И протянулся путь, подобный вертикальному туннелю, верхнее основание которого упиралось в солнце, скрытое черным диском, а нижнее, проникая сквозь кожу реальности, уходило во тьму и бесцветье. Идти по этому пути было невозможно, но Повелителю Ворон ничто не стоило отрастить себе крылья, а Каэрдину и вовсе не требовалось ничего менять: ибо его обычный облик был обликом не человека, а темнокрылого ангела. Обладающие бросились вниз и, скользя по пути, миновали множество мрачных областей. Размеры некоторых областей можно было измерить всего лишь несколькими шагами в длину, а другие продлевались на десятки миль, прежде чем пространство их сворачивалось и гасло, растворяясь в пустоте, путешественники очутились над черным маслянистым морем. Гасхааль хотел продолжить путь и дальше, проложив сквозь море дорогу в еще более низкие области, но Каэрдин отсоветовал ему это. Приглядевшись, Гасхааль заметил, что внизу - не море, но непредставимое множество колыхающихся черных тел, подобных человеческим, но лишенным глаз и волос на голове и коже. Тела не лежали недвижно, их постоянные перемещения были подобны суете муравьев в муравейнике, но сколько Гасхааль не смотрел вниз, завороженный увиденным, он не смог понять, чем занят колыхающийся под ним океан людей - любовной оргией или безжалостной, бессмысленной борьбой за то, чтобы оказаться на поверхности океана.
Меж тем, они летели дальше и дальше над океаном, пока не достигли круглого отверстия в небе, которое источало холод и темноту. Жестокий ветер опалил их и едва не бросил Повелителя Ворон вниз, в гущу человеческих тел, но Каэрдин подал ему руку и помог пересечь это препятствие. Преодолев сопротивление ветра, они оказались в следующей области. Там была зима: серо-стальной снег скрывал всю поверхность земли до самого горизонта, а небо было подобно сотам. Ветер здесь был еще сильнее, поскольку он проникал из многих небесных отверстий, а не из одного, как в предшествовавшей области, и Гасхааль едва сохранял сознание и разум под его убийственными порывами. Если бы не Повелитель Затмений, вряд ли бы он смог выбраться отсюда. Каэрдин провел его в одну из небесных дверей. Там их ждала долгая дорога, во многом подобная обычной, которые пролегают в сумерках между мирами, и во время пути Гасхааль немного оправился. Затем они очутились в некоем пустынном месте, где в землю был воткнут предмет, подобный серому копью. Впрочем, при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что это не копье, а большая стрела с оперением.
- Кто сотворил эту стрелу, - спросил Повелитель Ворон у своего проводника, - и какому исполину она предназначалась?
- Ответ, который я мог бы дать, не уместится в рамки того мира, который ты знаешь, - сказал Каэрдин. - Намного важнее то, сможешь ли ты взять предлагаемую тебе силу и воспользоваться ею по своему усмотрению.
- И все же, я желал бы знать, - осторожно сказал Гасхааль.
- Даже если бы ты мог вместить мой рассказ, здесь не место и не время для изложения всех подробностей и обстоятельств. Достаточно сказать, что происхождение этой стрелы связано с войной между существами более древними, чем известные тебе боги, и эта стрела предназначалась для умерщвления одного из них. В этом предмете заключена великая мощь, воспользоваться которой не просто, однако если тебе повезет в этом, ты сможешь быть точно уверен в том, что выиграешь состязание со своим родичем.
