21 сентября 1995 года. 12:05
- Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим…
Мужчина в черной рясе заворочался на столе, застонал, дернул руками, словно проверяя узы на прочность, приподнял голову, оглядывая сводчатый подвал.
- Где я? - Он еще раз, уже вполне сознательно, попытался вырвать руки из пут. - Где я? Кто вы такие? Что вам нужно?
- Не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Яко Твое есть Царствие и сила и слава вовеки. Аминь.
Рыцари церкви, не отвлекаясь на его крики, спокойно закончили молитву, после чего подошли к распятому на пыточном столе пленнику. Тот, что походил на боксера, придвинул ближе жаровню, в которой на пылающих углях уже раскраснелся железный прут.
- Вы сатанисты, да? - сглотнул пленник, и его жидкая, коротенькая бородка почему-то мелко затряслась. - Вы станете меня пытать?
- Коли понадобится, то и станем, - спокойно согласился бородатый крепыш, после чего перекрестился на распятие в углу. - Нам, милостью Божией, сие не в баловство, в обязанность вменено.
- Вы, - опять закрутился пленник, - вы же христиане? Я вижу, христиане. А я кто, вы знаете?
- Ты - отец Серафим, настоятель храма Николаевского со Средней Рогатки, - сообщил второй бородач, деловито задирая подол расы. - Ты глянь, а он, оказывается, в джинсах бегает. Снимать станем, али прямо сквозь них жечь?
- Сквозь жечь, - кивнул "боксер". - Чего жалеть одежу бесовскую?
- Как жечь? - дернулась жертва. - Зачем?
- А ты почто, настоятель, - шлепнул его ладонью в лоб бородач, - ты почто в храме господнем песнопения джазовые и роковые дозволяешь, молитвы на слова новые перекладываешь, хористок всяких за алтарь допускаешь?
- Так ведь… Так ведь век двадцатый на дворе! - забормотал священник, не отрывая взгляда от жаровни. - Менять нужно стиль работы. Чтобы молодежь к себе привлечь, надо ломать стереотипы. Новая музыка, новые слова, молитвы смогут увеличить паству, сделать ее более молодой, растущей. Вон, на Западе, в костелах…
- Ты нам схизматиков на священной земле не поминай! - ударил второй бородач священника куда-то под рясу, и тот выпучил глаза от боли. - Они веру свою давно диаволу за тридцать сребренников продали. Нет в них более ни Бога, ни таинства, а токмо страсть десятину али пожертвования с обращенных содрать. Оттого за каждой овцой и гонятся. Наша же церковь святая, православная. Она не корысть ищет, она о душах людских беспокоится. Таинства нам даны самим первосвященником Андреем Первозванным, и его слово мы в точности храним. Только его слова в уши Господа нашего попадают, только его обряды от наваждений бесовских спасают, от хулы черной, от заклятия колдовского…
В этот момент откуда-то из-за стены послышался протяжный телефонный звонок. Бородач удивленно посмотрел на "боксера". Тот пожал плечами. Тогда топорник одернул на своей жертве рясу, вышел к лестнице, на окошке которой и стоял старый эбонитовый аппарат, снял трубку.
- Да благословит вас Господь, - вкрадчивым голосом ответил он.
- Спасибо, святой отец… - Голос на том конце провода звучал звонко, хотя и с легкой хрипотцой. - Рассейте мои сомнения, святой отец. Я сама из поселка Тимачево, под Петербургом. Верующая. У нас отец Афанасий в храме служит. И вот пригласил он меня на кладбище завтра ночью, перед полуночью. Сказывает, служба там будет. Я вот и сомневаюсь: разве может быть служба ночью, да на кладбище?
- А кто вы, дочь моя? - приподнял брови топорник. - Почему мне звоните?
- Я с сомнениями к тете Лизе обратилась, - ответила незнакомая девушка. - А она ваш телефон и дала. Здесь она живет, в Тимачево. Сказала, чтобы я с вами посоветовалась.
