Вовка от удивления выронил раковину, поднятую над головой. Причем, прямо мне на ногу. Я взвыл не своим голосом и рассказал этому кретину все, что я о нем думаю, на французском, английском и немецком. Зря я, что ли, на переводчика уже три года в институте учусь?
На русском-то дома не поругаешься (родители загрызут безо всяких вампиров), а так, доведет младший братишка до белого каления, и пошлешь его на все четыре стороны с полным коробом теплых пожеланий за плечами на иностранном языке, на душе легче станет, а мама еще и восхищается: "Андрюшенька, как ты великолепно знаешь французский!!!". Хорошо, что хоть не просит рассказать, что такое: "pardieu" и прочие слова… А то бы было! "Андрюша, ты чертыхаешься! как тебе не стыдно!!!"
А я разве виноват, что их языки настолько беднее нашего?! Вон, к примеру, в английском, на три наших матерных слова приходится одно – их… Примеры приводить не буду! И не просите!
А шо такого??? Переводчик-профессионал должен знать все. Помню, читаю я как-то англо-русский словарь матерных выражений для иностранцев (для повышения квалификации, так сказать)… Папа потом еще долго спрашивал, какого я юмориста читал на экране компьютера, что так ржал… Ему тоже захотелось…
Но я отвлекся… Волк крутанулся на лапах и, нервно облизываясь, уставился на нас.
– Вов, – пробормотал я одними губами, отпрыгавшись на здоровой ноге, – ты хочешь стать вампиром-оборотнем?
– Не-а…
– И я нет…
Волк сделал шаг вперед. У меня замерло сердце.
– Пасть порву, – тихо и неуверенно сообщил Вован.
Волк замер. И в этот момент в его глазах мелькнуло какое-то странное, испуганно-детское выражение, а я, повинуясь интуиции, мгновенно спросил:
– Как отсюда выбраться?
– Прямо по коридору, – начал волк (голос у него был какой-то странный: высокий, детский). Не верьте, если скажут, что у оборотней голос идет независимо от движений губ. Этот говорил совершенно нормально, – а потом вниз по лестнице. Только там полно охра…
В этот момент кто-то толкнул дверь с той стороны, и она, крутанувшись на петлях, едва не двинула мне по носу, сразу же скрыв весь обзор.
– Эй, кабыздох, ты здесь убрал? – презрительно спросил кто-то. Судя по голосу, один из дракуловских придверных амбальчиков.
– Да! – мгновенно ответил волчонок.
– А где пепел?
– Э-э-э… В окно выкинул! Чего, думаю, вверх – вниз по этажам с мусором бегать!
– Н-нда? Пойдем – проверим!
И дверь тихо закрылась… А замок – то не щелкнул!!!
Подождав несколько долгих мгновений, я приоткрыл дверь и осторожненько выглянул в коридор. Тишь и гладь. Ни одного вампира. Пора отсюда сматываться. Я оглянулся на Вовку:
– Пошли?
– А что с рубашками делать? Оденешь, так на улице первый же мент нас за бомжей примет!
М-мда… В этом он прав. А "шведки" даже на поясе рукавами не завяжешь…
Вовка посмотрел на мое задумчивое лицо, махнул рукою, и, свернув сорочку жгутом, завязал его на поясе. А что, не плохое решение… Я поступил также.
Наконец, мы вышли в коридор. Он оказался ма-аленьким, у-узеньким: метров пять в ширину, не больше. И даже здесь была эта надоевшая лепнина. Как сказала бы моя мама, мужик с жиру бесится… Мы бы пошли и дальше, прямо по коридору (благо, наша комната была в самом конце этого туннеля), как Вовка замер и глухо спросил:
– Андрюх, а где бы мне найти какое-нибудь оружие? А то, если на нас нападут, с одним – двумя мы с тобою как-нибудь справимся, но остальные же, забьют нас как мамонтов!
– Деревяшку какую-нибудь оторви, – посоветовал я.
Тем более, что по обе стороны коридора было полным-полно тяжелых дубовых дверей.
– А что, неплохая идея!
