- В следующий раз буду тебя слушаться. - Алексей макнулся с головой и выпрямился во весь рост. - Лучше бы мы пошли в музей. Спрячься, пожалуйста, за холм. Сейчас я стану звать болотников, а они совершенно не выносят человеческих глаз.
Глава шестая
Берлин, рейхсканцелярия,
29 июня 1940 года. 16:20
Сухощавый, как гончий пес, со впалыми щеками и бледными губами, фюрер отрешенно смотрел в сторону приоткрытого окна, перед которым легкий сквознячок колыхал темно-коричневую занавеску.
- Штаб вермахта предлагает включить трофейные французские танки в состав наших войск. Они практически не выработали моторесурса, к ним имеется значительное количество боеприпасов. Эрих фон Левински предполагает использовать их во вспомогательных частях, а также в боях со слабо вооруженным противником…
Гитлер чуть заметно кивнул, и Мартин Борман, быстро сделав отметку, перелистнул страницу.
- Концерн "Мессершмитт" жалуется на нехватку испытательных полигонов для отработки новой техники. Они просят передать им французские аэродромы на северном побережье. В качестве вариантов можно предложить им базы в Бельгии или потеснить флотских в Пенемюнде.
Фюрер приподнял два пальца, и его личный секретарь понимающе кивнул:
- Бельгия. - Листок переместился влево. - Английские корабли стали появляться на путях наших сухогрузов из Норвегии. Металлурги уже несколько раз подавали тревожные записки и даже внесли крупную сумму в ваш личный фонд. Я полагаю, вам надлежит передать в штаб флота указание разработать меры по защите наших внутренних коммуникаций. Никель для нашей промышленности важнее мифической борьбы за Северную Атлантику. С блокадой Англии прекрасно справятся и подводные лодки.
Адольф Гитлер кивнул, и рейхслейтер, сделав отметку, облегченно выпрямился. Закрыл одну папку, убрал в тонкий кожаный портфель, достал другую. Затем вынул из кармана платочек и торопливо промакнул лоб. Несмотря на прохладу, царящую в кабинете рейхсканцлера, он потел. Впрочем, Мартин Борман, в чей китель можно было запихнуть четырех Гитлеров, и ростом почти на голову возвышавшийся над своим шефом, в присутствии своего фюрера потел всегда. От главы победоносной Германии исходило что-то вроде жара, заставляющего потеть мужчин, а женщин - плакать и кидаться под колеса авто, накладывать на себя руки из-за истеричной любви, присылать письма с просьбами позволить родить ребенка от обожаемого фюрера.
Однако Гитлер оставался непреклонен. Сводя с ума всю страну, он никогда не вступал ни с кем в интимные связи, никогда не ел публично, никому и никогда не позволял увидеть себя обнаженным - просто удалялся вечером в небольшую комнатку с узкой солдатской кроватью, а утром выходил оттуда одетым. И рейслейтер - самый близкий и преданный фюреру человек - за шесть лет достаточно близких отношений так и не смог разгадать истинную натуру повелителя Третьего Рейха. Чего тот хотел? К чему стремился? О чем думал, когда вот так, слабо замечая происходящее вокруг, невидящим взором уставлялся в потолок.
- Ваш фонд растет, мой фюрер. Вы не желаете выплатить из них пособия старым членам партии?
Гитлер поднял руку. Борман торопливо вложил в нее ручку, указал, куда поставить подписи в банковских письмах.
- И еще… - Рейхслейтер торопливо спрятал драгоценные бумажки. - Согласно поступающим из Польши сведениям, истребление евреев там происходит опережающими, по сравнению с запланированным, темпами. Патриоты, поддерживающие новый режим, истребляют жидов в таких количествах, что на многих предприятиях стала возникать нехватка квалифицированной рабочей силы. Я предложил бы принять некоторые меры для сохранения части евреев и воспроизводства их в необходимых количествах.
На этот раз фюрер отрицательно покачал головой:
- Если мы решили покончить с еврейским вопросом, Мартин, то не должны идти на попятный, а уж тем более - препятствовать праведному стремлению простых людей истребить всю эту гнусную породу.
