Анет рано проснулась: огромный солнечный диск только показался над горизонтом, а ночная прохлада еще не уступила место полуденной жаре. Лес потихоньку пробуждался ото сна. Начинали лениво чирикать разнообразные птички, мимо пролетела, задорно жужжа, огромная полосатая пчела. "Наверное, спешит собирать мед", - лениво подумала девушка и потянулась всем телом. Дерри все еще спал, и Анет не стала его будить. Она бесшумно подошла к потухшему за ночь костру, накидала в него собранных, здесь же, рядом, веток и разожгла огонь. Со вчерашнего вечера еще остались кусочки недоеденной зайчатины, насажанные на тонкие прутики. Поджидая, пока будут готовы угли для мяса, Анет села на траву и задумалась. Ее беспокоила проблема проникновения в город. Если перед воротами выставлена охрана, то шансы пройти через нее равны нулю. Уж больно они с Дерри приметная пара: он - ксари, которых, судя по реакции Каллариона, единицы, а она - ярко выраженная блондинка, да еще и с браслетом, который служит очень уж заметной приметой. Тем более ни снять, ни спрятать его она не может. Анет вздохнула и уставилась на свое украшение, которое за последние недели успела невзлюбить. Раньше, на Земле, Анет постоянно любовалась этим массивным и древним браслетом, а на Арм-Дамаше как-то сразу охладела к нему и перестала замечать, а за последние дни даже забыла про привычную тяжесть в руке. Вот и сейчас глядя на него, девушка не сразу поняла, что, собственно говоря, не так, а когда поняла, чуть не заорала от ужаса, но, вспомнив, что Лайтнинг еще спит, решила воздержаться от такого бурного проявления чувств. Дело в том, что браслет стал как бы меньше размером. Теперь он очень плотно сдавливал руку, потихоньку уходя под кожу. Серебреные листочки уже почти скрылись под кожей, а мерцающие кругленькие аметисты торчали небольшими бугорочками и, казались, вживленными в руку. Странно, что девушка не заметила этого раньше. Самое главное, никаких болевых ощущений она не испытывала. Нет, несколько дней назад, ей на какое-то время показалось, что браслет стал маловат, но потом это ощущение прошло.
Анет испуганно смотрела на свою руку и не решалась даже позвать Дерри. "Наплевать, - подумала она. - Может быть, само рассосется". По непонятной причине, ей не хотелось делиться своим открытием ни с кем, даже с Лайтнингом. Девушка пониже опустила свой полупрозрачный рукав, стараясь прикрыть браслет, и задумалась о насущном. "Ну, не через забор же в город лезть? Если идти через ворота, то Дерри схватят сразу же, не думаю, что у них через пост проходит по десятку ксари в день, а меня тормознут за компанию. Мои светлые волосы в данной ситуации, чуть менее заметны, чем глаза Дерри, а если к волосам еще и добавить не снимающийся браслет, то тут, даже самым тупым охранникам, станет все ясно".
- Должен же быть какой-то разумный выход? - пробормотала девушка, ни к кому конкретно не обращаясь, и уставилась на пламя костра. Мысли крутились в голове веселым и разноцветным гороскопом. Мозг услужливо подбрасывал всевозможные подсказки, но Анет не могла ухватить ни одну из них. Она чувствовала, что выход из создавшейся ситуации, где-то тут, совсем рядом, но вот где? Когда голова у Анет разболелась, и девушка была готова бросить это бесполезное раздумье, свалив решение проблемы на Дерри, неожиданно ей в голову пришла одна весьма недурная идея. Девушка даже подпрыгнула от переполнявших ее эмоций.
- Дерри! - закричала она. - Просыпайся скорее, я придумала, как нам попасть в город.
Лайтнинг подскочил и уставился сонными, ничего не соображающими глазами на девушку. Несмотря на то, что он уже сидел, было видно: проснется он не скоро. В его фиолетовых глазах стоял непонятный туман. Выражение лица было на удивление глупым. Дерри попытался сфокусировать взгляд на Анет, потряс головой, и хриплым спросонья голосом спросил:
- Что ты сказала? Что-то, я ничего не понял. Сейчас я приду в себя, и ты повторишь свои слова снова.
