Мантий-Мукоделис передал Гейсу свернутый в толстую трубочку плотный коричневатый лист какого-то растения, в трубочке просматривались красные и белые кусочки непонятно чего. Приметив замешательство пилота, отец улыбнулся:
– Кушайте безбоязненно, это очень полезная, прекрасно усваивающаяся и дающая много сил пища.
Гейс украдкой принюхался и откусил немного. На вкус было кисловато и отдавало чем-то горелым.
– Правда, вкусно? – не отставал Мантий-Мукоделис.
– Ага. Очень необычно. А запить чем-нибудь можно?
– Ну, разумеется! Брат Эхатештамп, передай питье.
Методично работающий челюстями брат взял со стола полупрозрачный шар, наполненный густой зеленой жидкостью, привстал и протянул его Гейсу. Гейс взял шар и покрутил его, осматривая со всех сторон.
– А как из него пить?
– Из него не надо пить, его нужно облизывать. Он проанализирует состав вашей слюны и создаст для вас именно тот напиток, который вы пожелаете, в полном соответствии с вашими вкусовыми потребностями.
"Ну, надо же!", – удивился Гейс. Облизав шар, он во всю силу своего воображения попытался представить вкус, запах и крепость своей любимой красной гаргатутовой настойки. И буквально мгновенно возник знакомый сладковато-пряный вкус, шар словно начал таять, проливаясь в рот отличной гаргатутовой настойкой! К сожалению, глотки строго дозировались на небольшие порции, как только жажда утолилась, шар прекратил свое действие.
– Здорово, – Гейс поставил шар на стол, – полезная штука.
Отец Мантий-Мукоделис довольно усмехнулся.
– Вы не сильно обидитесь, если я пойду за пульт? Не хочу надолго отставлять систему без присмотра.
– О, да, разумеется, – воскликнул отец. – Не смеем мешать!
– Угу, – кивнул беспрерывно жующий брат Эхатештамп, даже не глядя в сторону Гейса. – До новых встреч.
Держа в руке надкушенный листовой сверток, Гейс направился к выходу.
– Отец, а можно вашу книжку кулинарную почитать?
– Да, конечно, – Мантий-Мукоделис встал, подошел к Гейсу и протянул книгу. – Приятного прочтения, это очень-очень важная и полезная книга! Но будьте с ней поаккуратнее, это весьма редкое издание.
– Все усилия приложу, – закивал Гейс, выходя и закрывая за собой двери каюты. – Хорошего вам отдыха.
Пройдя пару шагов, он наконец-то смог посмотреть на показание "пуговицы" – индикатора, прилепленного к ладони. Индикатор был непрозрачно черным, что означало только одно: анализ крови был взят у мертвого тела.
Глава четвертая
Гейс присел в кресло пилота и в глубочайшей задумчивости уставился в обзорный иллюминатор. Мысли словно куда-то медленно плыли. "Надо просто довезти их до места назначения, и забыть об этом рейсе… – думал Гейс, машинально поглаживая металлическую обложку кулинарной книги. – И мне нет никакого дела до того, почему этот брат в какой-то степени мертвый… Нет, ну а как же он может быть абсолютно мертвым, если он говорит, двигается и ест? И старикан с ним много лет общается? Ладно, просто доставлю по месту назначения и всё!.. Так, системы работают исправно, можно почитать книжку и отвлечься… отвлечься оттого, что он мертвый… Нет, ну а как же он, все-таки, может быть мертвым?.." Гейс тряхнул головой, раскрыл книгу на первой попавшейся странице и уставился на строчки: "Созвездие Гелиостроп, планеты, рекомендуемые к посещению: Ваарас, Листама, Сугра. Наиболее рекомендуем к посещению Ваарас. Пищевые ценности Ваараса сходны с Сугрой. Пищевые ценности: растительные культуры: ползучий скобрязник – плетеобразные оранжевые побеги легко ломаются, истекая бледно-желтым соком. Можно употреблять в сыром виде, основательно промыв в проточной воде и приняв предварительно профилактический препарат (примечание: ни в коем случае не приближаться к основному кокону ползучего скобрязника! Это растение – хищник!) Зерновые культуры: пурчатая заплетуха – низко стелящееся растение с тонкой бахромчатой листвой и небольшими гроздьями белых ягод. Употреблять следует исключительно листья, предварительно высушив и тщательно размолов (примечание: годится в качестве приправы). Мясные ресурсы: летающий лупоклюв – продолговатое туловище, покрытое густой шелковистой шерстью бурого цвета, две пары крыльев: зачаточные голые и перепончатые основные, покрытые плотными синеватыми перьями. В пищу годятся задние толчковые ноги (примечание: Обязательна термическая обработка! Рекомендуется приправить пупырчатой заплетухой и принять профилактический препарат!)"
