Я разозлился и потребовал документ, согласно которому котята вообще облагаются налогами. Не лошади, свиньи, коровы, птицы, а именно котята. У них, естественно, ничего не нашлось.
Тогда я заплатил только за себя и машину. Они потребовали и за котенка, по ставке чуть меньше машины. Я отказался. В грубой форме. Мне пригрозили задержанием и отправкой в баронскую тюрьму. Вот пьянь! Они уже забыли, кто ими командует!
Тогда я продемонстрировал им амулет и заявил, что если они еще будут требовать мзду не по чину и мешать мне проезжать дальше, то сейчас их таможенный пост будет испепелен, а они побегут домой, украшенные хвостами и рогами. Вокруг медальона возникло голубоватое свечение.
Один из таможенников схватился за веревку и поднял шлагбаум. Остальные покинули место действия. Вот так-то оно лучше. Приращивать хвосты людям я не научился за полной ненадобностью этого, но не так давно узнал заклинание, вызывающее нестерпимый анальный зуд. В прошлом году я не раз жалел, что не могу его применить, ибо не знаю его, а вот теперь как только, так и сразу. Теперь есть у меня кара для отдельных граждан, кого убивать еще рано, а словесно обозвать мало. Настроение несколько увяло, но постепенно выправилось. Я это и раньше, в прежние приезды замечал – располагает Убежище и его окрестности к покою и умиротворению. Не зря его избрали для такой цели.
А раз начинает спокойствие ощущаться, значит, до ворот километров пять осталось. Вот сейчас переедем мосток через ручей, потом дорога пойдет через заросли кустов, которые в переводе с вилларского называются "ежиная теща". В сентябре уже вызревают их плоды. На вкус они наподобие тернослива, но чуть слаще. Из него варенье варят, а также делают довольно приятный напиток. Плоды собирают, давят, добавляют мед и уксус и оставляют бродить в бочках. Потом еще нужны какие-то травы (а вот какие – это их секрет). Может, есть еще какие-то дополнительные процессы. В итоге получается напиток, по вкусу напоминающий начинающий сбраживаться компот из сливы. Мне он больше нравится разбавленным, в виде, близком к компоту. Но можно пить и неразбавленным, как слабое фруктовое вино.
А теперь еще один мосток, поворот налево – и видны деревянные ворота в ограде. Ограда здесь не очень мощная, в виде частокола с парой ниток колючей проволоки поверху. Видимо, слабость ограды компенсируется магической защитой в ней или перед ней. И вооруженной охраны там нет. Сидит на входе старый человек с винтовкой, которая у него в углу стоит, когда он встает и ворота открывать ходит. Я об этом разок задумался и решил, что дело в храме и его жрицах. Либо в какой-то магической структуре места, которая отгоняет отсюда всех нехороших.
Я подъехал к воротам и стал ждать, когда ко мне выйдут. Сигналить здесь не надо, здесь место тишины и покоя. Сидел и рассматривал резьбу на воротах. Котик проснулся, потянулся и зевнул так, что аж мне самому зевнуть захотелось.
Правая створка ворот отползла назад, хромающий сторож заковылял к левой, открыл и ее. Потом подошел ко мне и хриплым шепотом спросил, чего я хочу. Я ответил, что приехал узнать о той, кто здесь спасается. Он тем же шепотом сказал, чтобы я проехал вперед на стоянку, там ко мне подойдет сестра из Внешнего круга. Мне это уже знакомо.
Я тронул и, проехав метров двадцать, свернул налево и припарковался на стоянке машин. Моя машина была четвертой здесь. Заглушил мотор и встал походить вокруг машины, пока меня встречать не выйдут. Шептал сторож на автомате, от него никто этого не требует. Тут в некотором роде храм молчания. Среди сестер-жриц есть несколько степеней посвящения, которые в зависимости от нее могут говорить полным голосом, могут только шепотом, а некоторые вообще не должны говорить. Возможно, такое есть и среди тех, кто здесь скрывается от мира. С приезжающими разговаривают только специально выделенные сестры, имеющие право разговаривать. А от обслуги этого никто не требует (я интересовался), но они, следуя атмосфере места, голоса обычно понижают или вообще шепчут. Должен сказать, и я, когда сюда приезжал и разговаривал с шепчущими сестрами, невольно сам переходил на шепот.
