- Ко мне? - усмехнувшись, Биргер все-таки остановился: не отпихивать же священника с дороги силой? - А почему бы вам не поехать с этим поручением к тевтонцам или ливонцам? Помнится, это крестоносцы давали клятву сложить головы за вашу веру.
- И твою, стурман, - напомнил монах. - И твою.
- Ты же знаешь, сын мой, - продолжил кардинал Гемонд, глядя на то место, где пару мгновений назад стоял Биргер, - ты знаешь, что Ливонский и Тевтонский ордена милостью русского князя владимирского Ярослава поселились на русских землях, приняли их в лен от русских и принесли клятву вассальной верности правителю Ярославу и сыну его Александру. И пока еще они имеют глупость соблюдать обещание, данное язычникам. Но ты, сын мой, ты от подобных обещаний свободен.
- А еще я свободен от присяги твоему Папе, монах, будь он хоть трижды святым! - отрезал хозяин замка. - Мне ничего не нужно ни от него, ни от тебя, ни от твоего приятеля. - Стурман отпихнул-таки в сторону второго посланника и двинулся к столу.
- Ты так уверен в этом? - размеренным голосом переспросил кардинал и хлопнул в ладоши.
Мир вокруг внезапно погас - погрузился в полную темноту, бесконечный непроницаемый мрак. В первый миг сын Магнуса Миннешельда подумал, что в зале погасли факелы, и выставил руки, чтобы ни на что не наткнуться. А потом сообразил, что не видит своих рук. Не видит окон с бледным, но все-таки различимым небом над макушками сосен, не видит огня в каминах, не видит угольков на дотлевающих факелах - и взвыл от ужаса:
- Что ты сделал, монах?! Что ты сделал, проклятый?! Я ослеп, да? Я ослеп?!! - Стурман заметался из стороны в сторону и вдруг различил в нескольких шагах тощую фигуру в длинной рясе и светлое пятно под суконным капюшоном. - Я вижу! Я вижу тебя, монах! Но что ты сделал со мной? Где я?
- Ты там, где мы можем поговорить без лишних ушей, сын мой, - скривив бледные губы, сообщил кардинал.
- Сгинь, сгинь, нечистый, - торопливо перекрестился хозяин замка, мгновенно вспомнив, что все-таки принимал христианскую веру. - Сгинь, именем Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятой Богоматери и святой Маргариты, покровительницы странников. Кто ты такой, откуда ты взялся, нечистый дух, соблазнитель рода человеческого?..
- Кто я? - Откинул капюшон монах. - Ты можешь звать меня Изекиль, можешь звать меня "ваше преосвященство" или просто "святой отец". Меня не интересуют имена. Меня интересует только реальность. А в ней, в реальности, в том бренном мире, который ждет нашего возвращения, ты сказал, что тебе ничего от меня не нужно.
Стурман молча перекрестился, торопливо вытянул из-под рубахи ладанку с мощами святой Маргариты, несколько раз поцеловал.
- Ты ошибаешься, сын мой, - продолжил священник, презрительно наблюдая за его стараниями. - Кое-что тебе от меня все-таки надо. Ведь ты еще крепок и силен, ты достаточно знатен, тебя уважают многие воины этих холодных северных земель. Однако ты всего лишь стурман. Если же ты выполнишь мое пожелание, стурман Биргер, сын Миннешельда, я сделаю тебя королем.
- Ты лжешь, монах! - расправил плечи хозяин Бьельбу. - Как ты сможешь сделать меня королем? Кто ты такой, чтобы решать судьбы народов и их правителей?
- Меня зовут Изекиль, - повторил кардинал. - И если ты сомневаешься в моих способностях… Может быть, оставить тебя здесь одного?
- Ты колдун! - судорожно сглотнул стурман, на этот раз испугавшись по-настоящему. - Я сразу учуял, ты колдун, настоящий колдун.
- Ты можешь звать меня как хочешь, смертный. - Монах накинул капюшон. - Скажи одно: ты готов стать королем или мне поискать другого слугу?
- Воистину искуситель, - снова перекрестился стурман, - во имя Отца, и Сына, и Святого духа…
- Ты отказываешься? - кардинал поднял руки, готовясь хлопнуть в ладоши.
- Постой!!!
