Мама и Эрнест попытались представить этот завтрак как неизбежную семейную встречу, в ходе которой можно попутно обсудить свадьбу, но слова, употреблённые Эрнестом, выдавали, что ни о "неизбежности", ни о "попутно" говорить не приходилось. Присутствие Рыси всегда заставляло его выбирать странно жёсткий, напичканный иностранными словами язык юристов.
- Мы предполагаем всего лишь конфигурировать некоторые идеи, - сказал он. - И возможно, нам удастся в данном случае консолидировать неприязненное отношение тех или иных присутствующих к празднествам вообще или к свадьбам в особенности.
Если это не значило, что он от страха готов наделать в штаны, я тоже не могла ничего сказать.
- Мы только не хотели бы розовых платьев из органзы, - сказала Мия.
Однажды, когда ей было пять лет, её заставили на свадьбе нести за невестой подол, и с тех пор она ненавидит розовую органзу.
Неприятна была нам и мать жениха, которая распоряжалась без спроса нашим временем, но этого мы Эрнесту не сказали. Мы не хотели ни ему, ни маме испортить удовольствие от этой свадьбы, как нас ни пугали Рыся, масштаб торжества и связанные с ним издержки. Маму наверняка тоже, но сегодня она ни разу не упомянула о своей любви к маленьким импровизированным вечеринкам в саду. Напротив, она сразу согласилась с Паскалем, что нет лучше места для свадебных торжеств, чем классическая английская усадьба.
Это обрадовало Паскаля, потому что как раз в последнюю неделю июля, намеченную для свадьбы, случайно оказалась доступна одна из лучших усадеб, годами закрытая. Что было таким же чудом, как и то, что сам Паскаль впезапно оказался в нашем распоряжении, Рыся не переставала это подчёркивать. Ведь и Паскаль уже несколько лет был недоступен, а многие знаменитые пары благодарили его за незабываемые торжества. Пара, которая вдруг передумала и потому освободила место для Эрнеста и мамы, была тоже знаменитой, но Паскаль, к сожалению, не захотел нам выдавать их имён.
- Я лишь говорю, что для многих лучше ещё до свадьбы понять, что они не подходят Друг к Другу, - только и сказал он, прежде чем обратился к "пресловуто-знаменитому свадебному перечню де Гобино".
Если этот пресловутый перечень и был чем-то знаменит, то больше всего запредельной скукой, это уже было ясно.
Интонация Паскаля, несмотря на очаровательную улыбку и акцент, действовала убаюкивающе, а он явно (обирался зачитать всё, что значилось в списке, лежавшем перед ним на столе, где перечислялись две тысячи разновидностей салфеток со всего мира, объяснялось, для чего нужны луковички в четырёхугольных стеклянных вазax - всё, вплоть до оптимальной высоты зачёхленных сто- ликов. Поскольку я не могла вызвать в себе никакого интереса к качеству разных конвертов, то поступила так, как делала, когда мне на уроках становилось скучно, - изображала на лице интерес и позволила мыслям свободно парить. Это не могло компенсировать недосып, но продлевало состояние глубокой расслабленности, что всё же лучше, чем ничего. И никого не сердило.
Временами до меня доходили отдельные слова, например: "препринт", "розы флорибунда", "расположение мест" и "миндальный мусс", но они без проблем становились частью моего дремотного состояния.
"Миндальный мусс", например, я могла обнаружить той ночью в веществе своего мозга, после того как Генри оставил меня одну во сне миссис Ханикатт и я, вместо того чтобы проснуться, рискнула ещё раз выйти в коридор. И если меня прежде пугала заглатывающая темнота, теперь появилось нечто-то, пугавшее меня ещё больше, - весенние каникулы.
Обычно во время каникул мы с Мией навещали нашего отца, но как раз теперь мы должны были оставаться дома, потому что папе пришлось разъезжать по делам и он жил в разных отелях на пути между Цюрихом и Штутгартом. (Правда, в мае он на несколько дней собирался заехать в Лондон, вроде бы ради нас, но, думается, ещё и для того, чтобы посмотреть на жениха, которого выбрала мама.)
