Глава 16
…Под ногами, насколько позволял разглядеть по сторонам немного испуганный взгляд, проплывала безжизненная земля. Трудно назвать ее этим словом - уснувшая навсегда масса порыжевшего грунта, пропитанная злобой и ненавистью. Малыш чуть снизился, с любопытством рассматривая массивную коробку на небольших колесах, сверху которой из покатой башенки зачем-то торчала нелепая труба. Так и не поняв ее назначения, он осторожно коснулся пальцами - и тут же все сооружение с глухим шумом осыпалось бесформенной грудой ржавчины, подняв тучу едкой пыли…
В следующий раз волшебник проснулся днем. Сомневаться в том, что был именно день, да еще и ясный, ласковый - не приходилось. Попробуйте представить себе эльфа, даже слепого и глухого, что не смог бы с закрытыми глазами точно указать направление на солнце, за какими бы тучами или древесными кронами оно ни пряталось. А с каждым днем все сильнее проявляющаяся кровь перворожденных, круто замешанная на горячей и яростной основе людей, вскипала в нем радостными и веселыми пузырьками.
Попытавшись как-то определиться, Локси не рискнул пользоваться своей Силой - таким умиротворением веяло в этом месте, что одна только мысль о любых магических действиях, кроме направленных на исцеление, воспринималась как нечто грубое и чужеродное. Полагаясь на обострившееся чутье, он погладил подобие мягкого матраса под собой, пытаясь на ощупь определить, из чего тот сделан. И не смог.
Вторым открытием было, что ноги почти до колен утопают в чем-то теплом и мокром, иногда ласково и нежно щекочущем за пятки. Очередной изыск целительской мысли эльфов? Более, чем возможно - лазать босиком по обугленной ошметьями убитых тварей Хаоса земле Локси не рекомендовал бы никому.
Доверившись интуиции, он потянулся правой рукой в сторону от своего ложа - и зачерпнул в ладонь прохладной воды. Так вот, где ты журчишь, звонкий и неумолчный ручеек! Вода оказалась столь неимоверной свежести и вкусноты, что Локси не удержался еще от пары пригоршней. Затем он откинулся обратно, некоторое время расслабленно лежал. А потом неожиданно для себя снова заснул.
- … Так, еще чуть-чуть… - нежные и в то же время обладающие неженской силой пальцы наконец сняли с лица волшебника надоевшую хуже смерти повязку, и он осторожно открыл глаза.
Сумерки. Волшебные сумерки под пологом Вечного Леса, пронизанные сотнями пробивающихся сквозь кроны нескромных лучей, отчего вокруг царил мягкий, серо-зеленый полумрак, сразу напомнивший своим цветом волшебнику о его несостоявшейся любви. Он сидел на своем ложе у полуразрушенной стены, игриво обвитой плющом, и при одном взгляде на изъеденную временем кладку Локси смекнул, что остатки сооружения как бы не старше самого Леса. А уж тому… ого-го сколько тысяч.
Прямо по выложенному мелкой бело-зеленоватой мозаикой полу с камня стекал ручеек, весело и призывно журча в своем коротком беге и исчезая в траве сразу же за тем местом, где едва угадывались остатки порога. Так вот ты какой, мой неумолчный и жизнерадостный собеседник последних дней!
А ладная и ловкая целительница ласково ворковала-приговаривала что-то, освобождая Локси от остатков своей природной опеки. Толстая лоза, что нескромно прицепилась к интимным местам, позволяя впавшему в беспамятство не задумываться об отправлении естественных нужд, прямо на глазах удивленного таким дивом волшебника скрутилась кольцами и стыдливо исчезла под ложе. Сама эльфийка деловито осматривала руки-ноги, глаза своего пациента, периодически легонько тенькая и тинькая на десятки разных ладов и удовлетворенно кивая коротко стриженой головой, что венчала простая тонкая диадема с вправленным зеленым камнем. Волшебник прежде даже не подозревал, что такие магические импульсы не только возможны, но и могут быть исполнены столь мастерски.