Постоять пришлось минут двадцать. Лёвчик окончательно проснулся и ходил дозором то по машине, то вокруг нее. Ага, вот идет. Одета в зеленый балахон, значит, разговаривать будет.
Сестра подошла ближе, склонила голову. Это они так всех приветствуют. Я тоже склонил.
Лицо уже немолодое. Балахон и чепец покрыты очень сложной вышивкой, но она сделана нитками зеленого цвета, потому издалека не выделяется. От нее идет мощная волна Силы, но амулетов на ней не видно.
– Мир тебе, путник. Что ты хотел узнать здесь?
– Мир и вам, сестра. Некогда я соединил свою судьбу с женщиной в храме богини. Сейчас она скрывается от мира в вашем Убежище. Я приехал узнать про нее. И если она захочет со мной говорить, то и поговорить с ней.
– Протяни руку с кольцом, путник.
Сестра извлекла из незамеченного мною кармана амулет в виде четок и прикоснулась к моему кольцу.
– Если она не захочет говорить с тобой, это ты узнаешь завтра утром. Если она захочет, то тебе, возможно, придется подождать пару дней, когда ей будет это дозволено.
– Благодарю, сестра.
Все как обычно. Сестра захотела что-то сказать, но тут ее внимание привлек Лёвчик.
– Какой интересный котенок! Никогда не встречала такой расцветки. А где живут такие?
– Точно не знаю, сестра. Я предполагаю, что они живут где-то далеко на юге и являются храмовыми животными.
– А какому богу они посвящены?
– И тут я точно не скажу, но скорее всего, богу огня. У меня есть известие, что в их храме горит неугасимый огонь, появляющийся из земли. А вот точно могу сказать, что их присутствие плохо переносится некоторыми демоническими существами.
– Мы сейчас пойдем в домик, где ты остановишься, путник. Своего котенка пока не отпускай из дома. Я сейчас соберу нескольких сестер, и мы решим, может ли находиться этот котенок на территории храма. Следуй за мной.
Я подхватил Лёвчика и пошел вслед за ней. Вот незадача! Неужели его можно не допускать сюда? Я о таком и не думал. Сюда приезжают и на лошадях и с собаками, и вроде никаких препон этому нет. М-да, посмотрим, как повлияют на ситуацию отношения между храмами, здешним и гипотетическим.
Мы прошли вдоль клумб с уже начинающими засыхать цветами, подошли к небольшому бревенчатому домику на две половины. Сестра отодвинула засов двери.
– Располагайся, путник. Мы с сестрами постараемся подойти как можно быстрее.
Я занес котика внутрь. В таких домиках я уже бывал. Внутри две комнатки, спальня и та, что среди аборигенов называют гардеробной. Спальня не отапливается, в ней народ греется алкоголем, одеялами и другими людьми. А в гардеробной есть печка. Поэтому приехавший сюда барон или рыцарь утром лежит на перине и под одеялом. И ждет, пока слуга растопит печку и в гардеробной станет тепло. Дальше барон быстро скачет в теплое место и там одевается.
Это делается в прохладную погоду, летом, конечно, попроще. Так же устроены старые дома и помещения в замках, построенные до того момента, когда аборигены стали использовать разные достижения пришлых. В некоторых старых замках есть еще и воздушное отопление. В плитах пола сделаны воздушные каналы, по которым печка в подвале гонит горячий воздух. Требуется гигантское количество дров и работа, достойная гигантов, чтобы ее топить, но пока в Великоречье хватает и дров и слуг.
Лёвчика я посадил на кровать, погладил и сказал: "Побудь тут, маленький. Я сейчас приду и принесу наше добро". И пошел за вещами. Здесь ничего не украдут, но вещи лучше иметь при себе. Закинул за плечи ранец, в руки взял котиков лоточек и поилку. Котята прежде всего.
