***
Я уселся перед камерой и заговорил.
- Катерина, - начал я. - Здравствуй. Надеюсь, у тебя все хорошо. И еще надеюсь, что теперь кто-нибудь из компании уже связался с тобой. А если нет, то я совершенно уверен: ты посылала им запросы. Не знаю, какой ты получила ответ, но могу заверить, что мы живы, здоровы и уже направляемся домой. Я тебе звоню со станции Саумлаки, это ремонтная база на краю сектора Шедар. Смотреть тут особо не на что - просто мешанина туннелей и центрифуг, закопанных в угольно-черный астероид типа "Д", примерно в половине светового года от ближайшей звезды. Станцию устроили здесь только потому, что рядом - вход в скважину. И по этой же причине здесь оказались мы. Неизвестно почему, но "Синий гусь" прошел через неправильный узел сети - это называется маршрутная ошибка. Мы прилетели вчера вечером по местному времени, и с тех пор я сижу в отеле. Извини, я не связался с тобой вчера: слишком устал и к тому же еще не знал, как долго мы здесь пробудем. Я решил подождать до утра, когда станет ясно, насколько сильно поврежден корабль. Ничего серьезного - так, кое-что отвалилось после перехода, однако придется проторчать здесь несколько дней. Колдинг, начальник ремонтников, обещал, что не больше трех. Однако к тому времени, когда мы ляжем на обратный курс, отставание от графика составит сорок дней.
Я замолчал, глядя на мельтешение цифр индикатора стоимости послания. Перед тем как садиться в кабинку, я всегда мысленно готовил информативное, экономное, но в то же время емкое сообщение - этакий изящный монолог. Но стоило мне открыть рот, как в голове становилось пусто, и я выглядел уже не диктором информационной программы, а мелким воришкой времени, сочиняющим жалкое алиби для проницательных следователей. Кривовато улыбнувшись, я продолжил:
- Меня гнетет мысль о том, что это послание будет добираться до тебя очень долго. Но есть и хорошая новость - оно опередит меня совсем ненамного. К тому времени, когда ты его получишь, меня будут отделять от дома всего несколько дней пути. Так что не трать зря деньги на ответ: он не застанет меня на станции Саумлаки. Просто оставайся там, где находишься, и я обещаю скорое возвращение.
Вот и все. Говорить больше нечего, осталось лишь добавить: "Я скучаю по тебе". Как мне хотелось, чтобы фраза прозвучала эмоционально! Но при прослушивании записи впечатление создалось такое, словно я спохватился в последний момент.
Конечно, я мог бы перезаписать концовку, но вряд ли у меня получилось бы лучше, чем в первый раз. И я просто нажал кнопку отправки записанного сообщения, гадая, скоро ли оно тронется в путь. Маловероятно, что через Саумлаки течет оживленный поток стартующих и прибывающих кораблей, и "Синий гусь" вполне может стать первым из тех, кто улетит в подходящем направлении.
Я вышел из кабинки, испытывая непонятное чувство вины, словно пренебрег какой-то обязанностью. И лишь позже понял, что именно не давало мне покоя. Я сказал Катерине о станции Саумлаки. Я даже рассказал ей о Колдинге и поломке "Синего гуся". Но я умолчал о Грете.
***
С Сюзи у нас ничего не получается.
Она очень умна и прошла прекрасную психологическую подготовку. Я могу вешать ей на уши сколько угодно лапши, но она знает, что причиной ее столь длительного пребывания в капсуле мог стать только облом поистине эпического масштаба. Понимает, что речь идет о задержке не на недели и даже не на месяцы. Каждый нерв ее тела вопит об этом ее мозгу.
- Мне снились сны, - говорит она, когда у нее проходит слабость после пробуждения.
- Какие?
- О том, что меня постоянно будили. И ты вытаскивал меня из капсулы. Ты и еще кто-то.
Я пытаюсь улыбнуться. Я с ней наедине, но Грета поблизости. Сейчас инъектор в моем кармане.
- Когда я выбираюсь из капсулы, я тоже вспоминаю дурацкие сны.
