Проблуждав час, я поняла, что заплутала окончательно. Разноцветные витражи окон сменяли цветущие сады, фонтаны, клумбы, мощенные разноцветным булыжником улочки и снова витражи. Только где бы я ни была, сквозь все это великолепие просвечивался молочно-белый Храм Правления, навевая мрачные мысли. Попроситься, что ли, составить моим демонам завтра на рассвете компанию?
Просто казнь самоубийц.
Должен же быть выход!
Он не может завтра умереть! Не сейчас, не так! Господи, зачем тогда все это? Зачем мне узнавать то, что я узнала, испытать то, что испытала, если все закончится завтра?
Уже завтра?!
Я не заметила, как пришла на берег небольшого озера, и теперь стояла, глядя на изумительно прозрачную воду, облокотившись на невысокие деревянные перила. Слезы, соскальзывая со щек, стремились к серебристой глади, разрисовывая ее кругами.
Ха, все же я оставлю свой след в экологии этого мира. А может, еще плюнуть?
Душу раскаленными щипцами раздирало отчаяние.
Ладно, надо возвращаться.
Я подняла голову. Незаметно наступил вечер. Первые краски заката тронули серебристые воды незнакомого озера.
Домой.
На Землю!
Я развернулась и зашагала по уже знакомой улочке к белоснежному Храму. От него легче будет найти путь к дому Васиэля.
Где-то через полчаса я оказалась на площади у Храма и, покрутившись, обнаружила как минимум три улицы и два переулка, уходящие в разные стороны.
Во попала!
Так, надо вспомнить особые приметы.
Ладно, знаю! Там рядом был цветущий сад!
Н-да-а, по такой примете в этом городе его дом можно будет искать вечность!
Я посмотрела на башню.
Может, провести эту ночь рядом с Алексом?
Нет!
Запретив себе даже думать о нем, я решительно зашагала по случайно выбранной улочке.
Сады, дома, фонтаны. Кое-где стали загораться фонари, но ничего, что было бы знакомо.
Да, похоже, я заблудилась!
Ладно! Язык до… гм, куда-нибудь да доведет!
Я шагнула к прогуливающимся парочкам, но вовремя остановилась.
А что я должна у них спросить? Где снимает койку ангел Васиэль?
И сколько у меня шансов, что я наткнусь на того, кто это знает?
Правильно! Ноль целых фиг десятых!
Плюнув на поиски своего временного пристанища, я решила зайти в какой-нибудь сад и там пересидеть. Желательно, чтобы в этом саду еще и кормили. Я даже согласна пополнить долг Васиэля…
Эх, а есть-то хотелось все сильнее! А в свете последних событий я бы не отказалась по чисто русской привычке еще и что-нибудь выпить. Этакое стрессоснимающее!
Да и замерзнуть ночью мне не грозило. Судя по всему, здесь вечное лето. Где-то середина июля.
Я чуть не пропустила вывеску, с которой на меня смотрел пухлый розовощекий дядя, держащий в одной руке здоровенный жбан, а в другой чашку с чем-то пенно-белым.
Уверенно свернув в небольшой, украшенный гирляндами разноцветных фонарей сад, я с радостью увидела несколько столиков и добродушных официантов, с неизменными улыбками угождающих редким посетителям.
В этот вечерний час разноцветные огоньки сада привлекли сюда пятерых небожителей. За дальним столиком нежничала пара. Неподалеку от нее секретничали два ангела, а напротив того столика, что облюбовала я, сидел мужчина, укутанный, несмотря на летний вечер, с головы до ног в плащ. Из-под низко надвинутого капюшона виднелся только нос и недлинная, кудрявая белоснежная бородка.
Ко мне подошел улыбчивый официант. Заказав себе росу и манну, я широким жестом записала все это на счет Васиэля и стала ждать. Вернее погрузилась в мрачные раздумья, напрочь позабыв о заказе.
– Милая девушка, – вернул меня к реальности мягкий баритон, неожиданно раздавшийся над ухом. – Я вижу, вы тоже грустите в одиночестве? Так не объединиться ли нам для того, чтобы поужинать и послушать полуночную Славу?