В душе сын Магнуса Миннешельда понимал, что идет на сделку с Дьяволом, но… Но разве у него появится другой подобный шанс? Король… Король Швеции. Основатель новой династии.
- Что ты хочешь за это, монах? Тебе нужна моя душа?
- Если бы мне понадобилась твоя душа, смертный, - скривился Изекиль, - я взял бы ее и без твоего согласия. Нет, стурман. Я хочу, чтобы ты захватил земли Невской губы и все острова этой реки.
- Зачем они тебе, колдун? - От изумления Биргер забыл про свои страхи. - Там же, окромя болот, и нет ничего? Две деревни, пять лодок, одна курица. Нева глубока, да залив перед ней мелок. Более двух саженей нигде не найти. Новгородцы свои ладьи в обход, по Северному морю гоняют, ганзейцы когги в Пернаве и Ругодиве разгружают. Окромя ушкуев мелких да лодок рыбацких, никто там и не проплывет.
- Они нужны мне, смертный.
- Зачем?
На этот раз Изекиль надолго задумался с ответом, вперившись в человека немигающим взглядом. И наконец решился:
- Я открою тебе великую тайну, смертный. Тайну, о которой знают только избранные и из которой лишь я смог извлечь пользу. Ты должен знать, что все страны, все государства, империи, королевства, республики - все они подобны людям. У них есть своя печень, которая избавляет их тело от всякой заразы с помощью палача и эшафота, есть свой желудок, который переваривает любую добычу или пищу в золотые мешки ростовщиков, амбары торговцев, подвалы ремесленников. Есть свой жирок на голодные дни за толстыми стенами королевской казны. У них есть сердце. Правда, не у всех. Те королевства, у кого есть сердца, живут долго, очень долго и становятся сильными, могучими державами. Такими сердцами был Карфаген, Вавилон, Булгар. И когда враг поражал эти сердца, страны умирали навеки. Сердца умеют стареть. Постарел Рим - и сгинула непобедимая империя. Стареет Византия - и вскоре исчезнет и эта могучая страна. Стареет Киев. Государства умеют рождаться, и если у них есть сердце, они могут жить долго. Таково королевство франков, у которых забилось сердце в Паризии, таково королевство норманнов, возродившееся вокруг Лондиниума. Если у новой страны не нашлось сердца, то она обречена и скоро умрет, бесследно растворившись в веках. Сердце так и не забилось ни в Ганзейском союзе, ни в Священной Римской империи. И в твоей стране нет этого сердца, смертный. Поэтому она обречена. Она или рассыплется на племена, либо станет частью более сильного соседа. Впрочем, это неважно. Страны рождаются, стареют и умирают. Но только одна держава вот уже тридцать веков не желает исчезать с лица земли. Ты знаешь, почему? Потому что у страны славян есть два сердца. Одно появляется где-то там, на юге, а второе постоянно бьется здесь, у Невской губы. Я чувствую льющуюся из него силу на самых дальних краях обитаемого мира, я вижу, как оно питает наложившее на него свою лапу племя. Но русские дики и невежественны, стурман. Они даже не подозревают, каким сокровищем овладели по недомыслию Создателя. И сейчас, когда Киев, их нынешнее сердце, дряхлеет с каждым годом - настала пора отобрать у них этот дар. Слушай меня внимательно, Биргер, сын Магнуса Миннешельда. Тот, кто будет владеть островами Невы, станет самым могущественным из всех правителей обитаемого мира. Сердце, что скрыто там, вечно - а потому и основанная им империя окажется вечной, пока существует небо, море и солнце. Твои дети станут править вечно, смертный, им покорятся все племена и народы, а несчастная Русь сгинет во тьме веков, едва рассыплются от ветхости стены дряхлого Киева.
- Я стану величайшим из королей? - пока еще с сомнением уточнил стурман.
- Да, смертный, - кивнул Изекиль, - ты станешь величайшим из всех.
- Если правителем стану я, - вкрадчиво поинтересовался Биргер, - то зачем все это нужно тебе?
- Ты назначишь меня своим главным епископом, жрецом, волхвом или кем-то еще, какая вера тебе понравится больше, - сообщил кардинал. - Я хочу обитать в алтаре, поставленном прямо над сердцем твоей будущей империи, хочу, чтобы только через меня шли его силы и чтобы только через меня посылали молитвы своим богам все подданные твоей страны. Мне - души, тебе - слава, злато и власть. Такое разделение добычи тебя устроит, смертный?
