- В меня? - Райко поставил чашку, чтобы не расплескать от смеха. - Да кто я такой?
- Вы - старший сын и наследник господина Тада-Мандзю, человека, в чьих руках сосредоточена самая большая военная сила к востоку от Столицы и до самого моря, - без тени улыбки сказал господин Хиромаса.
- Но что значит в нашем мире военная сила?
- А вы подумайте, господин Минамото. Подумайте, что она значит.
Райко смотрел на собеседников, будто они только что предложили ему выйти из дома не через дверь, а через стену. Но… но ведь из дома очень просто выйти через стену, если стена - бумажная. Для этого даже не нужно обладать силой демона или Кинтоки. Просто этого никто не делает. Люди как бы… не думают в эту сторону. И то, что по существу своему - не более чем разорительная (чини каждый раз перегородки), но вполне осуществимая выходка, становится не просто невозможным… а несуществующим, невидимым… невидимым, пока кто-то не въедет на лошади по ступенькам и не скажет: "Отныне здесь - силой оружия - хозяин я".
- Тайра Масакадо… - пробормотал он.
Сэймэй и Хиромаса переглянулись, явно чем-то довольные.
Придворная молодежь не помнила о мятеже Масакадо, главным образом потому, что помнить о нем не желала. Все это происходило где-то на окраинах, между грубыми, злыми людьми лука и стрел - а значит, было неинтересно и не стоило большего, чем две-три строчки в монастырской хронике. Конечно, в семействе Хэй сохранились и записи более подробные, и участники тех событий были еще живы - но кто из знатных людей интересуется делами домов лука и стрел?
Конечно же, Райко знал о мятеже Масакадо гораздо больше, чем его ровесники из дворца - он ведь тоже был ростком воинского рода, его дед Цунэмото участвовал в подавлении мятежа. Но…
- Но Масакадо был разбит, - вскинул голову Райко. - Разве его судьба - не урок всем, кто попытается силой посягнуть на Хризантемовый трон?
- Урок, еще какой урок, - улыбнулся Сэймэй. - Тайра Садамори полгода уговаривал господина Великого Министра дать ему высочайшее повеление для подавления этого мятежа, а тем временем Масакадо объявил себя императором и устроил двор в Сасима. И если подумать еще немного - то поневоле задаешься вопросом: а что было бы, не убей Масакадо своего дядю? Если бы Садамори не пришлось мстить за отца, как знать - пошел бы он просить высочайший указ о разгроме Масакадо или нет?
- И получил бы он этот указ или нет, если бы Масакадо не прислал в столицу поджигателей? - господин Хиромаса поиграл плектром. - А кстати… Одним из них был некто Сютэндодзи…
- Сютэндодзи? - Райко чуть не подскочил. - Монах-Пропойца?
Вот откуда имя… Но не о нем сейчас речь.
- Но… когда кугэ соревнуются в интригах по дворцовым законам, это может кончиться смертью или несколькими смертями, даже сотнями смертей, если дело пойдет плохо. А когда люди войны встречаются в поле, на сотнях все только начинается.
- В этом вы, безусловно, разбираетесь лучше нас, - согласился Сэймэй. - Но честное слово, меня удивляет не то, что Масакадо захватил восемь провинций - а то, что никто не попробовал, кроме него.
- Мысль, пришедшая в голову одному человеку, однажды придет в голову и другому, - поддержал господин Хиромаса и плектром извлек из бива короткий, нервный проигрыш. - Вы - сын Минамото-но Мицунака, который и без государева указа может поднять в один день тысячу всадников, а в неделю - три тысячи. Сколько нужно, чтобы захватить столицу?
Райко прикинул - и по этим прикидкам выходило самое большее пятьсот. Это если не пытаться удержать - пограбить и уйти.