- Я придумала, как нам попасть в город, - еще раз послушно повторила Анет и посмотрела на Дерри. Его лицо приобрело вполне осмысленное выражение, и девушка продолжила, - Понимаешь, они ищут блондинку с браслетом и тремя мужчинами. Мы с тобой вдвоем - это уже не комплект, только уж больно приметный: ты ксари, у меня на руке браслет. Вряд ли они не обратят на нас внимание. А ты, представь, что в город пойдет, например, темноволосая девушка в сопровождении снежного барса. Это у вас как? За норму сойдет? Или девушки здесь в одиночку с дикими зверями не разгуливают.
- Во Влекрианте возможно все, - задумчиво ответил Дерри, - в твоей идее, безусловно, что-то есть. Вряд ли девушка с диким зверем вызовет в городе большой ажиотаж. Многие охотники находят в лесу детенышей диких животных, и воспитывают их. Почему бы и нет. Твой отец, вполне может быть, либо охотником, либо торговцем, который подарил своей любимой дочурке красивую игрушку. Я думаю, мы что-нибудь придумаем. Здесь недалеко есть деревня, в которой я могу найти для тебя подходящую одежду, а насчет волос… жаль, что тебе придется сменить их цвет, но это на самом деле наилучшее решение. Пока я хожу за одеждой, ты поброди здесь в округе, и поищи, такие маленькие, красненькие цветочки, да вон они растут, - Дерри показал рукой на небольшую полянку. - Это Дьявольские слезы - сок этих цветочков, лучший природный краситель. Недели на три тебе устойчивый черный цвет волос обеспечен.
Анет грустно кивнула. До нее с опозданием дошло, на какой шаг она решилась. - Черные волосы! - с ужасом подумала она и тихо застонала. - Все. Это конец. Дерри мне точно никогда не светит! - Как только девушка представила себя в образе "цыганки Розы", ей захотелось плакать. Конечно, Дерри-то, что? Да он, перекрасься она, хоть, в зеленый цвет, все равно ничего не заметит. Ему-то что, он ничего не теряет. Его бы покрасить в черный. Интересно как бы, он запел?
- Давай уж, иди в деревню, - раздраженно буркнула Анет Лайтнингу, - и не забудь какую-нибудь мисочку, в которой краску можно будет размешать, и возвращайся скорее, пока я не передумала. Кстати, денег у нас нет, - грустно добавила она и тут же уточнила. - Денег нет, но я вся обвешена золотом. Один пояс чего стоит. Хочешь, я тебе в дорогу отломаю от него застежечку?
- Насчет пояса, ты правильно подметила. Нам его хватит и на еду, и на проживание в хорошей гостинице, и на добычу необходимых сведений. Сейчас же мне ничего не надо. Я думаю, что в деревне лучше не светиться и взять все вещи по тихой. Не исключено, что за деревней тоже ведется наблюдение. Самый лучший вариант будет, если меня там вообще не заметят.
- Как не заметят? - удивилась девушка. - Ты что, одежду не будешь покупать?
Дерри закатил глаза, удивляясь наивности своей спутницы, и попытался разъяснить ситуацию популярным языком:
- Нет, Анет, я ничего покупать не буду. Я осторожненько проберусь в деревню, не привлекая к себе внимания. Где-нибудь, с веревок утащу тебе подходящую одежду, найду пару мисок и немного еды, и осторожно и незаметно вернусь обратно. Если повезет, то вообще ни единая душа не заметит моего присутствия.
- Как? - Еще больше удивилась Анет. - Ты будешь воровать? Но это же отвратительно! Как ты можешь? Там же живут, наверняка, бедные люди, а ты заберешь у них самое необходимое.
- Не драматизируй, - резко одернул Дерри Анет. - Ты прекрасно знаешь, кто я, и чем занимался раньше.