- Ну что же, вот и все. Признаться, мастер Локси - более занятного пациента за всю мою, смею заверить, весьма богатую практику, у меня не было, - она бесстрастно осмотрела свободного от какой бы то ни было одежды волшебника и так заливисто, даже чуть ли не мелодично тенькнула, на этот раз окатив его с ног до головы, что тот против воли радостно улыбнулся, ощутив стайку веселых мурашек, с удалыми припрыгиваниями промчавшуюся вдоль спины.
- Ну, раз отзываетесь на этот зов, то вам уже совсем ничего не угрожает - откликаетесь так, что скорее вы сами бросите вызов моей добродетели, - на явно непривычных к такого рода занятию губах женщины мелькнула тонкая улыбка.
Локси мельком, осторожно скосил глаза к низу живота и чуть покраснел от своего столь явного проявления чувств, совсем не уместного в присутствии двоих помощников целительницы и какого-то веселого парня с остриженной почти налысо головой и висящей на перевязи рукой.
И все же он осторожно взял руку женщины, и глядя прямо в ее серые, мудрые и печальные глаза, нежно поцеловал изящную, чуть дрогнувшую ладошку. И еще. И еще раз - чуть смелее.
Та ничуть не смутилась. Скорее удивилась, ничем не выдав своих чувств, но волшебник все-таки это заметил - зря, что ли, уже скоро, наверное, у него и ушки остренькими станут?
Целительница мягко высвободила руку. Она наклонилась, чмокнула в лоб своего пациента.
- Хорошо. Если вы так хотите… но прежде - еще сутки вы будете отдыхать в этом месте. Обещаете? И далеко не уходите - не стоит тревожить других, кто в гораздо худшем состоянии.
Коротко и невозмутимо попрощавшись, целительница распорядилась, не повышая голоса и в то же время со столь явной привычкой повелевать, что это уже въелось не только в кровь, а и в… да кто этих остроухих знает, есть ли у них душа!
- Одежду мастеру Локси. Усиленное питание, легкая разминка без использования Силы - только двигательная.
И величаво ушла в сопровождении неслышно переговаривающихся помощников, свернув в прогалину к следующим ждущим помощи или решения.
- Вот это женщина! - восхищенно выдохнул молодой волшебник, когда она удалилась. Он покачал головой, слушая, как унимаются звенящие в ушах радостные колокольчики, и нехотя принялся облачаться в оставленную одежду - не надо и упоминать, какого оттенка.
Парень с закрытой повязками рукой, сидящий на поваленной то ли колонне, то ли пьедестале, хихикнул.
- Ну ты даешь! Чуть не отымел при всех нашу Анитэль! Горячие ж вы парни, хумансы - сколько вас изучаю, все диву даюсь, - он восхищенно поцокал языком, от чего с дерева ему прямо на плечо спрыгнула серовато-рыжая до неприличия белка и возмущенно цокнула в ответ.
- Брось, - поморщился Локси. - У тебя плохо получается изображать речь людей. Не чувствуешь, когда перегибаешь. Лучше скажи, как там… Стена Хаоса? - нехотя он выдавил столь ненужное в этом месте слово.
Парень пожал плечами. Согнал обратно на дерево сердито вздыбившую шерстку белку, оглянулся по сторонам. Веточкой, тайком почесал под повязкой наверняка тоже зудящую заживающую руку. Вздохнул, скорее - застонал от явного облегчения, и только потом ответил.
- Порядок. Говорят, маги даже на пятнадцать лиг ее обратно отодвинули.
- А как там король ваш? - одежда пришлась Локси впору, и он малость повеселел. Еще бы отбивную, с кровью - вооот такенную… да разве от этих остроухих дождешься?
Парень отмахнулся здоровой рукой.
- Да нормально. Залатали, уж тут будь спокоен - если сама Анитэль за дело берется, то толк будет. И даже разрешили ему повидаться с королевой-матерью - ну, та на радостях, что малыш ее жив, и надавала ему по тощей эльфийской заднице… - в глазах парня блеснул задорный огонек.