Вовка присел на корточки, подцепил пальцами дверной наличник, дернул его на себя и вверх, раздался оглушительный треск, на который, по-моему, должно было сбежаться все вампирячье население города (удивительно, как этого не произошло!), и в руках у Вована осталась тяжелая резная дровеняка длиной около метра…
– Слышь, Вов, и мне отломай, а?
Новый рывок и Вовка протянул мне вторую половину несчастного наличника:
– Просю! А теперь, пошли?
Коридор резко вильнул вправо, мы завернули за угол и остановились: перед нами была глухая белая стена, украшенная банальной лепниной. Мы стояли примерно метрах в трех от нее, справа и слева от нас находилось по двери.
– Отпад! – протянул я.
Вовка оказался в своих суждениях более резким:
– Обманул волчара! Выберусь отсюда: оторву ему на фиг хвост и голову!
Я хотел возразить ему, что вряд ли это нам поможет, но в этот момент раздался тихий шелест и стена, перед которой мы стояли (та, что перекрывала дорогу), начала медленно раздвигаться. Не задумываясь ни на мгновение, мы с Вовкой рванулись к дверям – каждый к той, которая была ближе: я – к левой, он – к правой.
Мне как всегда не повезло: моя дверь оказалась запертой. Я замер, не зная, что делать, и в этот момент Вовка схватил меня за плечо и затащил в свою комнату.
Судя по всему, мы оказались в гостиной. Как говорится в столь любимых моей мамой женских романах, "всюду царил упадок…" Причем, по – моему, упадок с порядочной высоты… Кровать – эпохи то ли позднего рококо, то ли раннего застоя, шторы избитые молью (Тайсон отдыхает), ночной столик – маленькая, корявая тумбочка с притулившимся на краю ночником… Все очень и очень мрачно…
Но я отвлекся. В приоткрытую дверь я увидел, как в коридор вошли двое: "шкаф", названный вчера Карлом, и девушка лет двадцати. Он что-то прошептал ей на ухо, она засмеялась, вскинув голову и обнажив острые клыки… Оп-паньки, тут не только вампиры, но и вампирши??? Бедный наш город…
Карл протянул ей ключ, девушка еще раз улыбнулась и завернула за угол. Вампир же подождал, пока не раздался щелчок замка и скрылся в черноте прохода.
Стенка сомкнулась.
Мы с Вовкой подождали пару минут и вышли в коридор. Когда до стены оставалось около метра, та внезапно раздвинулась, открывая длинную мраморную лестницу, ведущую куда-то вниз.
– Ну, что? Пошли?
– А у нас есть выбор? – хмыкнул Вовка. – Предлагаешь выпрыгнуть в окно?
Лестница привела нас сначала на второй этаж, а потом и на первый, в огромный полутемный зал. Стены его были выкрашены в черный и красный цвета, по углам застыли мраморные статуи, изображавшие побледневших (в черную полосочку) девушек и красных (наверное от стыда, а черной полоской девчонки позаражали) мужчин, впивающихся вышеупомянутым девушкам в шеи… Маньяк, блин…
– А ведь есть еще и черный мрамор…, – задумчиво протянул я, останавливаясь перед особо реалистичной композицией, на которой девушка, как не странно, не пыталась сползти в обморок, а вытаскивала откуда-то из корсажа хор-р-роший такой кинжал (и где она только его ныкала?) На свет божий показалось уже сантиметров тридцать клинка и, судя по тому, что тот и не думал сужаться, это было только начало…
– Отлично! – буркнул мой друг. – Встретим Дракулу, предложим ему разместить рядом с индейцами еще и негров. А теперь пошли! Говоришь, здесь полно жучков, и сам же торчишь здесь как тополь на Плющихе!
– Сам ты… тополь! – беззлобно огрызнулся я, подходя к тяжелой дубовой двери, находящейся напротив лестницы. Она легко открылась, и на меня дохнул свежий вечерний ветерок.
Я минуты три вглядывался в темноту, прежде чем хоть что – то разглядел.
Так. Что тут у нас? Кирпичный забор метра три – четыре высотой, тяжелые кованые ворота, выложенная плиткой дорожка. А над самими воротами какие – то коробки… О ч-черт! Это же камеры!
