* * *
Господь наградил меня чувствительным слухом, и я услышал за спиной шаги, несмотря на то, что приближающийся явно старался ступать тихо. Я немного выждал и вскочил. Обернулся уже с мечом в руке. И в ярком свете луны, в нескольких шагах перед собой, увидел Иоганна, который замер с поднятой ногой.
– Ты что это людей по ночам пугаешь, бродяга? – спросил я, убирая меч в ножны.
Он всё это время стоял неподвижно, в этом неестественном и неудобном положении. Смотрел на меня злым, враждебным взглядом. Бдительно. Как волк, которого застали подкрадывающимся к жертве. Ха, – мысленно я почти засмеялся, – я, инквизитор Мордимер Маддердин, должен был стать жертвой малолетнего мальчика? Ну, честно говоря, я слышал и не такое, а всадить человеку нож в спину может и ребёнок.
И тогда до моих ушей донёсся лёгонький всплеск. Это могла быть рыба, играющая в толще воды, или лягушка, охотящаяся за мухой. Всё, что угодно. Но когда я плавно повернулся (так, чтобы не потерять из виду Иоганна), то обнаружил, что не было ни рыбы, ни лягушки. На воде стояла одетая в белое платье босая Маргарита, её светлые волосы блестели в лунном свете. Я остановил взгляд на её ногах. Потому что девочка стояла не в реке, а на реке. Я отчётливо видел детские пальцы, опирающиеся на поверхность воды.
Так же, как Иоганн, она замерла в полушаге и смотрела на меня из-под завесы спутанных волос.
– Ну, детишки, – сказал я, вынимая меч.
И тогда Иоганн и Маргарита бросились на меня. Так быстро, словно были сотканы из лунного света. Я махнул мечом, но он лишь со свистом рассёк воздух. Они ударили меня с двух сторон. Со всей силой скорости и веса детских тел. Я пошатнулся, поскользнулся на болотистом берегу и с плеском упал в воду. Быстро вскочил, но лишь для того, чтобы увидеть, как брат и сестра начали срастаться в одно существо. Они стояли рядом, в нескольких шагах от меня, плечом к плечу. Их окружал мерцающий серебряный блеск. Тела дрожали в ней, размывались, поглощались друг другом. Немного спустя я увидел какую-то странную тварь, с четырьмя ногами и двумя парами рук, у которой была половина лица Иоганна и половина лица Маргариты.
Наверное, мне стоило сразу подбежать к этому странному существу и проверить степень устойчивости детских тел к стали меча. Но вместо этого я ошеломлённо наблюдал до тех пор, пока превращение не завершилось. Впереди меня стояло нечто, лишь отдалённо напоминающее человека. У него был белый, раздутый и набухший, живот, почти человеческая голова с огромными челюстями и оскаленными зубами. Короткие толстые руки оканчивались серыми когтями.
Только теперь я двинулся с поднятым мечом, но тогда тварь посмотрела на меня. В её глазах плавал светящийся трупный блеск. Было в этом взгляде что-то настолько нечеловеческое и настолько страшное, что я сбился с шага, а мой удар оказался слишком медленным и неточным. Монстр ловко увернулся с линии удара и полоснул меня когтями по плечу. Меч выпал из моей ладони, а рука повисла плетью. Я почувствовал обжигающую боль, расходящуюся вдоль всей руки. Я смог, однако, откатиться от следующего удара. А потом...ну...Потом не помню уже ничего.
* * *
Когда я открыл глаза, то увидел, что надо мной наклоняется девушка, а скорее, молодая женщина. У неё были пышные, связанные в толстый узел, тёмные волосы и красивые, блестящие глаза. Её лицо было почти белым, как лицо алебастровой скульптуры, и только еле заметная синяя пульсирующая жилка на скуле указывала, что она женщина из плоти и крови. Она улыбнулась.
– С возвращением с того света, – сказала она.
Это был голос, вызывающий доверие, глубокий и тёплый. Я верил, что именно такой голос все хотели бы услышать, лёжа больными в кровати. А я именно так и лежал, хотя слово "кровать" было не лучшим определением для меховой шубы, брошенной в углу небольшой хижины. Мрак рассеивала только масляная лампа, стоящая рядом с постелью.
