Майли зашипела и поморщилась, вспоминая уродливый балахон, напяленный на и без того тщедушное тело. Какое непростительное оскорбление для тонкого вкуса наследницы Будескайска, самой примерной послушницы Эгольского монастыря. "Я не могу проиграть мертвой старухе. Я красивее, умнее и лучше воспитана. Мой отец повелевал ордами подобных тварей, и все они были его послушными рабами. Он сошел с ума и сделал много дурного, но все же он остается моим отцом. Я его единственная наследница. Я не могу посрамить его память и честь нашего рода, уступив жалкому призраку".
Майли успокоилась и обмякла. Призрак вынырнул из ее тела и завис в нескольких саженях над землей.
- Вот и молодец, - похвалил Николя. Так приятно! - Теперь не шевелись - иначе лишишься последних сил. Спрашивай только то, что я скажу.
Майли моргнула, показывая, что согласна.
- Если Хейда расскажет, что произошло, мы сможем воздать по заслугам тем, кто мучил ее при жизни. Мы восстановим справедливость, как только узнаем всю правду.
Дрожащими губами Майли повторила слово в слово. Призрак вспыхнул малиновым светом и хотел снова ринуться на нее, но вдруг задумался.
- Вы покараете душегуба? - с недоверием спросила Хейда.
- Скажи, что мы воздадим ему по заслугам, - подсказал Николя. - Но никаких точных обещаний не давай.
- Хорошо, я расскажу вам про его бесстыдства, - сдался призрак. - Он был похотливым, мой Вагни, до жути. В постель вместе ложатся, только чтоб дитя на свет появилось, а коль нет дитя и быть не может, так и нечего демоновыми глупостями заниматься. Но Вагни меня не слушал. Постоянно приставал со своими непристойностями.
Когда Майли пересказывала историю Охотнику, тот не выдержал и в голос расхохотался. Майли тоже сделалось смешно. Финист приходил к ней каждую ночь, и она была уверена, что о детях он вообще никогда не думал. А если и думал, то только в ночных кошмарах.
Хейда продолжала говорить, воодушевившись собственной жалостливой речью:
- Вначале я молча терпела. Ведь учили всю жизнь, что мужчине надо уступать и угождать. Но потом совсем невмоготу стало. Я попыталась его отвадить. Он поныл месяц-другой, а потом вроде поутих. Я уж и вздохнула легче: думала, отучила его от сумасбродства. Ан, нет, через некоторое время странности за ним замечать начала: порой сидел сам с собой и улыбался хитро так, как кот на сметану, пропадал где-то подолгу, а на меня так и вовсе внимание обращать перестал. Даже шторки над нашими кроватями приладил. Где это видано, чтобы супруги друг от друга шторками закрывались? Тогда я поняла, что он завел себе любовницу.
Они хорошо прятались. Я долго не могла их поймать, но однажды нашла в нашем сарае закопанную в сене раковину. Я забрала ее себе, и ночью у меня словно глаза открылись. Весь дом заволокло стылым туманом. И из него, из этого тумана, выползло нечто. Низ у него был как змеиные хвосты, а верх грудастой девки. Змеи обратились в человеческие ноги, и девка запрыгнула к мужу в кровать. Он обнял ее, и они принялись любиться, бесстыдно кряхтя и постанывая. В нашем доме, на нашей кровати, прямо у меня на глазах! Я не выдержала и закричала: от ужаса, от обиды и несправедливости. Они опомнились и бросились ко мне. Видно, хотели убить, чтобы никто не узнал об их тайне.
Но я сбежала в город. Говорила им, каждому встреченному, что мой муж сношается с демоном и хочет меня убить, но все только смеялись и называли сумасшедшей. А потом подоспел Вагни. Уговаривал вернуться домой, но я знала, что как только переступлю порог, он свернет мне шею. Поэтому я помчалась прочь, не разбирая дороги. Ноги сами принесли меня к этому утесу. Вагни прибежал следом. Умолял не прыгать. Но я и не собиралась… Не собиралась! В моей голове прозвучал голос, тихий, певучий, самый прекрасный, из всех, что я слышала. Он верил и понимал меня. Он любил меня, но не грязной плотской любовью, а чистой и невинной. Он позвал меня за собой. И я прыгнула. А потом была лишь боль, темнота и пустота. Голос обманул меня! Он был в сговоре с тем демоном. Отомстите им! Отомстите им всем за меня!