- Что за тетя Лиза? - облизнул губы топорник. - Откель меня знает? Как ее по имени-отчеству, фамилия как?
- Простите, я, наверное, ошиблась, - испуганно пискнула собеседница и бросила трубку.
Топорник хмыкнул, покрутил трубку в руках, вернул ее на рычаг. Вышел в подвал.
- Кто там? - требовательно поинтересовался "боксер".
- Даже не знаю, - пожал плечами бородач. - Некая девица совета спросила. Вроде как на черную мессу ее завтра заманивают. Причем зовет священник, из церкви тимачевской.
- Телефон наш откуда знает?
- Не сказала, - развел руками топорник. - Испугалась расспросов моих и трубку бросила. На некую тетку Лизу сослалась. Может, монашенка из епископской обслуги? Али из семинарии, из архива кто проболтался?
- Странно сие, - вздохнув, кивнул "бородач". - Однако же проверить будет надобно. Отступники церковные - это наш крест, отмахиваться от него нельзя.
Топорник взялся за раскаленный железный прут, помешал угли и снова обратился к пленнику:
- Так что вы сказывали о джазе, святой отец?
* * *
Самарканд, мавзолей эмира Тимура,
20 июня 1941 года. 15:15
Несмотря на одуряющую жару, успевшую выжечь всю зелень в городе и вокруг, под куполом гробницы царила прохлада и таинственный полумрак. Впрочем, темнота, по всей видимости, не была достаточной, чтобы мешать работе фотоаппаратуры, и в руках молодого кинооператора Малика Каюмова почти непрерывно стрекотала камера.
Вокруг каменной усыпальницы, что-то негромко бормоча себе под нос, бродил Михаил Герасимов - неизменный консультант всех комиссий по вскрытию гробниц знаменитых личностей "для подлинной идентификации их погребений и создания их подлинных объективных портретов". Работы проводились по инициативе Академии наук, и антропологу уже довелось открывать мраморную гробницу Ярослава Мудрого в Софийском соборе в Киеве, вести раскопки могилы основоположника таджико-персидской поэзии Рудаки в кишлаке Панджруд, вскрывать погребение адмирала Ушакова. Поэтому новое задание не вызывало у него особого трепета - чего нельзя было сказать об остальных членах экспедиции.
Заместитель председателя СНК УзССР Тажмухамед Кары-Ниязов, выдающийся писатель и историк Садриддин Айни, известный востоковед профессор Семенов - каждый высказывал свои научные теории о жизни и смерти знаменитого Железного Хромца, и для каждого приближался час истины. Тяжесть атмосферы вокруг прикрытого каменной плитой тела ощущал только мальчишка, сын Садриддина Айни, испуганно жавшийся к своему отцу.
- Следов вскрытия, повреждения гробницы лично я не вижу, - наконец сделал вывод Герасимов. - Думаю, могила не ограблена и находится в первозданном виде. Предлагаю оставить Тимура в покое до завтрашнего дня, чтобы провести вскрытие могилы и полное ее описание за один день. К сожалению, если допустить даже незначительный перерыв, некоторые находки из захоронений могут быть утрачены.
- Не Тимура, а неизвестного тимурида, - поправил антрополога Кары-Ниязов. - Сам Тимур, как известно, захоронен в Герате.
- Не в Герате, а в Шахрисабзе, или в Атраре, - моментально вмешался Семенов. - Известные нам факты…
- Товарищи, товарищи! - вскинул руки Герасимов. - Давайте оставим ваши споры до завтра. Завтра все станет ясно раз и навсегда.
Он уже успел наслушаться ожесточенных споров и хорошо знал, что из членов комиссии только Айни считал, будто Железный Хромец покоится именно здесь, в Самарканде.
- Пойдемте, нам нужно хорошо отдохнуть, завтра будет очень много работы.
Продолжая тихие споры на таджикском языке, ученые двинулись к выходу и внезапно наткнулись на трех стариков в длинных потрепанных стеганых халатах, с увесистыми крючковатыми посохами, словно вырезанными из уродливых деревьев, что растут на каменистых горных склонах.