- Но эти вспоминаются так реально… Твои слова всякий раз менялись, но ты снова и снова говорил, что мы где-то… что мы немного сбились с курса, но волноваться из-за этого не стоит.
Вот тебе и заверения Греты о том, что Сюзи ничего не запомнит. Похоже, ее память не такая уж и краткая…
- Удивительно, что ты это сказала. Ведь мы действительно немного сбились с курса.
С каждой секундой она соображает все лучше. Из нашего экипажа именно она всегда первой выбиралась из капсулы.
- Насколько, Том?
- Больше, чем мне хотелось бы.
Она стискивает кулаки. Я не могу сказать, агрессия это или нервно-мышечный спазм, реакция на пребывание в капсуле.
- И насколько дальше? За пределами Пузыря?
- Да, за пределами Пузыря.
Ее голос становится негромким и детским:
- Скажи, Том… мы за пределами Разлома?
Я слышу ее страх. Это тот кошмар, с которым приходится жить всем экипажам в каждом рейсе: что-то на маршруте даст сбой, такой серьезный сбой, что корабль окажется на самом краю сети скважин. Настолько далеко, что на возвращение уйдут не месяцы, а годы. И что несколько лет уже прошло на пути сюда, еще до того, как началось путешествие обратно.
А когда они вернутся, все близкие люди окажутся старше на несколько лет.
Если все еще будут живы. Если все еще будут помнить о тебе или захотят вспомнить. Если ты сам еще сможешь их узнать.
За пределы Разлома Орла. Это и есть сокращенное название путешествия, в которое любой из нас надеется не отправиться по воле случая. Путешествия, которое искорежит твою жизнь. Которое рождает призраков, сидящих по темным углам в барах по всему Пузырю. Мужчин и женщин, вырванных из времени, отрезанных от семьи и любимых из-за сбоя в чужой технике, которой мы пользуемся, но едва ее понимаем.
- Да, - говорю я. - Мы за пределами Разлома.
Сюзи вскрикивает, и этот вопль превращает ее лицо в маску гнева и отрицания. Мои пальцы смыкаются на холодном инъекторе. И я лихорадочно соображаю, нужно ли пускать его в ход.
***
Новый срок окончания ремонта от Колдинга. Пять или шесть дней.
На этот раз я даже спорить не стал. Лишь пожал плечами и зашагал прочь, гадая, какую цифру услышу в следующий раз.
Вечером я сел за тот же столик, за которым мы с Гретой завтракали. Утром здесь все было ярко освещено, но сейчас источниками света служили только лампы на столах и неяркие осветительные панели на потолке. В дальнем конце зала стеклянный манекен перемещался от одного пустого столика к другому, играя "Asturias" на стеклянной гитаре. Кроме меня, в ресторане никого не было.
Долго ждать Грету мне не пришлось.
- Извини за опоздание, Том.
Я повернулся в ее сторону. На этой станции с низкой гравитацией ее походка отличалась особой легкостью, а приглушенный свет выгодно оттенял изгибы талии и бедер. Она села и наклонилась ко мне с видом заговорщицы. Лампа на столе превратила ее лицо в рельеф из ярких золотых пятен и красных теней, омолодив лет на десять.
- Ты не опоздала. И в любом случае мне было чем полюбоваться.
- Сейчас лучше, чем днем, правда?
- Это еще мягко сказано, - ответил я, улыбнувшись. - Ты права, сейчас здесь гораздо лучше.
- Я могу здесь всю ночь сидеть и просто смотреть. Иногда я так и делаю. Только я и бутылка вина.
- Я тебя не осуждаю.