- Но… Сыну Неба есть кого позвать на помощь. И проигрыш тут обернется уже не ссылкой…
- Сын Неба измучен злыми духами, - сказал господин Хиромаса. - А Сэймэя к нему не пускают. Если мятежник заручится поддержкой одного из принцев - Сын Неба не будет даже бороться. Он желает оставить трон - и оставит, не в этом году, так в следующем.
- Однако зачем мятежнику резать девушек на улицах?
- Ну, например, затем, чтобы некий господин Минамото-но Ёримицу в попытках найти виновного восстановил против себя детей господина Кудзё, а отцу его не осталось ничего другого, кроме как спасать сына.
- Отец… никогда не поднимет оружия против Сына Неба. Что бы ни произошло со мной.
- Против Сына Неба - конечно нет. А против злокозненных Фудзивара? Чтобы спасти Государя от их коварства и сделать его тем, чем он должен быть: подлинным правителем, а не игрушкой на троне?
Райко покачал головой.
- Это слишком простая ловушка. И года не пройдет, как кто-то поднимет войска против злокозненных Минамото.
- Хорошо, что вы это понимаете. Но понимает ли ваш отец?
Сэймэй попал прямо в цель: не раз и не два Райко слышал от отца гневное ворчание в сторону изнеженных и подлых Фудзивара: глицинии, дескать, хороши на вид, но горе тому дереву, которое они оплетают - задушат без пощады, и даже не со зла, а оттого, что такова их суть… Но дальше разговоров в кругу семьи у отца не шло, вот в чем дело. Как и все, он опасался гнева всесильной фамилии, и по своей воле против нее не пошел бы никогда. Но это по своей… А если бы нашелся единомышленник? А если бы его позвали? Из столицы? Именем Сына Неба?
- И Сын Неба, - вслух сказал Райко, - вовсе не обязательно должен был бы об этом знать.
- Если отречение состоится в этом году, - сказал Хиромаса, заглушая струны рукавом, - и трон достанется принцу Морихира… То принц Тамэхира будет сильно обижен, ибо по праву старшинства он должен быть первым. Однако принц Тамэхира женат на дочери Левого Министра, господина Минамото-но Такаакира. Если он займет престол - с господством Фудзивара будет покончено: на их место придут Минамото.
- Вы думаете на господина Левого Министра?
Хиромаса отложил плектр и начал отгибать пальцы.
- Господин Левый Министр был в свое время обойден престолом. Господин Левый Министр приказывает и военному, и полицейскому министрам - а значит, и вам, и вашему отцу. И именно он может отдать такой приказ, о котором не будет знать Сын Неба. Господин Левый Министр вчера первым появился в управе…
- И был, - добавил Сэймэй, - сильно напуган…
- Я и сам был сильно напуган, - возразил Райко.
Тут ему пришлось умолкнуть, потому что беседа перестала носить частный характер: на другом берегу пруда распорядитель дома, Сато, отчаянно размахивал руками, чтобы привлечь внимание господина.
- В чем дело? - крикнул ему Райко. Сато поклонился и, полусогнутый, прокричал:
- К вам посланец от господина Левого Министра!
* * *
Господин Минамото-но Такаакира был действительно напуган. Райко за три дня знакомства с Сэймэем, кажется, уже научился различать людские страхи по запаху. Господин Такаакира пытался громыхать, но у него это получалось намного хуже, чем у господина Канэиэ - ибо тот был не только напуган, но и сильно разгневан: у него, у самого тюнагона Канэиэ, прислужниц убивают почем зря - а никто и пальцем не шевелит! Господин же Такаакира больше боялся, нежели гневался. Оттого вместо громыхания получалось у него кудахтанье:
- Это возмутительно! Это совершенно недопустимо - то, что вы сделали! Повесить колчан на дом самого господина тюнагона Фудзивара! Опозорить его перед всем городом! Опозорить меня! Вы знаете, что сегодня господин Великий Министр первым делом адресовали свое возмущение мне, сочтя, что это я отдал приказ о домашнем аресте его меньшого брата?
- Позвольте, но откуда господин Великий Министр мог узнать об этом, если из дома господина Канэиэ никто не выходил, а сам он своих людей к брату не посылал?
