Она ничего не ответила, ничего не сделала. Она была неподвижной, как и воздух в лесу мертвых деревьев, уставившись на свои ноги, продолжая прислоняться к нему, но не прижимаясь сильнее.
- Обещаешь?
- Обещаю.
- Ты ведь не просто так это говоришь?
- А ты как думаешь?
- Я думаю, что, наверное, я тебя люблю.
Его глаза, до этого момента направленные вниз, при этих словах посмотрели вверх, и вдруг его взгляд уставился в темноту, уже почти полную, и обнаружил прямо около их импровизированного укрытия пару желтых глаз, уставившихся на него.
Ему потребовалось собрать всю силу воли, чтобы не подпрыгнуть и не вскочить на ноги, а оставаться таким же неподвижным, как и она, но он каким–то образом заставил себя не делать этого. Эти глаза светились, отражая свет далеких звезд, который проникал сквозь нависшие тучи и деревья. Немигающие и неподвижные, они будто плавали во мраке, как два огромных шара.
- Фрина, - тихо произнес он.
- Что?
- Я хочу, чтобы ты кое–что сделала для меня. Я хочу, чтобы ты немного подняла голову и взглянула за пределы укрытия. Но ничего не говори и ничего больше не делай. Вообще не двигайся. И не пугайся.
Она сделала, как он просил, приподняв голову, и он почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу, когда она увидела эти глаза. Однако она удержалась от того, чтобы сделать движение или что–то сказать; она удержалась от паники.
Спустя несколько долгих мгновений, она сказала очень тихо:
- Что это?
Как только она это произнесла, глаза вдруг переместились, скользнув направо, и в тот же момент стало частично видимым тело, которому они принадлежали, некоторые детали его проявились в рассеянном свете. Это оказалась огромная кошка, больше всего, о чем Пан когда–либо слышал и что он когда–либо видел. Ее шерсть пестрела серым и черным цветом, голова была широкой и плоской с маленькими ушами, а ее шею окружал густой мех. Когда она передернулась, все время изучая их, он смог заметить как колыхнулись мускулы ее длинного, холеного тела под блестящей шерстью. Мощная лапа поднялась и в качестве эксперимента легла на ветки, которые легко поддались такому огромному давлению. Пан услышал, как вздохнула Фрина, и почувствовал, как его собственное сердце начало колотиться бешеным ритмом в страхе от того, что может произойти.
Но потом кошка опустила лапу и отвернулась, исчезнув так же быстро, как уносимый ветром дым. Фрина прижалась к Пану, как будто таким образом могла защититься. Он не мог представить, что он сможет сделать против такой огромной твари. У него был посох и его магия, чтобы их защитить, но насколько они окажутся полезными. Одно дело противостоять такому громоздкому и медлительному, как агенахль, но совсем другое столкнуться с таким вот существом.
Внезапно снова появилась кошка, материализовавшись перед ними почти в том же месте, сначала глаза, а потом в поле зрения возникли и части ее тела. Темнота абсолютно скрывала ее; когда она моргнула и ее глаза пропали, остальное также растворилось. Она наблюдала за ними с вновь появившимся интересом несколько долгих секунд, а затем небрежно зевнула. Пасть открылась и Пану пришлось отвернуться, не выдержав вида огромных острых зубов сверкнувших в темноте. У него перехватило дыхание, и он был совершенно уверен, что с Фриной было то же самое.
Когда он снова поднял глаза, кошки уже не было.
Фрина резко выдохнула, а затем прошептала:
- Это была самая большая, самая страшная…
Она замолчала.
- Я знаю, - прошептал он в ответ.
Они неподвижно сидели рядом друг с другом в темноте очень долго, ожидая, что кошка вернется. Но она больше не появилась, и когда он уже не смог переносить эту тишину, Пан произнес:
- Думаю, она просто была любопытной.
Она кивнула:
- Я тоже так думаю. Однако мне не хотелось бы ошибиться.
- Ты видела, что она делала? Она изучала нас. И не выглядела голодной. Просто… интересовалась.
- Полагаю, что если бы она захотела, то добралась бы до нас. Эти ветки ее бы не остановили.
- Я не знаю, что могло бы ее остановить.
- Не думаю, что нам когда–нибудь захочется это выяснить. Какой же большой она была? Как ты думаешь, сколько она весила?
- Кошка такого размера? Вряд ли пятьсот фунтов. Скорее всего восемьсот или девятьсот. Одни мышцы. Охотник.
- Но не на нас.
- Во всяком случае, не сегодня.
Его рука затекла, пока он все это время обнимал ее за плечи, и он начал вытаскивать ее.
- Нет, не делай этого, - сразу же сказала она. - Я замерзаю. Разве ты этого не чувствуешь?