- Скажи ей, что все получат по заслугам, - кивнул Николя, когда Майли передала ему рассказ Хейды. - И отпусти с миром.
Майли с трудом произнесла форму упокоения. Хейда исчезла, а выкачивавшая все силы золотая нить растворилась в воздухе. Голова кружилась, а внутри ощущалась сосущая пустота. Майли закрыла глаза от изнеможения. Николя поднял ее на руки и понес домой. Финист никогда не носил ее на руках. Пару раз помогал залезть и слезть с лошади, да и только потому что было совсем худо. Но до чего же приятно уткнуться носом в могучую грудь и ощущать терпкий мужской запах, согреваясь и успокаиваясь.
- Мастер Николя, вы бесподобны, - слабым бархатистым голосом мурлыкнула она. - Но нельзя же влюблять в себя всех девушек в округе. Они передерутся!
Его грудь затряслась от смеха.
- Это тебе сейчас так кажется. После опустошения всегда чувствуешь себя немного пьяным. Но завтра придет похмелье, и я превращусь в омерзительным негодяя и бессердечного мучителя.
- Не думаю, что хоть одна женщина сочла бы вас омерзительным или уж тем более негодяем, - продолжала шутить Майли.
- В моей жизни таких было достаточно, - непринужденно отвечал Николя, хотя чувствовалось, что продолжать ему совершенно не хочется.
Доля правды в словах Охотника была. Из-за опустошения развязался язык. И Майли начала радостно молоть чушь. Назавтра точно будет стыдно. Нужно молчать, чтобы не напороть еще больших глупостей. Когда они добрались до дома, Майли задремала. И проснулась, лишь когда услышала недовольный возглас Финиста:
- Что, довел очередную ученицу до изнеможения? Такими темпами у тебя никто долго не протянет.
Николя бережно уложил Майли на кровать, плотно укутал одеялом и только тогда удостоил оборотня ответом:
- Я не учу тебя, что делать с твоими учениками, а ты будь добр - не учи меня. Думаешь, я не вижу, что ты бросил Герду? Наигрался? Быстро же она тебе надоела.
Финист заскрежетал зубами и открыл рот, чтобы возмутиться, но Николя его опередил:
- Прибереги идиотские оправдания для кого-нибудь другого.
И стремительно вышел за дверь. Финист остался в спальне, верно, рассудив, что бежать следом, изрыгая проклятья, нет смысла. Майли была благодарно ему за это.
***
Майли проснулась от непрошенных ласк Финиста. Голова немного гудела, но хотя бы пустота в груди потихоньку заполнялась. Ничего не хотелось: ни говорить, ни отвечать на настойчивые попытки вовлечь ее в любовные игры, ни даже шевелиться. Поплыть бы по безмятежным водам реки мертвых и наслаждаться неподвижным спокойствием. Но Финист все настойчивей пыталась распалить страсть.
- Я не в настроении, извини, - буркнула Майли и отвернулась к стенке.
- Охотник тебя утомил? - игриво спросил Финист и принялся покусывать верхний кончик ее уха. - Ничего, скоро уже он престанет распоряжаться нами, как ему заблагорассудится.
Майли удивленно обернулась.
- Экзамены, - подсказал Финист. - После них он обязан будет отпустить нас.
Майли задумчиво покусала губу. Об экзаменах она не думала. Покидать гостеприимный дом совсем не хотелось. За это время Майли успела к нему привыкнуть и полюбить, ведь здесь было почти также уютно и безопасно, как в Эгольском монастыре. А за последние дни, когда они с Охотником разыскивали убийцу лесоруба, она впервые почувствовала, что занимается чем-то важным и нужным. Не только для нее самой, а для всех. Дар приносил пользу. Но что будет, когда закончится обучение и жизнью придется распоряжаться самой? Не бросят ли ее на произвол судьбы, несмотря на все уверения, и Николя, и даже Финист.
- Когда ты сделаешь мне предложение? - Майли всем телом развернулась к оборотню и пристально уставилась в глаза.
