- Вдоль границ бродят отряды рыцарей и германские егеря. Они постоянно пытаются проникнуть вглубь наших земель, составляют карты и нападают на весинов. Многих людей уже убили. Наши воины, конечно, вражеских воинов тоже немало положили. Потери один к трем будут. Однако нас это все равно не радует.
- Понимаю.
Я кивнул, а Доброга продолжил:
- Следующая новость тебя, наверное, не удивит. Никлот распродал всю добычу, какую его воины взяли в морском походе, и строит корабли для перевозки людей. А еще он рассылает разведчиков, которые ищут землю, куда можно отправить женщин и детей.
- И что, он уже нашел такую землю?
- Нам он об этом пока ничего не говорил и вообще складывается такое впечатление, что Никлот готовится героически умереть. Сам в крепостях пропадает и в лесах вокруг Звериного озера, а делами княжества занимаются его дети, Вартислав и Прислав.
- На него это похоже. А что слышно насчет предателя, который затесался в наши ряды?
Ответил Рагдай:
- Ищем. На подозрении несколько человек. Но твердой уверенности, что мы вышли на след изменника, нет. Понятно, что это не рядовой воин, а боярин или воевода. Только кто? Огульно никого обвинять не можем. Потому ждем, когда он себя проявит, и раскидываем сети.
- Да - да, - поддержал его Доброга. - Ошибиться нельзя.
Они замолчали и снова переглянулись. У меня появилось ощущение, что вожди хотят сказать мне что‑то важное, но пока не определились, как это подать.
"Надо их подстегнуть", - подумал я и сказал:
- Братцы, мы с вами витязи. Так что давайте говорить прямо. Что у вас на уме?
- Ничего от тебя не скроешь, - усмехнулся Доброга.
- Мы не первый год знакомы, - я тоже улыбнулся. - Так о чем речь пойдет?
Доброга немного помолчал, собрался с мыслями и ответил:
- Вадим, мы долго думали, прикидывали, сколько сил у врага и сколько у нас. Строили планы, советовались с лучшими людьми Венедии и поняли, что нам не одолеть этот Крестовый поход. Никлот осознал это раньше нас, и потому готовит большой исход своих племен. А мы надеялись, что выстоим. Но морской поход к берегам Франции и события, которые происходят в нашем союзе, показали, что полного единства между нами нет. А без этого крестоносцев не удержать. На следующий год мы потеряем земли бодричей, лютичей и Бранибор. На второй год поморянские земли. А потом агония. Будем биться за острова. Однако как долго мы сможем удерживать Руян, Борнхольм и Зеландию? Два - три года и все равно конец.
Доброга замолчал и, хотя я понимал, что он прав, все‑таки попытался ему возразить:
- Не все так плохо. У нас есть союзники и нам поможет Русь.
- Союзники себя уже показали, пограбили католиков, и домой ушли. А Русь с нами до тех пор, пока это выгодно царю. Сам говоришь, что он снова с ромеями торгует. И когда ты пойдешь в Крым, не удивляйся, что русские полки закроют тебе дорогу. Ведь царю в убыток разорение ромейских городов. Разве я не прав?
- Ты прав, - согласился я с ним. - Но мы все же умоем крестоносцев кровью и многое во время войны может произойти.
- Например? - Доброга вопросительно кивнул.
- Есть убийцы, которые могут убить императора Фридриха. Есть крепости, в которых можно биться с католиками годами. Есть степняки, которых можно послать в Европу…
Он меня прервал:
- Вот про степняков мы с тобой и хотели поговорить. Помнишь, ты рассказывал про Великого Потрясателя Вселенной?
- Чингисхана?
- Да.
- И что?
- Ты сможешь стать таким вождем, как этот самый Чингисхан?
"Интересно, - промелькнула у меня мысль. - Недавно прикидывал, смогу ли я стать степным каганом, а теперь об этом говорит Доброга. Видимо, сходятся наши мысли".
- Могу, - ответил я. - Но на это нужно время.
- Сколько?