– Простите? – Я подняла глаза, рассматривая опирающегося на посох, закутанного в плащ небожителя.
– Нет, конечно, если вы хотите побыть одна, я не стану вам мешать. Но поверьте, в трудный час одиночество может убить надежду и веру, а вам, я думаю, они сейчас ох как нужны.
Интересное начало!
Я пожала плечами и указала на свободный стул. Мужчина ловко скользнул на него и, прислонив посох к столу, откинул капюшон. Я бросила на него быстрый взгляд.
Хм, ничего особенного.
Внешность, каких миллион: украшенные лучиками морщинок глаза, пухлое лицо, улыбчивые губы. Нос картошкой. Белоснежные волнистые волосы до плеч, короткая бородка.
– Меня зовут Люберий. Я путешественник между мирами, или Искатель истины. Вот остановился перекусить и послушать Славу. Да и ночь к тому же. Так устал за день, что не отказался бы отдохнуть, а здесь, на травке… Мм, любо-дорого! – Он ласково улыбнулся. – Я не нарушил ваши планы касательно этого вечера?
Вернув ему улыбку, я покачала головой:
– Что вы. Конечно нет. К тому же вы правы, мне нужно с кем-нибудь поговорить… чтобы не наделать глупостей.
– Что тебя огорчает, дитя? – тут же сделав участливое лицо, сосредоточился он.
Я вздохнула:
– Столько всего произошло…
– А ты расскажи. И мы разделим на двоих твои страхи, печали и сомнения. Все, что терзает твое сердце.
Я еще раз посмотрела в его глаза, и тут меня прорвало. Я рассказала ему все, начиная с того злополучного дня, когда впервые встретила Алекса.
Мой неожиданный слушатель сидел не шевелясь, не сводя с меня внимательных, участливых глаз.
– …А завтра его казнят. Их казнят! А я не знаю, что мне делать!
– Выходит, ты поверила демону? – Бородач задумался. – Хм, рискованно! Ты знаешь, что им нельзя доверять?
– Может быть. Кому-то. Но не Алексу. Ему я верю больше, чем себе.
– А как бы ты поступила, если бы он выжил, но однажды предал тебя? Ты бы его возненавидела?
Не задумываясь, я качнула головой:
– Как любой нормальный человек, я не хочу, чтобы меня предавали. Как бы я поступила? Не знаю. Обиделась бы, но возненавидеть я бы его не смогла.
Люберий улыбнулся:
– Тогда выход один. Нужно поговорить с Правлением архангелов! Попросить их. Я уверен, что они не откажут!
Смерив его удивленным взглядом, я опустила глаза. Досада и какое-то разочарование затопило душу.
– Гм. Я, конечно, не знаю, но что-то меня мучают сомнения по поводу вашего совета. Они собрались убить Вереция только за то, что он помог бежать сыну, а вы говорите, что после моей просьбы они их отпустят.
Небожитель развел руками:
– Они обязаны наказывать виновных, на то они и Правление Лазури. Вереций обманул Наказующих ангелов, поэтому его и приговорили.
– Вот-вот! И я про то же. Крылатые готовятся к торжеству справедливости, и тут я с такой идиотской просьбой. И все сразу бросились ее исполнять!
– Конечно, исполнят! Даже не сомневайся! Просто их нужно убедить! Привести такой довод, против которого все их догмы окажутся бессильными.
Я бросила на собеседника подозрительный взгляд.
На что я надеялась, когда рассказывала ему свою историю?
На помощь? Да!
На совет? Хотя бы! Но только не на такой, явно попахивающий маразмом.
– Что может убедить архангела отпустить приговоренного к казни демона?
– Есть только одно, чему подчиняются все небожители, без чего не смогут прожить люди и о чем мечтают демоны.
Ага, ну точно у старичка маразм! Уже и загадки пошли!
Я раздраженно пожала плечами:
– Без понятия! И что это?
Небожитель только молча улыбался.
– Вера? Я должна поверить?
– Ты должна понять!
Я чуть не зарычала от такой китайской грамоты.
