– Не волнуйтесь, дамы, у меня повреждены глаза, так что я все равно почти ничего не вижу.
Зашевелилась, просыпаясь, третья женщина – с ожогом на лице.
– Ангелика, – обрадовалась южанка, – ты не знаешь, где я могу взять одежду?
– А? – Женщина зевнула, окинула взглядом комнату. Увидела Миссела, лежащие на полу трупы и простонала: – Так это был не сон! – Она вцепилась в руку кухарке. – Мы влипли, да, Торина? Что же теперь с нами будет?!
– Хватит ныть! – резко осадила ее Торина. – Иди лучше с Рейнатой, покажи ей, где она может одеться.
Когда девушки ушли, кухарка повернулась к Проклятому.
– А вы…
– Не волнуйтесь, мадам, я уже ухожу, – перебил Миссел.
– Вот как! – Торина горько усмехнулась, посмотрела на труп хозяина, а потом возмущенно уставилась в лицо Проклятому. – Значит, вы сейчас спокойно уйдете… А вы не подумали, что потом будет с ними? – Она кивнула на дверь, за которой исчезли Рейната и Ангелика. – Эти девочки хлебнули много горя, им не сладко жилось, но – жилось! А теперь из-за вас их казнят!
– Из-за меня? – переспросил ошарашенный ее напором Миссел.
– Конечно, из-за вас. Ведь это вы убили господина Анхеля!
– Но я хотел помочь Рейнате. Этот ваш господин Анхель… Вы даже представить себе не можете, мадам, что они тут вытворяли с ней!
– Вы хотели помочь. Я понимаю. – Торина несколько смягчилась. – Но ваша помощь станет причиной гибели двух глупых девчонок. Если в вас есть хоть что-то человеческое, исправьте то, что натворили. Не позволяйте двум дурочкам пожертвовать ради вас жизнями!
Несколько мгновений Миссел молчал, опустив голову. Да, она права. Как только обнаружится гибель хозяина, рабынь казнят – так, на всякий случай, казнят. Никто не захочет разбираться, виновны они или нет.
Песчаный Дух горько пожалел, что вмешался, поддался порыву, послушался своего сердца, которое требовало защитить несчастную девочку от издевательств. Защитил, называется. Надо было не вмешиваться, а отлежаться тихонько в уголке и идти дальше. Да, вмешавшись, он совершил ошибку. Но если теперь он останется в этом доме еще хоть на мгновение, это тоже будет ошибкой. Ведь его наверняка уже ищут, и вот-вот найдут, а тогда их всех все равно ждет смерть. Эти женщины при любом раскладе уже мертвы. А у него, если он уйдет прямо сейчас, есть шанс уцелеть. Крохотный шанс, но есть. И дело здесь даже не только в самом Мисселе. Речь идет о тысячах дейвов – мужчин и женщин – всех тех, кто неминуемо погибнет, если он не успеет предупредить Проклятых о вероломстве Богов.
Песчаному Духу вдруг показалось, что он стоит перед огромными весами, на одной чаше которых лежат тысячи жизней, а на другой всего три.
Да, всего-навсего три. Жизнь юной таррединки, которую торговцы рабами выкрали прямо из дома – бедного, но свободного стойбища овцеводов. Жизнь пожилой кухарки, находящейся на последней стадии смертельной болезни. И жизнь переломанной людьми и судьбой наложницы, красота которой сменилась уродством по прихоти перестаравшегося садиста.
Миссел твердо взглянул на кухарку уцелевшим глазом.
– Ладно, я попробую что-нибудь придумать… Мне бы сейчас не помешал помощник, хоть чуть-чуть сведущий в магии… Кстати, в доме кроме вас троих еще кто-нибудь есть?
– В самом доме нет. У господина Анхеля еще есть два конюха, но они живут при конюшне и без зова хозяина сюда не сунутся. Еще есть приказчики, они живут на втором этаже торговой лавки. Она расположена на соседней улице. Кто-то из приказчиков сюда придет обязательно, если господин Анхель после обеда не появится в лавке.
– После обеда, – повторил Миссел, – значит, время еще есть. Торина, мне срочно нужна свеча, вода и живая ветвь, и тогда я смогу… я попробую все изменить.