- У Темучина, который стал Чингисханом, на это ушли десятилетия.
- Но ты ведь умнее чем он, опытней и у тебя будет наша поддержка.
- То есть ты хочешь, чтобы я оставил Зеландию, а сам занялся Диким полем, объединил половцев и прошелся по Европе?
- Пока я хочу, Вадим, чтобы ты всерьез подумал над этим. Мы - центр силы. Но против нас десятки таких центров. Удары посыплются со всех сторон и необходимо сделать так, чтобы католикам стало не до нас. Я уже сказал - продержимся пять лет, не больше. А затем придется бежать на север, в Винланд или еще куда. Однако это снова будет отсрочкой. Рано или поздно нас настигнут и добьют.
- Хорошо, Доброга, я подумаю над твоими словами.
- Когда ждать ответ?
- Дай мне три дня.
Глава 15
Лето 6659 С. М.З. Х.
Три дня на принятие решения, которое изменит мою жизнь, а возможно, что судьбу всего мира и кардинально повернет исторические процессы в иное русло, срок небольшой. Я должен был крепко подумать и посоветоваться с людьми, которым доверял. Поэтому, покинув Аркону, я вернулся в Рарог, заперся в своих покоях, сел возле окна с видом на море и постарался успокоиться. А потом, отрешившись от всех мелочных забот, сконцентрировался на решении основной задачи и стал сам с собой вести мысленный диалог.
"Что мы имеем?"
"Сейчас конец лета. До начала Крестового похода осталось максимум девять месяцев. На стороне противника вся католическая Европа и Константинополь. На стороне ослабленных венедов пруссы, шведы и русичи, часть финнов и норгов. При этом не факт, что Русь заступится за нас. Наверняка, ромеи отвлекут царя или поставят его в такое положение, что он даже поляков трогать не осмелится, ибо выгода пересилит договоренности. Так что, как ни крути, Доброга и Рагдай правы - нам конец".
"Движемся дальше. Возможно ли собрать половцев, подчинить их и пройтись по Европе, выжигая вражеские города? Пусть это не будет полноценным вторжением, а всего лишь долговременным рейдом двух - трех туменов. Есть перспектива или нет?"
"Об этом разговор уже был. Организовать это реально и можно вспомнить походы аваров, булгар хана Аспаруха или угров. Но сроки нереальные. За девять месяцев стронуть сотни тысяч людей не получится. Ведь недостаточно просто отправить конницу в бой. Помимо этого придется обезопасить тылы и обеспечить кочевья, которые останутся без кормильцев".
"А сколько времени на это понадобится?"
"Минимум, два года. Хотя, скорее всего, больше, три или четыре".
"Плохо. Не успеваем. Можно опоздать".
"Мы и так уже опоздали. Придется нагонять. Тычемся, словно слепые котята в поисках верного решения, теряем время и растрачиваем ресурсы, а враги все ближе и ближе".
"Ладно, хватит ныть. Давай рассуждать здраво и по существу".
"Давай".
"Если уходить в степь, кто займется делами Рарога и Зеландии?"
"С Рарогом все просто. Довмонтов тянет гражданское управление, а войско передам Поято Ратмировичу. С Зеландией сложнее. Вождям постоянно нужно напоминать, кто в доме хозяин, пусть даже выборный, и здесь два варианта. Первый - отказаться от княжеского плаща и передать номинальную власть над островом другому человеку. Второй - оставить все, как есть, иногда появляться, тем более что есть выход на тропы Трояна, и поставить над вождями своего сотника. Наверное, Поято справится".
"Второй вариант лучше".
"Согласен. Пусть все остается, как есть. В конце концов, вожди привыкли, что я часто отсутствую, и бунтовать не станут. За моей спиной жрецы и великий князь. Попробуй бучу поднять и живо голову оторвут".
"Теперь степь. Что нужно сделать в первую очередь, и какими методами придется действовать?"