Сигнал с пульта управления отвлек Гейса, он поднял взгляд и увидал в обзорном иллюминаторе корабли межсистемного патруля. "Корабли патрульно-профилактические…" – с тоской подумал Гейс, ничего хорошего не ожидая от этой встречи. Хотя он и являлся обычным пилотом, а не владельцем "Антарагона" и его в любом случае не могли тревожить никакие проблемы и претензии (разумеется, если он собственноручно не прибил кого-нибудь из пассажиров), Гейс все равно испытывал чувство серьезного дискомфорта от встречи с патрулями. Ему вообще не очень нравилось, когда некто, пускай облаченный небольшой, но властью, вторгался на его территорию (а в данный момент "Антарагон" он считал своей территорией) с какими-то проверками. Захлопнув книгу, он положил ее на пульт и на всякий случай настроил систему на внешнюю связь. "Может, еще и мимо пролетят, может и не ко мне направляются…" Но корабли направлялись именно к "Антарагону", мало того, как только появилась связь, Гейсу в довольно резкой форме высказали пожелание незамедлительно перевести корабль в режим экстренного торможения. Что он с неохотой и сделал. Затем началась обычная нудная процедура, отнимающая массу полезного времени: патрульные корабли выстроились демонстративно-показательным полукругом. Притормозили. Замерли. Красиво повисели столько, сколько позволяли системы. Медленно поплыли вокруг "Антарагона". Гейс с терпеливой тоской ожидал начала следующего этапа: отделения малого патрульного судна от корабля, его неспешного продвижения к "Антарагону" и, наконец, как цветистое завершение всего парада – долгожданная стыковка. Но на этом праздник по своему обыкновению не кончался. С момента поднятия десанта на борт, радость могла длиться столько, сколько было угодно исстрадавшимся от безделья и одиночества в бескрайнем бездонном пространстве звездным пограничникам. Редко что могло столь сильно огорчить Гейса, как бездарно потраченное время, и еще где – в космосе, и еще когда – при транспортировке пассажиров… особенно священников.
Информационная система запросила подтверждение стыковки с пограничным судном, и Гейс с готовностью подтвердил свое горячее желание незамедлительного соединения. По прошествии некоторого времени, "Антарагон" доложил об успешно прошедшей и завершенной стыковке, и Гейс поспешил спуститься к шлюзовой камере, встречать дорогих гостей. Вместо ожидаемой группы из четырех-пяти человек, прибыл всего-навсего один, зато какой… Гейс с первого взгляда подумал, что этот монстр искусственный, и только запрокинув голову и взглянув в живейшие проницательные глазки, опознал в гиганте натуральный организм. Обменявшись приветствиями, и выяснив, что визитера зовут Берекрероном, поднялись в кабину управления, и Гейс связался с жилыми каютами, попросив пассажиров присоединиться к обществу. Пока священники собирались с силами для прихода, чудовище со странными треугольными плечами, вздымающимися повыше затылка, густым голосом начало озвучивать свои мысли, вопросы и пожелания:
– Вы единственный пилот, обслуживающий этот крейсер?
– Да, его системы позволяют управление одному единственному пилоту. Высококлассному пилоту, разумеется. Можете взглянуть на любую документацию, в том числе и на мой личностный пакет.