Вторым рейсом захватил все остальное, что здесь нужно. Прочего никто не украдет, а от дождя я поставил тент на кабину. Теперь можно переобуться в тапочки, сбросить куртку и оружие. Лёвчику были установлены кормушка, поилка и лоточек, он зафиксировал это в памяти и теперь ходил по комнатам, исследуя их. А я пока раскладывал вещи из ранца там, где им надо лежать. До обеда еще довольно долго. Впрочем, его по просьбе могут и сюда носить. Ужина здесь не бывает – в Убежище ужинать не принято. На этот случай у меня есть еда для себя и Лёвчика.
Вот, расположился, теперь будем ждать вердикта сестер. А они все не идут и не идут. Я бы Лёвчика выгулял по травке, а так сидишь и ждешь в комнате.
Три сестры явились через час. Та самая, в зеленом, еще одна, в коричневом, совсем уже старенькая, и еще одна в белом, но в зеленом чепце. Я в этом маскараде нарядов ничего не понимаю, поэтому не скажу, что он означает. Поздоровался и пригласил присесть. Сестры отказались. Стояли рядком и на котика глядели. И такое впечатление, что они мыслеречью переговаривались. Я в этом до конца не был уверен, но сильно похоже на это.
Сестры молча стояли, глядя то на Лёвчика, то друг на друга. Лёвчик же подошел к ним поближе, сел и стал смотреть на них, не делая попытки подойти и потереться об ноги, как обычно делают коты. Возможно, это даже правильно. Постояв несколько минут, сестры в коричневом и белом молча же удалились. Сестра, которая вся в зеленом, сообщила нам, что они считают, что присутствие Лёвчика на территории Убежища вполне допустимо. После чего тоже удалилась. Вот и думай, как они договорились без помощи мыслеречи. Ну и ладно. Пошли, красавчик, погуляем по саду!
И время до здешнего обеда мы с котенком провели в саду, где наслаждались царством цветов и деревьев, хотя осень уже оставила свои следы. Но эта пора не менее радует душу, чем майская зелень или летнее разноцветье. Лёвчик залезал на деревья, прыгал по клумбам, а я любовался им и природой.
На сей раз нас кормили в домах. Приехала тележка с едой, меня оделили, а попозже приехали и забрали посуду. В один из моих приездов меня кормили в какой-то зале вроде столовой, но чаще – вот так в домиках. В тот раз, наверное, было очень много народу, потому и собирали всех. Кормили сегодня овощным супом, овсяной кашей и на сладкое – орехами. Лёвчик все это обнюхал, но не снизошел. У него было свое. А я поел храмовой еды, потом добавил колбасы. Я ведь не давал обета питаться только растительной пищей.
Вообще раньше считалось, что воин должен питаться почти одним мясом, а оттого крестьянин, больше поедающий растительную пищу, не может быть полноценным воином. Особенно ярко это проявляется среди аборигенского дворянства. Те растительной пищи до сих пор не любят. Какая-то правда в этом есть, поскольку, добывая для себя и дружины зверей в пищу, дворянин кроме мяса получал и разные навыки, не лишние на войне, плюс проникался духом борьбы и презрения к смерти. Не могу себя назвать воином, но мясо люблю. От растительной пищи тоже не отказываюсь. А вот рыбу не ем совершенно. Увы, даже ее запах мне противен. А маленьким был – ел… Не знаю, с чего я отвратился от нее. Может, для борьбы с Не-мертвыми нужен именно человек, не едящий рыбу?
Я предался игре разума, пытаясь провести какую-то аналогию между рыбой и Не-мертвым, и для чего нужно отвращение к рыбе, но ничего плодотворного из этого размышления не вынес. Зато подготовился к послеобеденному сну и с удовольствием поспал. Снов никаких не было.
Мы еще посидели в домике. Я читал взятую с собой книжку, Лёвчик играл со всем, что попалось ему в лапы, от сапога до бумажки. Потом мы с ним еще раз погуляли, только не очень долго. Дальше я устроил генеральную приборку его лоточка и мисок. Поели своих запасов.