Он поморщился, подумав, что с переломанными руками ему вряд ли удастся правильно провести обряд вызова Должников, но нужно хотя бы попытаться.
– Свеча, вода и живая ветвь? – переспросила Торина. – Что это значит?
Песчаный Дух указал на подсвечник с тремя желтоватыми восковыми свечами.
– Свеча. Только новая, ни разу не горевшая. Вода. Чистая вода в чаше, желательно серебряной. И ветка дерева – любого, но не засохшего.
– А ветка должна быть большой? – деловито уточнила Торина, но Миссел не успел ответить. В опочивальню вбежала Ангелика и с ужасом произнесла: – Стучат! Во входную дверь стучат!
Торина посерела и спала с лица.
– Кто? – пролепетала она.
– Не знаю. – Ангелика заплакала. – Мне страшно! Что же нам делать?!
– Открыть, – спокойно сказал Миссел и ласково посмотрел на Ангелику. – Не бойся, девочка, я не дам вас в обиду.
"Если смогу", – подумал он. Ему было плохо. Он еле стоял, тяжело опираясь боком о стол, а Корона Абира по-прежнему терзала его болью.
Торина глянула на него и выдавила подобие улыбки для Ангелики:
– Он прав, надо открыть. Я сама открою дверь.
– Я буду рядом, – пообещал Миссел.
Торина тяжело протопала вниз по лестнице в прихожую, сняла засов и оглянулась. Ангелика притаилась на лестничной площадке, осторожно выглядывая между перил, Рейната скрылась в людской, а спрятавшегося в кухне Миссела кухарка не увидела, но почувствовала его незримое присутствие и испытала невольное облегчение. Она решительно приоткрыла тяжелую входную дверь и, грозно нахмурив брови, взглянула на пришельца.
Им оказался тщедушный невзрачный парнишка-коробейник. Он испуганно посмотрел на "грозную госпожу", громко шмыгнул носом, а потом засмущался и вытер нос прямо о рукав потрепанной серой рубахи.
– Пряжа, нитки, медные спицы, – заголосил он фальцетом.
– Нет, ничего не надо.
Торина попыталась захлопнуть дверь, но парнишка просунул в щель ногу и жалобно заныл:
– Купите костяные пуговицы, госпожа. Или тесьму. У меня есть даже черепаховые гребни из самой Тарредии. И серебряное зеркальце. И…
– Я сказала, нет! – повысила голос Торина. – Брысь отсюда!
– Ну, пожалуйста, госпожа! Ну, купите хоть что-нибудь…
Парнишка осекся и взглянул на что-то за плечом кухарки. Торина оглянулась и увидела Рейнату. Южанка вышла из людской и подошла ближе. На ней уже было надето длинное мешковатое полотняное платье, а густые черные волосы заплетены в косу.
– Черепаховые гребни, серебряное зеркальце, – машинально повторил парнишка, не сводя с нее глаз.
– А гребни и правда из Тарредии? – спросила Рейната.
Парнишка смутился.
– Нет, госпожа. Это подделка. Они не черепаховые. Это кость быка. Крашенная кость.
– Ладно, хватит, – вмешалась Торина. – Проваливай отсюда, нам не нужен твой товар.
И тут громко кашлянул Миссел. Торина вздрогнула, подпихнула Рейнату к двери, сказала многозначительно:
– Посмотри-ка его товар. Давай, там много всего интересного, – а сама поспешила на кухню.
– Этот парнишка нужен нам, – сказал ей Песчаный Дух. – У него определенно есть зачатки магических способностей. Они какие-то странные, но есть.
– Хм, – Торина задумалась. – Вряд ли он добровольно согласится помогать Проклятому.
– А мы ему не скажем, что я Проклятый. С Короной на голове я почти не могу читать мысли, но у него просто-таки на лбу написано, что он очарован Рейнатой с первого взгляда. Пусть она пригласит его в дом, в людскую. А ты помоги мне переодеться. Я надену шмотки Анхеля, а голову и лицо замотаю тряпками. Сделаю вид, что у меня, богатого господина, такая причуда. А потом ты позовешь его ко мне в гостиную.
– Ох, грехи наши тяжкие, – не удержалась Торина. – Ладно, давайте попробуем.
