Но он сделал все именно так, как велел ему его наставник, - он сознательно расслабил тело на вдохе, потом волевым усилием ослабил защиту, одновременно с медленным выдохом. Когда он сделал второй вдох, он одним глотком осушил чашку, умудрившись почти не обратить внимания на отвратительный вкус напитка.
Он успел только закрыть глаза и почувствовать, как Тирцель забирает чашку из его руки. А потом комната закружилась, и ему пришлось изо всех сил вцепиться в подлокотники стула, чтобы его не затянуло в… в ничто.
Он изо всех сил зажмурился, жадно хватая ртом воздух. Он почувствовал, как некие бесплотные руки легли на его голову, и от них пролилась тихая прохлада на его пылающий лоб, на дрожащие веки, на шею… утешающая, ободряющая прохлада, - но одновременно он ощутил все нарастающее давление в глазах, изнутри, - такое, что его череп, казалось, вот-вот взорвется… Потом в ушах раздался бешеный грохот, а на языке и в глубине горла разлилась отвратительная обжигающая горечь.
А потом на него накатила черная волна и унесла его прочь - в ничто, и он кружился в этом ничто, и касался этого ничто, и это ничто охватило и поглотило его… и наконец он провалился в благословенное забвение.
* * *
Не на следующее утро, а через день Коналу выпал случай проверить результаты того, что совершили они с Тирцелем. В первые двадцать четыре часа Конал почти не мог вспомнить, что именно произошло между ним и Тирцелем после того, как он осушил чашку, - но ему казалось, что он теперь существует словно бы двух уровнях, и его наиболее личные мысли ушли куда-то в почти недосягаемую глубину, в то время как шум обычной повседневности продолжал трещать на поверхности.
Он направлялся во двор замка. Он нес пачку писем, которые Нигель попросил собрать этим утром, чтобы отправить с курьером, готовым умчаться в лагерь Келсона. Он шагал через сад, думая о том, что по пути может, пожалуй, увидеть Росану, - и тут из-за живой изгороди вышли Риченда и Росана. Когда они обменялись приветствиями, в глазах Риченды мелькнуло нечто… некое сосредоточенное размышление, которое заставило Конала предположить, что для него настал момент испытания, - в том случае, если Тирцель был прав в своих подозрениях.
- А, оставшиеся письма для курьера, - сказала Риченда, доставая из рукава конверт и протягивая его Коналу. - Могу я и свое туда же добавить?
- Разумеется, миледи.
Когда он засовывал письмо под кожаную ленту, которой была перевязана вся пачка, он заметил, что Риченда бросила быстрый взгляд на Росану.
- Кстати, ты не мог бы уделить мне минутку, Конал? - сказала она. - Или ты должен поспешить с этими письмами?
- Ну, курьер там уже ждет…
- Разумеется, он ждет. Может быть, ты позволишь леди Росане отнести их вместо тебя? Думаю, Нигель ничего не будет иметь против.
Конал уже хотел было отказаться, - он теперь не сомневался в том, что Тирцель был прав, - но Риченда положила руку на письма, ее пальцы скользнули по его пальцам, - и от этого прикосновения все мысли о каком-либо сопротивлении вылетели у него из головы.
- Да, конечно, - услышал он собственный голос, в то время как Риченда забирала у него письма и передавала их Росане. - Благодарю вас, миледи.
Он проводил ушедшую с письмами Росану ошеломленным взглядом, позволив Риченде отвести себя дальше по тропинке, - пока они не достигли небольшой ниши в пышной зеленой изгороди.
- О, пожалуйста, не тревожься, - нежно произнесла Риченда, разворачивая его лицом к себе и продолжая поддерживать контакт, касаясь рукой его руки. - Твой отец попросил меня поговорить с тобой. Он намерен начать понемногу знакомить тебя со своими наиболее близкими советниками, но прежде чем это произойдет, необходимо принять кое-какие меры предосторожности. Келсон частично пробудил в нем потенциал Халдейнов, чтобы Нигель мог более эффективно управлять государством в отсутствие короля, и представил ему нескольких советников Дерини, они находятся здесь, при дворе, но ты их не знаешь.