Волшебник в уме сложил два и два, и сделал попытку встать на ощутимо подрагивающие ноги.
- Прошу прощения, ваше величество, - смущенно пробормотал он.
Келениль хохотнул.
- Да ладно, сиди. И вообще - здесь я не повелитель, а такой же пациент, как и остальные. Анитэль целительница суровая - чуть что не по ее, сразу выговор или чего похуже. Я по нашим, эльфийским меркам, еще довольно молод, встреваю в разные передряги - вот и приходится попадать под ее опеку несколько чаще, чем хотелось бы.
Видя, как его собеседник смущенно ерзает, он добавил.
- Расслабься. И - разрешаю на "ты", пока не выйдем из целительных покоев.
Локси осторожно пожал плечами, в душе проклиная свою невезучесть и прикидывая - не нахамил ли он где ненароком, и задал вопрос на отвлеченную тему.
- А кто такая Анитэль? Что-то знакомое вертится, но никак не могу ухватить… до сих пор от той работенки пчелы в голове гудят.
В это время из-за деревьев выскользнул эльф в яркой рубашке и с подносом в руках. М-да… вожделенной отбивной тут и впрямь не оказалось, но было весьма и весьма вкусно, чем не преминули воспользоваться оба изрядно оголодавших волшебника.
- Анитэль? - Келениль хмыкнул, отставив в сторону пустую тарелку из-под немыслимого фруктового салата. Он легко подхватился со своего места, выудил из-за утопающего в зеленой траве обломка стены чашку с веселеньким рисунком и отбитой ручкой.
- Да самая опытная и сильная из наших целителей. Она пользовала еще моего деда, когда тот по малолетству да нахальству характера сцепился с огненным элементалем…
Недоверчиво прищурившись, Локси прикидывал, сколько ж повидала на своем веку эта Анитэль, и вправду упоминающаяся в разведсводках, но по мнению некоторых авторитетных авторов считающаяся фигурой собирательной, легендарной. А затем махнул рукой на все эти раскопки в своей голове, и во все глаза смотрел на короля эльфов, вовсе не поражавшего ни величавостью, ни мудростью бесконечных веков в печальных глазах. Больше всего походящего на обычного неугомонного парня.
А тот пошептал что-то над ветвью дерева, поглаживая ее, надломил, и в подставленную чашку потек темно-рубиновый напиток. Осушив ее, эльф причмокнул губами от удовольствия, наполнил вновь, и позволил ветке распрямиться.
- Держи. Лучшее вино из моих подвалов.
- А если эта суровая дама проведает? - засомневался молодой волшебник, не без трепета принимая из рук самого короля чашку с душистым как летний луг напитком.
Келениль звонко и беззаботно рассмеялся, отчего на миг пристыжено умолкли щебечущие птицы.
- Да она знает! Только это ведь не та грубая сивуха, которой у вас принято потчевать друг друга. Это, Локси, получше многих лекарств, это и есть настоящее… - тут он произнес несколько незнакомых и трудновыговариваемых для человека слов на староэльфийском, почти незнакомом собеседнику языке.
Мысленно вознеся призыв бессмертным о том, чтобы его человеческая сущность в случае чего умерла быстро и без особых мучений, молодой волшебник осторожно пригубил. Свежесть июльского утра, ветер дальних странствий и в то же время пряный аромат цветущего сада с игривым медовым оттенком… Сам того не заметив, Локси закрыл глаза и медленно, наслаждаясь каждой каплей, осушил чашку до дна.
- Слушай, это же такая прелесть… едва ли не лучше, чем с женщиной… - он вздохнул, с сожалением заглянув в пустой сосуд. Уши и щеки сразу занялись чуть пощипывающим легким пожаром, а усталость смахнуло, словно ее никогда и не было.
Король эльфов выжидательно смотрел на его реакцию, а на устах блуждала бледная, как лунная тень, улыбка.
- Ты первый из хумансов, кто пробует этот дар небес. Для них это яд, равного которому трудно найти, - заметил он мимолетно.