Голографическую синеву купола теперь сменили звезды - полное небо звезд. Ничего подобного я никогда не видел на любой другой станции или из другого корабля. Здесь были яростные бело-голубые звезды, пылающие бриллиантами на полотне из черного бархата. И ярко-желтые самоцветы, и мягкие красные штрихи, словно растушеванный пальцем след воскового мелка. Были ручейки и потоки не столь ярких звезд, похожие на стаи из миллиардов неоновых рыбок, застывших на моментальной фотографии. И огромные расплывающиеся кляксы зеленых и красных облаков, пронизанные жилками и окаймленные нитями прохладной черноты. И еще скалы и горы охряной пыли, настолько богатые трехмерными структурами, что напоминали щедрые мазки масляных красок. Сквозь пыль фонариками светили красные и розовые звезды. Там и тут я видел крошечные подмигивающие точки рождающихся солнечных систем. Это были пульсары, которые вспыхивали и гасли наподобие бакенов, и диссонанс-ные ритмы их вспышек задавали всей этой картине размеренный темп, наподобие смертельного медленного вальса. Казалось, все это зрелище содержит слишком много деталей, ошеломляющее изобилие оттенков, и все же, куда бы я ни взглянул, везде находил что-то новое, будто купол ощущал мое внимание и концентрировал все свои усилия в той точке, куда устремлялся мой взгляд. На мгновение меня охватила слабость: почувствовав головокружение, я ухватился за край стола, точно хотел удержаться от падения в бездонную глубину того, что находилось у меня над головой.
- Да, именно так это действует на людей, - улыбнулась Грета.
- Это прекрасно.
- Ты хотел сказать "прекрасно" или "ужасно"?
Я вдруг понял, что не знаю, какой из ответов выбрать.
- Это настолько огромно… - пробормотал я через какое-то время.
- Само собой, все это ненастоящее, - пояснила Грета. Она приблизилась, и теперь ее голос звучал тише. - Купол сделан из "умного" стекла. Оно повышает яркость звезд, чтобы человеческий глаз смог увидеть разницу между ними. Сами же цвета реальны. Все остальное, что ты видишь, тоже показано весьма точно, если не считать того, что определенные участки спектра смещены в видимый диапазон, а масштаб некоторых структур изменен. - Она стала показывать знакомые объекты. - Это край большого темного облака в созвездии Тельца, из-за него выглядывают Плеяды. Это волокнистая структура Локального Пузыря. Видишь открытое скопление?
Она подождала, пока я отвечу.
- Да.
- Это Гиады. Вон там Бетельгейзе и Беллатрикс.
- Я впечатлен.
- На то и рассчитано. Такое зрелище стоит кучу денег. - Она немного отодвинулась, и на ее лицо вновь упали тени. - Ты себя хорошо чувствуешь, Том? Похоже, что-то не дает тебе покоя.
Я вздохнул:
- Просто услышал очередной прогноз от твоего приятеля Кол-динга. Этого вполне достаточно.
- Жаль!
- Есть и еще кое-что. Это гложет меня с той минуты, когда я выбрался из капсулы.
Подошел манекен. Я предоставил Грете заказать что-нибудь для меня.
- Можешь со мной поделиться, - сказала она, когда манекен удалился.
- Это нелегко.
- Значит, что-то личное? Катерина? - Она помолчала. - Извини. Мне не следовало вмешиваться.
- Нет, не Катерина. Во всяком случае, не совсем. - Но уже договаривая эти слова я знал, что в каком-то смысле речь пойдет о Катерине и о том, сколько пройдет времени, пока мы увидимся вновь.
- Продолжай, Том.
- Прозвучит это глупо, но… Но я до сих пор гадаю, все ли здесь со мной откровенны. И не только Колдинг. Ты тоже. Когда я выбрался из капсулы, то чувствовал себя точно так же, как и в тот раз, когда слетал к Разлому. Пожалуй, даже хуже. И не мог отделаться от ощущения, что пролежал в капсуле долго. Очень долго.
- Иногда такое случается.
- Я знаю разницу, Грета. Можешь мне поверить.
- Так что ты этим хочешь сказать?
Проблема состояла в том, что я не был уверен в своих выводах. Одно дело - испытывать смутное подозрение по поводу того, сколько я пробыл в капсуле. И совсем другое - обвинить мою хозяйку во лжи. Особенно когда она настолько гостеприимна.
- У тебя есть хоть какая-то причина лгать мне?
