Ночью, когда женщина уснула, Эмерхад встал с ложа и принялся размышлять, какой подарок ей сделать. Поскольку ему не приходило никаких идей, он заглянул в мысли женщины. Однако желания, которые читал он, и мечты ее были просты и наивны - женщина хотела стать женой великого героя, хотела, чтобы ей подчинялись ее товарки и признавали ее первенство, хотела, чтобы ее будущие дети всегда были здоровы и сыты. Узнав все это, Эмерхад встал и бесшумно вышел из дома. Неподалеку было много мелких водоемов; отыскав наиболее чистый из них, Эмерхад встал рядом, дожидаясь, пока ночной ветер не разгонит облака, закрывавшие луну. Когда это случилось (а это случилось сразу, как только он с достаточной силой пожелал этого), он быстро нагнулся и, произнеся соответствующие заклинания, схватил отражение луны. Затем он засыпал песком этот водоем, чтобы никто в одну из следующих ночей случайно не обнаружил, что из этого места исчезло всякое отражение. Дикари могли придать водоему, лишенному свойства отражать, мистическое значение, а Эмерхад не любил плодить лишние суеверия. Остаток ночи он потратил на то, чтобы огранить светящуюся сферу, которую вытащил из воды. Кроме того, он немного притушил свет сферы, чтобы тот больше не казался таким пугающим и необычным.
Когда настало утро, появился Повелитель Ворон, несший под плащом какой-то сверток. Эмерхад снова избавился от дикарской внешности, и приобрел облик, в котором вчера вел беседу с гостем. Вместе они подошли к женщине и просили рассудить спор о том, кто из них искуснее. Первым предложил свой дар Господин Знаков. Он достал сверкающую сферу, образованную из лунного отражения, и протянул ее женщине.
- Это вещь - Зеркало Судьбы, - сказал он. - Касаясь ее, ты сможешь понимать любой язык, даже язык мыслей, но это отнюдь не главное ее свойство. Обладателю сферы открывается судьба каждого, кого он видит перед собой, и судьба, рождающаяся из соединения влияния нескольких судеб. Когда я уйду, многие красивые юноши будут добиваться твоей благосклонности - благодаря этой вещи ты сможешь отыскать среди них героя, будущего вождя или того, с кем счастливо проживешь всю оставшуюся жизнь. Когда у тебя появятся дети, с помощью Зеркала ты сможешь уберечь их от опасностей, кроме того, судьбу вашего рода ты сможешь читать также легко, как и судьбу отдельных людей, а потому сможешь принимать решения, которые будут наиболее благоприятны для вас всех, и тем заслужишь великую славу и уважение.
Взяв из его руки сферу, женщина некоторое время рассматривала окружающий мир, вмиг переменившийся в ее глазах. Она видела самое ближайшее будущее, видела, куда полетят насекомые, и кого из них в скором времени съедят пауки и лягушки, видела, как качнет ветер траву через минуту; сосредотачиваясь на чем-либо одном, она могла видеть и более отдаленное будущее - видела, какие кустарники будут сожжены через год, какие дома построены, какие люди умрут на охоте, а какие - от болезней; также она видела, в какой именно день хищники растерзают их или что - несвежая пища, плохая вода, воспалившаяся рана - станут причиной их болезни.
- Взгляни теперь на мой дар, - в свою очередь промолвил Гасхааль и развернул принесенный сверток. Это оказалось черное, блестящее, звенящее на ветру, будто сделанное из железа, оперенье - однако оно было легким и тонким и могло складываться, подобно самой обыкновенной ткани.
- Надень это, и ты приобретешь нечто большее, чем могла мечтать.