Впервые он сумел осознать, ощутить прикосновение чужого ума к своему уму… хотя и к самому поверхностному уровню, который Тирцель изолировал от глубинных слоев. И этот поверхностный слоя, похоже, не вызвал у Риченды ни удивления, ни подозрения; а Конал обнаружил, что теперь он способен реагировать сразу на двух уровнях, - и лишь поверхность его ума откликнулась так, как этого можно было ожидать в данном случае: на ней возникли любопытство и легкое опасение.
- Я… я не понимаю, о чем вы говорите, миледи, - проговорил он, запинаясь, не в силах отвести взгляд от ее глаз.
Она мягко улыбнулась и провела свободной рукой по его лбу; кончики ее тонких пальцев задержались на его дрожащих веках.
- В свое время тебе все станет ясно, - прошептала она. - Расслабься на мгновение, Конал.
У него внезапно закружилась голова, и он покачнулся, едва не упав, - но рука Риченды, сжимавшая его пальцы, помогла ему удержаться. Пальцы, касавшиеся его век, были мягкими и прохладными.
Через несколько мгновений Риченда опустила руки и Конал смог снова посмотреть на нее. Она улыбалась, ее голубые глаза светились удовлетворением, и Конал теперь знал: и Риченда, и Тирцель сделали именно то, что хотели сделать.
- Хорошо. Все в порядке. Нигель хочет, чтобы ты сегодня днем присоединился к нам. Как ты себя чувствуешь?
- Немножко… смущенным, - сказал он, встряхивая головой. - Что это вы такое со мной сделали?
- Я установила блокировку, чтобы обеспечить безопасность тому, что ты узнаешь сегодня, немного позже. Кстати, тебе известно, что у тебя развивается великолепная защита? Впрочем, меня это не удивляет. В конце концов, ты ведь сын Нигеля.
- Защита? О… - пробормотал Конал. - Но я…
- Не тревожься, - она снова коснулась его руки, успокаивая. - Как я уже сказала, все прояснится в должный момент. Не хочешь ли проводить курьера? Я уверена, он еще не отбыл.
За время недолгого пути до двора замка голова Конала прояснилась, и он полностью восстановил внутреннее равновесие, и он порадовался тому, что Риченда не пошла с ним. Когда он вышел во двор, Росаны там уже не было. Он стоял рядом с отцом, пока Сэйр Трэгернский давал курьеру последние инструкции, и лишь коротко кивнул, когда Нигель спросил, говорила ли с ним Риченда. Он так же спокойно кивнул, когда Нигель пригласил его участвовать в дневном совещании с советниками, и это, похоже, успокоило Нигеля, - он решил, что все прошло благополучно.
Конал, глядя вслед верховому курьеру, промчавшемуся через двор и исчезнувшему за воротами замка, подумал о том, что надо бы известить обо всем Тирцеля, но все равно через несколько дней им предстояло встретиться для нового урока; а такие новости могли и подождать. Кроме того, он решил, что после дневного совещания у него будет больше тем для сообщения.
И он стал думать о Келсоне, гадая, что происходит там, в Меаре, и часть его души стремилась на поле боя, - ему хотелось покрыть себя сиянием славы. Должно быть, армия Халдейна уже возле Ратаркина, а отряды Дункана подходят ему на помощь с севера.
Ну, если ему немножко повезет, скоро все это закончится. Нет смысла тянуть, если Конал не может быть там, чтобы участвовать в победе. Он надеялся, что мятежные меарцы быстро получат от Келсона все, чего они заслужили… и в особенности получит свое эта свинья принц Ител!
* * *
- Черт бы побрал этого Халдейна! - как раз в эту минуту прорычал принц Ител, несколько часов назад укрывшийся за надежными стенами Ратаркина, - он слишком хорошо осознавал то, что армия Келсона находится на расстоянии меньше дневного перехода от столицы Меары, и только озеро и река задерживают ее продвижение. - Матушка, мы сделали все, что могли, мы сожгли собственную страну, мы не давали ему ни минуты передышки, - но он все равно подходит! Говорю вам, нам следует отступить в Лаас!