- Прекрати, Том. Ты сам-то понимаешь, о чем спросил?
Едва я поделился своим подозрением, как и мне оно показалось абсурдным и оскорбительным. Очень захотелось повернуть время вспять и начать разговор сначала, избежав этой оплошности.
- Прости. Глупость ляпнул. Просто свали это на сбитые биоритмы или найди еще какую причину.
Она подалась вперед и взяла меня за руку, как уже делала утром. Только сейчас она ее не выпускала.
- Ты правда чувствуешь себя не в своей тарелке?
- Увертки Колдинга мне не помогают, уж это точно. - Официант принес вино и поставил его на столик. Бутылка звякнула от прикосновения его изящных стеклянных пальцев. Он наполнил два бокала, я глотнул из своего. - Может, если бы рядом был кто-нибудь из моей команды, и мы смогли бы вместе все обсудить, мне стало бы легче. Да, ты сказала, что не стоит будить Сюзи и Рэя, но это было до того, как однодневная задержка превратилась в неделю.
Грета пожала плечами:
- Если хочешь их разбудить, никто тебе мешать не станет. Но не думай сейчас о делах. Давай не будем портить замечательный вечер.
Я взглянул на небо. Оно стало ярче, обретя безумную мерцающую насыщенность, достойную кисти Ван Гога.
Даже взгляд на звездный купол опьянял и наполнял восторгом.
- Да что может его испортить? - спросил я.
***
Кончилось все тем, что я перебрал лишнего и переспал с Гретой. По поводу Греты судить не берусь. Что тут сыграло главную роль - вино или охлаждение ее отношений с Марселем? Во всяком случае, обольстительницей стала она, ведь именно ее замужество не удалось. Я всего лишь беспомощная жертва. Да, я поддался соблазну, но в этом нет моей вины. Я был один, вдали от дома, эмоционально уязвим, а она этим воспользовалась. Размягчила меня романтическим ужином, а сама уже взвела капкан.
Хотя, если честно, все это лишь жалкое самооправдание. Если мой брак действительно настолько крепкий, то почему я не упомянул Грету в сообщении домой? Пощадил чувства жены? Да нет, теперь-то я отчетливо понимал, что умолчал о Грете по совершенно иной причине. Уже тогда я знал, что мы наверняка окажемся в одной постели.
Проблема заключалась лишь в том, что у Греты на уме было совсем иное.
***
- Том, - сказала Грета, пробуждая меня легким толчком. Она лежала рядом обнаженная, опираясь на локоть. Бедра были прикрыты мятыми простынями. Свет в комнате превратил ее тело в абстрактную фигуру из молочно-голубых изгибов и темно-фиолетовых теней. Проведя черным ногтем по моей груди, она сказала: - Тебе надо кое-что знать.
- Что?
- Я солгала. Колдинг солгал. Мы все солгали.
Я был еще слишком сонный, и ее слова меня лишь слегка встревожили. Я смог лишь повторить:
- Что?
- Ты не на станции Саумлаки. И не в секторе Шедар. Тут я начал просыпаться окончательно.
- Повтори.
- Маршрутная ошибка оказалась гораздо более серьезной, чем мы тебе сказали. Она перенесла вас далеко за пределы Локального Пузыря.
Я стал искать в душе гнев, хотя бы негодование, но испытал лишь головокружительное ощущение падения в бездну.
- Насколько далеко?
- Гораздо дальше, чем ты считаешь возможным. Следующий вопрос был очевиден:
- За пределы Разлома?
- Да, - подтвердила она. - За пределы Разлома Орла. И очень далеко.
- Мне нужно знать все, Грета. Она встала, потянулась к халату:
- Тогда одевайся. Я покажу.
***
Все еще ошеломленный, я побрел следом за Гретой.
Она снова привела меня в купол. Тут было темно, как и накануне вечером, лишь маячками светились лампы на столах. Я предположил, что освещение на станции Саумлаки (или как ее там?) подчиняется лишь прихоти своих обитателей и вовсе не обязано соответствовать какому угодно циклу "день-ночь". Но все же не очень-то приятно обнаружить, что им управляют настолько произвольно. И если Грете позволено выключать освещение, когда ей вздумается, неужели никто не станет возражать?