Женщина накинула на себя оперенье и тут же превратилась в удивительное существо - полуженщину-полуптицу, с кожей прочнейшей, чем самый лучший железный доспех. Много удивительных свойств таило в себе это оперенье, о которых Гасхааль тут же поспешил поведать женщине: в облике полуптицы она могла летать по небесам быстрее всех ветров, жить под водой, убивать когтями огромных хищников и искусных воинов, и совершать еще многое, подобное тому. Эмерхад улыбался, слушая его речи: теперь он был уверен в своей победе. К чему этой женщине необычные свойства, которые даст ей волшебное оперение? Не того она желала, и, конечно же, она предпочтет его подарок подарку Повелителя Ворон. Однако Эмерхад не учел, что и желания могут меняться, подобно тому, как стираются написанные строчки и поверх них ложатся новые письмена. Не только оперенье подарил женщине Повелитель Ворон - вместе с ним он подарил ей и желание летать, и показал всю серость и безъинтересность ее прежнего существования, и приоткрыл завесу обыденности, скрывающую чудеса и различные удивительные вещи. Одев оперенье, женщина изменилась - и испугалась, что станет прежней, забудет обо всех чудесах и никогда больше не прикоснется к ним. Поэтому она выбрала подарок Гасхааля.
Эмерхад был очень зол, когда понял наконец, что случилось. Он так сказал сопернику:
- Не очень-то достойно ты поступил, сделав так, чтобы она не смогла отказаться от твоего дара!
- Отчего же, - ответил Гасхааль, - ведь я не ломал ее воли, я лишь показал ей кое-что из того, чего она была лишена, прозябая в этом болоте, и помог ее разуму приспособиться к этому открытию. Но если уж говорить о справедливости, то как ты назовешь свой поступок, когда ты проник в ее мысли с тем, чтобы вызнать, чего она хочет?
- Однако, - сказал Эмерхад, - ты должен признать, что искусство мое выше. Нетрудно изготовить вещь, которая подарит своему обладателю и крепкую кожу, и острые когти, и быстрые крылья, и разные необычные способности и свойства, но, согласись, что все это может поразить лишь профанов. Я же изготовил предмет, открывающий инерцию прошлых событий и показывающий, к чему они приведут в будущем и каковым окажется значение тех или иных поступков. Согласись, что если воспользоваться этим предметом с умом, он принесет своему обладателю куда больше пользы, чем те фокусы, которые заключены в железном оперении.
- Может быть и так, - отвечал Гасхааль. - Но тогда напрасно ты отдал столь ценную вещь той женщине: будь возможно вернуть прошлое, я лучше бы признал свое поражение, но при условии, чтобы Зеркало Судьбы сохранится у нас. Ты сможешь вновь сделать подобную вещь?
- Не стану и пытаться, - ответил Эмерхад. И Повелитель Ворон кивнул, принимая такой ответ. Ведь повторение - верный признак ремесленника, но не художника. Обладающему Силой, желающему с течением веков не потерять свое волшебство, но приумножить его, не следует повторяться, потому что если творец повторяется - это говорит о том, что он исчерпал свой дар.
Поскольку решение женщины не удовлетворило ни одного из спорщиков, они решили состязаться снова. На этот раз костяные таблички вытягивал Эмерхад, а Гасхааль держал кошель перед ним. Господин Знаков бросил пластинки с буквами в воду - и они поплыли и сами собой сложились в новое имя. Гасхааль нахмурился, когда увидел его.
- Кадмон. - Прочитал Господин Знаков. - Кто это? Тебе что-нибудь о нем известно?
- Его также называют Дарующим Имена, - молвил Повелитель Ворон. - И я не желал бы с ним встречаться. Он - истребитель ангелов и повелитель духов; говорят, боги благоволят к нему и от того удача всегда на его стороне. Воистину, в недоброе время начали мы свой спор, но теперь, впрочем, поздно жалеть об этом. Нет у меня желания дарить что-либо Дарующему Имена, ибо он, как рассказывали мне, уничтожил многих наших родичей.
- Что ж, - сказал, улыбнувшись, Эмерхад, - тем больше оснований подарить ему то, что вызовет зависть богов и рано или поздно погубит его.
- Что же это? - Спросил Повелитель Ворон. И Эмерхад изложил ему свою задумку.