- Остановитесь! - потребовал от ученых один из старцев и раскрыл какую-то старинную книгу, что держал в руках. - Вот это книга старописьменная. В ней сказано, что, коли тронет кто могилу Тимурлана, всех настигнет несчастье, война.
- О Аллах, сохрани нас от бед! - воскликнули все трое, вскинув ладони к небу.
Шестидесятитрехлетний Садриддин Айни, благодаря своему возрасту имевший право разговаривать с мудрецами на равных, взял книгу, надел очки, внимательно просмотрел ее и поднял глаза на стариков:
- Уважаемый, вы верите в эту книгу?
- Как же иначе, - кивнул тот, - ведь она начинается именем Аллаха!
- А что за книга это, вы знаете?
- Важная мусульманская книга, начинающаяся именем Аллаха и оберегающая народ от бедствий, - степенно ответил старец.
- Эта книга, написанная на фарси, всего-навсего "Джангнома", - вежливо улыбнулся Айни. - Книга о битвах и поединках, сборник сказок о вымышленных героях.
Книгу взял в руки Кары-Ниязов, внимательно пролистал и в знак согласия кивнул. Затем ее ухватил протиснувшийся вперед кинооператор. Впрочем, он начал перелистывать страницы не от начала книги, как положено, а по-европейски, слева направо, и все поняли, что языка фарси молодой человек все равно не знает.
- Мы не совершаем святотатства, уважаемые, - кивнул старикам Айни, возвращая книгу, - мы пытаемся познать наше прошлое, что очень важно для нашего народа, для вас и ваших детей.
- Вы называете сказками мудрость предков и готовы накликать страшную беду на свой народ ради пустого любопытства, - покачал головой старик. - Остановитесь, пока не поздно. Заклинаю вас именем Аллаха и могилами ваших отцов.
- Мы всего лишь осмотрим могилу, восстановим облик похороненного здесь тимурида и вернем все на место со всем уважением, - вмешался Семенов. - Покойный не потерпит никакого ущерба и позора.
- Горе, горе стучится в двери домов наших, - вновь покачал головой старик, перехватил книгу под мышку и, отвернувшись, направился прочь. Оба его спутника двинулись следом.
Члены комиссии зашагали в другую сторону, и только Каюмов с камерой в руках попытался нагнать старцев, надеясь сделать несколько интересных кадров. Но когда вслед за стариками он повернул за угол мавзолея, то увидел лишь пустую улицу, по которой ветер сметал желтую горячую пыль.
* * *
На следующее утро в мавзолее оказалось тесно и душно от множества работающих людей и поднятой ими вековой пыли. Члены комиссии стояли в стороне, наблюдая, как рабочие в светлых, словно выцветших, гимнастерках трудятся вокруг усыпальницы. Крышка прилегала к основанию чрезвычайно плотно, а потому пришлось довольно долго искать хоть маленькую щелочку, к которой можно приложить острие топора. Наконец место было выбрано. Бригадир самолично размахнулся кувалдой. Удар, другой - и внезапно крышка с легким хлопком приподнялась сразу на полсантиметра, выпустив наружу легкое, словно пыльное, облачко, быстро растворившееся в воздухе. Его никто даже не заметил, поскольку общее внимание было приковано к самой гробнице.
В открывшуюся щель, примерно в полуметре от первого топора, был вставлен второй и парой несильных ударов загнан внутрь. Рабочие нажали на топорища, приподнимая крышку усыпальницы, немедленно завели ломы. Десять человек, взявшись за края плиты, поднатужились, сняли ее, осторожно отнесли в сторону, опустили на деревянные козлы и облегченно перевели дух.