Гасхааль попробовал вытащить стрелу из земли, но не смог и сдвинуть ее на волосок - столь тяжела она была. Ни Искусство, ни Сила не помогли ему, ибо стрела отбрасывала любую магию. Разочаровавшись, он оставил попытки, и они покинули это место. Двигаясь далее, Каэрдин и Гасхааль достигли вертикального озера и, проникнув сквозь его воды, оказались в следующей области. Это было место безумия: область состояла из утеса, высящегося посреди пустоты, и звездного неба - но необычными были его звезды: они кричали, как будто были раздираемы какими-то непредставимыми муками, выли, лаяли и скулили, как бешенные звери, и страшны были голоса их. Повелители Стихий долго спускались с утеса, пока, наконец, не достигли его основания. Там простиралась великая пустыня, а в ней на некотором расстоянии друг от друга были разбросаны оболочки умирающих и давно угасших звезд. Подобрав одну из них, Гасхааль хотел было идти обратно, но в это время звезда ожила и потянулась к нему, желая выпить его Силу. Долго стоял Повелитель Ворон посреди пустыни, неподвижный, как изваяние, в то время как его магия и воля боролись с волшебством звезды, и Каэрдин находился рядом, ожидая, чем закончится это противоборство, ибо дары, которые он предлагал, нужно было еще суметь взять. Наконец Повелитель Ворон победил и подчинил себе умирающую бестию, и тогда путешественники взошли обратно на утес. Здесь Гасхааль сложил все собранные компоненты и заключил их в подобранную внизу оболочку. Первым компонентом было серое ледяное крошево, вторым - обжигающий ветер, третьим - вода из вертикального озера, которая не входила в соприкосновение ни с какой вещью, опущенной в нее, но только лишь расступалась перед ней. Что же получилось в результате? Шкатулка, будто покрытая водяной оболочкой - но стоило протянуть руку, и оболочка расступалась, сплетаясь в удивительные синие, зеленые и желтые узоры. Завершив творение, Гасхааль попросил Повелителя Затмений увести его из этого места, потому что трудно было слушать крик мечущихся звезд и сохранять рассудок. И они отправились в обратный путь. Миновав уже известные Гасхаалю области, они вернулись в замок. Повелитель Затмений пригласил Гасхааля погостить у него с тем, чтобы отдохнуть от путешествия, но Гасхааль отказался, сказав, что боится опоздать к условленному сроку встречи со своим соперником. На том они расстались, и Вороний Лорд поспешил к замку Джордмонда-Законника.
Гасхааль и Эмерхад встретились на некотором отдалении от замка и, после взаимных приветствий, отправились к избранному жребием судье - предварительно, впрочем, не забыв изменить свое обличье. В высоком зале, озаряемом блеском множества светильников, сидел Джордмонд, владетель окрестных земель и мудрый судья. Его устами никогда не говорили чувства - но только разум. Сложно было бы отыскать книгу, которую не прочел Джордмонд, или устную легенду или сказание, которых бы он не слышал. Об обычаях разных народов, их традициях и праве ему было известно все. Вынося приговоры, в левой руке он держал раскрытую книгу, а правой водил по ее страницам, что делало его похожим на слепца, пытающегося при помощи пальцев возместить отсутствие зрения. За его троном возвышалось до самого потолка большое бронзовое зеркало; но никто из приходивших на суд к Джордмонду никогда не видел там своего отражения.
Войдя в замок, назвавшись вымышленными именами и испросив аудиенции, Гасхааль и Эмерхад получили ее и предстали пред троном Законника. Эмерхад изложил их дело; и когда Джордмонд спросил о свойствах их творений, он же и начал говорить первым.
- Это девять дисков, - сказал Эмерхад, демонстрируя судье свои изделия. - Их свойства различны, хотя природа и происхождение этих свойств во многом одинаковы, и по-разному можно использовать их. Можно поражать ими врагов, как обычными метательными дисками - но сложно будет отыскать доспех, способный выдержать их удар. Можно использовать их и для церемоний, подобно пентаклям; можно, искажая, управлять посредством ритуалов силами, связанными с дисками: небом и водой, почвой и пламенем, светом дня и светом ночи, видимостью, жизнью и темнотой. Также следует сказать, что каждый из дисков во многом подобен живому существу. Произнеся некоторые заклинания, можно пробудить их душу. Тогда вместо дисков появятся могущественные демоны, и исполнят любое приказание своего господина. Уничтожить их почти невозможно, ведь основание их силы - прах и уголья времени, лежащие в Старом Колодце, а то что один раз уже сгорело, не может сгореть вновь.