22
Коробейник носил имя Юрзин. Он и в самом деле не мог отвести от Рейнаты глаз. Но Миссел не знал, что больше всего его привлекала в девушке… боль. Та самая боль в сломанных пальцах, которая терзала ее, не переставая. Юрзин никак не мог сосредоточиться на происходящем – боль Рейнаты отвлекала его, мучила, как застрявшая заноза. Он даже не сразу понял, что его пригласили в дом и отвели в людскую, что в комнату зашла еще одна девушка. Она назвалась Ангеликой и вместе с Рейнатой стала копаться в его коробе, перебирая товар и прицениваясь. Юрзин рассеянно называл цены и смотрел, не отрываясь, на Рейнату.
Таррединке было очень неуютно под его взглядом – немигающим, пристальным, голодным. Она едва заметно поежилась и с преувеличенным интересом ухватилась за моток шелковой тесьмы. Будучи от природы правшой, сейчас девушка была вынуждена действовать только левой – здоровой – рукой. Это раздражало, а в сочетании с болью и взглядом коробейника просто сводило с ума. Больше всего на свете ей хотелось уйти отсюда, но Торина велела задержать парнишку, и Рейната старалась изо всех сил.
Южанка попыталась приложить яркую ленту к платью, но та выскользнула, пестрой змейкой устремляясь на пол. Рейната машинально попробовала поймать ее обеими руками, но тут же побледнела и закусила губу, чтобы не закричать. Девушка закрыла глаза и замерла, ожидая, когда утихнет боль. И вдруг почувствовала, как ее плечи словно сдавили клещами.
"Ожил хозяин-мучитель!" – пронеслось в голове. Паника холодной волной прокатилась по телу. Умирая от ужаса, Рейната открыла глаза и увидела прямо перед собой перекошенное лицо коробейника. Парня трясло, в уголках губ выступила пена, безумные глаза смотрели, не мигая, а пальцы с нечеловеческой силой впивались ей в плечи.
Девушка почувствовала, что если сейчас же не сбежит, он сделает с ней что-то страшное – разорвет на кусочки этими своими мерзкими паучьими пальцами. Она рванулась изо всех сил, но припадочный коробейник и не думал отпускать свою жертву. Хилый на вид, он оказался неожиданно силен. Охваченная ужасом Рейната снова попыталась вырваться. Раздался треск – ткань платья порвалась, и южанка опять оказалась практически голой. Она отшатнулась. Юрзин на негнущихся ногах, с помутненным взглядом сделал шаг к ней. Из его рта капала слюна, он дрожал, а руки судорожно сжимались прямо перед обнаженной грудью девушки. Рейната обречено подумала, что ей сегодня до вечера не дожить. Если этот маньяк доберется до ее груди, то наверняка оторвет.
Но тут между ними рассерженной фурией встала Ангелика. Она не сразу среагировала на происходящее, сраженная бесстыдством наглого мальчишки, который прямо у нее на глазах пытался облапать Рейнату. Ангелика замахнулась на коробейника кочергой.
– Ты куда тянешь свои грязные лапы, скотина?!
Юрзин отшатнулся и бессвязно забормотал:
– Пустите… Мне очень надо… Я не могу больше терпеть…
Ангелика просто дар речи потеряла от бешенства.
В этот самый момент в комнату вошла Торина, увидела дрожащую полуобнаженную Рейнату, трясущегося коробейника и Ангелику с кочергой.
– Что здесь творится? – удивленно воскликнула кухарка.
– Да вот, этот сопляк приставал к Рейнате, – наябедничала Ангелика. – Платье ей порвал, за грудь хватал.
– Ах, ты сморчок! – возмутилась Торина. – Мы с тобой по-хорошему, а ты?
– Я не приставал! Я… – Юрзин тщетно пытался подобрать слова, чтобы объяснить, что не хотел ничего плохого. Он просто пытался забрать у Рейнаты боль. Парнишка знал, что если бы смог достаточно долгое время касаться ладонями ее плеч, то боль бы прошла. Перетекла от девушки к самому Юрзину. Он хотел все объяснить, но женщины смотрели с такой враждой, что слова застряли у него в горле.