- Да, но ты же не брал ничего у бедных, - уперлась девушка. - А богатых грабить - это иногда, только на пользу обществу.
- Знаешь, на пользу обществу я никогда и никого не грабил. Пусть твое любимое общество само о себе заботится. Я пополнял только свой карман. И бедных я не грабил руководствуясь не морально-этическими нормами, а прозой жизни. Гораздо выгоднее обчистить какого-нибудь магната, чем деревенского жителя, - завелся Дерри. - А сейчас, так получилось что, то что мне надо, есть именно в этой деревне, и я возьму все, что сочту нужным. С твоим мнением в данном вопросе, я считаться не намерен, потому что ты сама не понимаешь, чего от меня требуешь. Я не буду ставить под угрозу наши жизни и успех всей операции в целом, только потому, что ты считаешь, что я поступаю нечестно. Все ясно?
Из глаз Анет от обиды брызнули слезы, и она отвернулась, бросив вслед уходящему Дерри слова:
- Ты подлец, сволочь и негодяй!
Девушка уселась лицом к костру и разревелась, с грустью отмечая про себя, что слезы входят у нее в привычку, а что делать, если это единственный доступный способ снять напряжение. - Напиться бы! - с тоской подумала она, вообще-то, равнодушная к спиртному. - Это все Дерри, сволочь. Довел меня до состояния мандража, своими привычками. Ну не выходит из него принц на белом коне. И коня потеряли, и принц фальшивый оказался. Да, что я к нему привязалась? Что, мужиков, можно подумать, вокруг мало бегает? Бери любого. - Отругала себя Анет и, отправляясь собирать цветочки, мрачным голосом добавила. - Вот в черный цвет покрашусь, так вообще, отбоя от кавалеров не будет.
Цветы росли на небольшой полянке недалеко от костра, и Анет с несчастным видом поперлась их собирать. Настроение было не просто дурное, а прямо отвратительное. Даже прекрасная природа Арм-Дамаша сегодня не радовала глаз. Солнце казалось чересчур жарким, воздух сухим и пыльным, а растительность слишком уж яркой и неприятной для глаз. Анет беспокоили две вещи: во-первых, предстоящая смена имиджа, а во-вторых, ссора с Дерри. Даже, скорее всего, так: во-первых, ссора с Дерри, а во-вторых, смена имиджа. - Конечно, Дерри поступает не совсем честно, - думала она, беспощадно обдирая красные головки цветов, - но есть ли у Лайтнинга выбор? Он же пошл за одеждой не для себя, и не для своего удовольствия собрался взять ее так, а не за деньги. Так в праве ли, она осуждать его за подобные действия? - Полчаса рассуждений привели Анет к выводу, что она, вообще-то, была не права и, скорее всего, своей критикой обидела Дерри. Собрав вполне приличную охапку цветов, девушка сложила их у костра неровной кучкой и села рядом, прикидывая, как бы попросить у Лайтнинга прощения, когда он придет.
Стик жмурясь от яркого света, вышел на поляну, и уверенным шагом отправился вглубь леса. После темных и влажных подземелий, он испытывал наслаждение от свежего, наполненного всевозможными запахами воздуха, от шуршащей под ногами травы и весело чирикающих птиц. Погода была просто замечательная. Солнце приятно прогревало кожу через толстую плотяную рубашку. Спину под плотной черной тканью местами даже начало жечь, но Стик и не думал раздеваться. После сырости подземелий, он получал горячих лучей настоящее наслаждение.
Лес безмолвствовал, казалось кроме щебечущих птиц, здесь нет ни одного живого существа. Стикур прислушался, вглядываясь в листву, он все же собирался поймать здесь хоть какую-нибудь животину им на обед, но ничего съедобное не попадалось. Молодой человек обшарил небольшой отрезок леса вдоль и поперек и все же, через пол часа бесполезного мотания, наткнулся на жирного тетерева, которого благополучно подстрелил, обеспечив себя и Дира едой. Недалеко от входа в пещеры тек быстрый узкий ручей, в котором Стикур набрал во флягу холодной проточной воды и собрался возвращаться к магу, когда с права от него, в кустах, раздался шорох, и Эскорит сквозь ветки, метрах в пяти от себя, разглядел человеческую фигуру, закутанную в зеленый плащ. Несказанно обрадовавшись такой невероятной удаче, Стик крикнул человеку:
- Прошу прощения, можно вас на минуту?