"Прежде всего, необходимо отправить в степь пару сотен воинов, на которых можно полностью положиться, и нанять черных клобуков. Одновременно с этим придется усилить варогов в Киеве и перебросить в столицу Руси убийц Валентина Кедрина. Если Изяслав начнет ставить палки в колеса, нужно его убрать. Пойдем по проторенному пути. Царь умирает, а рядом с его трупом лежит византийский кинжал или другая улика, которая укажет на ромеев. После чего наследник царя, с которым я хорошо знаком, должен отомстить за отца. Но это произойдет лишь в том случае, если не будет иного выхода, ибо не хочется убирать Изяслава Мстиславича. А орда, пока на Руси замятня, сходит в Крым, возьмет добычу и мое имя должно получить известность. Вадима Сокола в Диком поле уже знают. Однако этого мало и когда в орду начнут вливаться небольшие группы бродяг, которые захотят получить защиту и долю в добыче, придется развязать войну. Только так можно быстро увеличить свою армию. Через кровь, страх и ужас. Не щадить никого, кто способен выступить против. Ломать хребет всякому, кто нарушит мой закон. Вбирать в степную формацию аилы, коши, курени, рода и племена. Ставить воинов в строй, разделять их, вводить жесткую дисциплину и бросать в бой. Вести орду от победы к победе. Давать слово и нарушать его. Собирать вождей на курултай и вырубать несогласных. Методы старые и действенные. Чести в этом нет. Но историю напишет победитель. Иначе никак. Слишком многое на кону".
"Бачман должен умереть одним из первых".
"Конечно. А его орда станет моей ордой".
"И черных клобуков надо переманить на свою сторону".
"Верно".
"Учти, боги могут спросить за нечестные поступки".
"Они спросят. Обязательно. Однако если враги уничтожат венедов, ассимилируют их и заставят сменить веру, небожители тоже с нас спросят. И этот спрос будет жестче".
"Доброга и Рагдай обязаны помочь. Пусть денег дадут, в храмовой казне серебра и золота еще много".
"Дадут".
"Ты в этом уверен?"
"Они сами помощь обещали. Я их за язык не тянул. Да и нет у жрецов иного выхода. Гривны и монеты от крестоносцев не спасут. Для кого тогда копить? Пора тратить".
Разговор с моим вторым Я продолжался долго. Мы спорили и вели диалог, а потом он замолчал. Значит, я иссяк. Решение было принято, и совершенно незаметно я заснул.
Летняя ночь пролетела быстро, а на следующий день я вызвал к себе Довмонтова, Свойрада, Поято и Кедрина. С каждым разговаривал отдельно, без подробностей объяснял, что предстоит сделать, и они все поняли. После чего началась подготовка двух кораблей, "Святослава" и "Карателя", которые в конце лета должны оказаться на Днепре. Драккарам предстояло перевезти варогов, варягов и убийц, а так же серебро, которое будет заплачено наемникам и черным клобукам. Началась суета, пролетел еще один день и, не дожидаясь окончания срока, я опять оказался в Арконе.
Вожди венедов по - прежнему находились в храме Святовида и я выдвинул свои условия. Таковых было немного. Пусть присмотрят за моими владениями в Зеландии и, если понадобится, помогут Поято Ратмировичу. Ведь я не собирался навсегда уходить в степь, а если даже сгину, мои дети не должны остаться нищими и бездомными. А еще пусть дадут серебра. Для начала пять тысяч гривен - это тонна драгоценного металла.
Они мои условия приняли и, получив благословение Доброги - все‑таки он верховный жрец, я отправился в степь…
На реке Саксагань царило безмятежное спокойствие. Кочевники жили привычным укладом, пасли скотину и доили кобылиц, на праздники резали баранов и телят, варили шулюм, пили кумыс и вечерами, напевая свои протяжные песни в стиле "что вижу, о том и пою" коротали вечера возле юрт. Мой родственник Торэмен - бек и Девлет Кул - Иби распустили войско, которое тренировалось всю весну и начало осени - пусть воины отдохнут перед походом, и я не возражал. После рейда в Крым мирных просветов не ожидалось. Начнется война, маховик которой будет раскручиваться, и кочевники потеряют многих. Если из трех тысяч всадников, которых может выставить моя орда в данный момент, не считая черных клобуков и варягов в крепости, через пару - тройку лет в строю останется хотя бы пятая часть, то это уже много. Так что, пока есть немного времени, пусть насладятся покоем и восстановят свои силы.
