Элрик на миг забыл о золотом колесе. Держась за рукоять меча, другой рукой он сделал успокаивающее движение.
– Прошу простить мое вторжение, господа. Но я всего лишь такой же, как вы воин, утомленный путешествием. Я буду рад присоединиться к вам. Я бы хотел получить у вас кое-какую информацию и приобрести немного еды, если у вас есть лишняя.
У воинов, поднявшихся на ноги, вид стал еще более зловещим. Они усмехались – вежливые манеры Элрика забавляли, но не впечатляли их.
Один из них, морской разбойник в пантангской одежде, в шлеме с пером и с соответствующей разбойничьей наружностью, набычившись, воинственно произнес:
– Нам не нужна ничья компания, белолицый. А мелнибонийские демоны среди нас вообще не в чести. Ты, должно быть, богат.
Элрик вспомнил, с какой враждебностью относятся к мелнибонийцам в Молодых королевствах, а особенно в Пан-Танге, который завидовал силе и мудрости острова Драконов, а в последнее время начал откровенно подражать Мелнибонэ.
Элрик спокойным голосом, хотя и внутренне собравшись, сказал:
– У меня совсем мало денег.
– Мы все равно возьмем их, демон. – Пантангец протянул грязную руку, сунув ладонь прямо к носу Элрика, и зарычал: – Давай сюда деньги и убирайся.
Элрик улыбнулся вежливой, тонкой улыбкой, словно услышал дурную шутку.
Пантангец имел мнение о своей шутке гораздо лучшее, чем Элрик, потому что он рассмеялся от души и бросил взгляд на ближайшего к себе товарища в поисках одобрения.
Грубый, хриплый смех огласил ночь, не смеялся только Лысый чернобородый человек. Он даже отступил на шаг или два, тогда как другие приблизились к Элрику.
Пантангец подошел вплотную к Элрику, и альбинос ощущал его грязное дыхание, видел вшей в его волосах, однако не терял головы и отвечал все тем же примирительным тоном:
– Дайте мне немного еды, фляжку с водой или вино, Если найдется, и я с радостью отдам вам деньги, которые у меня есть.
Снова раздался смех, смолкнувший, когда Элрик продолжил:
– Но если вы попытаетесь отобрать мои деньги силой, то я буду защищаться. У меня хороший меч.
Пантангец попытался подражать ироническому тону Элрика.
– Но ты уже понял, господин демон, что мы превосходим тебя числом. И значительно.
Голос альбиноса звучал тихо.
– Я обратил на это внимание, но меня это не беспокоит… – И он извлек из ножен Черный Меч, не закончив фразы, потому что они навалились на него.
Пантангец умер первым, меч рассек его пополам, перерубив позвоночник, и Буревестник, забрав первую душу, начал тихонько напевать.
Следующим умер чалалит – он прыгнул, выставив вперед метательное копье, и напоролся на острие Буревестника, который забормотал от радости.
Но лишь когда клинок снес с плеч голову филкхарца, бросившегося на Элрика с пикой, началась настоящая песня, меч полностью вернулся к жизни. Черный огонь мерцал по всей его длине, таинственные руны засияли.
Поняв, что имеют дело с колдовством, воины стали осторожнее, но атаку не прекратили, и Элрику, который наносил и отражал удары, рубил и колол, требовалась вся свежая энергия, которую передавал ему меч.
Копья, мечи, топоры и кинжалы встречали должный отпор, раны получал и Элрик, и его противники, однако число мертвецов еще не превысило числа живых, когда Элрик оказался прижат спиной к скале, вынужденный отражать не менее дюжины клинков, ищущих его смерти.
Альбинос уже было засомневался, что ему удастся одолеть такое множество врагов, но тут лысый воин с топором в одной руке и мечом в другой возник в круге света и атаковал своих товарищей – тех, кто был ближе к нему.
– Благодарю тебя, друг, – смог выкрикнуть Элрик, получив такую неожиданную помощь. Воспрянув духом, альбинос возобновил боевые действия.
