобы спасти меня. Но я не могу этого сделать, поскольку я невиновен. Хотя против меня как будто говорит многое, я не разрушал Джандера. Такое мне никогда не приходило в голову.
- Никогда?
Фастольф печально улыбнулся:
- Раз или два я подумал, что для Авроры было бы лучше, если бы я никогда не разрабатывал идей, которые привели к созданию человекоподобного позитронного мозга, или чтобы этот мозг оказался нестабильным и склонным к умственному замораживанию. Но это были мимолетные мысли, и я даже ни доли секунды не думал об уничтожении Джандера.
- Тогда мы можем уничтожить мотив, который вам приписывают.
- Как?
- Мы покажем, что это бесцельно. Что дает уничтожение Джандера? Таких роботов можно сделать хоть тысячу, хоть миллион.
- Боюсь, что это не так. Никто их не сделает. Только я один знаю, как их спроектировать, а если они будут предназначены для колонизации, я отказываюсь от их изготовления. Джандера нет, остается один Дэниел.
- Другие раскроют тайну.
Фастольф вздернул подбородок:
- Хотел бы я посмотреть на такого роботехника. Мои недруги основали Институт Роботехники специально для разработки методов конструирования человекоподобных роботов, но успеха не добились и не добьются.
Бейли нахмурился.
- Если вы единственный, кто знает секрет таких роботов, и ваши враги в отчаянии от этого, почему они не пытаются вырвать его у вас?
- Они пытаются. Они угрожают моей политической карьере, и, возможно, сумеют добиться запрета моей деятельности в этой области, что положит конец и моей работе непосредственно по специальности. Этим они надеются вырвать у меня секрет. Они могут даже уговорить Совет приказать мне выдать тайну под страхом тюрьмы и конфискации имущества - кто знает? Я готов подвергнуться чему угодно, лишь бы не выдать им секрета. Но, конечно, мне не хотелось бы страдать от последствий моего отказа.
- Они знают о вашем решении упорствовать?
- Надеюсь. Я говорил им достаточно ясно. Может, они думают, что я блефую, но я говорил серьезно.
- Но если они поверили вам, то могут предпринять более серьезные шаги.
- Что вы имеете в виду?
- Украсть ваши бумаги, похитить вас, пытать.
Фастольф громко захохотал. Бейли покраснел и сказал:
- Я терпеть не могу выражаться в стиле гиперволновой драмы, но как вы все-таки смотрите на это?
- Мистер Бейли, во-первых, мои роботы защитят меня. Нужно открыть настоящую войну, чтобы захватить меня или мои записи. Во-вторых, если бы даже это удалось, никто из роботехников не рискнул бы украсть или силой вырвать у меня секрет, потому что это полностью погубило бы его профессиональную репутацию. В-третьих, на Авроре это неслыханное дело. Один намек на незаконный нажим на меня тут же склонит Совет и общественное мнение в мою пользу.
- Так ли? - пробормотал Бейли.
Он проклинал себя за то, что он должен работать с культурой, особенностей которой не понимает.
- Так. Даю слово. Они будут продолжать то, что с их точки зрения лучше. Они уничтожат меня ложью и клеветой.
- Какой?
- Мне приписывают не только уничтожение робота. Шепчутся - пока только шепчутся - что это был только эксперимент, что я разрабатываю систему быстрого и эффективного уничтожения человеческого мозга, и, когда мои враги сами создадут таких роботов, я с членами своей партии уничтожу всех этих роботов, чтобы Аврора не могла заселять новые планеты, и Галактика осталась бы для моих союзников-землян.
- Разве можно этому поверить?
- Конечно, нет. Я сказал вам, что это ложь. Такой метод уничтожения даже теоретически невозможен, а народ в Институте Роботехники не готов создать своих человекоподобных роботов. Я не мог бы совершить массового уничтожения, даже если бы хотел.
- Тогда вся эта выдумка рухнет сама собой.
- К несчастью, не сразу. Хотя это и бессмыслица, она продержится достаточно долго, чтобы восстановить против меня общественное мнение, и на выборах меня провалят. Постепенно все узнают, что это блеф, но будет уже поздно. И Земля в этом случае сыграет роль мальчика для битья. Обвинение, что я стараюсь в пользу Земли, довольно серьезное, и многие поверят во все, вопреки смыслу, потому лишь, что не любят Землю и землян.
- Значит, недовольство против Земли растет?