– Меня зовут Карла, Мордимер, – сказала она, и я даже не удивился, откуда она знает моё имя. – Прости, но мне придётся серьёзно заняться твоей раной.
– Прости? – Я откашлялся и посмотрел на неприятное, воспалённое и окровавленное месиво, которое когда-то было моим плечом. Но, как ни странно, мне не было больно, так что я решил, что она дала мне какой-то успокаивающий отвар.
– Пей. – Она поднесла к моим губам глиняную кружку.
Уже сам запах сильно мне не понравился, но у меня не было сил, чтобы отказаться.
– Пей, пей, пей, – шептала она настойчиво, левой рукой приподнимая мне голову.
Она наклонила кружку, и в моё горло потекло что-то тёплое и настолько неимоверно горькое, что меня чуть не вырвало.
– Это лекарство. Пей!
Я послушно выпил всё до дна, ибо, честно говоря, у меня не было особого выбора. Кроме того, я надеялся, что кто-то, кто спас меня от смерти, не станет меня сразу же после этого травить. Я осмелился сделать такой смелый вывод не из-за излишней доверчивости характера, но опираясь на принципы чистой логики, которая такой акт с уверенностью определяла как бессмысленный.
Тем не менее, в следующую минуту немного я мог бы сказать о логике, ибо мои мысли улетучились, тело стало лёгким, как пух, поднятый тёплым дуновением ветра. Лицо Карлы то размывалось, то становилось чётким, и её высокая одетая в белое фигура, казалось, плывёт над землёй. Потом я увидел, что девушка снимает с себя платье и остаётся ослепительно голой в мерцающем жёлтом свете лампы. Её формы были настолько совершенны, словно вырезаны резцом античного скульптора, если бы только эти скульпторы идеал человеческой красоты хотели видеть в виде молодых женщин, а не молодых мужчин.
Она подняла руки, и я видел, как её губы двигаются, но не слышал ни звука. А потом вдруг слух вернулся. В один момент. Я слышал, что Карла размеренно произносит слова на неизвестном мне языке, и с каждым словом её глаза, казалось, увеличиваются и вспыхивают огнём, в котором, однако, был не свет, но сам мрак. Потом она внезапно упала рядом со мной, так что я увидел её обнажённые груди почти у самого лица. Я почувствовал, что она сжимает моё раненое плечо руками, и это сжатие напоминало хватку раскалённых железных клещей. Я закричал. Я кричал, и стыдно признаться, любезные мои, я кричал до тех пор, пока не была мне пожертвована благодать повторной потери сознания.
Когда я очнулся, Карла сидела рядом и, держа руку на моём плече, что-то тихо напевала. На этот раз, однако, её пальцы несли не только утешение, но и освежающий холод. Я смотрел на неё из-под прикрытых век (жалея, что она уже надела платье), иона улыбнулась.
– Ты уже почти здоров, Мордимер, – сказала она, не открывая глаз.
Я взглянул на плечо и увидел, что на коже остался лишь розовый шрам и лёгкий отёк, как после не очень сильного удара.
– Невозможно, – прохрипел я, ибо ни медицина, ни даже самая искренняя молитва не могут творить такие чудеса.
– И, тем не менее. – Она подняла веки. – Это был яд. Очень опасный яд. Думаю, что без моей помощи ты не прожил бы и дня. А впрочем, – усмехнулась она, – и так бы не прожил, поскольку твой противник известен огромным аппетитом.
– Да.
Я вспомнил всё, но ещё многое оставалось для меня загадкой. За исключением одного. Женщина, которая спасла меня, была ведьмой, и меня чрезвычайно интересовало, почему ведьма решила помочь инквизитору. Тем более что я никогда даже не слышал о заклинаниях настолько мощных, как те, которые она использовала, чтобы вылечить мою рану.
– Это был демон, – решил я немного погодя. – Но я никогда не слышал о подобных демонах.
– Никто не слышал, – согласилась она. – Думаю, что у нас с тобой была возможность увидеть его первыми из людей. Хотя, наверное, мы с радостью отказались бы от подобной возможности, не так ли?