- Значит, ты все-таки пришел за душами, монах… - сделал вывод стурман.
- Да, я пришел за душами, - не стал отпираться Изекиль. - Так ты согласен покорить для нас эти земли?
Биргер медлил, продолжая сомневаться в услышанном. Вот так просто получить власть над Швецией? Да что там Швеция - над всем миром! Это казалось слишком невероятным. Нет ли здесь обмана, хитрой дьявольской увертки? Хотя, с другой стороны, как сможет колдун обмануть его, если вся воинская сила окажется в его руках, руках сына Магнуса Миннешельда? Если только он сможет назначить посланника Святого престола своим духовником и епископом своего королевства? Да и вообще - чем он рискует? Нева - дикие безлюдные болота, несколько рыбацких стоянок, десяток островов, сотня протоков. Ни укреплений ничьих не стоит, ни дозоров ратных. Приплыть с дружиной, с друзьями, поставить шатер, назвать землю своей. Там и воспротивиться его слову некому! А там уже ясно станет, лжет колдун папский али правду речет. Риска никакого, а удача может статься великой невероятно…
- Так ты согласен, смертный? - повторил свой вопрос Изекиль.
- Да!
- О чем ты, стурман? - услышал Биргер голос рыжебородого Дидрика и понял, что вновь находится в зале, возле пиршественного стола.
Твердым шагом дошел он до своего кресла, наполнил кубок и поднял его над головой:
- Задумал я, братья мои, погулять, повеселиться по морю Варяжскому, по реке Неве. Удаль показать, меч солнцу яркому подставить, с новгородцами за обиды прошлые расквитаться, за Сигтуну спаленную, за спесь великую, и во славу предков наших! Пойдете ли вы со мной на земли языческие, братья мои?
- Пойдем! - как один рванули мечи из ножен разгоряченные пиром воины. - Веди нас, стурман, веди! На язычников, на Новгород! Слава стурману Биргеру, слава!
* * *
Санкт-Петербург, улица Рубинштейна,
17 сентября 1995 года. 17:35
Алексей Дикулин притормозил перед антикварным магазином, повернул направо сразу за рубиновой "Тойотой", перескочил поребрик, остановился рядом с витриной, заглушил мотоцикл и прислонил его к стене. Снял шлем, пригладил волосы, сунул руку во внутренний карман и уже в который раз убедился: билеты на месте.
- Ну, была не была, - решительно встряхнулся он. - Интересно только, зачем Лена просила меня так рано приехать? Может, хочет сказать, что это все-таки шутка?
То, что богатая дама и в самом деле откликнулась на его предложение пойти в театр, Лешу несколько удивило: мало ли чего наговорит человек после того, как ему пришлось встречать другого после пыточного подвала и отмывать ему раны? Одно дело - ляпнуть под настроение, и совсем другое - отвечать за свои слова уже в спокойном расположении духа. Но раз молодая антикварщица шла в своих поступках до конца, Дикулин тоже отступать не собирался.
Заперев руль на замок, он отстегнул с багажника запасной шлем, свой накинул на плечо и быстро сбежал по ступенькам.
- Ты уже? - Находившаяся в зале хозяйка несколько удивленно посмотрела на свои наручные часы, потом, словно не веря глазам, перевела взгляд на большие напольные, стоящие в углу, потом на электрические, что висели у потолка над входом, и покачала головой. - И ведь правда, уже половина. Ты точен. Это я никак ничего не успеваю. У меня еще один клиент никак не появляется. И еще на аукцион на Гороховую планировала заскочить.
- Так ведь время есть, - пожал плечами Алексей. - Или вы хотите сказать, что передумали?
- Ну вот, - хмыкнула девушка. - Стоит чуть пожаловаться, так сразу на "вы" начинают обращаться. Нет, раз договорились, значит договорились. Аукционы все равно все не обежишь, а если клиент заявится, ты сделаешь вид, что покупаешь инкрустированного малахитом слоника от Фаберже. Пусть знает, что за опоздание можно легко поплатиться хорошей вещью. Идем.
Она взяла гостя за руку, отвела к себе в кабинет.
- Сто лет не была в театре. Как я выгляжу? - Женщина крутанулась вокруг себя.