Лормирец, предпринявший ложный выпад, был рассечен от бедра до бедра, филкхарец, который должен был умереть четыре столетия назад, упал, кровь хлынула у него изо рта и носа, мертвые тела грудились одно на другое. Буревестник продолжал петь свою зловещую песню, рунный меч передавал энергию своему хозяину, и с каждым убитым Элрик обретал силы для нового удара.
Оставшиеся в живых уже жалели о своей опрометчивости – они кричали, что их нападение было случайным. Если раньше с их губ срывались угрозы и ругательства, то теперь они жалобно молили о милосердии, а те, кто прежде нагло хохотал, теперь плакали, как юные девицы. Но Элрик, которого обуял его прежний боевой пыл, не щадил никого.
Тем временем выходец из Пурпурных городов неплохо работал своими топором и мечом и без помощи колдовства: еще трое из прежних его товарищей были убиты, а он с удовольствием предавался своим трудам, словно уже не первый день развивал в себе вкус к такого рода действу.
– Йо-хо, хорошенькое дельце! – крикнул чернобородый.
И тут бойня подошла к концу – на поле боя не осталось никого, кроме самого Элрика и его нового союзника, который стоял, опираясь на свой боевой топор; чернобородый тяжело дышал и ухмылялся, как гончая, прикончившая добычу. Он вернул на голову свалившуюся во время схватки стальную ермолку и, отерев окровавленным рукавом потное лицо, сказал низким добродушным голосом:
– Теперь, значит, мы неожиданно сделались богачами.
Элрик всунул в ножны Буревестник, который все еще не хотел туда возвращаться.
– Тебе нужно их золото? Ты мне поэтому помог?
Чернобородый воин рассмеялся.
– У меня был должок перед ними, и я дожидался удобного момента, когда его можно будет заплатить. Эти негодяи – остатки пиратской команды, которая поубивала всех на борту моего корабля, когда мы оказались в незнакомых водах; они и меня убили бы, если бы я не сказал, что хочу присоединиться к ним. Теперь я отомщен. Не скажу, что меня не привлекает золото, поскольку большая его часть принадлежит мне и моим убитым братьям. Я отдам его их женам и детям, когда вернусь в Пурпурные города.
– А как тебе удалось убедить их не убивать тебя? – Элрик принялся искать что-нибудь съестное и, найдя сыр, стал жевать.
– У них не было ни капитана, ни штурмана. Никто из них не был моряком, они все прибрежные разбойники, обосновавшиеся на этом острове. Их высадили на этом берегу, и они обратились к пиратству как к последнему средству, но в открытое море выходить не рисковали. А потом, после сражения они остались без корабля. Мы смогли затопить его время схватки. Мы доплыли до берега на моем корабле, но провизии на нем почти не оставалось, а в море выходить они опасались. И вот я сказал им, что знаю этот берег (пусть боги возьмут мою душу, если я когда-либо после этого дела увижу его еще раз!), и предложил провести их в деревню в центре острова, которую они смогут ограбить. Они о такой деревне не знали, но поверили мне, когда я сказал, что она расположена в защищенной долине. Таким образом я продлил свою жизнь, а сам только искал случая отомстить им. Я знаю, что шансы на это были призрачны. И все же, – он усмехнулся, – то, как все оно вышло, говорит, что надежды мои были небезосновательны. А?
Чернобородый настороженно посмотрел на Элрика. Он не знал, что ему скажет альбинос, но надеялся на его дружбу, хотя и был наслышан о том, как высокомерны мелнибонийцы. Элрик чувствовал, какие мысли одолевают его нового знакомого, он видел немало людей, производивших в уме такие же расчеты. Поэтому он искренно улыбнулся и похлопал чернобородого по плечу.
– Ты спас и мою жизнь, друг. Нам обоим повезло.
Человек вздохнул с облегчением и закинул топор себе за спину.
– Именно. Повезло – как раз то самое слово. Вот только будет ли нам везти и дальше?
– Тебе совсем незнаком этот остров?
– Ни остров, ни воды. Я понятия не имею, как мы здесь оказались. Но это, без всяких сомнений, заколдованные воды. Ты видел, какого здесь цвета солнце?
– Видел.