Итак, сотворили они прекраснейшую женщину из всех, что когда-либо ходили по земле. Все в ней было совершенно и соразмерно, все привлекало взгляд и заставляло беспокоиться сердце. Ноги ее были длины, бедра широки, талия - узка, грудь высока и пышна, руки изящны, движения грациозны, кожа бархатиста и нежна, голос - ровен и чист, черты лица тонки и благородны. Кожа ее была светла и чуть золотиста, а глаза меняли цвет в зависимости от настроения и времени суток. Гасхааль наделил женщину душой, ценящей лишь то, что еще не принадлежит ей, и сердцем, способном понимать самые потаенные желания чужих сердец; Эмерхад наделил ее острым разумом, знаниями двадцати мудрецов и опытом восьмидесяти блудниц.
Отправившись на поиски Дарующего Имена, они вскоре нашли его. Встав посреди дороги, они громко заспорили, а Кадмон услышал их препирательства и подошел ближе. Он поразился красоте женщины. Эмерхад и Гасхааль обратились к нему, прося рассудить их.
- Это - изделие наших рук, - сказал Гасхааль. - И мы не в силах решить, кто из нас имеет больше прав владеть им. Я сотворил тело этой женщины и дал неутолимую страсть ее лону, также я наделил ее нежным и чувствительным сердцем.
- Зато я, - сказал Эмерхад, - создал ее разум и дал ей знания двадцати мудрецов и опыт восьмидесяти блудниц. Красивые игрушки быстро приедаются, однако она - не такова: она умна, остроумна в беседе и изобретательна в любви.
- Как ее зовут? - Спросил Дарующий Имена, не переставая рассматривать женщину.
- Мы еще не дали ей имя, - ответили ему братья.
- Тогда, - усмехнулся Кадмон. - Это сделаю я. Я дарую ей имя: пусть ее зовут Соблазн - потому что такова сущность ее. Теперь же, поскольку и я принял участие в сотворении сего чуда, следует выяснить, кто из нас троих более всего достоин владеть ею. Но, право, не советую вам состязаться со мной - потому что ваши имена мне известны, и я в любую минуту могу уничтожить вас, или подчинить своей воле, или превратить во что-нибудь совершенно невообразимое - ведь имена обладают подобной властью, а я повелеваю именами.
С тем и были вынуждены удалиться Обладающие Силой - вслух проклиная Кадмона, а в душе тайно подсмеиваясь над ним. Как только они покинули пределы того мира, где состоялась встреча, Эмерхад сорвал с шеи амулет с символами, защищавшими его от чар той женщины, и спросил Гасхааля:
- Как ты сумел не поддаться ее обаянию? Даже имея амулет, я едва смог расстаться с ней. Ведь мы сотворили искушение, такова природа ее, воплощенная в образе женщины.
- Я не настолько слаб, чтобы уступать соблазнам, - презрительно бросил Гасхааль.
Но поскольку спор их так и не был разрешен, в третий раз решили они отыскать достойного судью, могущего рассудить их. На этот раз они оба просунули руки в мешочек с костяными пластинками и одновременно бросили перед собой то, что выловили на его дне. Пластинки сложились в двойное имя, однако, прочитав его, оба пришли в растерянность и недоумение.
- Идти к такому судье? - С сомнением спросил Эмерхад. - Ведь он - один из тех, с кем, возможно, нам придется сразиться за право владеть новым миром.
- Наверное, в этом есть определенный смысл, - с таким же сомнением произнес Гасхааль. - Но, по крайней мере, я слышал, что приговоры его всегда справедливы и беспристрастны.
- Что ж, - сказал Эмерхад. - В таком случае, наверное, и в самом деле стоит посетить его, но прежде нам надлежит изменить обличья.
- Предлагаю лучшую шутку, - сказал Гасхааль. - Давай соревноваться в том, кто сотворит лучшее оружие. Как бы не рассудил нас Джордмонд-Законник, мы спросим о причинах его решения и попросим указать на изъяны наших изделий. Его советами мы воспользуемся; но если потом все-таки начнется между нами война, будет забавно увидеть, как Джордмонда поразит то самое оружие, совершенствованию которого мы вынудим его поспособствовать.