Мужчина в кустах вздрогнул от неожиданности и повернулся, уставившись на него своими огромными кошачьими глазами - это был эльф. Стикур не то, что бы недолюбливал представителей этой расы. Все же Дир был полукровкой. Просто эльфы были замкнутым народом и неохотно общались с кем либо кроме своих, а уж рассчитывать на их бескорыстную помощь в какой-либо ситуации было, вообще, бессмысленно. Будучи самой древней расой, эльфы считали себя богоизбранными и на всех остальных смотрели с изрядной долей снисходительного презрения. Этот конкретный представитель эльфийсгого племени при виде Стика не скривил губы в безмолвном презрительном жесте, а приветливо поздоровался, что уже было хорошим знаком.
- Я слушаю тебя, путник? - голос эльфа прозвучал, словно веселый горный родник. Стик подошел к нему поближе и рискнул вкратце обрисовать ситуацию, считая, что даже если вдруг эльф его пошлет, то он от этого ничего не потеряет. Упускать же шанс и не попытаться найти человека, который сумеет оказать помощь магу, было нельзя. Тем более шансы получить помощь повышались благодаря тому, что и сам Дир был немного эльфом.
- Я Калларион, - представился эльф - странствующий охотник и редко бываю в цивилизации, а в лесу неприятности встречаются очень часто, поэтому, приходится врачевать как себя, так и других, попавших в беду. Где твой друг, пожалуй, я смогу ему помочь. Насколько я помню, у меня оставалось немного того снадобья, о котором ты говоришь.
Калларион опустил длинноволосую голову над сумкой и, сосредоточенно пыхтя, начал перебирать баночки, бутылочки и мисочки. Наконец, он, по-видимому, нашел, что искал потому, что издал какой-то непонятный кряхтящий звук, обозначающий одобрение и, посмотрев на Стика, произнес:
- Показывай куда идти, я думаю, мы сможем привести в себя твоего мага.
Эскорит с необъяснимым чувством тревоги, повел странного эльфа к гномьим катакомбам. Стикур не мог объяснить, чем вызвано его беспокойство. То ли личной неприязнью к снобам-эльфам, то ли определенной долей настороженности по отношению к этому, конкретному представителю древней расы. Слишком уж Калларион отличался от своих сородичей. Да и кто это видел эльфа добровольно ушедшего из своих лесов? "А если не добровольно? - мелькнула в голове Стива бешеная мысль. - А что если Калларион, тот самый темный эльф, изгнанник, о котором сложены легенды?"- подумал Эскорит и его пробрал холод.
Много веков назад, в одном из семи эльфийских домов (Стик точно не помнил в каком) разразился страшный скандал. Молодой подающий надежды принц был объявлен вне закона и с позором изгнан из Эльфийского леса - Д’Ларвена. С проклятым эльфом ушили лишь несколько его верных слуг.
Эльфы были очень скрытной расой и не охотно вступали в контакт с внешним миром, поэтому сути конфликта не знал никто, кроме эльфийского владыки и его поданных. За что был изгнан один из наиболее вероятных претендентов на эльфийский престол, так и осталось для остального мира загадкой. Было ясно только то, что принц совершил что-то воистину ужасное, если его постигло подобное наказание. Эльфы слишком чтили свой дом, своих сородичей и правителей, что бы выслать кого-либо из своих владений, а уж тем более, принца. Изгнание, даже для эльфа-простолюдина - кара страшнее смертной казни, а для наследного принца - это не только потеря связи со своим домом, корнями и лесом, но и еще вечный позор и на века уязвленная гордость.