Незаметно подкралась темнота. Здесь, в Убежище, спать ложатся рано, потому свечка у нас была только символическая – чтобы увидеть, куда штаны класть. Сторожков я ставить не стал, понадеявшись на ауру места. Лег, а Лёвчик стал ходить дозором, следя за тем, не появится ли враг на горизонте. Враг не появился, но приснилась Алина и ночь любви с ней. Жаль, это был только сон…
Проснулся я в полшестого от тонкого намека на то, что котенок проголодался и ждать ему будет совершенно нестерпимо. По обыкновению сказал: "Кот Лёвчик – паразит!" – и пошел размораживать ему завтрак.
Думал, что после этого засну, но не смог и валялся до здешнего завтрака, который подают в семь. Меня порадовали чаем и свежими булочками с корицей. А через полчаса после еды пожаловала та самая жрица в зеленом.
– Она не чувствует еще возможности и силы общаться с кем-то из внешнего мира.
– Благодарю вас, сестра.
Дама в зеленом развернулась и пошла.
Я этого ожидал, но душе менее больно не было. С каждым приездом все меньше надеешься, что Алина вернется со мною, теперь уже и надежда, что хоть ответит, иссякает.
Ну что ж, "тверже стали, орлиного когтя безнадежное сердце".
Я основное сделал – теперь остались разные мелочи, и река понесет меня в нужном направлении.
Пошли, Лёвчик, собираться. Нам пора домой!
Отнес вещи к машине, посадил туда котика, бросил деньги в ящик для пожертвований.
Сторож не дремал, а бдил, потому с возможной для него скоростью открыл ворота.
У меня было ощущение, что кто-то смотрит мне вслед, но я не оборачивался. Надежд, что это взгляд Алины, у меня не было. Как и надежд на что-либо.
Таможенный пост – как вымер. Никого не видно, шлагбаум криво торчит в небеса. Не знаю, куда делись эти мздоимцы, и знать не хочу. Скорее всего, пропивают мою пошлину и плачут, что не получили Лёвчикову. Пусть рыдают. Подошли бы они ко мне сегодня с такими претензиями – очень разнообразно провели бы время, борясь с результатом моего раздражения.
Заезжать во владения Меро я не стал. Поехал прямо в городок. Я лучше там заночую. Вроде как в "Жеребце" были комнаты для ночлега, а за площадью есть еще одна гостиница.
Но ночевать там не пришлось. Была приятная оказия – из городка в Тверское княжество шел небольшой конвой. Бронемашина с казной и две машины с охраной. И я к ним пристроился.
С таким конвоем можно не бояться ни бандитов, ни засады эльфов, ни тварей из болота, поэтому я ехать мог, пока хватало сил держаться за баранку.
Меня хватило до деревни Ляпино, уже на тверской территории, почти до часа нечисти.
Колонна двинулась дальше, ибо там были сменные водители, а я свернул к шлюзу и подвергся осмотру ополченцами. Как только они меня закончили изучать на предмет приверженности Злу, я спросил:
– А хозяин постоялого двора Матвеич еще двор держит, или надо у других хозяев место искать?
Мне ответили, что он никуда не делся, но сейчас у него остановился какой-то важный абориген и места может не найтись. Двину тогда побыстрее, а то еще ворота запрут все остальные хозяева.
Матвеич меня порадовал, сказав, что, на мое счастье, у него еще одна комната есть. А то барон все оккупировал. И вид у этой протобестии (а я его слегка знаю) был каким-то унылым, хотя бароны обычно не скупятся. Потому и спросил:
– А что такое не то с бароном?
– Он какой-то больной. Лежит, не шевелится, как будто заснул, но его свита говорит, что он уже почти двое суток не просыпается. Они поэтому дальше и не едут, боятся, что помрет.
Ага, вот чего Матвеич испугался! Заразы или дурной славы, что помер у него кто-то на подворье.
– Ладно, если они противиться не будут, осмотрю их барона, может, он не заразный. Веди, хозяин, в твою комнату.
Комнатушка оказалась угловой и совсем маленькой. Сложил я вещи на пол, и свободного места на полу не осталось. Но хоть кровать не на метр короче меня.