– Ладно, пойдем, – сквозь зубы процедила Торина. Ей очень хотелось выкинуть наглого коробейника вон, но пришлось пересилить себя. – Господин Анхель хочет тебя видеть. Как, кстати, тебя зовут?
– Юрзин Витлоу, госпожа.
Он не удержался и снова взглянул на Рейнату. Таррединка прикрылась остатками платья и сжалась на топчане в углу. Юрзину очень, просто-таки до дрожи, хотелось подойти к ней и положить руки на плечи. Он больше не мог выносить ее боль.
– Ишь, пялится, стервец, – прошипела Ангелика. – Гляделки не прогляди, щенок! И слюни подбери. Нет, вы только посмотрите: его аж трясет от вожделения!
– Хватит, – остановила ее Торина. – Юрзин, иди за мной.
– Я не могу, – шалея от собственной смелости, прошептал коробейник. Он не сводил взгляда с Рейнаты, и его действительно сотрясала сильная дрожь – невольная реакция на ее боль. – Я никуда не пойду, пока не сделаю этого с ней!
– Ах ты, мерзавец! – завопила Ангелика.
– Да я тебя!… – воскликнула Торина.
Она попыталась ухватить маленького коробейника за шиворот, но тот ловко вывернулся, подскочил к Рейнате, опрокинул ее на топчан животом вниз, а сам навалился сверху и крепко вцепился руками ей в плечи. Таррединка завизжала. Ангелика и Торина попытались оттащить от нее наглеца. Они дубасили его кулаками, пытались разжать пальцы, а он тихо вскрикивал от боли, но продолжал мертвой хваткой держаться за свою брыкающуюся жертву.
– Да что же это такое?! – завопила Торина, теряя терпение. Ухватила брошенную Ангеликой кочергу и огрела коробейника по голове. Тот закатил глаза и обмяк на Рейнате.
– Снимите его с меня! – вопила девушка.
Ангелика и Торина спихнули неподвижное тело на пол.
– Ты убила его? – испуганно спросила Ангелика.
– Надеюсь, что нет, – охнула Торина. – Слава Богам, дышит.
– Что тут у вас происходит? – В дверях появился закутанный с ног до головы в шелк Миссел.
– Да вот… – Торина растеряно указала на лежащего без сознания коробейника.
Песчаный Дух окинул взглядом возбужденных, запыхавшихся женщин, заметил красные следы от пальцев на обнаженных плечах Рейнаты и склонился над парнишкой.
– Он просто взбесился, – возмущенно заговорила Ангелика. – Пытался надругаться над Рейнатой, мы его никак оттащить не могли. А он все кричал, что сделает это с ней.
– Странно, – пробормотал Миссел. – Очень странно… Рейната, а ты ничего не почувствовала, когда он прикоснулся к тебе?
– Еще как почувствовала! – Девушка потирала плечи. – Как больно схватил, гад… Омерзение я почувствовала. И страх!
Миссел досадливо поморщился.
– Это все понятно. А еще что-нибудь? Попытайся отвлечься от отрицательных эмоций и подумай хорошенько.
– Ну… – Рейната задумалась и по привычке попыталась дотронуться кончиком указательного пальца до нижней губы, но тут же спохватилась, вспомнив о переломе, а потом растерянно уставилась на свою правую руку. – Смотрите! Он больше не сломан!
– Кто? – сунулись Торина и Ангелика.
– Палец. Он целехонек!
– А остальные? – спросил Миссел.
– Сломаны, как и были. – Рейната растеряно взглянула на Проклятого. – Как же так?
– Все очень просто. – Песчаный Дух выпрямился и едва заметно вздрогнул, получив очередной удар от Короны. – Он пытался не изнасиловать, а вылечить тебя.
– Вылечить? – Торина смутилась и виновато посмотрела на пребывающего без сознания Юрзина. – Но почему он не объяснил нам все по-человечески? Вот придурок! Набросился на Рейнату. Платье порвал. Да и выглядел псих психом – глаза горят, весь трясется, по губам слюна течет.