Отмечая приятное покачивание в окружающей обстановке и золотистую дымку вокруг порхающих в сгустившемся воздухе слов эльфийского короля, Локси осторожно кивнул.
- Да, кстати - как там Борг и Невенор? - спросил он, тщательно следя за так и норовящим заплестись языком.
- Все в порядке. И все будет в порядке… - еще расслышал он, прежде чем реальность опасно накренилась и молодой волшебник, мысленно проклиная свою бесшабашность и эльфийское коварство, обнаружил себя лежащим на все том же мягком ложе, а зеленеющее над полуразрушенной стеной дерево печально склонило к нему свои ветви…
Глава 18-я, странная
…- Чтоб их всех Падший побрал! - выругался Локси, обнаружив себя медленно летящим над бескрайней равниной унылого ржавого цвета. Он бы выразился еще более замысловато и грязно, если бы давящая со всех сторон опасность не требовала постоянно контролировать защиту.
Попробовав как-то проанализировать, что же это за гадость так лезет на него со всех сторон, волшебник почти сразу разобрался. Нехорошо усмехнувшись, он быстренько взлетел повыше - аура распадающейся материи, пропитавшая землю и, казалось, самый воздух, была одной из самых страшных областей магии. Повсеместно и единодушно запрещенной. И, хвала богам, практически недоступной.
Осмотревшись с высоты, он чуть облегченно вздохнул. Ну что ж - по крайней мере он умеет летать, хотя и не мог понять, как он это делает безо всяких заклинаний.
- Тем не менее, это уже не кое-что, - пробормотал волшебник, задумчиво потирая подбородок.
К его удивлению, щетины на несколько дней не бритом лице не обнаружилось. Обеспокоенно пробежавшись пальцами по ушам, он обнаружил у себя чуть заостренные кверху кончики самых что ни на есть кокетливых эльфийских пропорций.
- Удивительно, но не смертельно! - буркнул он, пытаясь сообразить, где он и вообще - кто.
И только тут, похолодев от осознания, какую еще пакость могли сотворить с ним эти…,… и… эльфы, он немедля заглянул себе в штанишки.
М-да… стало быть - догадался верно. Там, где полагалось находиться тайной гордости каждого настоящего мужчины, обнаружилось… ну, в общем, сами знаете что. И стало быть, если продолжить изыскания… - все верно! За пазухой накинутой на голое тело мягкой рубашки обнаружились два полушария привлекательных пропорций с вызывающе торчащими сосками.
Погладив новое приобретение привычными к такого рода действиям руками, он зажмурился от обрушившегося на него ощущения сладкой истомы. Нет, так дальше нельзя! - и, раскинув руки в стороны наподобие птицы, он свечой взмыл высоко в небо. Долго и задумчиво парил под самыми облаками, глядя на утопающую в ядовитой дымке землю далеко внизу и иногда встречающиеся на ней развалины каких-то сооружений.
- Ну и что мне со всем этим делать? - прошептал он (или уже она?), едва сдерживая рыдания от безнадежности.
Наконец, впереди и чуть справа - а повернуть назад и вновь оказаться в бескрайнем цветущем саду Локси не решился - мелькнуло что-то похожее на озеро или большой пруд.
Правда, при ближайшем рассмотрении слабо светящееся оно оказалось подозрительно правильной круглой формы, а струящийся оттуда поток ненависти столь сильным, что волшебник призадумался - кто же это тут так баловал? И еще плотнее сдвинул свои призрачные щиты.
- Интересно, внешность хоть симпатичную дали? - почему-то этот вопрос был очень важен для него. Вернее - для нее.
Однако гладь мертвого озера чуть волновалось под дуновениями струящегося вдоль земли легкого ветерка. И когда высохшие было слезы отчаяния вновь потекли по нежным девичьим щекам, каприз воздушной стихии на некоторое время утих.
- Ну, хоть за это спасибо, - буркнул Локси, разглядывая под собой испуганно таращущуюся на него зеленоглазую эльфийку вполне приемлемых пропорций и внешности.