Она красиво изъяснялась, свободно вела беседу, а в её произношении не было и следа местных говоров. Странно для ведьмы из чащи.
– Мы нашли трупы, – рассказал я. – Двоих взрослых и двоих детей. А значит, это были Иоганн, Маргарита и их родители. – Я покачал головой. – А демон принял облик сирот…
– Спроси себя, зачем?
Что это было? Проверка дедуктивных способностей бедного Мордимера? Прекрасно, ведьма допрашивает инквизитора… Я прикрыл глаза и довольно долго помолчал.
– Страх, вражда, взаимные обвинения. Убийства, может, костры, – я открыл глаза и увидел, что Карла одобрительно улыбается, – деревня бы обезлюдела. Эта, потом, наверное, следующая, и следующая...
– Это уже была следующая и следующая, – прервала она меня.
– Только зачем? – спросил я. – Ведь он мог их просто убить и сожрать.
– А раз он этого не сделал, то…?
– Видно, ему нужна и другая еда, кроме мяса, – ответил я через некоторое время. – Чем он кормится? Ужасом? Ненавистью? Тогда не лучше ли было выбрать Хез? – Позволил я себе горькую шутку.
Она рассмеялась.
– Видимо, собственноручно приготовленный обед лучше на вкус, – сказала она.
Она была права. Демоны, как правило, не убивают людей без причины. А охотнее всего наблюдают, как люди убивают друг друга по их наущению. Так уж есть, что этим созданным из предвечной тьмы существам мало похитить данную нам милостью Божией искру жизни, но они также хотят и осквернить наши души. Навсегда лишить нас надежды на вечный небесный покой.
– Как ты от него сбежала? – Спросил я. – И как смогла меня вынести?
– Я не убегала, Мордимер. – Она смотрела на меня с весёлой, хотя в то же время слегка смущённой улыбкой. – Я изгнала его обратно в бездну.
– Ага, – только и ответил я, ибо добавить мне было нечего.
– Он снова появится, – она вздохнула. – Рано или поздно. Как всегда. Ну, да ладно. Тебе стоит немного поспать, да и я устала от всего этого. Этот яд, эти раны, у меня голова кружится. – Она помахала рукой, а потом наклонилась и погасила пальцами фитиль.
– Дай мне прилечь и обними меня, – сказала она. – Только, будь добр, держи руки при себе, – добавила она, когда я слишком буквально понял её слова.
* * *
Она проснулась, открыла глаза и посмотрела в мою сторону. Улыбнулась, но улыбка сразу же погасла на её лице. Она почувствовала, что у неё связаны ноги и руки. Она беспокойно задвигалась, но потом замерла.
– Мордимер, – произнесла она очень спокойным тоном. – Что ты делаешь?
Я обулся, затем поправил пояс. В хижине по-прежнему было темно, но утренний свет уже проблёскивал через рыбьи пузыри, которыми были затянуты оконные проёмы. Карла терпеливо ждала, пока я отвечу.
– Ты ведьма, – ответил я, ибо, на мой взгляд, это утверждение всё объясняло.
– Я спасла тебе жизнь. – По-прежнему на её лице я не видел ни гнева, ни страха. Она внимательно смотрела на меня.
– Это правда, – сказал я. – И я тебе безмерно благодарен. Честно. Многие думают, что моя жизнь не стоит особого внимания, но я всё же ценю её так же, как бедняк ценит последний грош, бренчащий в кошельке. Однако это не меняет того положения вещей, дорогая Карла, что ты ведьма. А я, если ты не знала, – я позволил себе слабую нотку иронии, – охочусь на ведьм.
Я сел рядом с ней и взял пальцами прядь её волос. Она не двигалась.
– Человек, ставящий собственные чувства и желания превыше долга, немногого стоит, – сказал я, надеясь, что он меня поймёт или, хотя бы, постарается понять. – Как мог бы я быть инквизитором, слугой Божьим, молотом ведьм и мечом в руках Ангелов, ибо ты ведь знаешь, что нас так называют, если бы не мог стереть грех из своего сердца?