Поговаривали, что принц был изгнан за то, что чрезмерно увлекся магией и перестал видеть разницу между черным и белым колдовством. Он сумел преодолеть свою светлую, по природе, сущность, и смог обращаться к черной магии, любое проявление которой, обычного эльфа убивало, мучительно и долго. Эльфы изначально светлые создания, чувствовали черную магию издалека и старались держаться от нее подальше, потому что рядом с ее носителями эльфийской племя вымирало. Сколько в этих слухах было правды, и была ли она вообще, Стик сказать не мог. Он слышал легенду об эльфе-изгнаннике всего один раз в какой-то таверне, и не придал ей не малейшего значения. Так, одна из сказок рассказанных после нескольких кружек хмельного эля, а, оказывается, зря. К странному эльфу герцог решил присмотреться повнимательнее.
Сам Калларион молча шел следом за Стиком, надвинув капюшон тонкого шерстяного плаща на лоб и практически прикрыв его краем свои огромные глаза. На его лице застыло отрешенное выражение. Легкая, уверенная походка эльфа, его прямая осанка и даже изящный наклон головы демонстрировали полное спокойствие и владение ситуацией. Калларион, казалось, не замечал настойчивых, подозрительных взглядов, которые то и дело на него бросал Стик. На спине эльфа висел длинный колчан со стрелами и тонкий изящно изогнутый резной лук. Лук знатного эльфийского воина, а не охотника-бродяги.
Когда Стикур и Калларион вошли в зал, в котором герцог оставил друга, к ним пушистой розовой молнией метнулся, обрадованный Зюзюка. Зверь был доволен, что про него не забыли, но к эльфу отнесся настороженно: внимательно обнюхал его подвижным длинным носом с блестящим черным кончиком и зашипел, прикрывая красными перепончатыми крыльями неподвижного мага.
- Зюзюка, не переживай. Это друг, он поможет нам вылечить Дира. - гхырх еще раз злобно зашипел, но послушно отодвинулся к стене, недоверчиво сверкая из темноты яркими бусинками маленьких круглых глаз.
- Ничего себе! - удивленно воскликнул Калларион. - Странная у тебя подобралась компания, воин: маг и гхырх. Где уж ты умудрился подобрать этого никчемного прожорливого зверя?
- Это не я, - махнул рукой Стик, слегка обижаясь в душе на то, что их Зюзюку (ни чего не говоря вслух, герцог все же считал гхырха общим) обозвали никчемным существом.
- Неужели, такую глупость совершил маг? - не переставал удивляться эльф, не собираясь прекращать своих расспросов.
- Это все, Анет. - Выдал Стик и замолчал, сообразив, что сболтнул лишнего, но настырный эльф уже ухватился за, случайно вылетевшее из уст герцога, слово.
- Анет… - протянул он. - Достаточно редкое для наших мест имя. Скажи мне, воин, а эта твоя Анет сейчас случайно не путешествует со светловолосым ксари?
- Откуда… - начал Стикур, и его рука машинально потянулась к висящему на поясе мечу.
- Нет, - занервничал Калларион, - Ты не так меня понял! Просто, прошлой ночью в лесу у костра я встретился со странной парой: очаровательную светловолосую девушку коконом обвивала светлая магическая энергия, через которую пыталась пропустить свои тонкие черные нити тьма, но пока безуспешно. То ли девушка невероятно сильная магиня, то ли она находится под защитой какого-то древнего и очень могущественного артефакта. Я склонен считать, что второе мое предположение вернее. По поводу артефакта у меня тоже возникли кое-какие мысли. Девушку сопровождал светловолосый ксари, причем, я бы сказал, ксари не простой. Его тоже окружала аура силы, но не магической, а какой-то иной, представился он как Дерри - юноша с глазами старого циника.
- Откуда ты все знаешь? Кто ты? - Стикур был просто поражен тем, что сказал странный эльф. Более точных характеристик Дерри и Анет было нельзя дать.