- Что за неуместные вопросы, молодой человек! - господин Минамото сдвинул брови посуровей, но на Райко это почему-то не произвело никакого впечатления. Даже странно: еще неделю назад ведь под землю бы ушел со стыда, если бы такая высокая особа изволила вызвать для разноса.
- Я у вас, у вас спрашиваю - как вы посмели?! А вы мне вопросов задавать не должны, господин Ёримицу!
- На господина тюнагона пало тяжелое подозрение в причастности к этим убийствам, - сказал Райко. - Сей воин должен защищать закон, кто бы ни преступил его.
- Что за чушь! Его домочадцы пострадали…
- Именно. Пострадали домочадцы господина тюнагона - и никто, кроме самого господина тюнагона и его слуг, не мог снабдить преступников сведениями о том, куда едут девушки. Далее: отравленная пища, присланная в управу, была сложена в короб с печатью господина тюнагона и прислана служанкой его дома. Далее: господин тюнагон прибыл на допрос преступника и выманил нас с господином Сэймэем из управы, под предлогом трапезы. Кроме него, никто не мог знать, что нас в управе не будет. Вернее, о том могли знать вы с господином Правым Министром - если бы вы и ваши сопровождающие не покинули управу раньше.
- Ах, вот как, - господин Левый министр выпятил подбородок. - А я уж было испугался, не числите ли вы и меня в подозреваемых! Немедля прекратите эту глупость! Уберите колчан, уберите стражу - таков мой приказ, и возражений я не потерплю!
- Слушаюсь, - поклонился Райко. Он думал было поупираться, но раз возражений не потерпят… - Сию же минуту я уберу стражу от дома господина тюнагона и принесу ему свои извинения.
- И чтобы вы больше не смели делать таких вещей без моего прямого приказа, - господин Левый министр даже веером по колену себя хлопнул раздраженно.
- Слушаюсь, - снова сказал Райко и двинулся было задом вперед к выходу, как господин Левый министр окликнул его:
- Погодите!
Райко застыл.
- Не держите на меня зла, право, - сказал господин министр удивительно смягчившимся голосом. - Вы достойный и старательный молодой человек, но на сей раз хватили через край. Делайте свое дело и слушайтесь старших, господин Ёримицу. Кстати, ваш почтенный батюшка не присылал ли вам на днях письма?
- Нет, - вот теперь Райко по-настоящему удивился. - Сей воин отослал отцу поздравления с Новым годом, и не ждал курьера обратно так скоро…
- А, ну тогда и беспокоиться не о чем, - улыбнулся Левый министр и раскрыл веер. - Ступайте, делайте свое дело.
Вот так так… Мало того, что Левый Министр из кожи выпрыгивает, чтобы оставить господина тюнагона под подозрением, так он еще и о батюшке справляется…
И что-то все-таки было здесь не то. Легко и просто укладывался господин Минамото в картинку, нарисованную Сэймэем. Так, словно его для этой картинки нарочно подобрали, вырезали аккуратно и пристроили. Не походил он на человека, который долго готовил мятеж - и тут из-за посторонних убийств под ним разверзлась земля. А походил он на человека…
"…которому кто-то предложил выйти через стену?" - спросил в голове голос Сэймэя.
…И не слишком-то его это предложение обрадовало…
Ну что ж, я Минамото-но-Райко, старательная деревенщина-пестрое одеяло, оскорбленный в лучших чувствах и ущемленный в исполнении долга, сейчас сниму колчан с дома господина тюнагона и поеду заливать горе, даже не завернув в управу.
А что за домом и без того следят в нужное количество глаз, этого никому знать не надо.
Подъехав к дому, он уже знал, что Тидори с подружками там. "Девы веселья" приходят без доклада, таков обычай. Через забор усадьбы слышался смех, а бива господина Хиромасы теперь вторили флейта и барабанчик.
Райко передал коня слугам и отправился все туда же, в Померанцевый павильон.
