После некоторого раздумья он пришел к выводу, что, сидя здесь, он вряд ли решит эту проблему, даже по телефону. Придется ехать и смотреть на месте. С точки зрения расходов следовало бы выбрать для первого осмотра ближайший из двух городков.
Сохраняя бдительность, он добрался до главного вокзала, купил билет и вышел на платформу. Все вокзалы, железнодорожные и автобусные, всегда были пунктом пересечения людей уезжающих и возвращающихся и, следовательно, излюбленным местом встреч беглецов и охотников. Это роднило их с оазисами в безводных землях, куда стекались те, кто ищет, и те, кто прячется. И потому Брэнсом не терял бдительности, пока ожидал прибытия поезда. Оказавшись наконец в вагоне, он облегченно вздохнул: никто не обратил на него внимания.
На поездку ушла большая часть дня. Уже в сумерках он шагал по главной улице маленького спокойного городка, расположившегося в лесистой местности. На юге поблескивала поверхность длинного узкого озера. Брэнсом зашел в кафетерий, заказал кофе и сандвичи и поинтересовался у обслуживающего персонала:
- Вы не знаете, нет ли тут поблизости магазина скобяных изделий?
- Эдди держит, - ответили ему. - Кварталом дальше, за углом.
- А этот магазин не менял недавно владельца?
- Не знаю, Джордж.
- Спасибо! - сказал Брэнсом, подумав, что уж в таком-то маленьком городке обычно все знают обо всем.
Выйдя из кафетерия и оглядев улицу, он вдруг обнаружил, что не знает, в какую сторону идти. Впрочем, не важно. Можно и самому догадаться. Повернув направо, он прошел один квартал, завернул за угол и понял, что сделал правильный выбор. Перед ним находился небольшой магазин, на вывеске которого значилось: "Скобяные товары Эдди". Толкнув дверь, он вошел внутрь.
В магазине было двое покупателей. Один покупал проволоку для ограды, другой выбирал керосинку. Первого обслуживал долговязый юноша с торчащими во все стороны волосами. Вторым занимался коренастый мужчина в очках. Он глянул на вошедшего Брэнсома, удивленно вскинул брови и продолжил разговор о керосинке. Брэнсом встал у ящиков с гвоздями, дожидаясь, когда покупатели уйдут из магазина.
Затем он сказал:
- Привет, Хенни!
Хендерсон, отнюдь не в восторге от встречи, проворчал:
- Ну а тебе-то что нужно?
- Вот это, я понимаю, сердечная встреча, - сказал Брэнсом. - Неужели ты не рад встрече со старым приятелем?
- А у меня такое впечатление, что я знаю тебя только в лицо и по имени. А вот то, что мы с тобой старые приятели, для меня новость.
- Разве лица и имени недостаточно, чтобы начать крепкую дружбу?
- Ну, я не думаю, что ты проделал путь сюда только для того, чтобы облобызать меня, - злобно огрызнулся Хендерсон. - Так что давай переходи к делу. Чего ты хочешь?
- Поговорить с тобой... с глазу на глаз.
- А кто тебя прислал?
- Никто. Ни одна душа об этом не знает. Я прибыл по собственной воле.
- Веселенькое дело! - не скрывая раздражения, заметил Хендерсон. - И адрес мой узнал, заглянув в магический кристалл?
- Вовсе нет.
- А как же? Кто сообщил его тебе?
- Я готов представить тебе самые полные объяснения, если мы уединимся в тихом и спокойном местечке. - Он поднял руку, предвидя очередную колкость со стороны Хендерсона, и добавил: - Тут не место переливать из пустого в порожнее или обмениваться ударами. Может быть, увидимся позже, когда ты закроешь свою лавку?
Хендерсон нахмурился и произнес без особого энтузиазма:
- Хорошо. Приходи к восьми. Позвонишь у бокового входа.