Финист оторопел и просто глотал ртом воздух.
- Я не… - промямлил он, да так и не нашелся, чем закончить фразу.
- Что ты не? Вот что не?! - вспылила Майли. - Как любиться всю ночь без передышки, так это пожалуйста, а как до дела доходит - сразу в кусты! У меня тоже есть гордость. Я хочу нормальные отношения, красивую свадьбу и настоящую семью, в которой не страшно рожать детей.
- Деть… - Финист вытаращил глаза, поперхнулся и закашлялся.
- Да, я хочу детей! Хочу, чтобы на этих руках, - она пихнула ему под нос собственные запястья, - были обручальные браслеты. И чтобы не надо было больше бояться, что ты меня бросишь, как только Герда или любая другая женщина поманит тебя за собой.
- Обалдела что ли?! - обрел дар речи Финист и грубо оттолкнул ее ладони. - Какое замуж? Какие дети? Я ж тебе ничего не обещал. Мы просто развлекаемся. Разве тебе не нравится? Хорошо же было!
- Хорошо, - спокойно ответила она, чем выбила Финиста из колеи еще больше. Она перелезла через него, встала и собрала его разбросанную полу одежду.
- Что ты делаешь? - растерянно спросил он.
- Даю себе зарок, - скомкав одежду в охапку, она всучила ее Финисту. - Без обручального браслета порог этой комнаты ты больше не переступишь.
Майли тряхнула простыней, сгоняя его с кровати и подтолкнула к двери.
- Иди, чего ждешь? Можешь пожаловаться своей ненаглядной Герде. Посмотрим, как эта маленькая ханжа согласится на развлечения без обязательств.
Не слушая больше ничего, Майли выдворила его в коридор, захлопнула дверь и принялась перестилать постель. Раздался стук. Дверь со скрипом отворилась. Майли схватила подушку и, не глядя, швырнула ее в сторону вошедшего. Подушка замерла в ладони от цели и плавно опустилась в подставленные руки.
- Простите, я думала, это Финист, - Майли виновато заглянула во внимательные синие глаза.
Уши горели. Вокруг разгром. Как после драки. Ужас!
- Он ушел. Можешь не беспокоиться, - заверил ее Николя и подал продолжавшую висеть в воздухе подушку.
- Может, я погорячилась? Не стоило его так выгонять, - сокрушалась Майли. - Я просто хотела, чтобы он был более внимательным, чтобы понимал… как вы.
- Чтобы он что-то понял, боюсь, это придется вбить в его голову кувалдой, - усмехнулся Николя. Майли понурилась. - Но, думаю, встряска пойдет ему на пользу.
Майли вымученно улыбнулась.
- Хотел проверить, все ли у тебя в порядке. Вижу, ты в гораздо лучшей форме, чем можно было ожидать. Все равно, думаю, небольшая передышка пойдет тебе на пользу. Отдыхай.
Он уже собрался уходить, но Майли остановила:
- Вы в город? Возьмите меня с собой. Хочу узнать, чем все закончится.
- Я думал, бюргеры тебе не слишком нравятся, - удивился Охотник.
- Не слишком, - согласилась Майли. - Но мне стало любопытно. Подождете, пока я оденусь?
Николя кивнул и спустился вниз. Через пятнадцать минут они уже седлали лошадей, чтобы отправиться к мельнице.
На стук никто не вышел, но и дверь оказалась не закрытой. Николя снова вошел без приглашения. Майли последовала за ним. Вагни сидел в углу за столом и завороженно смотрел в одну точку. Рядом стоял пустой кувшин, от которого за версту несло крепким элем. Или так пах сам мельник? Он не замечал гостей, пока Николя не подошел вплотную.
- Слышал, вы нашли тело. В городе панихида. Вряд ли мне там будут рады, - заговорил он невпопад, с трудом удерживая взгляд на Охотнике. - А как же моя Мелюзиночка? Никто-никто не придет на ее похороны!
Вагни закрыл лицо руками и глухо разрыдался.
- Похорон не будет. Ваша дочь жива. Я в этом уверен, - Николя встряхнул мельника за плечи и, когда тот пришел в себя, вывел его на улицу. Вскоре они вернулись. С головы Вагни потоками стекала грязная вода, но выглядел он намного бодрее.