- Однако из-за этого могут случиться перебои с поставками в армию формы и продовольствия…
В этот момент приоткрылась дверь и внутрь заглянула Эльза - с безупречными чертами лица, с гладко убранными назад волосами, с высокой грудью под сахарно-белой блузкой и тонким черным галстуком. Фюрер, хотя и не вступал в интимные отношения с женщинами, подбирал себе в секретарши только самых красивых девушек.
- Поступила телефонограмма из Управления безопасности, господин канцлер. Там только два слова: "Черный Ангел".
- Прикажи подать мою машину! - вскинулся Гитлер, и взгляд его полыхнул, как у влюбленного юноши. - Я немедленно выезжаю в Вевельсберг. Предупредите охрану замка: пусть будут настороже и не пропускают никого постороннего.
- Слушаюсь, господин канцлер.
Девушка исчезла за дверью, а фюрер повернулся к рейхслейтеру:
- Подумай еще раз над моими словами, Мартин. Или мы - или они. Евреи живучи, как тараканы, и способны пролезать к власти из самой вонючей грязи. Оставь хоть одного - и спустя полвека твои дети станут рабами его детей. Не беспокойся о том, чего мы лишимся после их уничтожения. Беспокойся о том, чтобы уничтожить всех, не пропустив никого.
Фюрер поднялся, дружески похлопал Бормана по плечу и быстрым шагом вышел из кабинета.
* * *
Машина остановилась в трехстах метрах от замка. Водитель прекрасно знал, что, стоит ему заехать на траву даже одним колесом, проникая в запретную зону, как с высокой надвратной башни ударят сразу пять станковых пулеметов. Вевельсберг был построен по личному распоряжению Гиммлера всего несколько лет назад знаменитым немецким архитектором Бартесом, и хотя внешне напоминал очень большой сарай, он был прекрасно приспособлен для обороны самым современным вооружением и против любого врага.
Фюрер открыл дверцу и медленным шагом направился по низкой траве к прямоугольнику света, сияющему в воротах. Крохотная щуплая фигурка, скрывающая в себе невероятную энергию, что бросила под ноги Германии всю самодовольную Европу.
- Гауптштурмфюрер Детлих! - выступил из тени ворот затянутый в черную форму эсэсовец и вскинул руку в приветствии, громко щелкнув каблуками до глянца начищенных сапог. - Я прошу вас назвать пароль, мой фюрер, или мне придется застрелить вас!
- Зеленая трава, - поднял руку в ответном приветствии Гитлер. - Я прибыл первым?
- Черный холм, - посторонился офицер, пропуская в замок главу страны. - Никак нет, вы третий. Унтерштурмфюрер, проводите канцлера в замок.
Лейтенант СС, скрывавшийся за стеной вместе с тремя здоровенными бойцами, вооруженными винтовками, вышел вперед, вскинул руку. Среди эсэсовцев вообще не было никого ниже метра девяносто, и тщедушная фигурка фюрера терялась на их фоне.
- Хайль! Прошу следовать за мной, мой фюрер!
Унтерштурмфюрер первым проник в узкий и прямой коридор, выложенный из неотесанных валунов. Бойцы, передернув затворы, шагнули туда следом за канцлером. Таков был приказ самого Гитлера: на входе во внутренние помещения Вевельсберга не доверять никому. Даже ему самому.
Впереди открылась арка, увенчанная сверху свастикой - символом солнца и вечной жизни. По стенам, прямо поверх камней, бежали нанесенные красной краской иероглифы. Лейтенант вошел в арку, развернулся, вытащил из кобуры "Вальтер", оттянул затвор, после чего навел оружие рейхсканцлеру точно в переносицу.
Фюрер расстегнул пуговицу кителя на груди, засунул под него левую ладонь. Минутой спустя вынул и наложил на один из иероглифов. В коридоре послышался низкий протяжный гул. Унтерштурмфюрер СС немедленно опустил и спрятал оружие, после чего посторонился и вскинул руку в приветствии, старательно щелкнув каблуками.