Брэнсом вышел, столкнувшись в дверях с очередным покупателем. Оказавшись на улице, он вспомнил замечание Риардона о том, что за Хендерсоном ведется негласное наблюдение. Такое наблюдение, возможно, распространялось и на всех посетителей Хендерсона в надежде выйти на других беглецов. Он оглядел улицу, но наблюдателя не заметил. Или тот находился действительно очень далеко, или взял выходной. Во всяком случае, в данный момент за магазином никто не следил, если только он, Брэнсом, не ошибался.
Перед ним встала проблема, как убить время до закрытия магазина. Если два часа прослоняться по главной улице, то обязательно привлечешь к себе внимание, а этого ему никак не хотелось. Он решил эту задачу, отправившись к озеру и разгуливая там по берегу в качестве созерцателя, наслаждающегося видом. Наконец и это ему надоело, и он вернулся в город, имея еще полчаса в запасе до назначенного срока. Это время он провел в том же кафетерии.
- Черный кофе, Альберт. И сандвич с ветчиной.
Малый принес заказ, бесцеремонно бухнув перед ним тарелки. Затем привалился к стойке:
- Шестьдесят центов. А зовут меня вовсе не Альберт.
- Отлично, - сказал Брэнсом расплачиваясь. - Но и меня зовут не Джордж.
- Тогда тебе не повезло, - сообщил малый. Бросив монеты в кассу, он отвернулся и стал наводить порядок на задних полках.
Ровно в восемь Брэнсом позвонил в колокольчик, висящий у бокового входа. Хендерсон тут же открыл, пригласил его в гостиную и указал на большое кресло. С непроницаемым выражением лица Хендерсон уселся сам, закурил сигарету и заговорил первым:
- Позволь сообщить тебе, Брэнсом, что я уже слышал ту мелодию, которую ты мне собираешься наиграть. Мне уже проигрывали ее два или три раза. - Он выпустил струю дыма и подождал, пока она рассеется. - Звучит она примерно так: "Твоя работа на оборонном предприятии ежегодно приносила тебе кругленькую сумму. Разве эта жалкая лавка принесет тебе столько? Что значит эта торговля скобяными товарами по сравнению с научными исследованиями? В чем истинная причина того, что Ты променял одно на другое?" - Он вновь помолчал. - Правильно?
- Нет, - сказал Брэнсом. - Мне абсолютно наплевать на то, что ты вырвался из цепей нашего братства.
- Приятное разнообразие, - цинично прокомментировал Хендерсон. - Стало быть, решили подъехать ко мне с другого боку, да?
- Я приехал к тебе не за этим.
- Зачем же?
- У меня хватает своих проблем. И я подумал, что ты сможешь мне помочь.
- Почему это я должен...
- И, - прервал его Брэнсом, - мне кажется, что я тоже мог бы тебе помочь.
- А я не нуждаюсь в помощи, - заявил Хендерсон. - Все, что я хочу, - чтобы меня оставили в покое.
- Я тоже этого хочу... Да вот не получается. - Брэнсом поднял палец, подчеркивая значение своих слов. - Как и у тебя.
- Ну, это мне решать.
- Я и не собирался оспаривать твое право. Я хочу лишь сказать, что не могу добиться в мозгах того покоя, который мне нужен и который должен там быть. И не верю, что тебе удалось этого добиться. А вот вдвоем нам, может быть, кое-что и удастся. Хочешь, расскажу тебе мою историю?
- Рассказывай, коли явился. Только предупреждаю, не надо мне морочить голову чепухой типа: "Вернись домой, все прощено". Я развил в себе крепкую сопротивляемость к тому, что мне навязывают.
- Ты по-прежнему подозреваешь меня, - сказал Брэнсом. - И я тебя не виню. А когда я закончу рассказ, может быть, ты изменишь свое мнение. А теперь слушай, что я тебе расскажу.
Начал он так:
- Хенни, мы ведь с тобой оба ученые. Ты в одной области, я - в другой. Оба мы с тобой знаем, что существенной чертой любого ученого, как и любого технологически компетентного человека, является хорошая память. Без нее мы прежде всего не получили бы соответствующего образования. Без нее мы не могли бы извлекать данные и приобретать опыт для решения текущих проблем. Для нас и для таких, как мы, хорошая память является неотъемлемой принадлежностью. Ты согласен?