Вперед вышел Герасимов, склонился над костными останками, быстро и уверенно прощупывая их пальцами. Все затаили дыхание. Минута, другая, третья…
- Ну что, останки сохранились хорошо, их явно никто не тревожил, - наконец выпрямился антрополог. - Предварительно можно сказать, что останки, скорее всего, принадлежат уроженцу Средней Азии, знатному человеку, который умер в глубокой старости. Имеется хорошо заметное повреждение коленного сустава. Согласно перечисленным признакам и на основании имеющихся у нас сведений, я предполагаю, что это останки эмира Тимура.
- Да, это так! - не выдержав, радостно воскликнул по-таджикски Садриддин Айни. - Я был прав, это Хромец.
Он не знал, что в эти самые секунды в тысячах километрах на запад рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, с силой потерев виски, поднял взгляд на застывшего перед ним Германа Геринга.
- Рано или поздно это придется делать все равно, мой друг. Но столь благоприятных обстоятельств не сложится, скорее всего, больше никогда. Русские затеяли перевооружение, а мы полностью отмобилизовали и вооружили вермахт, на восточном направлении собрано три с половиной миллиона солдат, новейшие танки и самолеты. Звезды выстроились в благоприятную позицию, руны предсказывают полную победу через два месяца. Завтра наступает праздник солнцестояния. Если и начинать, то именно сейчас. Я верю в отвагу и мужество немецкого солдата, в самоотверженность народа Германии. Поднимайте люфтваффе в небо, Герман. Именно вам я предоставляю право нанести первый удар по русскому медведю. Поднимайте свои самолеты, Герман, отдавайте приказ. Мы начинаем войну.
* * *
Москва, Большая Академическая улица,
22 сентября 1995 года. 11:10
Пустынник развалился в кресле и, поглаживая шарообразную пробку графина, задумчиво созерцал Марину, застывшую в бигудях, с одной рукой в кармане халата и указующим на потолок пальцем другой - в той самой позе, в какой ее остановило парализующее заклятие мага, которому надоело слушать постоянный зудеж.
- Испанец, иди сюда, - наконец хлопнул он в ладоши. - Похоже, общаться с тобой мне становится интереснее.
В платяном шкафу послышалось шевеление, побрякивание меча, который никто так и не удосужился выдернуть из груди покойника; скрипнула дверца, и на ковер ступила сочащаяся гнилью нога. Пустынник поморщился, но ничего не сказал - когда имеешь дело с мертвецами, приходится мириться с некоторыми побочными неприятностями.
- Ну что, друг мой… Сегодня вечером, я думаю, Луку ждет один очень неприятный сюрприз. Однако остаются еще двое твоих и Изекилевых знакомцев. Что бы нам такого веселого придумать на их счет? Кипара… Кипара, значит, развлекается преподаванием на факультете восточных языков и изучением сибирского шаманизма? Хорошая тема для колдуна, который хочет повысить свою квалификацию… Почему бы нам не устроить ему маленький экзамен, Испанец? Сибирских шаманов он, может, и изучил, но вот что знает он о болотных духах ацтеков? Ребята здорово прониклись водяными демонами горячих гейзеров. Правда, нам понадобится дохлая крыса, болотный мох и торфяная вода, но это добро мы уж как-нибудь добудем. Ты ведь не откажешься отнести посылку нашему другу?
Мертвец тупо смотрел прямо перед собой, никак не реагируя на шутку хозяина.
- Ладно, - кивнул маг, - подумай над этим вопросом. А я подумаю над Готиком. Это тип уже опытный, его на крашеную бусинку не купишь. Почитай, шесть веков в мире крутится. И это только то, что я знаю. У него есть защита от любых напастей, постороннего под свою крышу он не пустит. Даже для обычного разговора. Сделать ему ловушку на дороге? Нет, почует. Без хорошего нюха он бы так долго не протянул. Жилище тоже должно быть под прикрытием. Обитает он тут долго - такую стену наверняка успел наколдовать, атомной бомбой не пробить. А у меня заклинаний такой мощности в запасе нет. Тут нужен инструмент тонкий и действенный, как игла шприца. Одна капля цианида - но точно в сердце. Но с цианидом к нему сквозь защиту не пробиться - заговоренная дальняя аура заблокирует, отведет, запутает, приблизиться не даст. Я и сам похожую защиту выстраивать умею, а Готик - волк старый, оборону держать научился…
Пустынник встал с кресла, прогулялся по комнате, задумчиво потирая виски. Мимоходом пнул Марину, но особо не старался - все равно ведь ничего не чувствует.