Адольф Гитлер вошел в обширный зал, подождал, пока сопровождающий его караул удалится, после чего распахнул следующие двери. Здесь тоже несли караул двое подтянутых парней лет двадцати - светловолосые, голубоглазые, двухметрового роста. Со стола, который находился справа от дверей, фюрер взял ленту с золотой свастикой, вписанной в двойной круг, поцеловал, повесил себе на шею. Проследовал мимо караульных, раскрыл дверь в следующий зал - обширный и высокий настолько, что потолок терялся в сумраке, а дальнего конца не было видно вообще.
Гитлер повернул направо, сдвинул потайную панель, нажал кнопку. Угол зала ушел вверх, открыв узенькую витую лесенку, уводящую под пол.
Внизу, в небольшой пещере, освещенной только факелами, двое наголо бритых, желтокожих, узкоглазых, худосочных солдат в форме пехотинцев вермахта, подобострастно кланяясь, накинули ему на плечи пурпурную мантию, после чего с помощью ворота подняли решетку, открывающую путь дальше.
Из темноты за решеткой послышалось угрожающее рычание, зажглись желтые огоньки, но маленький человечек в мантии решительно шагнул вперед, и мрак начал медленно рассеиваться. Причем источником света были не лампы или факела, и даже не Адольф Гитлер - при приближении фюрера мертвенным желтоватым светом засияло прислоненное к дальней стене копье с темным от времени древком, с рассохшимся и побежавшим трещинами торцом и коротким граненым наконечником, на котором различались несколько темных пятен. Предание гласило, что это сохранились капельки крови распятого Христа, но… Кто знает, кто знает.
Мертвенный свет заставил попятиться нескольких крупных псов с когтистыми лапами и широкими пастями, из которых на каменный пол капала тягучая розовая слюна. Фюрер протянул руку к Копью, и оно, признав владельца, мелко задрожало, а затем само качнулось навстречу человеку. Сторожевые собаки, испуганно взвизгнув, разбежались, свет из желтого сделался белым, почти дневным. Удерживая Копье правой рукой, Гитлер покинул пещеру, повернул налево и через тайный ход, спрятанный в стене, вышел в зал Валгаллы - главный зал замка Вевельсберг, находящийся точно под обширным холлом, годным только для приемов и балов. Зал, известный каждому члену ордена "СС", поскольку именно здесь они приносили свою клятву и именно сюда возвращались после смерти: здесь, в склепе, в котором полыхал вечный огонь, находилась чаша, на треть заполненная перстнями погибших или умерших эсэсовцев. И рано или поздно перстень каждого избранного должен был туда попасть.
Напротив склепа полукругом стояли пять кресел из темного мореного дуба, с украшенными свастикой спинками, расписанными иероглифами ножками и подлокотниками. В одном из них уже развалился Генрих Гиммлер, среди магов больше известный под именем Гарпий. Мантия на нем расползлась в стороны, открывая черный мундир офицера гестапо. Второе кресло занимал лысый желтолицый Агарти, который вместо мантии предпочитал длинное желтое дхоти, наброшенное прямо на голое тело. Правда, при этом он по-прежнему оставался в своих неизменных зеленых перчатках. При виде Гитлера оба встали и низко поклонились - не фюреру, Копью.
- Вот и ты, Легионер, - перебирая четки, кивнул Адольфу Агарти. - Шарманщика сегодня не будет, а значит, Черный Ангел, наверное, ждет только тебя, чтобы удивить нас своим появлением.
- А разве мое появление вас чем-то удивляет? - услышали они насмешливый голос. Группенфюрер СС Вайстер уже сидел в четвертом кресле в своем безупречно-черном мундире, закинув ногу на ногу и небрежно постукивая по коленке коротким гибким хлыстом. - Не знал…
Впрочем, имя "Вайстер" не было настоящим для Черного Ангела - его придумал Гитлер, когда решил внести древнего колдуна в списки "СС", не без юмора использовав одно из имен Одина. Равно как не было его именем и "Карл-Мария Виллигут", на которое канцелярия выписала ему документы - ведь должен же был группенфюрер показывать какие-то документы, посещая государственные учреждения? Черный Ангел не помнил ни своего имени, ни племени, не места рождения. Просто ему нравились обитавшие вдоль Рейна народы, и в минуты хорошего настроения он создавал для них империи; иногда же ему приедалось это баловство - он куда-то исчезал, а созданные империи рушились в прах. Сейчас Ангела забавляло изображать человека: повелевать, думать, посылать смертных на битву, придумывать хитроумные планы, возвеличивающие его любимый Рейн. И он с удовольствием посещал заседания Круга, почему-то названного "Туле", и руководил организацией "Аненербе", сотни сотрудников которой пытались хоть как-то уследить за его мыслями и идеями.