Котика я оставил в комнате, а сам пошел в "зал", как эта протобестия называет комнату, где посетители едят. Гм, а что-то народ знакомый! Это не те ли дружинники, что я видел в заведении у Меро? И герб вроде тот. Подошел к ним, представился и сказал, что могу посмотреть барона, если никто не против, – вдруг получится помочь. А могут быть против – некоторые бароны способны довериться только своему магу на службе. И нельзя сказать, что это мнительность или бред преследования. Бывает всякое.
Капитан стражи поздоровался и ответил, что они будут рады, потому что барон Элиас их беспокоит, а своего мага они не взяли с собой. Спросил, что с ним случилось и когда. Вчера утром он был ими найден на полу. Лежит, отрешенный от всего, не то спит, не то не спит, на прикосновение руку отодвигает, но не видит никого, не слышит. Не разговаривает. Есть не ест, но при помощи других пьет воду или морс. Под себя ходит, но они тут же все следы ликвидируют.
Чем болен или болел? – Да ничем.
Лет ему тридцать семь. Единственный сын у матери и наследник кучи других баронств, если тамошние владельцы недолго проживут.
Женат был, но жена умерла, дети еще маленькие, две девочки. Собирался жениться еще раз, но вот…
– Ведите меня к барону и принесите мне таз воды и полотенце!
Народ, сталкиваясь друг с другом, кинулся выполнять приказание.
Да, тут комнатка не как у меня. Хоть в салочки играй. Барон в одной легкой рубашке лежит на кровати. В камине горят дрова, отчего даже слегка жарко.
Тут подоспели дружинники с умывальными принадлежностями. Что интересно, они на меня такими преданными глазами глядят, словно ожидают чуда. Видимо, барона любят и боятся его преждевременного… гм, пусть будет отбытия. Не будем поминать возможное.
Кожа теплая, жара нет. Сердце бьется ровно, как во сне. Дыхание тоже медленное, под стать спящему. У мышц рук и ног нормальный тонус, так что не удар. Ран нет.
Займемся магическим сканированием органов, хотя на ко́му не похоже, а похоже, и здорово, на зачарование – вон Корона Вэллаха какая… Но не будем спешить, сначала просканируем.
А теперь займемся диаграммами отклонений, ибо это не пьяницы – здесь может быть все что угодно и в любой смеси.
Ничего плохого с бароном внутри не случилось, хотя часто он простужается. Нельзя с такими легкими жить в сырых местах. А где он живет? А не спросил. Но это ему и собственный маг скажет.
А теперь будем ломать эту Корону Вэллаха. Это то, что я увидел бы, если бы Дениса-штопальщика встретил через три-четыре дня, и не позже, после визита к нему двух типов из гостиницы "Хлебной". Дальше она расплывается и блекнет, искать уже надо особыми средствами, а сейчас, на свежачка, – вот она!
А кто это его зачаровал-то в заведении Меро? В этом семействе вроде как все без Дара, кроме разве что жены старшего сына, которой я не видел. Свои тоже не могли.
В Убежище – тоже нет. По дороге к Меро – отпадает, я барона видел в добром здравии за столом. Значит, дело было ночью. А вот кто? Вампир? Упырь? Еще пара неприятных тварей с магическими способностями, которые любят лазить в дома "в рассуждении, чего бы покушать"?
Ладно, разница между ними невелика. Ломать Корону все равно надо. Это у ведьм и магов надо еще кое-что сделать, а твари ночи работают просто: зачаровал и сожрал. Кстати, а чего же не тронули барона? Решетки упырю не поддались или его Лёвчик напугал?
Может, и он. Ничего, мы это тоже обыграем. Барон открыл глаза. Непонимающим взглядом обвел всех нас.
– Эй! Вина барону!
А теперь самому ему:
– Просыпайтесь, барон! Вы освобождены от заклятия подчинения! Теперь вам ничто не угрожает. Сейчас вам принесут еды и вина, и вы поедите, сколько сможете. Затем лягте и постарайтесь заснуть. Сон будет плохим, но это неизбежно. Пусть ваши слуги озаботятся, чтобы вам можно было попить и поесть ночью. Я же откланиваюсь, а прибуду поутру. Гляну, не нанесло ли вражеское заклинание вам более скрытого вреда. Заодно покажу вам вашего спасителя. Отдыхайте!