Коридор был совсем тихим, слышны были только мои шаги. Кому бы ни нужна была эта тьма, тот, наверно, тоже проснулся. А может, этого кого-то вообще не существовало, были только мои собственные страхи, которые здесь оживали, и мои мрачные мысли. Но мысли уже не были мрачными, они лишь странно сцеплялись, определяя для меня направление. Взгляд скользил по дверям, и одна из них оказалась той, что я и ожидала увидеть, - красная дверь Матта.
Наверно, было уже раннее утро. Возможно, я уже не спала, у меня ведь был надёжный будильник, который звался "младшая сестра". Мия тоже не могла в конце недели спать долго и, сколько я помню, каждое воскресное утро забиралась ко мне в кровать. Я смотрела на дверь Матта и говорила себе, что в любой момент это может случиться.
Конечно, это была плохая идея, но лучшей не пришло в голову. До весенних каникул оставалось меньше трёх недель, и Матт... Матт мог для меня симулировать полёт.
Я скользнула взглядом по коридору. Никого не было видно, я была одна. Ещё можно было вернуться, но этого я не сделала. Я глубоко вдохнула, повернула дверную ручку и открыла дверь Матта.
- Любовь - не то, что мы ожидаем, но то, что есть, - сказал вдруг Паскаль, и я с надеждой вскинула голову.
Пропустила что-то важное? Может, всё уже позади?
Нет, похоже было, что список свадебного распорядка ещё не пролистан до середины.
Я обвела всех взглядом. Рыся, мама и Лотти, казалось, единственные продолжали с подлинным интересом слупить Паскаля, остальные в мыслях бродили где-то далеко, так же, как и я. Флоранс тайком возилась под столом со своим айфоном. Эрнест держал руку мамы и изображал улыбку, по взгляд его был направлен в пустоту. Мия строила на своей тарелке башенки из хлеба, а Грейсон компенсировал едой зевотную скуку.
Он уже поглотил массу яичницы с тостами и почти половину черничного торта Лотти. Увидев мою усмешку, он не усмехнулся в ответ, просто закатил глаза.
Чарльз сидел полузакрыв глаза, его подбородок опускался всё ниже, но каждый раз, когда его голова почти касалась тарелки, взгляд его замечал Лотти, и он выпрямлялся снова.
Лотти выглядела особенно прелестно в своей облегающей зеленоватой вязаной кофте, которая как нельзя лучше подходила к её каштановым локонам, собранным в пучок на затылке. Возможно, мне это лишь казалось, но Паскаль чаще всего посылал улыбки в её сторону.
- Над цветочными корзинами я уже несколько лёт работаю с одной садовницей. Утром в день свадьбы можно сорвать самые свежие биоголовки, так чтобы они были согласованы между собой в цвете.
Его монотонный голос действовал, право же, гипнотически. Возможно, потому его никто и не прерывал, чтобы спросить, сколько вообще это удовольствие будет стоить. Цветочные биоголовки - боже правый! Добрый старый рис тоже пригодится. А кто будет разбрасывать цветы? Но я остерегалась задать малейший вопрос. Это лишь без надобности отдалило бы окончание завтрака. Казалось, мы сидим за столом уже целый день, но было всего одиннадцать. Проснулась ли уже Персефона? Вставила ли её Леди Тайна в свой блог? Наверняка. Надо будет ей позвонить, когда здесь всё кончится, есть надежда, что она без меня пришла в себя. И конечно же мечтала о том, чтобы повернуть время назад и сделать так, чтобы вчерашнего вечера не существовало.
Насчёт "не существовало". Мои мысли вернулись к красной двери снов Матта. Может, надо было позаботиться об отступлении, если что-то не получится. Большинство людей заботятся о защите своих дверей, но к некоторым во сне можно просто прогуляться. Как к Матту.