- Твое искусство велико, - молвил Джордмонд, - немногие знают о Старом Колодце, и еще меньшее число известных мне чародеев способны на то, чтобы добыть что-либо оттуда. Послушаем теперь, что скажет твой соперник.
- Вижу я, - сказал Повелитель Ворон, - что ты, братец, сотворил сильные амулеты, однако и я не терял времени даром. Вот шкатулка, обладающая много большей разрушительной силой. Стоит открыть ее и выпустить на волю хотя бы горсть льдинок, лежащих там, как поднимется волшебный ветер, в котором соединены жар и холод, и разнесет льдинки туда, куда будет ему приказано. Куда попадет льдинка, там она умножится многократно и прорастет, подобно зерну, и пища тому ростку - жизнь и тепло, волшебство и сила. Перед тобой будет большое войско - во мгновение ока погубит его шкатулка; будет искусный волшебник или существо, наделенное собственной, внутренней магией - и вскоре они исчерпают свою Силу, а потом лишатся и жизни; будет цветущая страна - останется лишь пустыня.
- Эта вещь опасна, - сказал Джордмонд, - но вряд ли можно полагать ее наилучшим оружием. Сила, заключенная в шкатулке, разрушая, выходит из-под власти того, кто выпустил ее. Сила эта многое отнимает у того, против кого обращена, но ничего не оставляет и своему владельцу. Это не оружие - скорее проклятие, и лишь безумец воспользуется им против своих врагов: ведь если то, что ты говоришь, правда, то песчинки, выпущенные из шкатулки, способны быстро погубить не только противника, но и весь мир, где будет происходить битва. Потому состязание ваше выиграл твой родич, а не ты: его изделие не столь губительно, но магией, заключенной в дисках, при случае можно воспользоваться, а тем, что изготовил ты, пользоваться не следует ни при каких обстоятельствах.
Гасхааль усмехнулся, поскольку имел на этот счет свое мнение, однако не стал оспаривать приговор судьи. На том и закончилось состязание. Джордмонд пригласил обоих колдунов погостить у него некоторое время, поскольку их мастерство вызвало в нем уважение. Немногие способны проникнуть в Старый Колодец и что-либо вынести оттуда. Прежде Джордмонд полагал, что подобное под силу только Повелителям Стихий, и на этот счет относительно своих гостей у него сложились некоторые подозрения, и это было первой причиной его гостеприимства. В отличии от дисков, о происхождении шкатулки с песчинками ему ничего не было известно, и обстоятельства эти также интересовали его, но более всего он желал под каким-нибудь предлогом изъять шкатулку у Гасхааля, потому что опасался сил, заключенных в ней - это было второй и третьей причинами гостеприимства.
Гасхааль и Эмерхад приняли его приглашение и остались на несколько дней, поскольку им хотелось побольше разузнать о своем будущем враге и, возможно, обнаружить области волшебства, в которых он слаб, изучить особенности его колдовского искусства и обнаружить в его невидимой броне уязвимые места. Так, каждый день, под видом добрых гостей, они обедали и ужинали с Джордмондом, и развлекали его байками о своей выдуманной жизни. С каждым новым днем Джордмонд все больше убеждался, что его гости - отнюдь не те, за кого себя выдают, но не показывал пока виду, что что-то подозревает, потому что не мог определить точно, что в их рассказах ложь, а что правда. Он наблюдал за ними, притворяясь радушным хозяином; он несколько раз пытался выкупить у Гасхааля его шкатулку, но тот всякий раз отказывался.