- Это настолько очевидно, что не о чем и говорить, - заметил Хендерсон, на которого эти слова не произвели никакого впечатления. - И я надеюсь, ты ведешь к чему-то более серьезному, чем к обычной лекции?
- Несомненно. Наберись терпения. Но продолжу: у меня всегда была превосходная память, иначе я бы и не стал специалистом в своей области. Я знал, что мог полностью на нее положиться. Не сомневаюсь, что и ты испытываешь то же самое.
- То же самое, - согласился, скучая, Хендерсон.
- Но вот что я еще хочу сказать тебе. Я - убийца. Лет двадцать назад в припадке ярости я убил некую девицу, а потом постарался забыть об этом деле. Я накинул на воспоминания об этом преступлении мысленный ковер, не желая мучиться и изводить себя. Недавно я услышал, что это давнее преступление раскрыто. И стало быть, полиция копает. Конечно, прошло уже двадцать лет, но известны случаи, когда раскрывались и более древние преступления. Если копы меня еше и не сцапали, то до этого недалеко. И сейчас, Хенни, я нахожусь в бегах. Я не хочу, чтобы меня поймали. Меня не устраивает ни казнь - в худшем случае, ни пожизненное заключение - в лучшем.
Хендерсон недоверчиво уставился на него:
- Ты что же, хочешь сказать, что ты - самый настоящий убийца?
- На этом настаивает моя надежная, крепкая память. - Брэнсом подождал, пока смысл его слов дойдет до слушателя, и затем сокрушенно добавил: - Моя память оказалась подлым лжецом.
Наполовину выкуренная сигарета выпала из пальцев Хендерсона. Он склонился на бок, пытаясь подхватить ее с ковра, пару раз промахнулся, но наконец поднял. Затем он попытался сунуть горящий конец в рот, вовремя спохватился, перевернул сигарету и глубоко затянулся. Дым попал не в то горло, заставив его закашляться. Но вот он справился с дыханием.
- Послушай, Брэнсом. Ответь прямо. Так ты виновен в убийстве или невиновен?
- Память моя утверждает, что виновен. И представляет мне всю. картину в достоверных деталях. Даже сейчас я вижу перед собой искаженное злостью лицо той девушки, когда мы орали друг на друга. Я вижу, как она потрясенно застыла, когда я ударил ее по голове. Я вижу ее бескровное лицо. Вот она лежит недвижимая и холодная. Я вижу мертвое равнодушие в ее чертах, когда я засыпаю ее землей. Все происшедшее до сих пор живо во мне. Я вижу все с такой фотографической ясностью, словно и недели не прошло. А может быть, все действительно произошло неделю или две назад.
- Что ты несешь? Ты же только что сказал - все произошло двадцать лет назад.
- Так утверждает моя память. И я говорю себе, что моя память оказалась ловким и расчетливым лжецом.
- С чего ты взял?
- Факты возражают. Вернее, отсутствие фактов. И то и другое говорит: я никогда не совершал такого преступления.
- Какие факты? - потребовал Хендерсон, тщетно пытаясь скрыть возрастающий интерес.
- Я психанул и бросился наутек. Я испугался, по-настоящему испугался. Я удирал, возможно подсознательно понимая, что в движущуюся мишень попасть труднее. - Брэнсом печально улыбнулся. - Я мог бы бежать бесконечно долго, если бы это спасло меня от обнаружения. По какой-то необъяснимой причине я сделал то, что, как утверждают, делают все преступники, хотя, наверное, это неправда - я вернулся на место преступления.
- Вот как! - Хендерсон загасил окурок и подался вперед, уже не скрывая своего интереса. - И что же?
- И ничего не нашел.
- Ничего?
- Ничего. Я убил ту девушку неподалеку от маленького городка под названием Бэльстоун. Слышал о таком?
- Нет.