На том они и разошлись, уговорившись встретиться через три дня.
Два дня бродил по мирам Эмерхад, и множество идей приходило ему на ум - но среди них не находилось ни одной, осуществив которую, он твердо был бы уверен в том, что на этот раз выиграет состязание. И вот, он взошел на высокий утес, и увидел бурю, крушащую деревья и терзающую море, рассыпающую молнии, рвущую в клочья тучи и облака, затмевающую солнце и звезды. Далее двинулся он, и вот, в другой стране, увидел новую виселицу, где в петлю просунули голову осужденного; затем из-под ног человека выбили скамейку. Вскоре судороги повешенного закончились, а толпа разошлась, но Эмерхад запомнил все, что видел, и двинулся дальше. В некой горной стране он стал свидетелем обвала, под которым был погребен караван купцов, а в другой - полыньи, образовавшейся при переходи семьи бедняков через покрытую льдом реку: когда они были на середине, лед треснул и разошелся под ногами людей, и они утонули. Запомнив это, Эмерхад отправился в другой мир, где наблюдал лесной пожар и оставшееся после него пепелище.
А надо сказать, что он мог смотреть на окружающий мир не только плотскими глазами или колдовским виденьем, но еще и особым зрением, присущим только ему одному. Прибегая к этому зрению, он начинал видеть символы и буквы, из которых состоят все вещи; и тогда все, что окружало его, становилось подобно перемешанным между собой отрывкам разнообразных текстов - и оставалось только выяснить, откуда происходил тот или иной отрывок, и отыскать его продолжение, и то, что ему предшествовало. Слова постоянно и неуклонно менялись, появлялись новые знаки, но каждая вещь менялась с одной, только лишь ей присущей скоростью. Вот налетал ветер и заставлял колыхаться траву - и тогда Эмерхад едва успевал прочитать символы, возникавшие из переплетения зеленых и пожухлых стеблей, прежде чем их сменяли другие; тоже было с древесной листвой, и с мельтешением насекомых, выписывающих в воздухе замысловатые буквы. Облака менялись медленнее и от того читать их было легче, также травинки и камни на земле, сухие ветки и звериные следы составляли удивительнейшие сочетания. Еще проще было с валунами, на поверхности которых вязью неведомых человечеству рун змеились тонкие трещины, образованные ветром и влагой. Все эти знаки были понятны Эмерхаду - от того-то именовался он Господином Знаков и Повелителем Символов. Также рождение и смерть, постройка дома или его разрушение, война и полевые работы, любовь и ненависть могли быть для Эмерхада, если он желал этого, лишь различными письменами - отличавшимися друг от друга лишь по виду букв и по своему содержанию. Теперь, желая приобрести необыкновенное оружие, он наблюдал за смертью и разрушением, изучал их язык, и учился узнавать их символы и руны. Происхождение этого языка ему было неизвестно, но, освоив его и составив представление о его структуре и виде, в одном пустынном месте Эмерхад призвал силы, сущность и свойства которых описывали обнаруженные им разрушительные символы. Так он создал магические врата и, шагнув за их край, очутился в месте, называемом Старым Колодцем. Стены его были сложены из тлеющих углей и обломков, что давным-давно откололись от плоти миров и, падая в хаос, были подхвачены ветрами времени. Не испугавшись, Эмерхад закрепил веревку и спустился по ней вниз, внимательно рассматривая стены и выгравированные на них символы распада и разрушения. Он вытащил из стены десять камней и полез обратно. Веревка его затрещала и оборвалась, не выдержав дополнительного веса, но он успел ухватиться за край колодца, и выбрался наружу. Однако при этом он оборонил один из камней, который выскользнул у него из рук и полетел вниз - и Эмерхад так и не услышал звука его падения. Впрочем, он вскоре позабыл о том. Закрыв за собой магические врата, Господин Знаков с нетерпением приступил к исследованию девяти частиц Старого Колодца. Он изменил их, обточил их края, уменьшил их толщину, стер некоторые знаки, видимые только его зрению, а другие сделал видимыми и для глаз непосвященных. Затем он подкинул первый диск в небо, второй бросил в землю, третий в море, четвертый в огонь, пятый в солнце, шестой в луну, седьмой заточил в зеркало, восьмой омыл в звериной крови, а девятый скрыл своей тенью. Вслед за тем, он поочередно призвал их обратно, и темные диски с острыми краями возникли перед ним и легли ему в руки. В центре каждого из них был изображен особый знак, отличающий его от остальных - но любой из этих символов отнимал волю и сводил с ума смотрящего на него. Немало иных гибельных свойств приобрели эти диски в руках Господина Знаков, и о некоторых из тех свойств будет упомянуто ниже, но теперь надлежит обратиться к тому, как провел эти дни Повелитель Ворон.