- А, вот и наш гостеприимный хозяин! - воскликнул господин Хиромаса, прекратив играть.
Тидори тут же отняла флейту от губ и, улыбаясь, поклонилась своему покровителю, прочие девицы последовали ее примеру.
- Вы решили остаться и посмотреть, как развлекаются простые воины? - спросил Райко.
- Отчего нет? Дворцовые развлечения порой, вы не поверите, приедаются. Тем более эти пташки обещали показать сегодня что-то особенное.
Райко глазами сосчитал девиц. Семеро, молодец Тидори - привела всю "птичью стаю". Значит, можно будет предложить господину Хиромаса девицу, а то и двух. Он не знал, известен ли девицам господин Хиромаса и желает ли он раскрыть свое имя, поэтому решил пока на словах избегать и имени, и чина.
- А где ваш друг? - спросил он.
- Ушел, когда появились девицы. Не любит шума.
Райко вдруг сообразил, что Сэймэй из-за своего то ли дара, то ли проклятия, наверное, не может сойтись с женщиной. А и хорошо - только Райко и дела, что пить и веселиться с человеком, который всех вокруг изнутри понимает…
- Тогда, Тидори, проводи гостя в восточные палаты, - Померанцевый павильон был хорош, чтобы тихо веселиться вдвоем-втроем, а для вечера с девицами и танцами он подходил мало, - а я, с вашего позволения, переоденусь.
На Райко было придворное платье, на господине Минамото - изящные одежды цвета серебристой сосны, из-под которых выглядывали края серебристо-серого и пурпурного платьев: как потомок императора, он имел право на запретные цвета. Шапка у него была такая высокая, что у Райко в доме и не нашлось бы подходящей коробки, а мягкие туфли отделаны куньим мехом - словом, столичный франт во всей красе. Вон как девицы, кроме Тидори, хвостами завертели-то…
И тоже хорошо, зачем ему больше одной… а господин Хиромаса в этом всем как рыба в речке. Или даже как выдра.
Поначалу в присутствии такого важного господина четверка воинов держалась скромно. Особенно смущался Цуна, который на таких празднествах всегда исполнял обязанности пажа, подливая всем - а тут был с шутками и прибаутками усажен на почетное место, по левую руку от господина Хиромасы. Однако "птичья стая" знала, как разогреть даже самых чванных гостей - а господин Минамото и чваниться-то не любил. На танец он смотрел с веселым любопытством, где надо - прихлопывал в ладоши и подпевал:
Вассэ! Кто сегодня здесь у нас храбрец?
Вассэ! Кто сегодня здесь у нас герой?
Кто же, как не Ватанабэ-но Цуна!
Кто же, как не юный Ватанабэ-но Цуна!
Страшный демон бродит по ночам,
Убивает юных дев и пьет их кровь,
Кто положит злодеяниям конец?
Кто же, как не четверо бойцов,
Славных воинов из дома Гэн,
Самураев Минамото-но Райко!
Началось обещанное "что-то особенное" - танец в честь Цуны. Тидори, одетая по-мужски, нацепила красную маску демона и принялась приставать к одной из девиц, одетой как придворная дама. Тут ее подруга Миякодори, тоже в мужском платье, трижды прыжком кувыркнувшись через голову, выхватила деревянный меч и давай на демона наскакивать! Демон махал рукавами, прыгал то вправо, то влево, ходил колесом, но ничто не помогло - руку ему отрубили и поднесли настоящему Цуне. Рука была сшита из белого шелка и оказалась набита сладостями-ава.
О ночном конфузе в доме Сэймэя девушки ничего не знали и не поняли, отчего Цуна так хмурится, когда его чествуют. Райко притянул к себе Тидори за рукав, тихонько шепнул ей на ухо, в чем причина, и та, отложив маску демона в сторону, сама начала наливать юноше и утешать его. Прочие продолжали играть и петь:
Вассэ! Кто сегодня здесь у нас герой?