Тут эльфийской девице, в чье тело угораздило со всего размаху влететь сущности боевого мага, захотелось пить. Ну просто нестерпимо - вынь да положь, а иначе умереть не сходя с места. Или не слетая?
- Не падая! - нервно хохотнул девичий голосок.
Поскольку пить эту воду внизу Локси не решился бы ни за какие сокровища гномов, и даже руку туда окунуть не рискнул бы, то пришлось снова взмыть к самым тучам. Потянув за незримую нить, он запросто вызвал дождь. Вода оказалась неприятно холоднющей, хотя и удалось напиться вволю. На лету окутывая себя жаром мягкого заклинания, волшебник заинтересовался вопросом - насколько сохранились и изменились его способности?
Внизу меж уплывающих назад бескрайних развалин, очевидно, когда-то большого города обнаружилось что-то похожее на заваленную всяким мусором площадь, посреди которой что-то блестело. Снизившись, волшебник… извините - волшебница обнаружила блестящую металлическую статую на выветренном гранитном постаменте.
К немалому удивлению, Локси без труда опознала в этом животном самую обыкновенную лягушку. Проморгавшись от удивления, и пару раз для верности облетев сооружение на низкой высоте, ей пришлось с неудовольствием признать, что да - памятник из подобного гномьему, не боящегося ржавчины, сплава некогда был поставлен самой что ни на есть обыкновенной квакушке, сотнями и тысячами населяющей любой водоем.
- А кто вам, эльфийская леди, дал основание считать, что это памятник? - Локси усиленно переиначивал свое мышление на женский лад. Ведь одно из правил волшебника - если обстоятельства сильнее тебя, прими их как исходные, рассуждай и действуй исходя теперь из них.
- Это ж и вовсе может оказаться истукан для почитателей какого-нибудь извращенного культа, - рассуждала девица вслух, недоумевая - как можно поклоняться этакой вот мерзости?
И, для верности отлетев подальше, обрушила на пакостное творение древних литейщиков такую яростную молнию, что голова с мерзко выпученными глазами и широким разрезом рта да верхняя часть туловища испарилась в ослепительной вспышке, разлетевшись ярко-желтыми брызгами расплавленного металла.
- Весьма недурственно! - восхитилась Локси, и обрушила на останки нелепого сооружения файрболл.
Тут уже лопнул даже гранитный постамент, и через некоторое время, когда гарь и копоть рассеялись, от этой дивной причуды идиотов остался нелепый огрызок камня да лужица остывающего металла, из которой, словно грозя небесам, торчала перепончатая лапка.
Так, что еще? Карманов на одежде не обнаружилось, и соответственно - их содержимого тоже. А создавать себе магией пищу Локси не решалась даже под руководством мага-преподавателя - ну не ее это стихия! Кольца на пальце, на которое пали было подозрения в происходящих странностях, не обнаружилось - ну, по этому поводу мы плакать не станем.
Взлетев немного повыше, новоявленная волшебница со всей возможной резвостью устремилась дальше, на лету обдумывая сразу два вопроса - что делать, когда наступит ночь, и где придется раздобывать еду?
Постепенно местность внизу изменилась, и летунья обратила на это внимание. Напор яростной силы заметно ослаб, превратившись в надоедливо зудящий фон. И наконец, в низинке, у гадостно воняющей лужицы обнаружился пучок тощей, сухо шелестящей - но живой травы!
Радостно порхая над этим недвусмысленным проявлением жизни, Локси словно фея из сказок махнула над низинкой рукой, поливая ее и заодно траву потоком свежей воды из дождевой тучи. А затем, нетерпеливо приплясывая на лету, со скоростью стрелы, выпущенной из доброго лука, устремилась дальше. Теперь она уже и сама ощущала своей эльфийской тягой ко всему живому, что впереди что-то есть.
Под босыми ногами проносились уже целые лужайки веселого зеленого цвета, приятно ласкающего взор после рыжего однообразия, и кое-где в них обнаруживались разноцветные кузнечики, басовито гудящие жуки и прочие букашки.