Я сурово сдвинула брови.
- А если честно?
- Если честно, то отвлекаешься от мыслей, что сейчас происходит снаружи.
Внутри у меня все похолодело. Боже, сколько же я здесь пробыла? Лик, сжав мои плечи, отстранил на расстояние вытянутых рук.
- Все уже закончилось.
- Всё?
В голове образовался настоящий вакуум. Как? Когда?
- Ты, наверное, уже заметила, что время здесь течет несколько иначе.
- Д - да, - не уверенно кивнула и заживала нижнюю губу.
- Оно сильно замедленно, поэтому ты до сих пор на ногах и в сознании, выйдешь, и магическое истощение возьмет свое. В этот раз легко не отделаешься.
Я сжала ткань его одежды и упрямо потребовала.
- Что с Уллой?
- Идем, - игнорируя мой вопрос, Лик подтолкнул меня к выходу.
- Лик!
- Сейчас все узнаешь, - раздраженно ответил Безликий, и грубо вывел из подвала.
- Лик, пожалуйста.
- Она уже здесь.
- Кто?
- Старшая. Ее и спросишь.
- Старшая? - споткнулась я, но выровнялась, и, как и Лик, ускорила шаг, - Как она сюда попала?
- Печать сломана. Это пространство продолжает существовать только потому, что ты здесь.
Дальше Лик вел меня молча. Мы поднялись на жилой этаж, миновали несколько служебных помещений, вышли к парадной лестнице, поднялись на второй этаж и повернули направо.
- Лик, - дернула я его за руку.
- Сюда, - Лик распахнул створку высокой двери, и мы вошли в залитый солнечным светом зал.
В замке, везде, где мы были, царил щадящий полумрак, поэтому, оказавшись в зале, я в первое мгновение зажмурилась. Когда зрение привыкло к свету, поняла, что это не солнце - это лед. Он был везде: на полу, на стенах, на потолке, и он светился. Посреди зала на усыпанном алыми, точно свежая кровь, розами возвышении стоял хрустальный гроб, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чей он.
Лик толкнул меня, привлекая внимание к идущей к нам женщине. Она была так же красива, как и остальные сестры, однако кожа ее была не просто бледной, а белой, словно первая изморозь; глаза не синие и не голубые - выцветшие, покрытые тонкой корочкой льда, и волосы не то, что светлые или белые, а словно созданные из снега и льдинок.
- Рита, позволь представить тебе Старшую Снежную Королеву - Сарину, младшую сестру могущественной снежной ведьмы, которая разделила свою силу, чтобы быть с любимым мужчиной.
- Мерзавец, - зло, но как‑то отрешенно, прошипела женщина, - ты все же выяснил, кто я такая.
- Всенепременно, - в голосе Лика послышалась издевка, - Я же обещал, что узнаю.
Глава 10
Я с неохотой открыла глаза, ловя последние отголоски ласкового сна, потянулась и села в постели, чтобы определить, куда перенес мою бессознательную тушку Ирон, когда я прямиком из зеркала вывалилась к нему на руки. В голове все еще хранилось эхо яростного спора Лика с королевой, где она обвиняла его в малодушии и нежелании принять ответственность за случившееся, а Лик называл ее бессердечной дрянью, которая сама не желает признавать своих ошибок, ведь именно она сделала Лаиру снежной. Не знаю, к чему привел бы их спор, я слушала его только потому, что деться мне было некуда, потому, выдернув руку, решительно направилась к кургану из алых роз. Зачем? Мне захотелось сказать той, что покоилась в хрустальном гробу, что ее дочь жива, что она выросла и стала настоящей красавицей, что у нее есть семья, есть друзья, есть любимый и он обязательно позаботиться о ней. Я это знаю, ведь Тень это я, только решительнее и сильнее. А еще мне захотелось сказать, что они будут счастливы, что я сделаю все возможное, чтобы их сказка была со хорошим концом. Но, когда я почти дошла до заветной цели, мне вдруг стало нехорошо: стук сердца начал затухать в моей груди, колени надломились, в глазах потемнело, и я медленно завалилась на пышные бутоны роз. Острые шипы распороли кожу, и боль на мгновение заставила встрепенуться. Ощутив что‑то холодное и липкое, я подняла руку, и с ужасом увидела, что она в крови. Все розы были в крови. И это была не моя кровь. Поняв, чья она, я громко и жалобно заскулила, съежилась, и, втянув голову в плечи, уже тише всхлипнула, позволяя слезам выйти наружу. Соленые ручейки свободно потекли по исцарапанной шипами коже. Я плакала, закусив костяшки пальцев, рыдала, но так, чтобы не было слышно, хотя это было глупо. Лик стоял надо мной, протягивал ко мне руки, и что‑то говорил, но я не понимала слов. В его голосе сквозила боль и щемящая душу беспомощность. Он протягивал ко мне руки, а я отталкивала его, я не хотела его видеть, я никого не хотела видеть. Ничего не получится. У моей сказки не будет счастливого конца. Это самообман. Я никогда не вернусь домой. Все кончено. Оставьте меня. Оставьте меня здесь.