Я судорожно рванулся назад и захлопнул дверь.
– Ну? – поинтересовался Вовка, поигрывая своей дровенякой.
Я в нескольких словах обрисовал ему сложившуюся ситуацию. Вован вздохнул:
– Значит, придется обходить дом и лезть через забор…
– А ты уверен, что здесь нет сторожевых собак?
– Загрызем, – небрежно отмахнулся он. – Пошли? О, господи, Андрей, что ты опять замер возле этих статуй?!
– Да я вот думаю…, – протянул я, – раздолбать что ли, их на фиг, чтобы в следующий раз неповадно было на бедных переводчиков нападать?
Вован перехватил мою руку:
– Очумел что ли?! Он сейчас ночью ментов вызовет, и загремишь в тюрягу за умышленное уничтожение чужого имущества. Пошли лучше.
Я и забыл, что он на юриста учится…
Осторожно выскользнув из дверей, мы, прижимаясь к стене дома, резко повернули направо.
Я зашел за угол и замер, услышав голоса, срывающиеся на крик:
– Так ты говоришь, – голос был мужским, грубым, – что выкинул пепел в окно?! Ну и где он, я тебя спрашиваю, волчье отродье?
– Ветром развеяло, – неуверенно предположил тонкий мальчишечий голосок.
– Ветром?! Да на килограмм живого веса идет полкилограмма пепла! По-твоему, около полуцентнера пепла могли просто так развеяться по ветру, не оставив следов?! А где тогда хотя бы остатки?!
– Да не знаю я!
В темноте явно проступили два, стоящих боком к нам, силуэта. Судя по очертаниям фигур – один, огромный, шкафообразный, тряс за ворот второго, худощавого мальчишку.
В этот момент в меня со всей дури врезался сзади Вовка и я едва сдержал крик. А разборка, между тем, набирала обороты:
– Не знаешь?! – и в тишине ночи явственно раздался звук пощечины.
Этого я уже стерпеть не мог.
Можете сколько угодно говорить мне, что это не верно, не разумно, не…, но я рванул вперед и дернул мальчишку к себе. Вовка тоже не стоял на месте. Пока "шкаф" стоял, удивленно ловя ртом воздух, Вован двинул ему ребром ладони где – то за ухом на уровне шеи. Шкаф закатил глазки и сполз на землю. Мальчишка же вырвался из моих рук и остановился, по волчьи ощерив зубы:
– Кто вы та…? Это все еще вы?! Почему вы до сих пор не ушли?
– Подожди, а разве мы знакомы? – поинтересовался Вовка.
– Знакомы, – хмыкнул мальчишка. Он был одет в майку безрукавку и шорты, – я…
– …тот оборотень, что выпустил нас, так? – продолжил за него я.
Где – то сбоку и спереди раздался тихий шелест, но я не обратил на него внимания.
– Так, – кивнул он. – А вам лучше уходить. Когда этот хмырь очнется, вам не поздоровится, – он кивнул в сторону, где лежал "шкаф". – Бли-и-ин!!! Он уже уполз! Уходите!
– А ты?
– Не важ… Сзади!!!
Мне на макушку опустилось что – то тяжелое. Тонны так три весом.
Голова болела так, словно ею месяца два заколачивали гвозди. Интересно, когда я открою глаза, то где окажусь?
Один глаз, второй…
Эх, ну почему я не Вий??? У того для таких случаев специальная нежить была, которая подниманием век занималась…
Разумеется, я находился в уже знакомой зале: алые стены, белые колонны, резное кресло, одинокий столик… И Вовка, прикованный к стене в качестве основной детали интерьера. Ну и я, конечно, в точно такой же позе перед хозяином дома.
Сам господин (чи товарищ – кто сейчас разберёт?) Дракула уже сидел в своем кресле и что – то неспешно попивал из бокала, листая при этом маленькую книгу в черном кожаном переплете.
Наконец, он поднял голову и столкнулся со мной взглядом. По его губам внезапно пробежала довольная усмешка…
Некоторое время он сидел молча, дожидаясь, наверное, пока очнется Вовка, а, когда это наконец произошло, Дракула щелкнул пальцами и в тот же миг около него застыли, склонившись в угодливом полупоклоне два зубастика:
– Снять, – коротко бросил главный кровопийца.