Теперь следует упомянуть о еще одной персоне, гостившей у Законника в то же время. Это была сестра Лорда Келесайна Майтхагела, девушка по имени Талиана. Гасхааль постарался поближе познакомиться с ней, чтобы выяснить, какие у нее отношения с братом и разузнать что-нибудь о Повелителе Молний. Он вел себя с ней очень любезно и всегда с большим уважением отзывался о ее брате. Однако это оказало противоположный эффект: Талиана в то время была в ссоре с Келесайном. Она не испытывала доверия к Путям Света и презирала всех, кто слепо следовал ими - а среди таковых первым она считала своего единокровного брата. Когда она впала в ересь, Келесайн пригрозил, что выдаст ее замуж, чтобы выбить из головы девичью дурь. Так началась их ссора. От того-то, погостив в замке Законника всего несколько дней и вдруг обнаружив там щедрого на любезности кавалера, Талиана возомнила, что ее брат решил исполнить свою угрозу и свести ее с будущим женихом. Как следствие, она была чрезвычайно холодна с Гасхаалем. Она полагала, что по прошествии самого короткого времени он постарается перейти от светского общения к общению более доверительному и не желала давать ему каких-либо надежд. Конечно, она могла бы поиграть с ним, а потом, когда он признался бы ей в своих чувствах, жестоко высмеять, но такие игры были ей не по вкусу.
Меж тем ситуация складывалась таким образом, будто бы Гасхааль и впрямь делал попытки ухаживать за ней, и с каждым днем она все больше и больше убеждалась в правоте своих предположений. Эта игра сильно раздражала ее, и вот, в один из дней, когда Гасхааль случайно встретился с ней на большом балконе (Талиана полагала, что встреча эта отнюдь не случайна - без сомнения, "жених" специально выслеживал ее), она решила раз и навсегда разобраться с этим.
- Вас ведь послал мой брат, не так ли? - Спросила она молодого человека, пристально глядя ему в глаза. - Наверное, это для вас большая честь: ухаживать за сестрой Повелителя Молний по его же указке.
Гасхааль рассмеялся. В этих немногих словах ему открылось больше об отношениях Талианы с братом, чем он узнал за все прошедшие дни. Предположения ее позабавили и развеселили Вороньего Лорда.
- Госпожа, - сказал он, - если бы ваш брат узнал о нашем знакомстве, он несомненно постарался бы убить меня, а если бы он заранее узнал о нем, то постарался бы убить меня еще до того, как оно произошло.
Слова эти ошеломили Талиану.
- Разве вы враги? - Спросила она с сильным недоверием.
- Я не считаю его своим врагом, - ответствовал Гасхааль, - и не питаю к нему вражды. Однако он сильно ненавидит меня по причинам, которые мне неизвестны, и обвиняет меня в чудовищных преступлениях, противоречащих всякому здравому смыслу. Я не против примириться с ним, но он не хочет.
- Но отчего тогда Келесайн оставил меня в этом замке, если знал, что вы можете здесь появиться?
- Сомневаюсь, чтобы он знал об этом. Я оказался в гостях у Джордмонда совершенно случайно. Кроме того, я ношу личину, которая делает мое лицо совершенно неузнаваемым, ведь Джордмонд - один из союзников и друзей вашего брата, и, признаться, мне не очень-то безопасно здесь находится. Впрочем, я покажу вам, как выгляжу на самом деле.
С этими словами он снял личину. И если личина красивого юноши, которую он носил, вызывала неприязнь у Талианы, поскольку она подозревала юношу в неких неблаговидных намерениях на ее счет, то подлинное лицо Гасхааля, не очень красивое, изрезанное морщинами, лицо хищника и аристократа, показалось ей куда симпатичнее. Кроме того, имелось и еще одно обстоятельство. Как уже было упомянуто в начале истории, Гасхааль носил черные одежды, а Талиана испытывала большую симпатию к этому цвету - хотя бы потому, что ее брат всегда предпочитал светлое одеяние жреца.
Узнав от Талианы о том, что Келесайн должен вскоре посетить замок Законника, Гасхааль и Эмерхад поспешили распроститься с гостеприимным хозяином, опасаясь, что Повелитель Молний сумеет разгадать их личины.