– Все верно, – подтвердил Миссел. – Он трясся потому, что очень хотел излечить Рейнату. Похоже, он прирожденный Целитель. Целители не являются магами в общепринятом смысле. Они не могут контролировать свою силу. Да и исцеляют не всякую болезнь, а только ту, при которой человек испытывает острый приступ боли. Когда Целители чувствуют чужую боль, они во что бы то ни стало должны забрать ее себе. Не могут не забрать. Это сильнее них, понимаете? Странно, конечно, что Целитель подвизается коробейником, но… В жизни всякое бывает, видно, так распорядилась судьба…
– Но почему он не рассказал нам сразу? Так, мол, и так, я хочу вам помочь, – возмутилась Торина.
– Это побочная сторона Целительства, – пояснил Миссел. – Прирожденные Целители похожи на деревенских дурачков. Они, как правило, жалки на вид, косноязычны и непривлекательны. Они не умеют устраиваться в жизни. Мошенники зачастую используют их способности в корыстных целях. Целителями все помыкают, часто бьют. Кстати, в том числе и вместо благодарности за исцеление.
Торина покраснела и засопела смущенно. Юрзин зашевелился, приходя в себя. Сел, натолкнулся взглядом на кухарку и испуганно вжал голову в плечи, а потом вновь уставился на Рейнату, затрясся и потянулся к ней, но Песчаный Дух встал между ними.
– Пустите, позвольте, – едва не плакал Юрзин, пытаясь обойти Миссела.
– В самом деле, пусть он… – начала Торина, но Проклятый цыкнул на нее: – Молчи, рабыня!
Торина обиженно дернулась, но спохватилась и сказала:
– Простите, господин Анхель.
– Рейната, идите с Ангеликой на кухню, – приказал Миссел.
– Да, господин.
Девушки выскользнули прочь. Коробейник попытался броситься за ними, но Миссел и Торина не пустили. Кухарка не понимала замысла Проклятого, но ей ничего не оставалось, как довериться ему. Между тем, лже-господин Анхель сказал, обращаясь к Юрзину:
– Ты очень хочешь дотронуться до нее, не так ли?
– Да. Да! Пожалуйста! – Паренек трясся и с мольбой смотрел на закутанную в пестрый шелк фигуру.
– Что ж, я позволю тебе сделать это, но вначале ты должен помочь мне.
– Я не могу, – прошептал Юрзин. – Вам не могу. Ваша боль черная. Я не могу забрать ее себе, потому что она убьет меня самого.
– Я знаю, – кивнул Песчаный Дух. – И все же тебе придется помочь мне.
Он откинул с лица и головы шелк. Увидев перед собой Проклятого, Юрзин в ужасе отшатнулся и простонал:
– Всемогущие Боги! Нет! Я не стану помогать вам!
– Вспомни о Рейнате, – сказал Миссел. – Ей больно, очень больно. Если ты не поможешь мне, я не разрешу тебе дотронуться до нее, и ее боль не пройдет.
Юрзин заплакал, но все же отрицательно помотал головой.
– Позови Рейнату, – приказал Проклятый Торине. – Пусть встанет так, чтобы он видел ее, но не мог добраться.
Кухарка помедлила, пробормотала:
– Как-то это все… мерзко…
– Я пытаюсь спасти ВАШИ жизни, – приходя в ярость, ответил Песчаный Дух.
Торина отвела глаза и вышла из людской. А Миссел смотрел на коробейника и думал, что снова стоит перед весами. Только теперь на одной из чаш лежит всего одна жизнь – несчастного парнишки Юрзина. Внезапно накатила жалость, но Песчаный Дух одернул себя – нет, в этой истории без жертвы не обойтись. Юрзину просто не повезло – он оказался не в том месте, не в то время. Но его гибель спасет множество жизней: и этих трех женщин, и самого Миссела, и всей расы дейвов…
Увидев Рейнату, парнишка словно обезумел. Он рвался к ней изо всех сил, но никак не мог обойти Проклятого. Юрзин просил, умолял, пытался драться, но тщетно. Миссел не пускал, приговаривая:
– Вначале ты должен помочь мне.
И Юрзин сдался.
– Я согласен, – прошептал он и обречено взглянул в единственный глаз Проклятого. – Вы хотите, чтобы я убрал эту… шапку с вашей головы?
– Да. Сумеешь?
– Попробую. Но я могу не успеть. Черная боль будет перетекать от вас ко мне, и может убить меня до того, как я закончу.