– А вот не понимаю! И зачем что-то просить у твердолобых, замороченных властью дядей? Они меня даже не услышат и…
– Будешь продолжать в том же духе, – невозмутимо перебил меня старик, – и тебя действительно никто не захочет слушать! – Он оглядел мой ужин, который минут пятнадцать назад принес официант, притянул кружку и, выпив до дна, продолжил: – Неверие обессиливает!
– Хорошо! Верю. Верю во все. – Я вскочила. – Когда пойдем?
Люберий покосился на мою тарелку, на которой лежала, источая аппетитные ароматы, зажаренная до нежной, золотистой корочки курица гриль.
– Куда?
– Как куда? Просить за Алекса и Вереция. К архангелам!
– А-а, да это успеется! До утра еще так далеко! Ты не против? – Не дожидаясь ответа, он расплылся в улыбке, по-хозяйски пододвигая к себе курицу. – Если честно, так проголодался, пока добирался сюда!
– А один мой знакомый ангел как-то сказал, что в этом мире глупо тратить время на сон и еду! – Я снова плюхнулась на стул и невольно усмехнулась, вспомнив Васиэля.
Старик даже перестал выламывать ножку:
– А отчего еще получать удовольствие, как не от самого факта жизни? Жить во благо кого-то надоест, как только познаешь мудрость одиночества. Так позволь узнать, а что еще делать всю эту бездну лет? – С хрустом выломав ножку, он мгновенно ее обглодал и успокаивающе мне улыбнулся. – Болван твой ангел, так ему и передай. Или лучше не передавай. Когда-нибудь это до него все равно дойдет, и, может быть, он изменится. – Снова отломив кусочек курицы, он с блаженным видом засунул его в рот и прочавкал: – А я вот люблю путешествовать. Налегке. Разъезжая на шестикрыле, не увидишь и сотой доли чудес мира и уж подавно не встретишь нуждающихся в помощи девушек! – Подмигнув, он бросил на стол косточку и принялся за вторую ножку.
– Это вы обо мне? – насторожилась я. – Интересно, и как вы мне сможете помочь?
– Самая бесценная помощь – умение выслушать и мудрый совет.
– А-а… вы в этом плане! – Я постаралась скрыть разочарование.
– И в этом тоже. Ешь! – Он милостиво кивнул на остатки жаркого.
Я пожала плечами.
А почему бы и нет?
Встретив этого старика, я совершенно забыла о голоде, но после его слов я поняла, что умру, если сейчас же чего-нибудь не съем. Отломив крылышко, я с жадностью принялась жевать, но, удивительное дело, съев кусочек, поняла, что наелась.
– Так бывает, – улыбнулся Люберий. – Иногда, чтобы почувствовать удовлетворение, нужно совсем немного. – Он поднялся. – Пойдем? Скоро начнется Слава. Если честно, это лучшее, что есть в Лазури.
– А мне как-то сказали, что Слава нужна для того, чтобы Бог сверял по ней часы. – Я поднялась за ним.
– Интересная версия, – ухмыльнулся старик, – только вряд ли ему нужны часы. Хотя…
Подхватив посох, он жестом пропустил меня вперед по узенькой аллейке. Выйдя в совершенно другие ворота, я огляделась.
Нет. Не помню я эту засаженную цветущими кустарниками улочку!
Между тем небожитель уверенно зашагал вперед.
– А куда мы идем? – Я догнала старика.
Кинув на меня взгляд, он пожал плечами.
– Просто идем. Движение – жизнь. Тем более нет смысла оставаться там, где тебя ничего не держит. – Он улыбнулся. – Манна-то у нас все равно закончилась.
– А, ну да! – Конфуций, блин! Срубал мой ужин и теперь философствует! – Вкусная была курица, ну в смысле манна! А арома-ат!
– Да, и я о том же! Поэтому, даже если у тебя есть монеты, чтобы оплатить этот ужин, или друзья, на кого можно повесить счет за него, все равно создать дважды такой шедевр невозможно!
– Ага, вкусно было! – При воспоминании о горячей курице с хрустящей золотистой корочкой, мой желудок снова болезненно сжался.
– Не то слово! – довольно подмигнул мне Люберий. – Кстати, спасибо за то, что поделилась ужином. Здесь, в Лазури, все дашь на дашь! Теперь и мне придется с тобой чем-нибудь поделиться. Что ты хочешь?