Она подвинулась еще плотнее и прижалась к нему. Он ничего не сказал, но когда она просунула к нему свои руки, они были холодные, как лед. Он тут же обнял ее обеими руками.
- С тобой все нормально? Ты не заболела, нет?
- Пока что нет. Но не хочу рисковать. Можешь накрыть меня одеялом?
Он ослабил ремни, которые привязывали походное одеяло к его рюкзаку, и аккуратно накрыл им ее.
- А теперь иди ко мне под него, - сказала она. - Как раньше. И снова обними меня.
Он сделал, как она просила, притянув ее к себе и накрыв их обоих одеялом. Было бы лучше, если одеяло было побольше. Они были рады и тому, что у них было, чтобы согреться.
- Лучше?
Она приподняла голову, пока смотрела на него. Он скорее почувствовал ее взгляд, чем увидел, ощутив как пряди ее волос щекочут его лицо, когда она прислонила свою голову лбом к его голове.
- Немного.
Он почувствовал, как она меняет свое положение, поворачиваясь к нему. Затем ее пальцы скользнули к его рубашке, расстегивая кнопки. Он чуть не запаниковал, думая, что должен это остановить, но не желая этого. Он пытался придумать, что же сказать.
- Фрина, я не…
- Шшшш, - сразу же произнесла она. - Ничего не говори. Следи за кошкой и позволь мне делать это.
Когда она расстегнула все кнопки, то просунула свои руки внутрь и прижалась ими к его коже. Они были настолько холодными, что он подпрыгнул, содрогаясь, когда они перемещались с одного теплого места к другому.
- Гораздо лучше, - пробормотала она. - Я слишком холодная для тебя?
Он не решился ответить, поэтому просто отрицательно замотал головой. Он закрыл глаза, когда ее руки переместились к нему за спину. Прижимаясь сильнее.
- Мне уже становится теплее, - сказала она и легонько поцеловала его в щеку. - Вот, проверь это.
Ее руки выскользнули из–под рубашки и он почувствовал, что она снова вертится около него. Окруженный темнотой он ждал, чтобы понять, что же она делает. Потом она резко схватила его запястья и потянула его руки внутрь своей раскрытой блузки, и удерживала их там.
Он ахнул от неожиданности:
- Фрина, это не…
- Не говори, - снова сказала она. - Ничего не говори. Просто оставь свои руки там, где они находятся.
Потом она снова просунула свои руки под его рубашку и стала ими двигать вверх–вниз по бокам.
- Послушай меня, Пан. Я не знаю, что будет завтра или послезавтра или послепослезавтра, но я знаю, что есть сегодня. Поэтому просто делай то, что я тебе говорю. Обещаю, больно не будет.
Он нисколько не удивился, когда обнаружил, что она была права.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Когда следующим утром Пантерра Ку проснулся, ему потребовалась минута, чтобы понять, что он один. Он все еще был закутан в одеяло, голова покоилась на одной руке, когда он выглянул из своего лежачего положения на темные образы деревьев в предрассветной мгле. Все было очень спокойно, но почувствовал запах леса и сырости в воздухе, а взглянув на медленно светлеющее небо, увидел как тяжелые тучи и туман опустились так низко, что задевали верхушки деревьев. Он был сонным, согретым и наполнен ощущением счастья и удовлетворения, чему с трудом мог поверить.
Но когда он протянул руку к Фрине, то обнаружил, что ее нет, и тут же подскочил, испортив себе настроение. Он нигде ее не видел, ни тут, ни там, пытаясь разглядеть ее сквозь тьму и мрак. Он сбросил одеяло, выполз из импровизированного укрытия и встал на ноги, готовый идти ее искать.
Потом он различил ее, в сторонке, неподвижно сидящую на поваленном стволе и глядя куда–то вдаль в ту сторону, куда днем ранее они направлялись, так тихо, что ее можно было принять за часть этого леса. Он с минуту смотрел на нее, ожидая, что она его заметит. Когда она этого не сделала, он оглядел себя и, почувствовав себя глупо, быстро натянул сапоги и одежду. Сделав это и все еще не замеченный ею, он начал скатывать одеяло, чтобы привязать его к своему рюкзаку.
- Я подумала, что ты намереваешься проспать весь день, - вдруг сказала она.
Он оторвался от своего занятия и увидел, что она смотрит на него. К этому времени он был немного ею раздражен - во–первых, за то, что она оставила его одного, а во–вторых, за такую беспечность. То, как она с ним разговаривала, звучало, как будто того, что он так ясно помнил, никогда не было.
- Я не знал, что ты проснулась. На самом деле, когда я не нашел тебя рядом, я подумал, что ты куда–то ушла.
- Куда–то ушла? - Она рассмеялась и откинула руками назад свои волосы. - И куда бы я пошла?