Но возражать здесь было попросту некому. Компанию нам составлял лишь стеклянный манекен, стоявший наготове с салфеткой, переброшенной через согнутую руку.
Мы сели за столик.
- Хочешь выпить, Том?
- Спасибо, нет. Я сейчас не в настроении. И на то есть кое-какие причины.
Она коснулась моего запястья:
- Моя ложь - во спасение. Я не могла открыть тебе правду, всю и сразу.
Я отдернул руку:
- Разве не мне об этом судить?.. Так в чем заключается твоя правда?
- Она тебе не понравится, Том.
- Ты говори, а я уж сам как-нибудь разберусь.
Я не заметил ее движения, но внезапно купол снова наполнился звездами, совсем как накануне вечером.
Картина дрогнула и устремилась наружу. Белым снегопадом хлынул поток звезд. Разноцветными клочьями проносились мимо призрачные туманности. Ощущение движения оказалось настолько реальным, что я ухватился за стол, борясь с головокружением.
- Спокойно, Том, - прошептала Грета.
Звездный поток отклонился, сжался. Надвинулась и скрылась позади сплошная стена межзвездного газа. Теперь у меня возникло ощущение, что мы оказались за пределами чего-то, пронзив границу замкнутой сферы, обозначенную лишь расплывчатыми арками и сгустками газа в тех местах, где его плотность резко возрастала.
Конечно. Это же очевидно. Мы пересекли границу Локального Пузыря.
И продолжали удаляться. Я смотрел, как уменьшается сам Пузырь, становясь лишь одной из ячеек "вспененного" галактического рукава. Вместо отдельных звезд я теперь видел лишь светящиеся пятна и точки - скопления сотен тысяч звезд. Это напоминало взлет над лесом: поляны еще видны, но отдельные деревья сливаются в аморфную массу.
А мы все удалялись. Затем расширение замедлилось и вскоре прекратилось. Я еще различал Локальный Пузырь, но только потому, что все это время не отрывал от него взгляда. Если бы не это, то я никак не смог бы выделить его среди десятков соседних пустот.
- Неужели мы настолько далеко? - спросил я. Грета покачала головой:
- Позволь мне кое-что показать.
Я опять не заметил, что она сделала, но Пузырь внезапно наполнился путаницей красных линий, словно нарисованных рукой ребенка.
- Это структура скважин, - догадался я.
Пусть меня коробило от ее лжи, пусть я боялся узнать всю правду, но я все же не мог отключить профессиональную часть своего сознания - ту ее часть, которая гордилась способностью распознавать такие вещи.
Грета кивнула:
- Это главные коммерческие маршруты, хорошо картированные трассы между большими колониями и основными торговыми узлами. Теперь я добавлю все известные соединения, включая те трассы, которые были пройдены случайно.
Резкого изменения красного клубка не произошло. Добавилось несколько петель и изгибов, один из которых пронзал стену Пузыря и касался Разлома Орла. Два других пересекали границу в иных направлениях, но ни один из них Разлома не достигал.
- Где мы?
- На конце одного из этих соединений. Видеть его ты не можешь, потому что оно направлено точно на нас. - Она слегка улыбнулась. - Мне нужно было установить шкалу, чтобы ты лучше понял. Какова ширина Локального Пузыря, Том? Примерно четыреста световых лет?
Мое терпение начало истощаться. Но мне все еще было любопытно.
- Около того.
- И хотя я знаю, что время полета через скважину меняется от точки к точке и зависит от оптимизации синтаксиса и топологии сети, правильно ли, что средняя скорость примерно в тысячу раз превышает скорость света?
- Чуть больше, чуть меньше.
- Значит, на путешествие до края Пузыря может уйти… около полугода? Скажем, пять или шесть месяцев? И год - до Разлома Орла?
- Ты хорошо это знаешь, Грета. И я это знаю.
- Ладно. Тогда взгляни сюда.