– Благодарность – это грех? – Она смотрела мне прямо в глаза.
– Нет! – запротестовал я. – Я горячо тебе благодарен. Обязан. Тронут твоей помощью. Но... это ничего не меняет. Ты думаешь, я отступил бы от исполнения своих обязанностей за взятку? За сто, тысячу или десять тысяч крон или динариев? Если ты не знаешь ответа, скажу: нет, не отступил бы. Так могу ли я от них отступить потому, что ты спасла мою жизнь? Какое это имеет значение в глазах всемогущего Бога?
– Мордимер, я была твоим союзником в борьбе со злом, – сказала она значительно. – Разве ты не убедился, что я на правильной стороне?
– Нет, – ответил яс сожалением. – Поверь мне, Карла. – Я взял её ладонь в свои руки. У неё были красивые пальцы, несмотря на сломанные и испачканные землёй ногти. – Я делаю то, что делаю, из любви к тебе и желания спасти твою душу. Каким же я был бы человеком, если бы мог оставить тебя во грехе? Ты идёшь в сторону пропасти, и я протягиваю руку, чтобы спасти тебя.
Она долго смотрела на меня, и я видел, что она обдумывает мои слова. Я не обольщался, что они её убедят, но надеялся, что она хотя бы поймёт, почему я так поступаю.
– Ты хочешь меня сжечь, Мордимер, – наконец горько произнесла она. – А не вытащить из пропасти.
– Я борюсь за твою душу, Карла, – ответил я. – Так кого может заботить, что станет с твоим телом?
– Представь себе, меня заботит! – Она приподнялась на локте. – Развяжи меня немедленно и дай мне уйти!
– На этом свете мы только гости, но там, – я поднял взгляд, – нас ждёт настоящая жизнь. Хочешь ли ты отказаться от вечного радостного пиршества за столом Господним? Если бы я позволил тебе уйти, я бы уничтожил надежду. Но я отвезу тебя в Хез, Карла, и поставлю перед судом Святого Официума. Поверь мне, ты умрёшь, примирившись с Богом и нашей святой верой. Исполненная любви. Искренне раскаявшаяся в грехах. Поверь мне также, что в огне, переживая блаженные муки костра, ты поймёшь, что именно в тот момент, когда я тебя выдал, поступил как твой настоящий друг. Потому что разве может быть большее доказательство любви, чем борьба за чьё-то спасение? Как мелочно и эгоистично вёл бы я себя, предпочтя чувство благодарности долгу перед твоей бессмертной душой!
Все, что я говорил, было сказано искренне и полностью правдиво, но я также был уверен, что Святой Официум с большим энтузиазмом и радостью изучит силу ведьмы, владеющей обширными знаниями и использующей неизвестные инквизиторам заклинания. Итак, и таким образом Карла могла внести свой вклад во славу Божию.
– Мордимер, во имя меча Господня! – В её глазах я впервые увидел беспокойство. – Ты с ума сошёл! Ты действительно думаешь, что осуждение меня на страдания и смерть – это доказательство любви?
– А разве хирург не отрезает конечность, в которую попала плохая кровь, чтобы спасти жизнь пациента? – спросил я.
Я сжал её лицо ладонями и поцеловал её прямо в губы. Она не сопротивлялась, но и не ответила на поцелуй. Её губы были холодны, чудно блестящие глаза печальны. Быть может, я мог бы полюбить такую женщину, как она, но эта мысль только усилила мою грусть.
– Я знаю, сейчас ты меня ненавидишь, – сказал я, чувствуя тяжесть на сердце. – Но я верю, что когда-нибудь это изменится.
Я верил в эти слова, поскольку знал себя и моих братьев-инквизиторов. Так что я был уверен, что моя спасительница умрёт не только смирившись со своей судьбой (ибо это, в конце концов, не то, чего мы хотели), но и исполнившись сладкой благодарности.
Я встал, посмотрел на неё и грустно улыбнулся своим мыслям. Карла была красива и мудра. Быть может, несмотря на занятия тёмными искусствами, не была окончательно испорчена. Но я помнил слова Писания, которое в своей неизмеримой мудрости говорило:
Да не будете вы иметь лицеприятия.