Ответить мне не дал звон колокольчиков. Словно упав со звездного неба, он заставил нас замереть. Потом мне показалось, что звон – это голоса. Затем я услышала обрывки стихов, песен, которые оставляли след в моей душе и, минуя мою память, снова улетали, превращаясь в хрустальный звон. И внезапно все закончилось…
Я очнулась в тишине летней ночи, напоенной пением цикад, незнакомых птиц и чьим-то всхлипыванием. Как оказалось – моим.
– Вечерняя Слава заставляет поделиться самым сокровенным с теми, кто ее слышал. – Мягкий, по-отечески теплый голос Люберия, о котором, признаться, я совершенно забыла, заставил меня вздрогнуть. – Но больше всего я люблю полуночную Славу!
– А что в ней такого особенного? – Украдкой смахнув слезы, я посмотрела на него.
– Узнаешь, – отмахнулся он и поинтересовался: – Так где мы сегодня ночуем?
Я пожала плечами:
– Даже не представляю! Я заблудилась и не знаю, куда идти.
– Ну а где находится твое пристанище? Как оно выглядит?
– Находится? – Я задумалась, вспоминая. – В саду. В окружении сада. А выглядит… как трехэтажный дом с чердаком. Там на окнах ставни и разноцветные стекла.
– В саду… – Старик задумался, огляделся и радостно ткнул пальцем в темноту. – Так вот он, сад. А вон трехэтажный дом. С чердаком. И стекла…
Открыв рот, я смотрела, как словно из ночного тумана на абсолютно незнакомой мне улочке вылепилось все, о чем я говорила.
– Там еще фонарь был. На двери, – ошарашенно выпалила я, глядя, как неяркие лучики фонаря зажигаются вслед за произносимыми мною словами.
– Он?
Я смогла только кивнуть и зашагала вслед за небожителем.
На этот раз в доме нас встретили тишина и полумрак, разбавляемый мерцающими на стенах свечами.
Поднявшись к каморке Васиэля, я толкнула не запертую дверь и вошла. На сундуке тускло горел, видимо зажженный хозяйкой, светильник, освещая небогатую обстановку.
– Здесь ты остановилась? – Вслед за мной, ровно постукивая деревяшкой, вошел Люберий.
– Здесь.
Он огляделся и оценил:
– Чудесно! Бесподобно! Восхитительно!
Сунув в угол посох, старик уселся на кровать и с наслаждением откинулся на взбитую подушку.
– Как говорят на Земле: кайф!
– О-о, а я вижу, вы ценитель русского сленга? – не удержалась я от ехидства.
– Я ценитель всего! – Люберий сладко зевнул и поинтересовался: – Ты ложишься спать?
Я качнула головой:
– Не-а. Боюсь, не усну. Да и хочется послушать полуночную Славу. Уж больно вы меня заинтриговали!
– А-а, ну слушай! – Люберий повозился, устраиваясь удобнее. – А я посплю.
– Но а как же Слава? Вы же хотели ее услышать.
– Да ты не переживай. – Старик разлепил один глаз, сонно улыбнулся и снова закрыл. – Я ее еще так наслушаюсь… Да я проснусь… Я обязательно проснусь. А ты слушай… Ну и загадай чего… Вдруг сбудется? Иногда очень даже… – Дальше бормотание стало неразборчивым и плавно перешло в басовитое похрапывание.
Везет!
Я улыбнулась, разглядывая спящего, подошла и, сняв с другой кровати одеяло, укрыла его.
Должен же сегодня хоть кто-то быть счастливым.
Взяв единственный в комнате табурет, я поставила его у окна и села.
В открытые ставни дышал цветочной свежестью ночной сад.
Вот интересно, о чем сейчас думает Алекс?
Два дня потрачены впустую. Ни спасла, ни помогла. Интересно, о чем говорил Люберий? Как убедить архангелов второй раз отпустить приговоренного к смерти? Добровольно?
Так! Если рассуждать логически: это – Лазурь. Здесь основа всему – вера. Что-то он там еще говорил о надежде. Нельзя терять и все такое…
Вдруг я очнулась от своих мыслей, вслушиваясь в наступившую тишину. Замолчали ночные птицы, кузнечики. Даже похрапывание моего гостя растворилось в этой тишине.