Этот ответ разочаровал Брэнсома. Он продолжил:
- Я приехал в Бэльстоун и порасспросил местных жителей, всю жизнь обитающих в тех краях. Они ничего не знали о недавно открывшемся убийстве. Я объехал всю округу, отыскивая памятное место, и не обнаружил ничего даже отдаленно похожего. Я просмотрел местную газету, подняв подшивку за целый год, и не нашел ни единого упоминания о давнем убийстве, выплывшем на свет.
- Может быть, ты оказался не в том Бэльстоуне, - предположил Хендерсон.
- Я и сам так подумал и сверился со справочником. Бэльстоун - один-единственный.
- Ну хорошо. Но может быть, ты ошибся с названием. Может быть, существует другой город с похожим названием.
- Память утверждает, что это Бэльстоун, и только он.
Хендерсон, помолчав, высказался:
- Судя по этому, память у тебя ни к черту.
- В точку попал! - сказал Брэнсом. - А твоя?
Вскочив на ноги, Хендерсон выдохнул:
- Что ты имеешь в виду, спрашивая о моей?
- Да не волнуйся ты так. Лучше скажи мне вот что. Слышал ли ты о девушке по имени Арлен Лафарж?
- Никогда, Брэнсом, можешь мне поверить. - Хендерсон принялся расхаживать взад и вперед по комнате, сцепив руки за спиной. На его лице появилось озабоченное выражение. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, - Это та женщина, которую ты как бы прикончил?
- Да.
- А почему я должен был слышать о ней?
- Я надеялся, что ты тоже признаешься в ее убийстве, - спокойно сказал Брэнсом. - Вот это была бы новость. Тогда бы мы вместе попытались разобраться, как мы влипли в это дело, и вместе попробовали бы выбраться из этой напасти. - Он задумчиво стал наблюдать за Хендерсоном, продолжавшим вышагивать по комнате, как не знающий устали зверь в клетке. - А кого убил ты, Хенни?
- Ты с ума сошел? - спросил Хендерсон.
- Может быть. Но если и так, то я далеко не одинок. Слишком много ребят покинули предприятие при обстоятельствах весьма таинственных, если не сказать больше. А из официальных источников у меня есть информация, что и другие предприятия понесли потери. Никто не знает и даже представить себе не может, почему происходят эти потери, почему люди уходят. Я и сам не могу этого понять. Вернее, не мог. Сегодня - дело другое. Ведь я - один из этих сбежавших, и о себе я знаю, почему вел себя как испуганный кролик. И каждый знает о своей тайной причине, но понятия не имеет и не желает знать о причинах ухода других. А некоторые даже не знают и того, что помимо него существуют другие беглецы.
- Я знаю. - Хендерсон продолжал терзать ковер шагами. - Я еще работал, когда некоторые начали исчезать.
Брэнсом продолжал:
- Я же решил перепроверить самого себя Бог знает почему. Может быть, потому, что я более подозрительный тип, нежели остальные. А может быть, не столь подвержен иллюзиям. Кроме того, у меня не было такой дыры, куда можно было бы заползти и ничего не предпринимать. В общем, как бы там ни было, я отправился в Бэльстоун. В результате я столкнулся с убийством, которое никогда не совершалось.
- Ну а мне-то что до этого?
- Видишь ли, если всех беглецов вынудили пуститься в бега тем же способом, что и меня, - пояснил Брэнсом, - было бы неплохо, если бы все они нашли время вернуться к месту их предполагаемых преступлений. И вполне возможно, что то, что они там обнаружат - или не обнаружат, - во многом прояснит их жизненную ситуацию. А если бы еще они все встретились и сравнили причины своих побегов, это здорово помогло бы нам всем.
- Именно за этим ты и приехал ко мне?
- Да.
- А кого-нибудь еще ты выследил?
- Нет, не смог. Они исчезли в никуда. Твое-то потаенное местечко я вычислил благодаря счастливой случайности. Я подумал, что не следует пренебрегать такой удачей. Но что-либо ценное из нашей встречи может получиться лишь при полной откровенности с обеих сторон.
- Это ты так считаешь, но не я.