– Да, – моряк наклонился, чтобы снять драгоценную цепочку с шеи пантанца, – ты явно более сведущ в колдовстве, чем я. А как ты оказался здесь, господин мелнибониец?
– Не знаю. Я бежал от преследователей. Добрался до берега, откуда дальше бежать было некуда. Потом я долго спал… А проснувшись, я снова оказался на берегу, но уже на берегу этого острова.
– В безопасное место, подальше от врагов, тебя перенЕсли духи, дружески расположенные к тебе.
– Это возможно, – согласился Элрик, – потому что у нас немало друзей среди элементалей. Меня зовут Элрик, и я по собственной воле покинул Мелнибонэ. Я путешествую, Потому что убежден: мне есть чему поучиться у жителей Молодых королевств. У меня нет другой силы, кроме той, что ты видишь…
Пришурясь, чернобородый смерил мелнибонийца оценивающим взглядом, а потом ткнул себя в грудь большим пальцем.
– Я Смиорган Лысый, когда-то морской владыка из Пурпурных городов. У меня был целый торговый флот. Может, и до сих пор есть. Я узнаю об этом, когда вернусь… Если я, конечно, вернусь.
– Давай же объединим наши знания и наши силы, Смиорган Лысый. Составим план, как нам поскорее выбраться с этого острова.
Элрик подошел к тому месту, где пираты играли в кости. Кости, серебряные и бронзовые монеты были теперь втоптаны в окровавленную землю, но он отыскал золотое мелнибонийское колесо. Он подобрал монету и положил себе на раскрытую ладонь. В прежние времена это были деньги королей.
– Это твое, друг? – спросил он Смиоргана.
Смиорган Лысый поднял голову – он все еще искал на пантанще украденные вещи – и кивнул.
– Да. Хочешь – возьми ее как свою долю.
Элрик пожал плечами.
– Ты мне лучше скажи, как она к тебе попала. Кто тебе ее дал?
– Она не была украдена. Значит, это мелнибонийская монета?
– Да.
– Я догадался.
– И от кого же ты ее получил?
Смиорган выпрямился, завершив свои поиски. Он почесал царапину на предплечье.
– Этой монетой был оплачен проезд на нашем корабле. А потом мы сбились с курса, и на нас напали разбойники.
– Оплачен проезд? Кем? Мелнибонийцем?
– Может быть, – сказал Смиорган. Казалось, ему не хочется думать об этом.
– Это был воин?
Смиорган улыбнулся в бороду.
– Нет, это была женщина. – Смиорган начал собирать остальные деньги. – Это длинная история, и любой купец Может рассказать тебе что-нибудь в таком роде. Мы искали новые рынки для наших товаров и оснастили большой флот, которым командовал я – крупнейший держатель акций. – Он небрежно уселся на крупное тело чалалита и принялся подсчитывать деньги. – Хочешь услышать эту историю или я уже тебе наскучил?
– Я буду рад послушать.
Смиорган вытащил из-за пояса убитого фляжку с вином и предложил Элрику, который принял фляжку и выпил несколько глотков вина, оказавшегося неожиданно хорошим.
Потом Элрик вернул сосуд Смиоргану, который сказал:
– Это часть нашего груза. Мы гордились им. Хороший виноград, правда?
– Отличный. Итак, вы отбыли из Пурпурных городов?
– Да, мы отправились в направлении Неведомого Востока. Мы держали этот курс около двух недель и наконец увидели берег, мрачнее которого я не встречал. А потом в течение следующей недели мы не видели никакой земли. Тогда мы вошли в воды, которым дали название Ревущие скалы. Что-то вроде Зубов Змеи у побережья Шазаара, но только гораздо больше. Огромные вулканические скалы, которые поднимаются из моря отовсюду. Вокруг них волны бурлят и ревут с такой яростью, какой я прежде не видел. Короче говоря, флот рассеялся, и по меньшей мере четыре корабля погибло на этих скалах. Наконец нам удалось выйти из этих вод. Наш корабль оказался в спокойном море – один. Мы принялись искать другие корабли, но безуспешно. И тогда мы решили двигаться прежним курсом еще неделю, а потом повернуть домой, Потому что нам никак не хотелось вновь нарваться на Ревущие скалы. Провизия у нас подходила к концу, когда мы опять увидели землю – поросшие травой утесы и гостеприимные берега, а чуть подальше – возделанные земли. Мы поняли, что снова вышли к обитаемым землям. Мы зашли в небольшую гавань, где стояли рыбацкие суда, и убедили местных жителей – а они не говорили ни на одном из языков Молодых королевств, – что не имеем враждебных намерений. И вот тогда-то к нам и вышла женщина.