Он стоял возле маленького, выходившего на юг окна самой высокой башни ратаркинского дворца; рядом с ним стоял встревоженный Брайс Трурилл. Оба мужчины еще были в полном латном одеянии, лишь сняли шлемы и перчатки, да сдвинули на затылки насквозь пропитавшиеся потом шапки. Лица обоих были покрыты пылью. Потрясенная Кэйтрин стояла неподалеку от двери скудно обставленной комнаты, Джедаил и архиепископ Креода - по обе стороны от нее. На Кэйтрин была корона, поскольку Кэйтрин явилась прямо с официальной встречи своего сына, вернувшегося в Ратаркин, однако и она, и оба священника выглядели сильно испуганными. Джедаил взял Кэйтрин за руку, явно пытаясь успокоить, но она отмахнулась и пошла через к комнату к своему теперь единственному сыну.
- Мы выстоим, - сказала она, осторожно касаясь закованного в латы плеча принца. - Сикард остановит Мак-Лайна на севере и придет к нам на помощь. Мы пересидим Халдейна. Мы продержимся. Ты увидишь.
- Слишком это рискованно, ваше величество, - устало произнес Брайс, вежливо кланяясь Кэйтрин, когда она повернулась и внимательно посмотрела на него. - Нам лучше уйти в Лаас. Мы очутимся на побережье. Мы сможем там найти новых наемников. Да и припасы по воде доставлять легче. К тому же мы сможем ловить рыбу. Если нам придется выдерживать осаду, там мы будем в гораздо лучшем положении.
- Он прав, матушка, - сказал Ител, расстегивая пряжку у горла, чтобы кольчуга не мешала дышать. - Если мы останемся здесь, мы не сможем продержаться долго, разве что сам бог придет нам на выручку. Лаас позволит нам выиграть время. Брайс и я останемся в арьергарде и постараемся еще хоть немного задержать продвижение Халдейна. А вы с Джедаилом и епископами отправитесь на запад.
- И оставим тебя здесь?
Ител вздохнул и с терпеливым видом оперся обеими руками о раму узкого окна, оглядывая раскинувшуюся вдали равнину. Теперь он был мужчиной, к тому же взрослеющим с каждой минутой, - а не тем неуклюжим мальчишкой, который так самоуверенно выехал из столицы несколько недель назад.
- Ведь я твой наследник, матушка, не так ли?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только одно: позволь мне делать то, для чего я рожден! - резко произнес он, поворачиваясь к ней и взмахивая сжатым кулаком. - Если есть хоть малейший шанс отбить врага и спасти наши земли от захвата их Халдейном, - я должен это сделать! Но ты должна бежать отсюда - ты и Джедаил! Мы с Брайсом последуем за вами, когда это будет возможно. Если понадобится, я сожгу и Ратаркин, я сравняю его с землей, лишь бы задержать тех, кто пытается захватить тебя! Но мы не можем просто сидеть здесь, зарывшись в нору, как лисицы, за которыми гонятся борзые! Мы должны выиграть время для северной армии, чтобы отец пришел нам на помощь!
- Ну, а если предположить, что Сикард не сумеет нам помочь? Что тогда? - резко спросила она. - Неужели мне придется потерять вас обоих? Ител, я не могу! Мне этого не выдержать, я не желаю, чтобы ты погиб, как твой брат! Мы должны спастись! Должны, слышишь?!
- Так оно и будет, ваше величество, - умиротворяюще произнес Креода, решившись наконец осторожно вмешаться в семейный спор. - Лорд Сикард обязательно дойдет до Ратаркина и спасет нас. Уже теперь милорды Лорис и Горони завлекают Мак-Лайна и его армию все ближе к гибели. Как только кассанские отряды будут разбиты, Лорис и Сикард соединятся с нами. Но в том, что они делают, будет немного пользы, если мы останемся в Ратаркине и, возможно, падем перед захватчиками Халдейна.
Кэйтрин выслушала его речь, нетерпеливо притопывая маленькой ножкой по каменному полу, потом, крепко сжав губы, посмотрела на Джедаила.