"Зачем?" - удивилась я, погружаясь в липкую паутину беспросветного отчаянья.
Все кончено. Мне не вернуться назад.
"Почему? - нахмурилась я, - Еще же не все потеряно. Зеркало в Лиене. Я найду его".
Эта сказка с плохим концом.
"Значит с каким‑то смыслом", - хмыкнула, недоумевая, с чего вдруг меня трясет от одной мысли, что я выберусь отсюда.
Меня убьют. Они узнают, кто я, и убьют меня.
"Если позволишь, то да. Ты не беспомощна и ты не одна".
Мне страшно.
"А когда тебе было не страшно? Вставай"!
Меня никогда не полюбят. Я не такая как все.
"Откуда такие мысли? Прекращай ныть. Ты сама не позволяешь себя любить. Вставай"!
Я хочу быть счастливой.
"А кто не хочет?! - возмутилась я, - Я тоже хочу. Черт побери, да подними же ты свою толстую задницу"!!
Что - о-о?!! У меня не толстая задница!
У - фф! Я с силой ударилась лицом о грудь Лика, когда он дотянулся до меня сквозь плотный кокон из стеблей роз, и, разорвав его, выдернул наружу. Но мое освобождение было не совсем его заслугой. Те розы, которые оказались со мной в близком контакте, изменились: бутоны на них стали мельче, шипы исчезли, а лепестки сменили цвет на перламутрово - белый. Они‑то и подтолкнули меня к Лику, не позволив алым розам спеленать меня. Часть меня продолжала плакать, и хныкать, что не хочет бороться, что лучше здесь, чем на плахе, но другая упрямо шептала Лику: "Уведи, уведи меня отсюда". И он увел, точнее, подхватил на руки и побежал. Лик придерживал мою голову, но она все равно безвольно дергалась из стороны в сторону. В полуобморочном состоянии я скорее чувствовала, чем видела, как тянутся ко мне шипастые стебли алых роз, но Сарина, бегущая следом за Ликом, превращала их в лед и разбивала. На их месте вырастали другие и погоня продолжалась. Где‑то на границе того, чтобы остаться в сознании или погрузиться во тьму, я еще услышала, как Лик, повернув голову, крикнул снежной, что придется открыть окно в зеркало Сейды, на что Старшая фыркнула и холодно обронила: "Открывай".
На этом воспоминания обрывались, оставляя привкус горечи и ненавистный запах роз. Откинув одеяло, я спустила ноги на пол и уверенно встала, но, видимо, поспешила. Неприятная слабость волнами омыла потревоженные мышцы, во рту появился кисло - горький вкус желчи, голова закружилась, и я без боя плюхнулась на пятую точку, потом повалилась на бок и положила голову на подушку. Сердце бешено стучало в груди, и кровь болезненно бежала по сосудам, словно вспоминая, как это делать. Что со мной было? Как долго я была без сознания?
- Рита! - радостно воскликнул Ирон, войдя в комнату и встретившись со мной взглядом, - Ты очнулась?!
- М - м, - невнятно промычала я, размышляя можно ли считать это вопросом или все же не совсем утверждением.
- Рита? - поток воздуха от взметнувшейся и вернувшейся назад полы его халата приятно омыл прохладой мое лицо.