Берекрерон изъявил желание взглянуть, и Гейс незамедлительно предоставил все желаемое. Ознакомлялся с пакетами-документами гигант, облаченный в плотно пригнанную синюю чешую, настолько быстро, что Гейс снова захотелось заподозрить его в искусственности.
– Превосходно, – Берекрерон вернул документы Гейсу. – Вы не могли бы попросить ваших пассажиров поторопиться?
– Конечно, сейчас.
Но, Гейс не успел попросить, пассажиры сами поторопились.
– Радостно вас видеть, – с улыбкой произнес старик. – Я отец Мантий-Мукоделис, а это достопочтимый брат Эхатештамп. Мы служители исмаруатского монастыря планеты Оксент, следуем через Антису на Генферу к служителям дружественного нам ливенарукского монастыря.
Слушая Мантий-Мукоделиса, Берекрерон согласно кивал и смотрел куда-то в сторону. Гейс на всякий случай проследил его взгляд, и понял, что патруля заинтересовала лежащая на пульте управления книга рецептов. Когда отец закончил представляться и расписывать цель визита на Генферу, Берекрерон снова согласно кивнул и произнес:
– Можно взглянуть?
– На книгу? – на всякий случай уточнил Гейс.
– Да. На книгу. Можно?
– Спросите отца Мантий-Мукоделиса, это его книга.
Отец великодушно разрешил патрулю ознакомиться с сборником кулинарных рецептов. Тяжело, вразвалочку чешуйчатый монстр подошел к пульту взял книгу и зачем-то внимательно принялся изучать ее металлическую обложку. А Гейс тем временем принялся лихорадочно соображать, каким же образом привлечь внимание патрульного к странному физическому состоянию брата Эхатештампа. Тот стоял чуть позади Мантий-Мукоделиса, за его левым плечом и немигающим взглядом смотрел на Гейса. "Надо отозвать его под каким-нибудь предлогом, – думал Гейс, – или выпроводить священников отсюда, и…" И тут он встретился взглядом с Эхатештампом. Тот медленно поднял ладонь так, чтобы ее мог видеть только Гейс, его указательный палец вытянулся, практически мгновенно превращаясь в тонкое лезвие, которое он многозначительно поднес к шее Мантий-Мукоделиса. Испытав неприятное ощущение, словно его кто-то сильно ударил в спину, Гейс бросил взгляд на Берекрерона, он стоял вполоборота и продолжал изучать обложку.
– Это что, селенит? – Наконец изрек Берекрерон, постучав пальцем по металлу.
И Гейс ощутил повторный удар. Селенит являлся безумно дорогим, запрещенным к вывозу металлом, потому как при транспортировке по космосу он мог повести себя абсолютно непредсказуемо, вплоть до полного искажения силовых полей корабля и как следствие – неминуемой катастрофе… А уж какие грандиозные санкции применялись в отношении компаний и пилотов, рискнувших заняться транспортировкой селенита и говорить не стоило…
– Ну что вы, какой же это селенит, – ответил Мантий-Мукоделис, брат Эхатештамп по-прежнему стоял чуть позади за его левым плечом, но руки его были спокойно сложены на груди. Если бы не тяжелый взгляд, прикованный к Гейсу, пилот мог бы поклясться, что палец-лезвие ему привиделся. – Это обычный поделочный металл, имеющий цветовое сходство с селенитом. Вы сомневаетесь?
Берекрерон крутил в руках книгу и сомневался.
– Это книга кулинарных рецептов, – пожелал развеять его сомнения Мантий-Мукоделис. – И я дал ее почитать нашему пилоту. Будь обложка селенитовой, разве я поступил бы так? Разве допустил, чтобы она попалась на глаза посторонним?
Патрульный подумал, полистал страницы, просмотрел парочку рецептов, затем закрыл книгу и положил обратно на пульт.