Далее они отправились на Вороний Остров, где Гасхааль хранил записи, которые похитил у астролога - записи, повествующие о том, когда и в каких местах откроются пути в новый мир. Эмерхад взялся расшифровать те заметки, но Гасхааль остановил его.
- Кто способен лучше разобраться в них, как не сам составитель? - С этими словами он вызвал птицу, бывшую когда-то городским звездочетом, и приказал ей объяснить им смысл написанного. Птица исполнила приказание, но по ее словам выходило, что до появления нового мира должно пройти, по меньшей мере, еще несколько месяцев. На сем Гасхааль и Эмерхад расстались, уговорившись встретиться через некий срок. Но когда срок истек, Гасхааль не поспешил исполнить это условие: своего брата он ценил скорее как возможного союзника в близкой войне, но отнюдь не испытывал желания делиться с ним силой. Обратиться к его помощи Гасхааль решил лишь перед самой войной и пожалел о том, что и так слишком поторопился, рассказав родичу так много о своих надеждах и неприятностях.
Однако, и об этом будет рассказано дальше, жадность сыграла с Повелителем Ворон дурную шутку.
И вот, спустя несколько месяцев, некоем месте, собрались волшебники, с которыми астролог до часа смерти успел поделиться своими расчетами - Келесайн, Тарнааль, Джордмонд, а также их ученики и спутники. Из наиболее известных и сильных спутников следует назвать Ягани, Огненную Танцовщицу, Шаркэля, Хозяина Видений, Алгарсэна, Повелителя Драгоценностей, Зерема, Повелителя Бестий, Астану, Хозяйку Деревьев и Ирвейга, Властелина Теней. Была открыта дорога в новый мир, и Обладающие Силой вступили на нее. Никто из них, однако ж, не заметил, что позади процессии, на некотором от нее удалении летела птица с черно-серым оперением, каковое оперение делало ее совершенно невидимой в сумраке между мирами. Лорды вступили на землю нового мира, а та птица была первым живым существом, коснувшимся его небес.
Этот мир, в последующие времена названный Эссенлером, Рассветными Землями, был удивительным местом. Лучи двух солнц изливались на его моря и долины; смешиваясь, их свет порождал многочисленные радуги - зеленые, золотистые, алые. Воздух не был одноцветен, освещение, вследствие движения двух светил постоянно менялось, плавно, незаметно принимая новые оттенки. Радостью исполнен был юный мир, и великая тишина царила над его просторами, и казалось, что эта тишина - лишь сон новорожденного. Земли Эссенлера были пусты и не имели еще ни лесов, ни гор - появление тех и других, а так же животных и птиц должно было произойти в свои сроки, ждать наступления которых, впрочем, осталось уже недолго. Но голоса зверей и тени лесов были доступны восприятию пришельцев, из которых никто не был чужд волшебству, и чем дольше любой из них задерживал взгляд на каком-либо являвшемся ему призраке, тем реальнее тот становился: так, с самой первой минуты пребывания в Эссенлере, Обладающие Силой стали влиять на него и ускорили его пробуждение. Каждый из них имел свою долю в волшбе новорожденных Земель, и каждый определил ее и объявил пред другими, но прежде чем они разошлись, подыскивая себе обиталища и определяя территории, где можно будет в полной мере проявить свое искусство, Келесайн, Повелитель Молний, обратился к ним со следующими словами:
- Звездочет, рассказавший нам о тайной дороге в эти земли, исчез, равно как и его бумаги, и многое заставляет предположить, что это дело рук Вороньего Лорда, против которого звездочет просил нашей помощи. Если это так, Гасхааль наверняка уже здесь или будет здесь в самом скором времени. Полагаю, что ни у кого из нас нет желания признавать его своим добрым соседом и мириться с его обществом. А потому я предлагаю сотворить Ловчую Сеть, в которую попадутся он сам и его мерзкие птицы: сеть пленит его и доставит нам беспомощным пленником с тем, чтобы мы могли предать его справедливому суду за его злодеяния.