- Сколько? - спросила я, с интересом изучая, во что вырядили моего мага, пока я была без сознания. Белая рубашка, темно - серые брюки, коричневый в клетку халат, мягкие тапочки. Я удивленно приподняла брови и улыбнулась. От мага в Ироне осталась только его борода и волосы, которые он завязал в длинный хвост, и в этом виде маг показался мне чуточку нелепым и слегка потерявшимся во времени. Но, может, если его подстричь… Нет, думаю, на это Ирон точно не пойдет.
- Шестой день, - догадался он, о чем я его спрашиваю.
- У - у, - провыла я и хлопнула себя по лбу. Удар отозвался болью, но почему‑то не в голове, а где‑то на лбу и скуле. Я зашипела и отдернула руку.
- Не прикасайся, - запоздало предупредил Ирон, - они еще не зажили.
- Кто? - нахмурилась я.
- Порезы и ранки от шипов. У тебя почти вся левая часть лица исполосована, чудо, что глаз не повредила.
- Все так плохо? - настороженно уточнила у Ирона.
- Левую бровь распороло, но веки и глаз целы, - присел он на корточки у постели, - В этом облике не видно, но когда наступит ночь, не пугайся, я сделал все, что мог. Как ты себя чувствуешь?
- Плохо. Я не могу встать.
От моих слов Ирон как‑то резко сгорбился, а по лицу пробежала болезненная судорога.
- Рано. Слишком рано. Потерпи. Я рад, что ты пришла в себя. Я так боялся… Мы боялись…
Ирон запнулся и отвел взгляд, но я успела заметить, как подозрительно влажно блеснули его глаза.
- Ирон?
- Ри, - его рука легла поверх моей, но словно Ирону этого стало мало, он взял ее и трепетно поцеловал, после чего прижал тыльной стороной к своему лбу, - Прости меня. Прости. Я не смог тебе помочь, Рита. Я испугался. Я все забыл. Все заклинания, что вдалбливал в меня учитель, всё, что знал сам - все пустое. Я смотрел на тебя и чувствовал себя беспомощным. Ты была такой холодной и неподвижной. Я испугался, Рита. Я испугался, что ты умрешь. Я такой слабак. Рита, я стоял и смотрел. Я просто стоял и смотрел. Рита, прости меня.
- Ирон, - просипела я, шокированная его поведением, - Я жива, Ирон, прекрати. Я жива. Ты вылечил меня.
- Не я, Ри, - мужчина посмотрела на меня глазами полными боли, в которых стояли непролитые слезы, - Это не я. Я лишь делал, что он велел. Он писал, что убьет меня, убьет, если я не буду делать, что он скажет, писал, что найдет меня и живьем снимет с меня кожу. Рита он знал! Он все знал. Этот проклятый алхимик знал, что нужно делать. Он писал и писал, а я делал. Мне казалось, что он стоит у меня за спиной, приставив нож к горлу. Все время. Я чувствовал его, словно он был рядом. Я всё делал, делал, как он писал и тебе… - от своей исповеди Ирон начал задыхаться, он проглотил слюну: - тебе становилось лучше. Яд выходил из тебя, и тебе становилось лучше. Это был яд, Рита. Я не знал. Я даже не подумал об этом. А Роди знал. Он знал, что с тобой происходит, и знал, что делать. Знал, как тебя спасти. Я ненавижу его, Рита! Я ненавижу его! Я видел печать у тебя на ладони. Я должен был предупредить тебя. Должен был, - в глазах Ирона вспыхнула ярость, - Эта печать зло. Он воспользуется тобой. Он воспользуется тобой как куклой и выбросит. Этот алхимик погубит тебя, Рита! Он погубит тебя!
Под конец Ирон почти кричал, а в его руках была моя рука и он сжимал ее, сжимал, пока я не застонала от боли, и он вздрогнув отпустил, морщась словно сам испытал ее. Голос его стал тише, а лицо исказила неприкрытая мука:
- Но он спас тебя. Он, а не я. Я слабак.
- Ты не слабак, Ирон, - превозмогая легкую дурноту я села, - Просто есть то, что может сделать Роди, а есть то, что можешь сделать только ты, - повернула руку ладонью вверх я потерла место с пентаграммой, - Прости, что не рассказала тебе о печати.