Эт в каком смысле?! Я буду драться до последнего!!!
Тихо щелкнули, расстегиваясь, наручники, и я прижался лопатками и затылком к стене, искренне надеясь, что я по ней не сползу.
Еще один щелчок пальцев и "Шкафчики" притащили два резных стульчика. Правда, поменьше и поскромнее чем у Дракулы.
Вампир сделал широкий взмах:
– Прошу вас, садитесь.
Оп – паньки, это с чего такая перемена в отношении к нам?
Как бы то ни было, мы с Вовкой, переглянувшись, уселись в кресла. В ушах звенело.
А Дракула между тем продолжал:
– Вы голодны?
Куда катится мир?! Только что нас хотели убить, и вдруг так резко…
Прежде чем я смог решить, стоит ли отвечать, Вовка бросил:
– Да.
Главный кровосос удовлетворенно кивнул:
– Карл?
Один из "шкафов" тут же сорвался со своего места у двери. Через пару минут он вернулся, неся резной деревянный поднос, на котором стоял золотой кувшин. Еще один "шкаф" перебросив через руку полотенце, тащил поднос с двумя золотыми бокалами…
М – мда… Круто, ничего не скажешь… бокалы поставили на стол и хозяин дома лично наполнил их из кувшина:
– Прошу вас… Пейте…
Я осторожно заглянул вглубь. Там было что – то темно – красное, маслянисто поблескивающее, густое…
– Что это? – Внезапно охрипшим голосом спросил я.
– Ну не томатный же сок! Кровь, естественно! Между прочим, четвертой группы, отрицательный резус… Редкость… Пейте.
Лично у меня сразу прошел всякий голод. У Вовки, похоже, тоже. По крайней мере, тихо звякнувшие бокалы на стол мы поставили одновременно.
– Спасибо, что – то не хочется…
Дракула вскочил с места, оперся о столик, и, нависая над нами, рявкнул:
– Пейте, я сказал!!!
– Да пошел ты…
Я так и не понял, кто это сказал: я или Вовка, потому что в тот же миг к нам рванулось штук десять зубастиков. В любом случае, развязка была короткой: я пару раз дал кому – то в морду, потом в морду дали мне, и я отключился…
Дьявол! Ну кому нужна была эта инициация?! Если вчера от них исходила только тревога, то теперь… Куда они вляпались?!
Дьявол!
Не… Так же и дебилом стать не долго… За последние сутки мне дали по голове… Сейчас посчитаю… Три или четыре раза. Надеюсь, все ограничится, максимум, шизофренией и нервным тиком.
Так. Что здесь у нас?
Я лежу на спине. Пол холодный, но практически не скользкий… надеюсь, это не… Я медленно повернул голову, открыл глаза и…
Столкнулся взглядом со своим отражением…
Великолепно! Я опять в этой чертовой зеркальной комнате!
– Ну, что, очнулся? – прозвучал где – то в стороне голос Вовки.
По крайней мере, он тоже здесь. Этот уже радует. Я шумно сел, оперся спиной о стенку и лишь потом нашел взглядом Вовку. Бланш под глазом расплылся на всю щеку, бровь рассечена… Кошмар! Что скажет его мать??? Надеюсь, я не такой страшный, а то меня ж родители домой не пустят!
– Очнулся. Только вот не думаю, что это нам чем – то поможет.
– Поможет!
Да он оптимист, оказывается!
Вовка болтал что – то еще, но я прикрыл глаза и замер, надеясь загнать боль в затылке куда-нибудь подальше, поглубже… Когда все уже почти прошло и грызущая боль превратилась в ноющую, внезапно заскрипела, открываясь деревянная дверь. Я открыл глаза.
Вошедший "шкаф" держал на руках бесчувственную девушку лет девятнадцати. Алая кофточка, черная юбка по колено, босоножки на высоком каблуке… Черные волосы расплескались волной…
Шкаф скользнул взглядом по мне и Вовке, сидящему в противоположном углу, и медленно опустил девушку на зеркальный пол:
– Граф велел передать, что вы не выйдете отсюда до тех пор, пока не сделаете хоть по одному глотку её крови, – бросил он, выходя.