– Мелнибонийка?
– Больше всего она походила на мелнибонийку. Очень красивая, можешь мне поверить. У нас оставалось мало провизии, я тебе уже говорил, и не было средств, чтобы докупить припасов, а рыбаков не интересовали наши товары. Отказавшись от своих первоначальных целей, мы были готовы повернуть снова на запад.
– А женщина?
– Она просила высадить ее в Молодых королевствах. Ее устраивал Мений – наш родной город, куда мы и направились. За проезд она расплатилась двумя колесами. На одно мы накупили провизии в городе – кажется, он называется Грагхин – и после небольшого ремонта отплыли оттуда.
– И вы так никогда и не попали в Пурпурные города?
– На море начались шторма – странные шторма. Все наши инструменты вышли из строя, наши компасы перестали работать. Мы заблудились окончательно. Некоторые из моих людей говорили, что мы вообще покинули пределы нашего мира. Кое-кто обвинял в этом женщину, говоря, что она колдунья и вовсе не хочет попасть в Мений. Но я ей верил. Наступила ночь, и нам казалось, что она длится вечность, но наконец мы выплыли в спокойный рассвет под голубым солнцем. Мои люди были близки к панике, а чтобы ввергнуть в панику моих людей, нужно очень сильное средство. И тут мы увидели этот остров. Мы направились к нему, но на нас напали пираты. Они плыли на корабле, который принадлежал другой эпохе. Он давно уже должен был лежать на дне океана, а не плавать по поверхности. Я видел изображения таких судов на стенах храма в Таркеше. Они атаковали нас, сблизившись бортами, но их развалина начала тонуть, когда они еще не успели перебраться к нам на борт. Это были отчаянные дикари – полуголодные, кровожадные. Мы устали за долгое путешествие, но сражались хорошо. Во время схватки женщина исчезла – должно быть, покончила с собой, когда увидела нападающих. После долгой борьбы в живых остался только я и еще один, который вскоре умер. Вот тут-то я и прибег к хитрости, решив дождаться случая и отомстить.
– А как звали эту женщину?
– Она не назвала своего имени. Я потом обдумывал все случившееся и подозреваю, что она все же воспользовалась нами. Может быть, ей вовсе не нужно было в Мений и Молодые королевства. Может быть, ей и нужно было именно в этот мир, и она с помощью колдовства завела нас сюда.
– Этот мир? Ты думаешь, этот мир не наш?
– Да уже по одному странному цвету солнца такое можно предположить. А ты разве так не думаешь? Ты, со своей мелнибонийской осведомленностью в таких вещах.
– Я видел подобное во снах, – признал Элрик, но больше он ничего не сказал.
– Большинство пиратов думали то же, что и я, – они принадлежали к разным векам и происходили из Молодых королевств. Большего я так и не узнал. Некоторые – из начальных лет этой эры, некоторые из нашего времени, а кое-кто из будущего. Большинство из них – искатели приключений, и в какой-то период жизни они отправлялись на поиски легендарной земли, полной огромных богатств, – земли, которая лежит по ту сторону древнего прохода и поднимается из середины океана. Но здесь все они оказались в ловушке, не в состоянии проплыть назад сквозь эти таинственные врата. Другие участвовали в морских сражениях, они считали себя утонувшими, но проснулись на этом острове. Многие когда-то, я думаю, были не лишены добродетелей, но жизнь на острове так скудна, что они превратились в волков, которые живут за счет друг друга или случайного корабля, на свое несчастье проникшего в эти воды сквозь тот же или иной проход.