- Я понимаю. Просто объясняю свои соображения. И еще хочу дать тебе один хороший совет: если чувствуешь какой-то грех на своей совести, хорошенько проверь, существует ли он на самом деле. И ставлю десять к одному, что его не существует, как бы ни уверял тебя в обратном твой ум.
- Я не считаю твою собственную проверку существенной, - высказался Хендерсон. - Ты и сам оцениваешь ее как поверхностную. На твоем месте мне потребовалось бы нечто более убедительное. В конце концов, ты искал доказательства тому, что ты спятил, - по принципу, что лучше быть сумасшедшим, чем виновным. А мне требуются более солидные доказательства того, что ты безумен.
- И ты прав, - сказал Брэнсом. - Вот завтра я и собираюсь до конца разобраться с этим делом. Любым способом.
- Как именно?
- Хочу обратиться в полицию.
- Сдаться?
- Вовсе нет. Я готов признать свое поражение, если это произойдет, но не раньше. Я позвоню копам по междугородней связи и попробую их разговорить. Если они не проявят интереса к моей информации и выяснится, что они об этом деле ровным счетом ничего не знают, как и все остальные, значит, так оно и есть. Этого мне будет достаточно. Как ты и предлагаешь, это станет весомым доказательством моего безумия.
- И что тогда?
- Я продолжу расследование. Надо быть дураком, чтобы остановиться вот так, на полпути, оставив свои дела в таком вот состоянии. Я попытаюсь разобраться, что же такое не в порядке в моих мозгах, и, если удастся, предприму какие-то действия. Я не хочу и дальше жить среди кошмаров.
- Довольно логично. - Хендерсон прервал свою безостановочную ходьбу, вновь уселся и закурил следующую сигарету. Но чувствовалось, что закурил он скорее от волнения, нежели из удовольствия. При этом он не сводил задумчивых глаз с гостя. - Чисто из дискуссионных соображений допустим, что ты невиновен как новорожденный младенец. И хочешь выяснить, каким образом оказался вовлеченным в свои заблуждения. Но как ты это выяснишь? С чего начнешь?
- Вернусь домой. Ведь именно там я впервые запсиховал.
- Непосредственно в доме?
- Нет, не сказал бы. То ли в доме, то ли на предприятии, а может быть, на полпути между ними. Но где-то в том районе. Другим альтернативным источником информации остается Бэльстоун, и если тамошняя полиция ничего на знает...
- Хорошо. Итак, у тебя есть приблизительные соображения о том, где искать. Но что ты собираешься искать?
- В данный момент понятия не имею, - признался Брэнсом, - Если с помощью полиции Бэльстоуна я проясню картину, то вернусь домой убежденный, что именно там надо искать это нечто, если только оно вообще существует. Ну а поскольку я не профессиональный детектив, не следопыт-индеец, не охотник за ведьмами, то положусь на догадки или Господа.
Хендерсон помолчал:
- Жаль, что Мирскофа здесь нет.
- А кто это?
- Один знакомый малый. Работает на департамент бактериологического оружия. До меня доходили странные слухи о том, что там творится. Говорят, они разработали какую-то дьявольскую смесь, от которой люди бросаются на стены. Может быть, какой-нибудь вирус у них вырвался на свободу? Может быть, он бы и разобрался, что такое витает в воздухе? И рассказал бы нам.
- Нам? - эхом отозвался Брэнсом, подчеркивая это слово.
- Нет, проблема твоя, но мы ведь сейчас ее вместе обсуждаем, не так ли? - уклонился от ответа Хендерсон.
- Да, вместе. Но пока мы ни к чему не пришли. И я знаю почему.
- Скажи мне.
- Тебя уже трясли, и тебе это нисколько не понравилось. Вот ты и захлопнулся в своей клетке. Так что даже от своей тени шарахаешься. Ведь с первой минуты нашей встречи ты обвинил меня в том, что я подослан к тебе, чтобы прощупать тебя с другого боку.
- Что ж, Брэнсом, я действительно хотел бы сохранить...