- Если Мелюзина жива, то где же она? - спросил он, неуклюже устраиваясь на своем привычном месте.
- Вы же сами вчера сказали: уехала погостить к матери, - пожал плечами Охотник. Майли нахмурилась, не понимая, куда он клонит. Вагни, по всей видимости, тоже не понимал. Но Николя продолжал говорить: - Теперь я хочу, чтобы вы рассказали правду. Всю правду о том, кто настоящая мать Мелюзины и что случилось в тот день, когда погибла ваша жена.
Вагни смотрел на него, оценивая.
- Тяжелая болезнь лишила мою жену рассудка. А мать Мелюзины - вдова из Готланда. Приезжала сюда на торг летом. У нас с ней была короткая интрижка - ничего серьезного, но она понесла и отдала ребенка мне, так как в ее краях плохо относятся к детям, рожденным вне брака.
- Перестаньте, - Николя смерил его тяжелым взглядом и достал из-за пазухи раковину. - Я нашел ее в хижине Орма. Кажется, она принадлежала вашей дочери. Как думаете, что будет, если я ее сломаю?
Охотник сжал ее.
- Нет! - вскричал Вагни и попытался отобрать. Николя оттолкнул его и спрятал раковину обратно.
- Я и так уже обо всем догадался, так что хватит изворачиваться и юлить.
- Клянитесь самым дорогим... жизнью вашей невесты и будущих детей, что никому не скажете! - Вагни набросился на него и вцепился в ворот рубахи.
Майли прикрыла рот рукой. Вот это он зря! Сейчас что-то будет.
- Вы не в том положении, чтобы что-то от меня требовать, - рыкнул на него Николя, отдирая от себя цепкие пальцы. - Мне нужны лишь детали, чтобы дополнить картину. Либо вы сами рассказываете все начистоту, либо я использую более болезненный способ узнать правду. Но так вашей дочери и любовнице придется намного хуже. Так что советую быть предельно откровенным и не распускать руки.
- Хорошо, - сдался мельник и уселся обратно на стул. Закрыв лицо руками, он принялся рассказывать: - Я не любил свою жену. Нас свели родители. Хотели, чтобы я унаследовал ремесло и мельницу ее отца. Я пытался быть хорошим мужем: терпел капризы и упреки, унижения и даже побои. Думал, после рождения детей она смягчится и все наладится. Но Эглаборг сказал, что ее тело слишком слабое, чтобы зачать. Она и без того долго не протянула бы. Тогда я смирился. Перестал настаивать на близости, не обращал внимания на истерики и просто ждал свободы. Но этого все никак не происходило, и каждый день становилось хуже. Однажды я ушел в город, чтобы напиться и хоть на несколько часов забыть о своем горе. В таверне в тот вечер выступал бродячий скрипач. Мне понравилось, как он играл, и я пригласил его составить мне компанию. За кружкой эля мы разговорились. Я сказал, что хотел бы как он путешествовать по городам, очаровывать людей игрой на скрипке и никогда, никогда не возвращаться к жене на опостылевшую мельницу, которая стала моей тюрьмой. Скрипач пожалел меня и посоветовал в полнолуние придти к заповедному озеру Цуг. На его берегу прекрасная дева будет расчесывать свои волосы. Если мне удастся умыкнуть ее гребень, то она явится ко мне на следующую ночь и исполнит любое желание.