Переступив порог, я оказалась в фойе громадного современного здания со сплошным стеклом и гигантскими стальными конструкциями. Справа и слева люди спешили мимо меня к широким эскалаторам, все выглядели очень занятыми. Мне стало легче оттого, что я попала в сравнительно нормальный сон, ведь никогда не знаешь, что людям снится, особенно в ранние утренние часы они бывают не совсем нормальными, во всяком случае, у меня так. Понадобилось несколько секунд, чтобы обнаружить Матта. Дело в том, что он был в таком же тёмно-синем костюме, как и большинство других, так что совсем не выделялся. Он стоял перед электронным турникетом, закрывавшим путь наверх, и говорил с женщиной, сидевшей за конторкой. Оба флиртовали друг с другом. Мне уже была знакома эта манера: Матт облокотился о конторку и улыбался. Женщина кокетливо откинула волосы назад, и, когда я подошла ближе, смогла увидеть, что верхние пуговицы на её деловой блузке "случайно" расстёгнуты и она наклонялась так, чтобы Матт мог заглянуть ей в вырез. Что он старательно и делал.
О'кей. Такой, значит, сон. В любом случае это отвечало моим намерениям. Куда лучше, чем бред, который иной раз снится Матту, когда его на пустой автостоянке преследовал маньяк, или за ним в джунглях гонялись каннибалы, или когда ему снилось, что он ещё маленький мальчик и с бабушкой идёт гулять в парк. Нет, тут было всё как надо.
Надо только избавиться от женщины за стойкой. И от собственных комплексов.
Последнее удалось лучше, чем я предполагала. Я просто вообразила себя секретным агентом, выполняющим задание - соблазнить Матта. Это был своего рода театр импровизации, но гораздо лучше, потому что остальные участники завтра утром ничего об этом не будут знать.
Тайный агент Зильбер позаботилась о наряде, по возможности схожем с нарядом женщины за стойкой, - подчеркивающий фигуру синий костюм, к нему синие туфли на каблуках, в которых в настоящей жизни я бы не сделала и двух шагов, не споткнувшись. Волосам я позволила, как и у этой женщины, лежать у меня на плечах, даже губная помада была такого же цвета, как у неё, - что-то среднее между розовым и тёмно-красным (Персефона конечно же сразу бы сказала, как он называется). Потом я надела очки (потому что Матт до сих пор видел меня только в очках и без них мог не узнать) и облокотилась на стойку, балансируя перед собой стопкой документов. Этой стопке я позволила упасть па пол прямо перед Маттом, издав негромкий испуганный крик, когда один упал на его ботинок.
- Извините, мне очень жаль, - пробормотала я чуть слышно.
Матт наклонился, помогая мне поднять бумаги (очень мило, что и во сне он сохранил хорошие манеры).
Женщина за стойкой вдруг постарела на двадцать лет, стали видны её жёлтые зубы и бородавка под левым глазом. Это выглядело довольно противно.
- Большое спасибо, - промурлыкала я и одарила Матта взглядом поверх очков. - Очень мило с вашей стороны.
- Не стоит, - сказал Матт. И тут опомнился: - Лив? Ты здесь?
- Да. - Я изобразила удивление. - Господи! Привет, Матт. Я не узнала тебя в этом костюме. Что ты тут делаешь? Матт выпрямился и положил документы на конторку. Озадаченно бросив взгляд на быстро постаревшую женщину, с которой флиртовал, он повернулся опять ко мне и сказал:
- Я тут работаю, у меня бюро на тридцать втором этаже.
Ага! Во снах он чаще бывал не более чем плохим студентом, которому пришлось возвращаться к родителям.
- Мистер Дэвенпорт скоро станет партнёром компании "Стронг и Джеймсон", - сказала женщина. - Самый юный партнёр в истории компании.
Ха-ха-ха! Но во сне можно увидеть всякое.
- О-о, вау! - Я постаралась изобразить неподдельное восхищение. - Оттуда сверху всё хорошо видно. Я прохожу практику в управлении (Господи, сделай так, чтоб здесь было управление!) и никогда не поднималась выше двенадцатого этажа.