Я всегда помнил об этих словах и всегда черпал в них утешение в минуты испытаний, подобных этому.
– Мордимер! – Её голос полосонул как кнут, и я обернулся на пороге. – Когда выйдешь отсюда, подумай над своими словами. Над бреднями о спасении моей души, милости, которую мне оказываешь. – Она яростно пожала плечами. – Представь себе, мой идеальный инквизитор, что отправляешь на костёр собственную мать во имя той любви, о которой столько говорил?
Я непоколебимо смотрел на неё. Она впилась в меня пылающим взором, который в определённый момент угас. Она откинулась на постель.
– Мордимер, ради Бога, – проговорила она глухо.
– Именно так, Карла, ради Бога, – ответил я и вышел.
Эпилог
Думаю, из соображений безопасности мы не должны были выезжать на эту поляну. Но спокойствие летнего дня, запах нагретой солнцем травы, щебет птиц – всё это усыпило бдительность вашего покорного слуги. В конце концов, я всего лишь слабый, сентиментальный человек, способный без остатка отдаться чарам момента и очарованию природы. А когда я увидел возникающих из-за стены деревьев трёх всадников на коричневых конях, было уже слишком поздно. Впрочем, мы в любом случае не собирались сражаться или убегать от инквизиторов из наисекретнейшего Внутреннего Круга. Ну, а если бы пришельцы были нашими врагами, то этот луг, конечно, стал бы не лучшим местом для отражения атаки. Правда, близнецы вытащили арбалеты, а Курнос обнажил саблю, но я резко приказал им немедленно убрать оружие. Может быть, из-за солнца они не видели сломанных серебряных крестов, вышитых на плащах всадников, но я видел их весьма хорошо. Откуда я знал, что это не обычные инквизиторы? Ну, я уже имел дело с им подобными, и мог составить граничащее с уверенностью впечатление, что приближаются люди, для которых превратить бедного Мордимера и его друзей в кровавые клочья было не сложнее, чем утереть нос.
Всадники приближались к нам спокойным шагом. Ими командовал полный лысеющий мужчина со вспотевшим лицом, покрытым кирпичным румянцем. Со всей определённостью, он не выглядел как инквизитор, но я уже видел членов Внутреннего Круга Инквизиториума и точно знал, что их нельзя судить по внешности. В конце концов, Мариус фон Бухенвальд – человек, который некогда дважды спас мою жизнь, – напоминал располневшего, обленившегося купца. Но так мог считать только тот, кто не видел, как он умеет сражаться и убивать.
– Здравствуй, Мордимер! – Усмехнулся прибывший. – Арнольд Велроде, к твоим услугам.
Он взмахнул шляпой и вежливо склонил голову.
– Привет от Мариуса, – добавил он. – Он очень сожалел, что не сможет тебя повидать.
– Пожалуйста, передайте ему также мой привет и искренние соболезнования, - сказал я. - Потому что я мог бы, наконец, встретиться с ним, не будучи в пределах лёгкой досягаемости от смертельной опасности.
– Юношеская поспешность суждений. – Покачал головой Велроде. Я видел, что он немного развеселился, и задумался, что на самом деле означали его слова. – Маттеас! – Обратился он к одному из своих людей: – Помоги даме спуститься.
Инквизитор, названный Маттеасом, соскочил с седла и приблизился к нам. Он подал Карле руку, но её запястья были связаны, и она протянула ему обе руки. Маттеас увидел верёвку, нахмурил брови, и я увидел, что он вопросительно посмотрел на ведьму, а она едва заметно покачала головой. Воспользовавшись помощью Маттеаса, она проворно соскочила с коня, и когда она оказалась на земле, инквизитор разрезал её путы извлечённым из-за голенища ножом. Я заметил, что он делал это чрезвычайно осторожно. Они отошли в сторону жеребца, приведённого третьим из прибывших.
– Мы забираем твою… пленницу. – Велроде снова слегка усмехнулся при последнем слове. – Надеюсь, ты не имеешь ничего против?