Вовка, сплевывая на пол кровь, медленно подошел к девочке (у меня не было никаких сил шевелиться), прикоснулся кончиками пальцев к ее шее:
– Слава богу, жива.
Потом он осторожно оттащил ее от входа и подошел ко мне:
– Ну? Что будем делать?
– Вешаться, – буркнул я.
– Веревки нету, – вздохнул он.
– Значит, придется придумывать что – то еще…
– Андрюх, вот скажи, – перебил он меня, – мы не боимся солнечного света, а до серебра прикоснуться не можем… Мы вампиры или нет?
– А черт его знает, – вздохнул я.
Вовка хмыкнул:
– По закону американского мультфильма, в том дальнем углу сейчас должно появиться нечто рогатое, сообщить: "я все знаю, но ничего не скажу!" и исчезнуть…
В его голосе было столько уверенности, что я невольно покосился в дальний угол. Естественно там никого не было. Жаль…
Интересно, не слишком ли быстро мы приходим в себя?
Некоторое время мы сидели молча, а потом Вовка сказал:
– Андрюх, слышь, принеси мне воды, а? А то пить хочется, жуть…
Я хотел, было, возмутиться, что я ему, водоносом нанимался?! Но потом смерил взглядом Вовку и, развязав с пояса рубашку, деланно любезно поинтересовался:
– Тебе что? Воротник или рукав?
– Чего?! – поперхнулся Вовка.
– Ты идиот или просто притворяешься?
– Идиот, естественно. А в чем дело?
Я вздохнул:
– Ты здесь стакан или кружку видел?
– Но ты ж в чем – то принес воды, чтоб облить меня!
– Рубашку я на тебя выкрутил. Ру-баш-ку. Так из чего будешь? С рукава, с воротника?
– С ладошек! – буркнул Вован, вставая на ноги.
Он минут десять чем – то звякал и гремел в ванной, а когда, наконец, вышел из нее синяк под глазом уменьшился раза в три…
– Андрюх, а ты знаешь, что мы не в нашей комнате?
– в смысле? – не понял я.
– В прямом. Здесь раковина на месте.
И в этот момент девушка открыла глаза и медленно села.
– Где я? – прошептала она, обводя комнату взглядом.
Сериала – сериала…
Вовка, конечно, не мог удержаться: он скорчил страшную рожу и прохрипел:
– В логове вампира!.. тебя как звать, завтрак?
– Я не завтрак! – ойкнула она, бледнея с каждым мгновением.
– Ну, значит, обед или ужин! – непреклонно заявил Вован.
В глазах девчонки заплясал страх, и я не выдержал:
– Вовка, прекрати, – и, уже обращаясь к девушке, предложил. – Не обращай внимание, это он от скуки с ума сходит… Так как тебя звать?
– Аня…
я улыбнулся:
– А меня – Андрей. А этого хохмача, с идиотским чувством юмора, с утра звали Вовой.
– Очень приятно, – покраснела она. А я всегда искренне считал, что наш век феминизации и эмансипации подобные "тургеневские барышни" остались только в фильмах Михалкова…
– Андрюх, объясни мне одну вещь, – вмешался в разговор Вовка, наблюдавший за нашим диалогом из дальнего угла. – Анюта такая пунцовая оттого, что ей "очень приятно". Это мне понятно, но у тебя – то почему ухи такие красные?
Я аж поперхнулся от его наглости и только и смог, что беспомощно глянуть на Аню. Та хихикнула в кулак и подняла на меня хитрый взгляд. Мне ничего не оставалось, как рассмеяться в ответ.
Вовка удивленно перевел взгляд с меня на Аню, потом обратно.
– Хохотуны недорезанные! – сердито буркнул он.
– Вов, что с тобой?! – оторопел я.
– Что "что"? голодный я! А когда я голодный, я всегда злюсь. Пора бы было узнать это за шестнадцать лет дружбы!