- Понятно, Креода против меня. А что скажешь ты, Джедаил? Если мы отступим, а Ител погибнет, то после моей смерти ты станешь королем Меары. Ты именно этого хочешь?
Побледневший Джедаил отвел взгляд.
- Я хочу лишь служить тебе, моя королева, а после тебя - твоему сыну, - прошептал он. - У меня уже есть все, чего я мог когда-либо пожелать. Но архиепископ Креода прав. Ради твоей собственной безопасности ты должна отправиться в Лаас. Нельзя допустить, чтобы тебя захватил враг.
- Понимаю. - Плечи Кэйтрин опустились, она бессильно склонила голову. - Похоже, мне вас не переубедить. - Она глубоко вздохнула и, немного помолчав, обвела взглядом мужчин. - Хорошо. Я отдаю все в твои руки, мой сын. Скажи, что я должна делать, и я это сделаю.
Поскольку Ител неуверенно посмотрел на Брайса, барон расправил плечи и зацепился большими пальцами за пояс.
- Вам и епископам следует немедленно отправиться в путь, ваше величество, - мягко сказал Брайс. - Мы дадим вам надлежащий эскорт из дворцовой стражи, и еще с вами отправится часть городского гарнизона. Остальная часть гарнизона присоединится к боевым отрядам. Они полны сил, мы бросим их на Халдейна.
- А мы поедем в Лаас, - мрачным тоном произнесла Кэйтрин.
- Да. И там, кстати, есть резервный гарнизон. Если мы… если мы по какой-то причине не сможет присоединиться к вам, тот отряд сумеет защитить вас до подхода Сикарда и Лориса.
- Отлично, - пробормотала Кэйтрин, ни на кого не глядя. - Я… прежде чем мы отправимся, я желаю поговорить наедине с моим сыном. Это недолго.
Все сразу же поспешили выйти из комнаты, оставив Кэйтрин и Итела стоящими возле узкого южного окна. Вздохнув, Кэйтрин сняла корону и принялась бездумно вертеть ее в руках.
- Я… я не сожалею о том, что сделала, - заговорила она негромко и мягко. - Эта моя мечта могла осуществиться… и, пожалуй, может еще осуществиться, даже теперь…
Храбро улыбнувшись, Ител осторожно коснулся руками головы матери, провел пальцами по нежной розовой полоске, оставшейся на белой коже там, где на нее давила тяжесть металла, потом наклонился и поцеловал Кэйтрин в лоб.
- И она все равно осуществится, матушка, - тихо произнес он. - Ты действительно законная королева этой страны, и мы оба доживем до того дня, когда ты взойдешь на принадлежащий тебе трон.
Он чуть отступил и посмотрел на нее сверху, а она подняла корону вверх, поднесла к его голове.
- Я молюсь о том, чтобы все сбылось, мой сын… и чтобы ты никогда не потерял эту корону. Надень ее!
- Это твоя корона, матушка, - прошептал он. - Не надо!
- Только на минутку, - сказала она. - Ведь ты все равно будешь ее носить, если…
Она не договорила, но он понял то, что было почти сказано. И, исполняя просьбу матери, Ител опустился на колени, чтобы Кэйтрин могла надеть на его влажные от пота каштановые волосы драгоценный венец.
Он чуть заметно вздрогнул, когда его вес на своем лбу, но тут же схватил обе руки Кэйтрин и покрыл ее ладони поцелуями. С ее губ сорвалось рыдание, с его - тоже. Наконец она в последний раз прижала голову сына к своей груди, не обращая внимания на то, что ее щеку царапают украшенные драгоценными камнями зубцы короны.
Когда они, спустя несколько минут выходили из башни, корона вновь красовалась на голове Кэйтрин, и оба они - Кэйтрин и ее сын - шли гордо и уверенно. Немного спустя королева Меары и маленький, но надежный эскорт уже выехали из ворот Ратаркина и повернули на север, а принц Ител и Брайс Трурилл остались в столице Меары. К тому времени, когда наступила ночь, защитники Ратаркина растаяли между холмами в ожидании приближающегося неприятеля. Отряд Кэйтрин был уже далеко.
Ратаркин пылал.