– В конце-концов, – сказал Берекрерон, обращаясь ко всей троице, – если вы все-таки надумали перевозить селенит, то все проблемы, последующие за этой акцией, будут сугубо вашими проблемами. И все равно селенит обнаружат при обязательном досмотре корабля и грузов при приземлении на Генферу. Если вам, конечно, повезет туда долететь.
На этой ободряющей ноте, он распрощался и покинул борт "Антарагона".
Глава пятая
Руки Гейса слегка подрагивали, когда он снимал системы корабля с торможения и восстанавливал заданный курс, горло пересохло до резкого кашля, а в голове не сверкало ни единой разумной мысли.
– Добрый Гейс, – неожиданно раздалось за спиной.
– А?! – взвинченный Гейс едва не подпрыгнул к потолку.
Оказалось, в кабину управления зачем-то вернулся Мантий-Мукаделис. Он тихонько подошел к пульту и положил практически невесомую ладонь на плечо пилота.
– Что случилось, хороший человек? – внимательный взгляд священника скользнул по бледному перекошенному лицу Гейса. – Нечто дурное происходит с нашим прекрасным кораблем?
Гейс попытался найти слюну, чтобы промочить горло, но слюна пересохла окончательно и бесповоротно.
– Присядь, хороший человек, – легкая рука священника вдруг сделалась настолько твердой и тяжелой, что Гейс почти упал в кресло. – И расскажи, что происходит?
Гейсу захотелось прохрипеть всё, как на духу, но перед глазами возник палец-лезвие брата Эхатештампа, направленный в шею отца Мантий-Мукаделиса, и Гейс отрицательно замотал головой, мол, все в порядке, все прекрас…
– Пойми, мой добрый Гейс, – склонившись, отец взял его руки в свои ладони, – порою стоит промочить горло. Ведь ты не знаешь, на какой путь может вывести всех нас твое молчание. Промочи горло, Гейс и расскажи.
Гейс добросовестно набрал слюны из каких-то ранее скрытых запасов гортани, и проскрипел тихонечко:
– Скажите, вы действительно давно знаете брата Эхатештампа?
– Давно, – похоже, удивился Мантий-Мукаделис. – А почему снова возник такой вопрос?
– С ним что-то не так, – Гейс умоляюще заглянул в глаза отца, словно надеялся, что он все поймет без объяснений. – Вы замечали, что с ним что-то не в порядке?
– Что? – снова удивился Мантий-Мукаделис. – Что с ним не в порядке?
– Он мертвый! – выдохнул Гейс и, словно извиняясь, добавил: – Вы раньше этого не замечали?
– Как это? – совсем уж удивился отец.
– Не знаю, вам видней, раз вы с ним давно знакомы. Я провел скрытый анализ – его тело мертво. Не хотите спросить его по старой дружбе, как такое может быть? А то я столь сильно разнервничался, что толком горло промочить не в состоянии.
Мантий-Мукаделис присел в соседнее кресло и погрузился в задумчивость. Гейс выжидающе смотрел на него до тех пор, пока в проеме не показался свежее упомянутый брат Эхатештамп. И тут горло Гейса чудесным образом само собою неожиданно увлажнилось, а терпение лопнуло от страха.
– Вот там и стой, брат Эхатштамп! – крикнул он. – И не смей подходить! Не пробуй делать шаг!
Пару раз шагнув по инерции, брат остановился на пороге кабины.
– Что-то случилось с тобой, дорогой брат? – Мантий-Мукаделис поднялся с кресла и пошел ему на встречу. – Откройся нам, и мы попробуем изменить твой мир.
– Не подходите к нему! – не сдержался Гейс. – Не надо!
Но отец продолжал двигаться к брату, со своими мировыми идеями. На этот раз пальцы обратились в лезвия в мгновение ока, Эхатештамп схватил старика за плечо и приставил острия к его голове.
– Что происходит, дорогой мой? – спокойно спросил Мантий-Мукоделис, покосившись на лезвия. – Разве ты не знаешь, что на борт пассажирского корабля нельзя проносить оружие? Даже такое безобидное, как твое.