Я не поверил, но, когда пришел домой и жена принялась обзывать "похотливым боровом", решил рискнуть. Не встречу деву, так хоть сам утоплюсь, чтобы ведьму эту не видеть. Но она там была. Дева. Самая красивая из всех, что я видел. Ни одна человеческая женщина не могла с ней сравниться. Я сделал, как сказал скрипач: когда она купалась, забрал ее раковину и вернулся домой. На следующую ночь она действительно пришла. А я… я не желал более ничего, кроме ее благосклонного взгляда. Она дала мне намного больше - свою любовь. Страсть, негу, ласку, понимание и доброту. Все то, на что так скупа была моя женушка, с щедростью дарила мне дева из озера. Мы встречались тайком около года, а потом она пропала на несколько месяцев. Я стал сам не свой. Бегал на озеро, звал, раковину на берегу оставлял, но все без толку. Уж топиться решился, как она вновь появилась. Сказала, что у нее для меня подарок. От радости я последнюю осторожность потерял - жена нашла раковину и увидела, как мы обнимались. Был скандал. Она убежала в город. Я помчался следом. Боялся, что она сделает что-то с собой или еще хуже - навлечет на деву из озера беду. В городе Хейде никто не поверил, и она ринулась к утесу Белой чайки. Я пытался ее остановить, но не смог. Она прыгнула и… На следующее утро после похорон дева принесла мне сверток с ребенком. Сказала, что это и есть подарок - наша дочь Мелюзина. Хотя дева больше не приходила, я был счастлив с моей Мелюзиночкой, только уберечь не смог. Никогда я их не увижу: ни мать, ни дочь.
Вагни замолчал и отвернулся. На лбу у Николя залегла тревожная морщинка. Он о чем-то напряженно раздумывал.
- Вы знали, что ваша любовница не человек? - нарушил тишину Охотник.
Мельник кивнул, не поворачиваясь.
- Вы знали, что она заставила вашу жену прыгнуть с утеса?
Вагни повернул голову и пристально глянул на Николя. Было видно, что мельнику все равно.
- Вы знали, что она забрала вашу дочь и убила лесоруба? - последний вопрос был задан с таким нажимом, что отмалчиваться дольше стало невозможно.
- Я догадывался. Надеюсь только, что у них все хорошо. И внуки живы.
- Внуки? - удивилась Майли.
- Повитуха сказала, что должна быть двойня, - пожал плечами Вагни.
- Двойня, - задумчиво повторил Николя и забарабанил пальцами по столешнице, снова погружаясь в размышления. - Никса-никса, где же тебя искать? - он достал из-за пазухи раковину и принялся внимательно ее изучать. - Ты сделаешь все, что пожелает обладатель раковины. Но откуда об этом знать бродячему скрипачу? Или этот скрипач тоже не так прост, как кажется.
Вагни с Майли уставились на Охотника, не улавливая смысла.
- Скажите, тот скрипач не носил шарф и шляпу, закрывающие шею и уши? - обратился он к мельнику.
- Да, я еще удивился, ведь тогда было совсем не холодно. И со скрипкой, поди, не очень удобно, - развел руками Вагни.
- Похоже, придется снова нёкка за жабры трясти. Будь он неладен, - поморщился Николя.
Майли передернула плечами. Может, стоит вернуться домой? В конце концов, она не Герда, чтобы в пасть к демону лезть из-за всяких глупостей. Но с другой стороны, не посчитает ли Николя ее трусихой, если она сбежит сейчас? Не хотелось бы.
- Что вы собираетесь делать? - переполошился Вагни. - Надеюсь, вы их не тронете? Разве не видите, они и так достаточно настрадались! Если родителям этого ублюдка нужен выкуп, то лучше отнесите мою голову, - мельник лег на стол и вытянул шею. - Рубите!
Николя закатил глаза.
- Так легко вы не отделаетесь. Одиночество станет вашим выкупом и за Хейду, и за Орма. Ни любовницы, ни дочери вы больше не увидите, - с холодной беспощадностью ответил Охотник и бросил Майли: - Идем, нам здесь больше делать нечего.
Она первой выскочила за порог. Вагни выглядел так, словно готовился к чему-то отчаянному. Николя вышел следом и затворил дверь. Изнутри донесся громкий стук. Должно быть, Вагни колотил в дверь кулаками, но она не поддавалась, словно ее подперли со стороны улицы.
- На случай, чтоб он не наделал глупостей, - сказал Николя, подсадил Майли в седло и, забравшись на своего жеребца, направился к заповедному озеру Цуг.
Без телеги путь оказался короче и приятней, хотя и более опасный, ведь Николя вел их по крутой горной дороге. Порой лошадям приходилось взбираться по сыпучему гравию на такие кручи, что Майли казалось, они вот-вот кубарем покатятся вниз. Но вороной жеребец карабкался в гору по острым камням также легко, как по ровной земле, толстуха-кобыла слишком боялась отстать и, превозмогая усталость, тащилась следом.