Приняв доклады половецких старейшин и тысячников, я отправил Юрко Сероштана вербовать черных клобуков. А потом вызвал Судимира Кучебича, который продолжал оставаться пленником. Выкуп за него никто платить не собирался, а отпускать его на волю по доброте душевной не было смысла.
Кучебич появился быстро. Грязный и оборванный, заросший и вонючий. Его не баловали и держали в черном теле. Он понимал, что позвали его не просто так, поговорить за жизнь, и бывший дружинник князя Святослава Ольговича напрягся, а я ходить вокруг да около не стал и поставил его перед выбором. Судимир может остаться рабом или возвыситься. Пусть уходит, ему вернут оружие, дадут лошадей, денег и выделят нескольких воинов, таких же пленников, как и он. А затем Кучебич должен найти кочевья байгушей, степных скитальцев, и позвать их в поход. Отряд, естественно, возглавит он, а как я отношусь к своим командирам, он знает.
Как я и думал, Судимир Кучебич мое предложение принял и спустя несколько часов скрылся в степи. Он свободен, может сбежать, но это вряд ли. Кучебич служака и будет рад встать под мои знамена.
Тем временем, вернулись разведчики, и я с ними пообщался. Информации было много, разведка уже выходит на профессиональный уровень, и я более четко прорисовал для себя картину того, что происходило сейчас в Крыму.
Крымский полуостров считается владениями ромейского императора, а на деле Мануилу Комнину принадлежит только несколько приморских городов. Гарнизоны в них слабые, а стены невысокие. Население смешанное. Есть потомки греков и римлян, готов и скифов, оседлые половцы и армяне, русские и грузины. Жить в тех краях опасно, но Крым есть Крым. Это благодатный климат, леса и каменоломни, удобные гавани и много рыбы, а самое главное - это торговый перевалочный пункт. Из Малой Азии и Средиземноморья идет оружие, оливковое масло, украшения, монеты и ткани. Из степей кожи, соль, скотина, лошади и рабы. С Кавказа металлы и керамика. А из Киева и Новгорода меха, мед, воск и хлеб, а с недавних пор бумага из Венедского союза и спирт.
Понятное дело, что не всегда степняки, ромеи и русичи торгуют. Часто между ними война и тогда о торговле не вспоминают. Но таких городов как Сугдея, Херсонес, Корчев и других населенных пунктов это не касалось. Наоборот, в эти моменты их значимость резко возрастала, и товарооборот увеличивался в несколько раз. Торговля в Крыму резко расцветала, и это было выгодно всем.
Впрочем, помимо торговли жители Крыма развивали ремесла и сельское хозяйство. Имелось много садов, огородов и виноградников. Производятся вина, а в городах немало кузнецов, литейщиков, гончаров, косторезов и строителей, мореходов и рыбаков. Что примечательно, соленая и сушеная рыба из Крыма поставляются не только в Малую Азию, но и дальше, на Балканы и даже в Святую землю. О чем это говорит? О том, что объемы производства настолько велики, что крымчане в состоянии конкурировать с рыбаками Средиземного моря.
В общем, в Крыму есть, что взять, а остановить меня по большому счету некому. Городские наместники люди мирные и торговые. Они привыкли откупаться от налетчиков. Ведь порой это проще и дешевле, чем строить новые укрепления и содержать городских стражников. Но один противник, как минимум, у меня будет.