Кто же, как не Ватанабэ-но Цуна!
Кто же, как не юный Ватанабэ-но Цуна!
Храбрым соколом он прянул на врага,
Лиходею напрочь руку он отсек…
…Голову нужно было рубить, а не руку… а помогло бы? Ведь не сам же убийца за рукой являлся. Значит и за головой мог послать. Хотя как бы объяснил - рта-то у него не было бы? Нет, все же голову надежней.
- Да ну… - засмущался вдруг Цуна. - Не могу я! Вы же больше моего рисковали, господин, а Кинтоки вон, живьем поймал одного! А я что…
- А вы, господин Ватанабэ, - Тидори ласково взяла его за руку, - поддались женским чарам, потому что молоды и неопытны. Но опыт ведь - дело наживное…
- Цуна! - крикнул Кинтоки, еще не пьяный - чтобы напоить Кинтоки, нужно кувшина два, не меньше, - но уже веселый. - Цуна, ты стоящий парень, и не смей в себе сомневаться! Мы что… Мы уже готовые вояки! Давно в седле и бывали во всяких переделках. А ты совсем недавно сделал взрослую прическу, но в ту ночь… Цуна, ты мужик! Это я, Саката Кинтаро, говорю тебе: ты мужик, Цуна!
- Мужчине - награду мужчины! - поддержал Садамицу.
Тидори поймала взгляд Райко и подозвала самую молоденькую из девушек, что подыгрывала на барабанчике.
- Сегодня Ёбукодори будет вам прислуживать весь вечер и всю ночь, если захотите, господин Ватанабэ, - сказала она - и девушка села подле Цуны, а Тидори заняла место подле Райко.
После этого ещё много пили и пели:
Там на дне, глубоко под водою,
Жемчуг-водоросли в глубине -
Там растет "не говори"-трава.
С милою моей вдвоем
Мы пришли сюда тайком от всех.
Никому не говори, трава!
Господин Хиромаса взял в руки свою бива, а Тидори - флейту, и вдвоем они затянули длинную песнь о деве Тамана, а Кинтоки встал, подхватил маску демона и, помахивая этой маской, словно веером, пошел танцевать, на удивление ловко для такой громадины. Господин Минамото между куплетами склонился к Райко и тихо прошептал ему на ухо:
- А всё же вы не выкроили времени написать письмо даме Кагэро…
Райко вздохнул, скрывая досаду. Вот нет у него занятия кроме как бегать за чужой женой, когда заговор гнойным нарывом зреет в самом сердце столицы.
- Завтра же с утра ей напишу, - сказал он.
- Не стоит беспокоиться, - тихо проговорил господин Хиромаса, продолжая играть. - Я уже написал.
Райко как поднес чашку с вином ко рту - так и застыл.
- Вам осталось только привязать письмо к ветке цветущей сливы, - невозмутимо продолжал господин Хиромаса, - и отослать со своим человеком.
Райко трудным глотком протолкнул вино в желудок.
- Покорнейше благодарю за заботу, - проговорил он, отставляя пустую чашку. - А… что же в этом письме?..
Господин Минамото отложил плектр, пошарил в своем левом рукаве и извлек аккуратно сложенное письмо на зеленой бумаге с серебряными искрами, благоухающее ароматными смолами и померанцами.
Райко развернул и прочел:
"Лук из катальпы туго натянув,
Куда послать - не ведаю -
Стрелу:
Гусей в полях укрыл
Туман весенний".
- Так, ничего особенного, - господин Хиромаса снова взял плектр и ударил по струнам, - но завязать переписку сойдет.
Райко снова сложил письмо и благодарственно поклонился. Он, конечно, умел сочинять стихи, но делать это по каждому подходящему случаю, как было должно, не мог. Вот как недавно во дворце - смотрел на веер с летящими строчками, начертанными женской рукой, а ничего в голову не шло. И прислужница огорчилась, и репутацию, как сказал господин Минамото, испортил…