Элрик вспомнил часть своего сна.
– А никто не называл его Малиновыми вратами?
– Да, некоторые так и говорили.
– И все же эта теория маловероятна, прости уж мне мое недоверие, – сказал Элрик. – Когда-то через врата Теней я попал в Амирон…
– Значит, тебе знакомы иные миры?
– Да, но об этом я никогда не слышал. А я такими вопросами специально интересовался. Поэтому-то я и сомневаюсь в твоей логике. Но все же – мне снился сон…
– Сон?
– Да нет, ерунда. Я к таким снам привык и не придаю им особого значения.
– Но такая теория не может показаться невозможной мелнибонийцу. – Смиорган снова ухмыльнулся. – Уж если кто тут и должен демонстрировать недоверие, то только я.
На это Элрик ответил, и ответ его наполовину предназначался ему самому:
– Возможно, я просто больше боюсь тех трудностей, что с этим связаны. – Он поднял голову и принялся ворошить костер концом поломанной пики. – Некоторые из моих предков-колдунов полагали, что параллельно нашему миру существует неограниченное число других. И должен сказать, что последние мои сны подтверждают это. – Он заставил себя улыбнуться. – Но я не могу себе позволить верить в такие вещи. Поэтому я их отвергаю.
– Давай дождемся рассвета, – сказал Смиорган Лысый. – Может быть, цвет солнца подтвердит эту теорию.
– Может быть, он подтвердит только то, что мы оба спим, – сказал Элрик.
Запах смерти душил его. Альбинос отодвинул подальше ближайшие к огню мертвые тела и устроился на ночь.
Смиорган Лысый запел что-то звучное и веселое на своем языке, который Элрик понимал плохо.
– Ты поешь о победе над врагами? – спросил альбинос.
Смиорган помолчал несколько мгновений, размышляя.
– Нет, друг Элрик, я пою, чтобы тени оставались в своих норах. Призраки этих парней, возможно, шныряют где-то поблизости в темноте, ведь с момента их смерти прошло всего ничего.
– Не бойся, – сказал Элрик. – Их души уже выпиты.
Но Смиорган продолжил свою песню, и теперь его голос звучал еще громче, песня стала гораздо эмоциональнее, чем раньше.
Сквозь дрему Элрику послышалось ржание лошади, и он хотел было спросить у Смиоргана, были ли среди пиратов всадники, но не успел – уснул.
Глава третья
Некоторые свидетельства колдовства
Не помня почти ничего из своего путешествия на Темном корабле, Элрик так никогда и не узнал, как он оказался в том мире, где встретил Смиоргана. В более поздние годы он вспоминал пережитое как сон, и действительно, все это казалось сном даже во время самих событий.
Спал он тревожно, а проснувшись, увидел, что облака стали гуще. Они светились тем самым странным свинцовым светом, хотя солнца и не было видно. Смиорган Лысый из Пурпурных городов уже проснулся. Он указал вверх и победным тоном сказал:
– Ну, этого достаточно, чтобы тебя убедить, Элрик из Мелнибонэ?
– Я убедился в свойствах этого света, а может быть, и этой земли, из-за которых солнце кажется голубым, – ответил Элрик. Он с отвращением посмотрел на лежащие вокруг мертвые тела – это жуткое зрелище наполняло его ощущением какой-то смутной тоски, в которой не было ни раскаяния, ни сожаления.
Смиорган иронически вздохнул.
– Ну что ж, господин скептик, давай-ка вернемся по моим следам к моему кораблю. Что скажешь?
– Согласен, – сказал ему альбинос.
– Ты долго шел от берега до того, как наткнулся на нас?
Элрик объяснил.
Смиорган улыбнулся.
– Да, ты прибыл вовремя. Я бы сегодня оказался в незавидном положении, когда мы вышли бы к морю, а я не смог бы предъявить моим друзьям пиратам никакой деревни. Я Никогда не забуду то, что ты сделал, Элрик. Я граф из Пурпурных городов, где имею немалое влияние. Если я смогу быть тебе каким-либо образом полезен по возвращении, ты мне только дай знать.