Я будто оглохла.
И тут зазвучала мелодия. Словно в саду кто-то стал наигрывать простенькую мелодию на камышовой дудочке, а в голове сами собой стали рождаться слова. И я, не в силах удержаться, запела:
Голос белой птицей исчезал в ночи.
Боль рекой струится: "Излечи!"Растворенный светом синий взгляд
Отразился в небе и назад.А дитя не плачет – просто спит,
И над ним удачей жизнь блестит.Старец мимо ехал на хромой метле,
Молвил на потеху: "Быть беде!"Только кто узнает в этот час
То, что Бог гуляет среди нас.Звезды в поднебесье водят чехарду,
Я по мелколесью к ним бегу.Звезды выше, выше, и исчез их свет.
Господи Всевышний, дай совет!Дай испить водицы неземной
Или дай стать птицей луговой.А не дашь совета – быть беде!
Господи, да где ты?
– На хромой метле!
– Томочка! Тома! Да сколько можно спать? Уже восход скоро! Казнь! Тебе это о чем-нибудь говорит?
Глаза распахнулись. Рядом со мной метался Васиэль.
– Вась, это ты?
– Нет, дух твоей покойной бабушки! Чтоб ее!
Я села на постели, потерла глаза… и вспомнила вчерашний вечер!
Черт! Старик! Люберий, или как там его.
Соседняя кровать оказалась идеально заправленной и даже не вызывала сомнений, что вчера на ней никто не спал.
А может, мне этот Люберий померещился? Приснился?
– Вась, – я посмотрела на ангела, – а ты когда вернулся?
Он перестал мерить комнату шагами и плюхнулся рядом.
– Вчера.
– Когда вчера?
– Сразу после полуночной Славы. Ты уже спала.
– Спала? А старик?
– Какой старик? – Васиэль поднял на меня мрачный взгляд.
– Да так. Встретился вчера вечером один бродяга. Предложил поговорить, съел мой ужин и напросился переночевать. Я его на той койке уложила.
– Старик? – Васиэль задумчиво пожевал губами. – А как он выглядел?
– Как… как старик. – Я насторожилась. – А что?
Васиэль поднялся:
– Ничего. Пойдем. Как раз успеем к утренней Славе.
– Вась! А что тебе сказали Сапфиры? – вспомнила я, когда мы уже вышли из дома и шагали к ослепительно-белому Храму.
Не сбавляя шага, Васиэль отмахнулся от меня, как от назойливой мухи:
– Одно слово – демоны! Вначале решили последовать совету одного жутко умного мастера Стратегии и обменять меня… меня!.. на своего князя. И лишь после того, как я объяснил, что, в отличие от князя Сапфир, не представляю для архангелов Правления никакой ценности, меня оставили в покое. Но с условием!
– С каким? – Мы мчались с такой скоростью, что я, для того чтобы не отстать, вцепилась ангелу в руку.
– С таким! – Погруженный в свои мысли, он этого, кажется, даже не заметил, огрызнулся и замолчал, продолжая шагать вперед.
Ну и ладно! Не хочет говорить – не надо! Почему-то паника, не отпускавшая душу все эти дни, исчезла, а на ее место пришло безразличие. С каким-то отрешенным любопытством я следила за всем словно со стороны.
Вскоре мы подошли к Храму. Сейчас небольшая площадь была окружена множеством высоких светловолосых мужчин. Судя по всему – ангелами или архангелами. Простые небожители выбирают себе более скромную внешность.
В центре стояло высокое сооружение из бревен и большая, доверху наполненная водой бочка.
Никого из главных действующих лиц пока еще не было.
Затесавшись в толпу зрителей, Васиэль шустро тащил меня за собой, нагло расталкивая негромко переговаривающихся блондинов. Затем, видимо заметив кого-то знакомого, подошел к нему:
– Ну что? Когда начнется?
– Скоро, – ответил крылатый, кинув на него короткий взгляд. – Наверное, после Славы. И Высший архангел Правления еще не появился. Ждем.