Ирон нахмурился и его губы превратились в тонкую бледную линию, прячась в зарослях светлой бороды. Я постаралась заверить его:
- Это не значит, что я не доверяю тебе, Ирон. Ты был первым, кто выслушал меня, первый, кому я доверилась и у кого я попросила помощи. Но, Ирон, я верю Роди. Я не говорю, что он хороший, и не говорю, что он никогда не воспользуется печатью, но он сказал, что мы друзья и я верю ему.
- Рита, - с грустью посмотрел на меня Ирон.
- Я верю ему, - увереннее заявила я.
- Рита, он алхимик. Он темный.
- Я знаю, - опустила голову, - но всё равно верю.
- Рита, - Ирон протянул руку и сжал мои пальцы, но к печати не прикоснулся, словно боялся ее, как заразы: - с помощью этой печати Роди может заставить тебя сделать то, о чем ты потом очень пожалеешь.
- Он сказал, что я не в его вкусе, - брякнула я и тут же потупилась, слегка смущенная своей откровенностью.
Но, судя по тому, как брови Ирона стремительно поползли на лоб, он имел в виду нечто совсем иное. Ох, уж эта моя современная распущенность, кто о чем, а я о постели. Стыдно, конечно, но что поделать.
- Не верь мужчинам, которые говорят, что ты не в их вкусе - они врут, - неожиданно раздалось со стороны двери.
- Вы? - подскочил Ирон и вышколено согнулся в поясном поклоне, - Ваше Величество.
Я обескураженно вытаращилась на вошедшую в комнату Сарин. В белом свитере с жаккардовым рисунком и рейтузах, она смотрелась, как бы сказать, почти по - человечески, только глаза остались прежними, выцветшими, чуть подернутыми корочкой потрескавшегося льда.
- Будет тебе, - отмахнулась она от Ирона, - иди, порадуй остальных. Они там уже дыры в ковре протерли. Но наверх не пускай. Нам нужно тут немного пошушукаться.
- Ваше Величество, - еще раз поклонился Ирон, но несмотря на почтительность, оставил слово за мной, вопросительно взглянув, как бы спрашивая, уйти или остаться.
- Все хорошо. Иди, - кивнула я и забралась в постель, укрыв одеялом босые ноги.
Проходя мимо Старшей, Ирон не удержался и предупредил:
- Она еще не очень хорошо себя чувствует.
- Я вижу, - фыркнула та, и, дождавшись, когда маг выйдет, раздраженно тряхнула головой, - Я же не слепая.
Видя ее недовольство, я поспешила встать на защиту мага:
- Он просто беспокоится за меня.
- Даже чересчур, - поморщилась Сарин и подвинув стул, который Ирон сдвинул, чтобы сесть на корточки, села на него, положив на колени какую‑то явно тяжелую шкатулку в которой, пока она несла ее, что‑то гулко брякало и шуршало: - Я тут принесла тебе кое‑что. Этим ты полностью оплатишь алхимику за свое исцеление.
Я озадаченно приподняла брови, но тут же нахмурилась:
- О чем ты… вы?
- Сарин, - резко тряхнула головой снежная, - Не Ваше Величество, не Старшая. Зови меня Сарин. Ты это заслужила.
- Сарин, - неуверенно произнесла я и качнула головой.
Снежная внимательно посмотрела на меня, словно пытаясь разобраться в чем‑то, что она не совсем во мне понимала, поэтому, как бы издалека, уточнила:
- Все здесь зовут тебя по - разному…
- Рита, - я криво усмехнулась, - Меня зовут Рита.
- Хорошо, - моргнула Сарин.
- Но лучше называй меня Риммой, - всполошилась, взглянув на свою выпяченную вперед грудь, - Рита это только после полуночи.
Женщина слегка приподняла брови.
- Поэтому маг и мальчик зовут тебя Ри?
- Да, - кивнула я и озадачилась: - Мальчик? Какой мальчик?
Сарин задумчиво склонила голову к плечу.
- Тень. Вроде бы так его зовут.
- Тень? Он жив?
- Конечно. Он и Улла внизу, ждут, когда ты очнешься.
Я выдохнула и слабо улыбнулась. Они живы. Они справились. Я так ими горжусь.
- Что со мной было?
- Об этом я и хочу с тобой поговорить. Вот, - Сарин поставила шкатулку на прикроватный столик, - отдашь ее алхимику.
- Но…
- Не спорь, - нахмурила брови Старшая, - Я достаточно насмотрелась на последствия помощи того, кого ты называешь Ликом.