Гасхааль, расставшись с родичем, посетил некое место, где недавно произошла жестокая сеча между двумя воинствами - и большая часть участвовавших в том сражении осталась на поле, а уцелевших было так мало, что они не смогли даже похоронить павших товарищей. Здесь собрал Гасхааль своих подданных и дал им богатый пир, а после спросил совета в своем предприятии. Многое поведали ему черные птицы; он слушал их целый день и всю ночь, не перебивая.
Заинтересовавшись одним из рассказов, он сотворил путь в место, указанное птицами - то были пустынные, холмистые земли, где на одном из холмов стоял высокий замок. Стены его были чернее, чем здешние небеса, никогда не знавшие солнца. Все небо было затянуто грозовыми облаками, и лишь над главной башней замка облака расходились - там, в узком просвете облаков, пылал черный диск, окруженный кольцом бледного света. Это было затмение - но длилось оно бесконечно, потому что бег светил был навсегда остановлен в том мире. А в замке обитал один из Обладающих Силой, бывший, возможно, виновником этих перемен, а возможно - лишь их следствием. Звали его Каэрдин, Повелитель Затмений.
Приблизившись к замку, Гасхааль постучался в ворота и был впущен внутрь. Хозяин вежливо принял гостя и угостил его легким ужином, и только после этого поинтересовался, что же привело сюда Гасхааля. При этом его интерес к гостю был скорее поверхностно-вежливым, чем дружеским, однако ни на волосок не отклонялся от приличий и правил хорошего тона.
- Я слышал, что вы обладаете властью над некими странными дорогами, уводящими под оболочку привычного мира, - сказал Гасхааль. - И я хотел бы увидеть те области своими собственными глазами. Понимаю, моя просьба может показаться вам дерзкой, однако я все же прошу исполнить ее. Впрочем, возможно, вы думаете: "Какая мне выгода вести этого чародея в подобное путешествие?" Если дело только в этом - назовите цену и я, если цена будет не чрезмерна, постараюсь заплатить вам ее.
- Не знаю, - сказал Каэрдин, - чем бы вы смогли заплатить мне за это путешествие, ибо у меня есть все, что нужно. Поэтому я не стану требовать с вас платы и окажу вам простую любезность, как и подобало бы поступить по отношению к гостю. Но скажите, если это не секрет, для чего вам понадобилось это путешествие?
- Я поспорил со своим родичем, - ответил Гасхааль, - что являюсь лучшим магом, чем он. Чтобы полюбовно решить наш спор, мы условились сделать по одному волшебному изделию и сравнить их свойства. Однако стихии видимых миров давно изучены и известны нам обоим, и мне, чтобы быть уверенным в исходе спора, следует принести какую-нибудь совершенно необыкновенную вещь.
- Что ж, - сказал Каэрдин, - я постараюсь помочь вам.
И вот, воспользовавшись своей Силой, он открыл волшебную тропу, подобных которой Гасхааль не встречал прежде. Ибо известные пути связывают Земли и Острова, и открыть их можно почти что в любом месте и в любое время, но кто знает, какие особенные тропы открываются в час лунного или солнечного затмений? Больше всех прочих знал об этом Каэрдин, и, хотя он и не спешил делиться своим знанием с кем бы то ни было, он все же не трясся над ним, подобно нищему или скупцу.