На этот раз на ней было длинное переливчатое платье в цвет волос, с длинным, почти до поясницы, разрезом на спине. Собранные на затылке волосы украшала заколка с тремя крупными изумрудами; зеленые камушки поблескивали также и в ушах, и на шее, перемежаясь с бесцветными бриллиантами ожерелья; на груди сидела золотая стрекоза с драгоценными глазами.
- Ты будешь самой потрясающей дамой во всем театре, - искренне признал Дикулин.
- Само собой, - скромно кивнула антикварщица. - Пойдем.
- Куда? - удивился молодой человек. - Ведь еще рано. Тут ехать три минуты.
- Я хочу заскочить с тобой к одной моей подружке, - безапелляционно сообщила Лена, забирая со стола сумочку. - Пойдем.
* * *
Ее подругой оказалась тоже хозяйка магазина - только уже готовой одежды. Там же, на улице Рубинштейна, только несколькими домами дальше.
- Вот, - обнявшись с блеклой дамой лет сорока, посторонилась девушка, - это Алексей.
- А что, неплохо, неплохо, - согласилась дама. - В смысле, телосложение нормальное, никаких сложностей.
- Да, я знаю, - обошла стол хозяйки Елена, оказавшись с женщиной по одну сторону, как бы вдвоем против него одного. - Кстати, Леша, а на чем мы поедем в театр?
- Я думаю… - запнулся Дикулин, внезапно понимая, что на мотоцикле, с которым он успел буквально сжиться, женщину в вечернем платье не повезешь. - Возьмем такси.
- Леш, - покачала головой Лена, - неужели ты считаешь, что мне стоит ездить в таком виде на общественном транспорте? В этих замызганных салонах, в которых сидел неизвестно кто и где невозможно ни вещь на сиденье положить, ни уронить чего-либо. Нет, ехать нужно на своей машине, так спокойнее. Я вот все думала, что у меня нет ни одного модного костюма, в котором прилично сесть на мотоцикл и посетить знакомых. Но ведь вот какое дело… Согласись, идти в театр в спортивном костюме как-то нехорошо. А если мы пойдем туда вместе, но настолько по-разному одетыми, это окажется еще хуже. Вот я и предлагаю: а что, если для начала купить не костюм для мотоцикла мне, а одежду для "Тойоты" тебе?
- Нет, - мотнул головой Алексей. - У меня хватает одежды. Да и денег я с собой не взял.
Мысленно он отметил, что даже имея деньги - ни за что не сунулся бы в такой дорогой бутик.
- Ничего, заплатить можно и потом, - пожала плечами девушка. - Ведь так, Алина?
- Нет, - категорически заявил Дикулин. Становиться альфонсом он не собирался ни в каком виде.
- Что ты на него насела, Аленушка? - укоризненно покачала головой хозяйка. - Может, он с тобой встречаться больше не собирается. Зачем ему тогда одеваться в стиле твоей машины? Ну, не нравишься ты ему, это бывает. Сходишь разик и так.
- Это неправда, - ответил Леша, чувствуя, как лицо наливается краской.
- Кстати, - спохватилась девушка. - Ты ничего не перепутал? Если "Смерть Тарелкина" - это опера, то почему она идет в БДТ?
- Нет, не перепутал, - покачал головой Дикулин. - Потому и купил билеты, что странным показалось. В БДТ плохих спектаклей не бывает.
- И ты действительно хочешь, чтобы я пошла туда вместе с тобой?
- Хочу.
- Тогда почему упрямишься? - Девушка вышла из-за стола к нему. - Правда, я очень давно не была в театре. Мне хотелось бы выглядеть действительно хорошо. И чтобы ты, Алеша, был рядом со мной. И чтобы ты был одет в том же стиле. Сделай это для меня, пожалуйста. - Лена взяла его за руку. - Говорят, мужчины должны идти ради женщин на жертвы. Пожалуйста, сделай для меня этот маленький подвиг, разреши выбрать для тебя костюм. Если я тебе действительно не безразлична, докажи.
"А ведь на деньги разводят, - внезапно сообразил Алексей. - Выберет мне "прикид" тыщ на двадцать, потом всю жизнь расплачиваться за муру итальянскую придется".
Но, ощутив прикосновение Лены к своей руке, встретив ее умоляющий взгляд, он махнул рукой:
- Ладно, выбирай.
* * *
Москва. Тверская улица,