Нервозно, от того неуклюже я подтянулась на руках, но ослабленная после шести дней толи истощения, толи смертельной болезни, я часто задышала, словно выброшенная на берег рыба. Смущенная тем, что Сарин видит меня настолько слабой, я чуть грубее, чем следовало бы, попросила:
- Ты ведь знаешь, как его зовут. Скажи мне.
Старшая чуть откинулась на спинку стула, но даже так она смотрелась, как восседающая на троне королева и никак иначе. Эта выправка, эти манеры, эта сдержанность - Сарин не просто привыкла править, она срослась с властью воедино, и этим она напомнила мне Николаса. Поэтому я решила сперва внимательно выслушать ее, потом тщательно проанализировать сказанное, и лишь затем принять что‑то на веру.
- Суть не в том, знаю я его имя или нет, - тяжело вздохнула Сарин, - суть в том, что ты должна выяснить это сама, без моей или чьей‑либо помощи.
- Почему?
- Это будет твоей платой. Лик слишком часто создавал тени и слишком часто их отбрасывал, те забирали кусочки его личности, и так незаметно для себя он рассеялся по всем королевствам. Он помнит и не помнит, кто он на самом деле.
Я нахмурилась. Если то, что говорит Старшая, правда, то становится понятно, почему вокруг Безликого постоянно марево и почему он упорно не говорит мне своего имени. Возможно, Лик сам не помнит, как он выглядит, а имя - Лик только намекает, говоря, что ответ я знаю, будто надеется, что я действительно знаю его. Не удивительно, что он расстроился, когда я в лоб завила, что он алхимик, а потом объяснила, каким образом пришла к такому заключению.
- Но мне показалось, что ругаетесь вы с ним вполне осознанно, - засомневалась я.
- Лиен лишь обрывок его воспоминаний, - бледные губы Сарин вытянулись в подобии улыбки, - Вспомнив Лаиру, он вспомнил все, что было как‑то связано с ней, а наша с ним сделка была неотъемлемой ее частью.
- Сделка?
- Это я попросила его убить Лаиру, - огорошила меня Сарин.
Я вздрогнула и взглянула в холодное, безжизненное лицо Старшей.
- Ты…, - запнулась я, сердцем не желая верить, но разумом понимая, так и было.
- Лаиру нужно было остановить, - продолжила Сарин, - Сейчас я понимаю, что нужно было сделать это самой, а не поручать это влюбленному мальчишке. Темный прав, Лаира была только моей ошибкой и не ему было ее исправлять. Умирая, сестра предупреждала меня о последствиях выбора, она просила не препятствовать уходу сестер, но я ослушалась, захотела удержать Сейду. Она была со мной с самого начала - дольше, чем кто‑либо. Она была моей подругой, моей помощницей, моей правой рукой. Я знала историю каждой из снежных сестер, каждая из них бережно хранится и оплакивается в моем сердце, - Сарина на секунду замолчала, переводя дыхание и словно заглядывая в свое прошлое: - Когда я нашла Лаиру, я уже знала, что она согласится стать снежной. Цыгане, которым Сейда подкинула свою дочь, продали девочку, нетитулованным, но очень обеспеченным людям. Лаиру любили, но этого ей было мало, ее баловали, но девочке все время чего‑то не хватало. Лаира росла капризным и взбалмошным ребенком. Свою душу она продала, когда ей исполнилось шестнадцать. За вечную молодость, за свою неземную красоту и власть над мужскими сердцами, Лаира с легкостью распрощалась с даром Светлого, но получив желаемое, потеряла и радость жизни. Она была невероятно красивой, безупречно элегантной и совершенно бездушной.
Сарина на секунду замолкла, справляясь с разыгравшейся в ней бурей чувств, отразившейся на бледном благородном лице глубокой складкой на лбу и сеточкой морщинок вокруг замороженных глаз. Я не торопила. Терпеливо дождалась, когда она снова смогла заговорить.
- Когда ничто не радует и ничто не держит, уйти легко, - закрыв глаза, продолжила Сарина, - Лаира согласилась, и поначалу все шло хорошо. Ни одна из сестер не хотела управлять зимой в Сумрачном, но Лаира и Сейда чувствовали себя там, как дома. Они прекрасно справлялись пока…