– Тихо! – отрывисто выкрикнул Эхатештамп. – Тихо всем! Значит так…
"Хоть бы шаг сделал вперед, – думал Гейс, напряженно наблюдая за ситуацией, – только бы вошел в кабину, сразу же сработают системы на ликвидацию нападения…" К сожалению, системой безопасности "Антарагона" было предусмотрено устранение буйных пассажиров только на пространстве кабины управления, будто нигде больше на всей огромной территории корабля, в принципе, не могла произойти никакая критическая ситуация. И вот теперь Гейс стоял в пяти шагах от пульта и никак не мог дотянуться до индикатора тревоги, чтобы его активизировать, а угроза в виде брата находилась в нескольких шагах от кабины, и чувствовала себя хозяином положения.
– … значит так! Я всего-навсего хотел долететь до Оксента! Я никому не делал ничего плохого! Просто хотел добраться! И я никому ничего не сделаю, если мы просто продолжим путь! Ты! Сядь за пульт!
"Ой, спасибо", – обрадовался Гейс, усаживаясь в боковое кресло, откуда без проблем можно было дотянуться до тайного оружейного отсека.
– А что будет, если я не соглашусь везти непонятно кого на Оксент? Да еще и под угрозами? Я ведь расстроен, я нервничаю, а, следовательно, не могу должным образом управлять кораблем, что может привести к аварии, даже к катастрофе. – Гейсу пришлось слегка скособочиться и сунуть руку за спину. Сделав вид, что почесывается, он нащупал заветную выпуклость на внутренней панели пульта.
– Тогда я убью старика! – выкрикнул Эхатештамп, и Гейс понял, что он сильно нервничает.
– Да, пожалуйста, – беспечно улыбнулся пилот, извлекая из тайника плоский серый прямоугольник чуть длиннее ладони, – убивай на здоровье, всегда терпеть не мог священников, где они там неприятности – это закон. Но где гарантия, что после этого ты заставишь меня вести "Антарагон"? Больше тебе нечем и некем будет угрожать, убить меня ты не сможешь, ведь некому будет управлять кораблем, а сам ты не умеешь.
Эхатештамп задумался, на секунду отвел взгляд от Гейса, и тот выбросил вперед руку с плоским серым прямоугольником. От резкого жеста прицельный парализатор дальнего действия "увара-у" включился сам собой. Казалось, не из серого прямоугольника, а прямо из пальцев Гейса вылетела очередь синих светящихся точек, прошила насквозь брата Эхатештампа, и тот неподвижно замер. Мантий-Мукоделис снова покосился на пальцы-лезвия у самого своего лица, тихонечко отстранился и вошел в кабину. Гейс заблокировал "увара-у", чтобы тот не дал случайного разряда, убрал его обратно в отсек под пультом.
– Это не повредит здоровью брата Эхатештампа? – Мантий-Мукоделис присел рядом с Гейсом, разглядывая застывшую фигуру.
Пилот почесал переносицу и посмотрел на старика долгим внимательным взглядом.
– Этот человек собирался, как следует, потыкать вам в шею вон теми острыми железками, вы это понимаете? Возможно, он даже собирался вас убить, и вы до сих пор считаете, что это брат Эхатештамп и беспокоитесь о его здоровье? Это кто угодно, только не ваш коллега по монастырю.
– Но он же не останется так стоять до самого Оксента? – Мантий-Мукоделис поправил деленную на трое бороду, ощупывая скрепляющие пряди выпуклые кольца.
– Нет, конечно, он будет мешать нам ходить. Надо придумать, как его обезвредить, а потом я нейтрализую паралич. Для начала не мешало бы разобраться, как у него из пальцев выдвигаются эти штуки.
Гейс встал с кресла и направился к Эхатештампу. Разглядывая его руку, он увидел, что кожа вокруг оснований лезвий надорвана. Аккуратно взявшись за лезвие на указательном пальце, Гейс потянул его вверх, оно вдруг подалось и без особого труда вышло наружу.
– Что там такое? – заинтересовался Мантий-Мукаделис.
– Идите, поглядите.