Десять лет назад император Алексей Комнин сослал в Крым знатного аристократа Константина Гавраса. Человек примечательный. Его предками были армяне, принявшие подданство ромейских императоров. Он получил хорошее образование и был племянником Святого Феодора, (есть в истории Византии такой персоналий). Все это, а так же семейное богатство, помогло ему стать дукой Халдии и первым человеком в Трапезунде. В будущем он мог взобраться и повыше, но Константин Гаврас совершил ошибку. Вместе с эмиром Ерзынки ибн Мангуджаком он отправился в поход. Союзники собирались разгромить Гюмуштекина, одного из сыновей эмира Данишменды. Однако полководцами они оказались никудышными. Гюмуштекин разгромил обоих и Константин Гаврас оказался в плену.
Позже знатного аристократа выкупили за тридцать тысяч динаров и отправили в изгнание. Семья его не бросила, и Константин появился в Крыму не один. С ним были воины - наемники, много слуг, мастеров и работников. Можно развиваться и Гаврас, при активной поддержке местных армян стал хозяином Мангупа - это крепость, которую отстраивали еще готы, в моей реальности Бахчисарайский район. Она находилась на плоском плато вдали от моря, имела собственный источник воды и старые стены. Константин Гаврас отремонтировал укрепления, посадил в Мангупе гарнизон и стал самостийным князем. К морю не лезет, ромеям не мешает, а даже помогает, занимается постепенным расширением своего феода и пока никому не интересен. Но когда половецкая конница войдет в Крым, владения Гавраса окажутся на дороге к Херсонесу и он попытается ударить с тыла, развязать партизанскую войну и задержать мою армию.
"Хм! - представив будущее, я мысленно усмехнулся. - Это даже интересно. Кто лучше покажет себя в крымских горах и лесах, воины Гавраса или мои вароги? Посмотрим".
Я занимался делами орды. Продолжал посылать к соседям разведчиков и вербовщиков, устраивал праздники, посещал кочевья, поднимал по тревоге конные сотни, вместе с лучшими воинами выезжал на охоту и собирал кощеев. Кто это такие? Да уж не бессмертные и непобедимые злыдни, чья смерть в иголке, которая хранится в яйце, которое находится в утке и так далее. Кощеи - главы аилов и кошей, самые уважаемые люди рода, местная знать. Они точно знают, сколько скота в племени, сколько лошадей, припасов, оружия и воинов, где их пастбища и откуда ждать угрозу. Именно с них, как моя правая рука, спрашивает Торэмен - бек за все просчеты, и это в порядке вещей. А на мне только общий контроль.
В заботах и хлопотах пролетел месяц. Вокруг, по - прежнему, спокойно и не происходило ничего неожиданного. Даже скучно. Но, наконец, появился Юрко Сероштан, который привел передовой отряд черных клобуков. В орду пришла первая сотня воинов и это были лихие бойцы, матерые степные рыцари, которым все равно с кем биться, хоть с ромеями, хоть с половцами, хоть с католиками. Главное - расплатиться с ними не забудь, а иначе сам под ударом окажешься.
Как я уже говорил раньше, современные черные клобуки прообраз казачества. Каждый мужчина - воин. Хозяйство тянут женщины. А подростки с малолетства готовятся к сражениям. Если выражаться иначе, то это заточенное на войну сообщество племен, которое во многом напоминает мою орду. Ведь среди черных клобуков люди из разных народов, разного вероисповедания и разных языковых групп. Есть потомки тьмутараканских дружинников и готов, торки, берендеи, печенеги, коуи, половцы и турпеи. Объединяет их лишь одно - все они служат русским князьям и царю Изяславу. Но в последнее время между государем Всея Руси и черными клобуками пробежала черная кошка. Изяслав Мстиславич, подражая римлянам и ромеям, решил рассредоточить степняков вдоль границ. Кого‑то в Рязань и Чернигов направляет, а часть планирует перебросить в Галич и Владимир - Волынский. Вот только черные клобуки разбредаться желанием не горят. По крайней мере, не все. Поэтому вожди степняков, собравшись вместе, обратились к царю с просьбой, не раскидывать их по границам, а позволить выбрать своего князя, который станет вассалом Изяслава.