Она поднялась с бревна, подошла к нему и присела рядом.
- Ты подумал, что я могла бросить тебя? Именно это ты говоришь?
Он пожал плечами:
- Нет, полагаю, я так не думал.
Она протянула руку, коснувшись его щеки, а затем наклонилась, чтобы его поцеловать.
- Ты ужасный лгун, Пантерра Ку. Именно так ты и подумал. Но я прощаю тебя.
В этот миг она была такая прекрасная, такая яркая, свежая и удивительная, что он был несказанно рад ее словам о прощении, несмотря на то, что не думал, что они ему нужны.
- Я просто беспокоился за тебя.
- Попридержи–ка эту мысль. Она может позже мне понадобиться. У нас есть что–нибудь перекусить?
Естественно, нет. Они доели свои припасы прошлым вечером и выпили всю остававшуюся воду. До сегодняшнего дня это не казалось таким важным. Однако голод был настоящим и давил на них, и они уже почти не могли думать ни о чем другом. Лишившись завтрака и торопясь что–то с этим сделать, они упаковали последние свои вещи, готовясь отправиться в путь. Пока они не доберутся до долины, вряд ли у них будет возможность добыть пищу, и все, что случилось ранее, никак не облегчит это положение.
Они снова тронулись в путь, держась того же направления, что и прежде, вглядываясь вперед, не появится ли конец этого покрытого мхом и лишайником леса. Солнце поднялось над горизонтом, однако день оставался серым и пасмурным с влажным и душным воздухом. Деревья вокруг них образовали стены лабиринта, который удерживал их в качестве пленников. Им хотелось сказать себе, что скоро лес кончится, появится выход, но в это почти не верилось.
Они долгое время шли не разговаривая, погрузившись в неловкое молчание. Пан не понимал, что было не так, но что–то наверняка было. По–прежнему цепляясь за изрядно потрепанные остатки своей эйфории и желая поделиться тем, что он чувствовал, он наконец не выдержал:
- О чем ты думала там, сидя в одиночестве?
Она подняла на него глаза:
- Может, думала о тебе. Ты бы хотел, чтобы так и было?
Он усмехнулся, несмотря на неуверенность.
- Ты знаешь ответ на этот вопрос.
- Знаю. Но это не так. Я думала о чем–то другом.
Когда она не стала объяснять, он произнес:
- Расскажи мне.
- Это не имеет значения.
- Нет, имеет. Расскажи.
- Ты не должен знать обо мне все.
- Я должен знать это. Расскажи.
Она пожала плечами.
- Я думала о выборах и как мы их делаем. О том, как легко даются одни, и как тяжело другие. Я думала, что некоторые мы делаем, потому что хотим этого, а другие, потому что должны. Ну как, помогло?
Он улыбнулся.
- Ну, надеюсь, что вчерашний выбор был из тех, которые ты хотела сделать, а не из тех, которые должна.
- На самом деле, и то, и другое.
- Потому что это было то, о чем ты думала и…
Она резко повернулась к нему, заставив его остановиться.
- Пан, прекрати. Я не хочу говорить об этом прямо сейчас.
Он услышал в ее голосе раздражение и внезапно смутился и растерялся.
- Не говорить об этом? Что это значит? Я думал…
- Прошлая ночь была прошлой ночью, и это все. Не пытайся сделать из этого что–то большее.
- Не делать что–то большее… - Он уставился на нее. - В данный момент это довольно трудно. Кроме того, не ты ли сказала мне, что любишь меня? И ты говоришь, чтобы я из этого ничего не делал?
Она посмотрела на него, прикусив губу.
- Я не именно это сказала. Я сказала, что думаю, что люблю тебя. А это большая разница. Кроме того, есть и многое другое… - Она оборвала фразу и вздохнула. - Давай продолжим путь, пока будем это обсуждать.
Они пошли дальше бок о бок. Пан уставился в землю перед собой, затянутый водоворотом эмоций, главной из которых было выросшее чувство сомнений, которого не было всего несколько мгновений назад.
- Когда теряешь отца и бабушку, а они последние члены твоей семьи, то видишь все несколько иначе, - наконец сказала Фрина. Ее голос чуть смягчился. - Начинаешь думать о том, как хрупка жизнь, как быстро она проходит, как многое теряется. Ты принимаешь жизнь как должное большую часть времени. Ты проживаешь ее и особо не задумываешься о будущем, потому что это будущее кажется таким далеким. Но когда близкие и любимые люди умирают, то внезапно это будущее кажется намного ближе и весьма неопределенным.
Она быстро посмотрела на него и снова отвела взгляд.