- Ты вернулся? - кивнул Гитлер, крепко сжимая Копье Судьбы - щедрый подарок все того же Ангела.
- Мне кажется, да, - развел руками группенфюрер.
- И что, что ты узнал? - нетерпеливо наклонился вперед Агарти. - Ты нашел Шамбалу? Первые арийцы там?
- Конечно, я нашел Шамбалу, - довольно улыбнулся Ангел. - Вот только ни про каких арийцев в золотых гробах, которых можно было бы оживить, там никто не слышал.
- Ты лжешь! - вскочил Агарти, взмахнув зелеными перчатками. - Всем известно, что арийцы разошлись из Гоби на север и восток, основав Шамбалу и став прародителями германской расы! Наимудрейшие из арийцев спрятаны в золотых гробах в глубоких пещерах Тибета, и мы обязаны разбудить их, восприняв древние учения, совместив их с современной наукой и породив новую, высшую расу, которая унаследует мир!
- Об этом известно всем, желтомордый, - почти дружелюбно ответил группенфюрер, - всем, кроме самих арийцев.
- Ты… - задохнулся Агарти, - ты… Да я тебя…
Тут он махнул рукой и сел обратно в кресло, видимо, сообразив, что вступать в поединок с Черным Ангелом - себе дороже.
- Ладно, - смилостивился группенфюрер, - кое-что я все-таки услышал. Истории про далеких предков, что спят в золотых одеждах, ожидая пробуждения, бродят давно, и я их уже знал. Но на этот раз решил уяснить все до конца. Правда, все это сказки, сказки. Никто толком ничего не знает, и в Шамбале, и в песках Самарканда. И все же бродит поверье, что есть сила, охраняющая вечность славянской Руси. Что есть где-то в невских землях могила, где похоронен предок в золотом саркофаге, и что родом он откуда-то из Сахары, но проснуться должен именно здесь. Так как, нравится вам эта могила? Она, правда, одна, но про другие, подобные ей, никому и нигде неизвестно.
- Ее надо вскрыть, а арийца оживить! - торопливо заработал четками Агарти. - Про остальные могилы за тысячи лет могли забыть и смертные, и маги. Но сам первый ариец - он должен помнить!
- Так нам русские это и позволят, - хмыкнул Гарпий. - Нева - владения Московского Круга, посторонних они к себе не допустят.
- А разве нам требуется их разрешение? - Агарти сжал четки в кулаке и ткнул обтянутым зеленой тканью пальцем в сторону Копья Судьбы. - Разве это не достаточный аргумент для того, чтобы потребовать себе права на могилу Перворожденного?
- Могила Перворожденного - слишком большая ценность, чтобы Московский Круг отдал его просто так, без боя. И я никогда не поверю, что они еще не узнали о ее существовании - за те три тысячи лет, что владеют этими землями, - покачал головой фюрер.
- Какая разница? - возмутился Агарти. - У нас есть Копье Судьбы! Пока им владеем мы, нет силы, способной нас одолеть! Мы сметем русских с лица земли, как пыль со ступеней храма вечности! Мы смоем их, как божественный ливень - грязь с древних статуй!
- За всю свою историю русские еще не проиграли ни одной войны, - тихо возразил Гитлер. - И меня тревожит эта их глупая привычка. Они брали Берлин уже два раза, и я не хочу, чтобы третий подобный случай произошел по моей вине.
- У нас есть Копье Судьбы! - стукнул кулаком по подлокотнику кресла Агарти. - Оно делает нашу армию непобедимой! Вспомни, мы уже покорили Польшу, и почти без потерь. Мы покорили Францию, Грецию, взяли Крит, и тоже без потерь, хотя враг превосходил нас силой многократно!
- Четырнадцать тысяч, - кашлянув, сообщил Гарпий.
- Что? - не понял Агарти.