- Ладно, попробуем зайти с другого пути. Кого он к себе под крышу запускает? Во-первых, тех, у кого сосет энергию. Но этих он наверняка фильтрует и держит дома… Нет, не получится. Этак целый гарем содержать придется. Для нормальной жизни магу или нужно постоянно кого-то в счастливом состоянии удерживать, или, наоборот, раз в неделю кого-то запытывать до смерти. Или сосать по чуть-чуть, но у сотни-другой смертных. Счастье не прокатывает, не тот Готик колдун. На пыточном подвале за столько лет он бы наверняка попался. Остается плавное доение большой толпы. Вот только кого он пасет?
Маг, чувствуя, что набрел на интересную мысль, забегал по комнате.
- Готик сейчас сидит в строительном отделе в администрации Петербурга. Посетителей он наверняка всех блокирует от греха. Это народ такой - вечно или порчу чиновнику норовят притащить, или ненавистью заразить, или сглаз привесить… Хотя если он сидит на своем месте достаточно долго, то вполне мог отфильтровать себе пласт безопасных гостей и теперь потихоньку прикармливает их всякими подачками в меру своей возможности. Чтобы приходили почаще. Ну, еще секретаршей наверняка пользуется. Сидит при нем какая-нибудь дура - давно проверенная и безопасная…
Пустынник замер: секретарша! Это было именно то, что нужно. Ее Готик впустит в схему своей защиты без всякой опаски, и если она вдруг произнесет заклинание на смерть - ничего не успеет сделать. Вот только как заставить секретаршу выучить заклинание на смерть, убедить ее произнести его перед своим шефом и сделать так, чтобы она не умерла от него сама, раньше - пока зубрит и тренируется? Тут требуется найти нечто очень простое, запоминающееся с первой попытки, безопасное для смертных и смертельное для магов… Так, чтобы она сама не сообразила, что творит.
Колдун зачесал в затылке, роясь в памяти, и внезапно рассмеялся: а ведь есть! Есть одно маленькое проклятие, которое он придумал сам, еще в самом начале новой судьбы. Он развлекался с ним в корчмах и на постоялых дворах, заставляя жадных купцов или надменных дворян внезапно превращаться в жадных, все поглощающих боровов, вычищающих подряд любые объедки, что оставались на кухне или в амбарах хозяина. Простое заклятье, побуждающее желудок в сотни раз быстрее переваривать все, что только в него попадает. Совершенно все! Тут главное - вовремя знамением отмахнуться, дабы самому под это не попасть.
- Эй, Испанец, - окликнул он мертвеца. - Топай вниз, садись в машину и жди меня. Стой! Дай глаза отведу, чтобы прохожие не пугались… Вот, теперь ступай.
Пустынник взялся за телефон: код города, номер справочной:
- Дайте, пожалуйста, номер приемной начальника строительного отдела администрации города. Спасибо. - Колдун повесил трубку, потом снял ее снова, набрал тот же код, затем номер приемной: - Девушка? Примите, пожалуйста, срочную телефонограмму. Вы записываете? "Решение подключения водной магистрали к поселку Акарохни Орхальегь принято" Подпись: Саламатин. Записали? Повторите, пожалуйста…
Рука на этом конце провода выполнила торопливое знаменье, а на том - выдвинула ящик стола, доставая верхнюю из копившихся неделями плиток шоколада.
- Повторите, пожалуйста, - попросил звонивший.
- "Решение подключения водной магистрали к поселку Акарохни Орха Льег принято"… - Татьяне так сильно захотелось кушать, что она, не дожидаясь конца разговора, содрала бумагу с плитки, отломила кусочек и кинула его в рот.