- Ни разу? - Матт улыбнулся сочувственно. - На лифте ты можешь подняться на самый верх, скажешь, что туристка...
Вот как? Чёрт побери!
- М-м, да, конечно. Сделаю, когда будет время! - Я посмотрела на Матта простодушно. - Вообще я здесь всего третий день. Мой шеф, мистер... э-э... Смит, на беду, очень строг. Он меня уже называл неспособной дурочкой, а всё потому, что печенье, которое я должна подавать ему к кофе, лежало в блюдце не на той стороне.
- Вот как... - сказал Матт.
Он, похоже, продолжал мне сочувствовать. Я решила поставить его на место.
- Думаю, он так кисло настроен, потому что ни на что не способен, когда шлёпает меня по заднице и называет малышкой. - Я убрала с лица волосы. - Хотя я выше его. Мне кажется, он лет на двести старше меня и у него плохо пахнет изо рта.
- Да, это противно! - Матт возмущённо покачал головой. - И явно склонен к сексуальным домогательствам. Не думая о том, что ты ещё малолетняя. Ещё ребёнок!
Ну, это чушь. Насчёт ребёнка мне не понравилось, надо поскорей уточнить.
- Мне восемнадцать, - соврала я. Если уж Матт из студента-юриста вырос до партнёра фирмы, я запросто мог и прибавить себе два года, это не противоречило логике его снов. - Но мне всё равно не нравится, когда такой жирный тип меня лапает... Вначале я ему представилась иначе.
Я перевела дыхание: не надо было слишком спешить. Хотя вообще-то нам всё это снилось и здесь счёт шёл на секунды. Матт был, казалось, не столько шокирован, сколько заинтересован, и я поспешила продолжить:
- Да, знаю. Мне тоже ясно, что это не годится, но не так просто найти человека, который...
Я замолкла. Не потому, что надумала что-то, просто у тайного агента Зильбер отказал талант импровизации. Как и в настоящей жизни.
- Не могу себе это представить. - Матт говорил шёпотом, глядя сверху вниз. - Ты ведь такая... такая милая девушка.
Милая. На языке молодых людей это значило всего лишь "не ошеломляюще красивая". Я была явно не в его вкусе. Но всё-таки тепло улыбнулась.
- Спасибо. Но мужчинам, которых я знаю, не нравятся э-э... неопытные девушки. Ну да, я говорю не о мистере Смите. Тот явно не очень разборчив.
Матт молчал.
Господи! Не получилось. Наверно, мне надо было немного изменить сценарий. Инсценировать землетрясение. Иди чьё-то нападение. В кино это сближает людей.
Надо было, наверно, сдаваться.
Я украдкой оглянулась на дверь Матта. Она куда-то переместилась, пропала где-то в фойе, но, кроме меня, никто этого, казалось, не замечал.
- Мне... мне надо идти, - пробормотала я. Тайный агент Зильбер с задачей не справилась. - К мистеру Смиту. Чтобы уволиться. Я здесь ни дня больше не выдержу. Рада была встретить тебя.
Фойе расплылось перед глазами, да ещё ослепило солнце. Внизу подо мной лежал город, и в первый момент я подумала, что сейчас полечу. Но потом поняла, что я смотрю на Лондон из окна очень высокого здания. Дома, крыши, башни, купол собора Святого Павла, блестящая лента Темзы с её мостами. Кто-то сзади положил руку мне на плечо.
- Здорово, правда? - сказал голос Матта мне в самое ухо, а рука его скользнула вверх, к моей шее.
- Здорово. - Я затаила дыхание.
Было действительно здорово, как быстро Матт сменил в своём сне декорации и как умело его подсознание преодолело трудную планку. Отчасти стало легче оттого, что я всё- таки в его вкусе. Но лишь отчасти. Когда он обнял меня обеими руками и повернул к себе, мне стало не так хорошо.
- У шефа там наверху нет такого вида на Лондон, а здесь очень хорошо, - бормотал он мне в ухо. - И я тебе обещаю, что первый раз для тебя будет незабываемым.