- И все это. Друджи, угрожающие вторгнуться в наш дом, моя мачеха, убившая моего отца, чтобы стать Королевой, мое заключение, побег и спуск к кладбищу Готринов, чтобы найти свою бабушку, получение Эльфийских камней, чтобы использовать их для защиты эльфов, когда я на самом деле не знаю, как это сделать…
Она умолкла, мотая головой.
- Не так сильно отличается от того, что произошло со мной. - быстро вставил он, пытаясь найти общую тему. - Потерять Сидера, потерять Пру, а потом вернуть ее, но не совсем целой, стать объектом охоты демона, о существовании которого я даже не подозревал, а теперь бегу с тобой. Никакой разницы.
- Тогда ты должен понимать, что я чувствую. Время очень ценно, особенно сейчас. Возможно, у нас его не очень много. Поэтому и появляется соблазн сделать что–то, потому что не хочется упустить этот шанс. Не хочется, чтобы это что–то ускользнуло, и никогда не узнать, каким оно могло быть.
- Как прошлая ночь, - произнес он.
- Как прошлая ночь, - согласилась она.
- Но это не означает. .
- Это не означает много чего, - прервала она его. - Особенно, когда я об этом поразмыслила. Это мало что значит. Прошлая ночь оказалась непродолжительным моментом среди того времени, что нам осталось. Я сделала это, потому что не хотела упустить что–то замечательное. Потому что испугалась. Я почувствовала себя одинокой и уязвимой, и захотела чего–то такого. Я хотела быть рядом с кем–нибудь, и там был ты. Ты мне нравишься, Пан. Может быть, даже я тебя люблю. Но прошлая ночь была маленькой частичкой всего остального, что с нами происходит. Именно об этом я размышляла сегодня утром. Я думала о том, что я должна сделать, если проживу достаточно долго для этого. Прежде всего, я должна понять, что мне делать с Эльфийскими камнями. Мистраль отдала их мне, так как она чувствовала, что их использование позволит мне помочь моем народу. Но как они это сделают? Как мне следует их использовать?
Она быстро подняла руку, чтобы удержать его от каких–либо комментариев.
- Дай мне закончить, - сказала она, шагнув к нему поближе и касаясь рукой его щеки. - Дай мне высказать все, что я должна сказать.
Он ощутил в прикосновении ее руки привязанность к нему, и моментально вся его злоба и возросшее чувство утраты исчезли, и он ради нее готов был на все.
- Мне снова предстоит вернуться домой и столкнуться с Изоэльдой. Мне нужно найти способ доказать, что она убила моего отца и недостойна быть Королевой Эльфов. Я должна встать со своим народом - с Ташей, Тенерифе, Хареном Крэйелом и остальными - против Друджей. Я должна выяснить, смогу ли сделать то, во что верила Мистраль. Во всем этом за меня уже сделан выбор. Я его не делала; его сделали за меня. И я не могу от этого уйти. Теперь я это знаю.
Она опустила свою руку.
- Потом, Пан, когда это будет сделано, наверное, я смогу подумать о нас. Правильным путем, как мне бы хотелось - не только из–за прошлой ночи или любой другой ночи, а из–за того, что может быть множество таких ночей, может вся жизнь. Я смогу об этом подумать, потому что тогда будет будущее, которое не измерить часами или днями.
- Его и сейчас так не измерить, - заверил он.
Она грустно улыбнулась на его слова.
- Конечно. Не стоит притворяться, что все повернется, как надо. Я знаю, каковы шансы. Знаю, что нам противостоит. Но мне нужно, чтобы и ты это знал. Не притворяйся со мной. Не пытайся меня прикрывать. Вчера мне это было нужно, но сегодня я уже другая. Я та, кем, как я надеюсь, всегда должна быть. Я достаточно сильна, чтобы сделать все, что нужно. Мне нужно, чтобы и ты был сильным вместе со мной.
Он медленно кивнул:
- Я просто беспокоился, что мы что–то потеряли после прошлой ночи, и мне не нравилось, как это на меня повлияло. Мне не хочется, чтобы ты думала, что прошлая ночь не значит чего–то больше - наверное, она не значит столько для тебя, как для меня. От этого мне становится грустно.
Она шагнула к нему и поцеловала его в губы, долго и крепко удерживая этот поцелуй.
- Вот, - сказала она, отходя назад. - Вот что она значит для меня. - Она улыбнулась, заметив выражение его лица. - Но она прошла и делу конец, а мы должны думать о грядущем. Мы должны оставить позади прошлую ночь.
Ему не хотелось оставлять позади прошлую ночь. Он хотел вокруг нее построить свою жизнь. Он хотел сделать ее началом всего. Но медленно кивнул и заставил себя улыбнуться в ответ.
- Ладно, все в порядке, - согласился он.
Но это было не так и он этого не сделает, ни сейчас, ни когда–либо потом. Ведь он пообещал сам себе никогда об этом не забывать.