Он стал целовать мне шею, тоже не так уж хорошо, хотя это было именно то, чего я желала. Элемент тренировки в имитаторе полётов. Нет, совсем ненастоящее. И никто об этом никогда не узнает. Но всё- таки...
- Только без поцелуев! - вырвалось у меня.
Матт ослабил объятия.
- Это как? Ты говоришь, как ребёнок, мечтающий о наркотике.
- Ах, да? - На миг я забыла про свою жуткую застенчивость. - Откуда ты знаешь, как говорят дети, мечтающие о наркотиках? - спросила я сердито.
- О'кей, - уступил Матт. - Могу тебе сказать, как я представляю себе разговор наркозависимых детей. Без поцелуев, да? Может, и не раздеваясь, и не дотрагиваясь?
- Такое возможно? - спросила с надеждой я.
Матт закатил глаза:
- Нет, такое невозможно! Что с тобой случилось? Мне показалось, ты хочешь именно это.
Да, что со мной случилось? Я зашла так далеко и опять собиралась всё испортить. Нельзя было, чтобы все усилия оказались напрасными.
- Извини, - сказала я сокрушённо.
- Уже хорошо. - Рука Матта скользнула по моему блейзеpy. - Значит, без поцелуев.
Мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы не оттолкнуть его. Я была агент Зильбер с секретным заданием, но это был всего лишь сон. Всего. Лишь. Сон. Если закрыть глаза, можно просто представить, что это рука Генри. Но ощущение было совсем другое. Было чувство, что это чужая рука. Которой нечего было искать на моей голой спине. И которая вдруг замерла, коснувшись застёжек моего бюстгальтера.
- Что это?
Нет, не надо этого снова. Моё подсознание надело на меня колбасного цвета бельё двоюродной тёти Гертруды. Я просто не владела ситуацией.
- Эй, это же моё, - сказал Матт, но на этот раз голосом Мии.
Кто-то ужасно больно вцепился в мои волосы - я проснулась.
Если бы Мия выдернула у меня всего десяток волос, вынимая заколки в виде лягушек, которые я у неё похитила, в тот момент мне показалось бы просто замечательно иметь воскресный будильник, называвшийся младшей сестрой.
Мия вернула меня из глубины моих невесёлых воспоминаний опять к столу, где все завтракали, и Паскаль благодаря ей опять прервал свой монотонный доклад. Она уже соорудила башню из семи булочек, но, когда стала громоздить поверх них ещё и восьмую, всё сооружение рухнуло и опрокинуло стакан.
- Упс! - фыркнула она.
На что Рыся откликнулась кислым:
- Ты считаешь это извинением, дитя?
- Извинением, дитя, - повторила Мия.
Паскаль - а как могло быть иначе? - засмеялся.
- Я как раз хотел перейти к следующему пункту моего списка, - объявил он.
- Это, наверно, пункт три тысячи сорок четвёртый, - пробормотал Грейсон.
Мне захотелось поскорей вернуться в мою дремоту, но против ожидания здесь оказалось увлекательно. Речь зашла о списке гостей. Как выяснилось, Рыся над ним уже немного поработала, и на бумаге значились имена сорока четырёх персон, которых Эрнест непременно должен пригласить, и ещё девяноста восьми, которых он также по-любому должен пригласить, но в случае необходимости может от этого отказаться.
Кроме того, в списке значились неточно подсчитанные гости мамы, которая смотрела на список с некоторым ужасом.
- "Братья невесты и сопровождающие их лица", - прочитала она громко. - Никаких братьев и сестёр у меня вообще нет.
- Тем лучше, - сказала Рыся обрадованно. - Я так и думаю, что скорей преувеличила, чем преуменьшила.
Мия с любопытством наклонилась к маме:
- Ох, круто! Ты могла пригласить своих лучших и не самых лучших подруг, мама! А кто твои лучшие и не самые лучшие подруги? Папа?
Рыся поморщилась:
- Пожалуй, не стоило вносить в список бывшего мужа невесты.