От черных скал
До дальних берегов,
Где пики льдов
Встают в балладах славой
Гибели в ответ,
Где страха нет,
А смерть сковали травы
Зеленью оков…
Чёрное пламя гаснет. И чёрная фигура отступает на шаг. И мои противники замедляют движения. И строй стрелков замедляется… Это же Песня Силы! Давай, спаситель мой, спаситель НАШ, пой!
Плющом увился арбалет,
Сменили струны - тетиву,
Убелит хмель кровавый след, -
Проклятье сменит песни звук,
сменит песни звук…
Строй орков застыл. Фигуры движутся медленнее, медленнее… Вот он - мой шанс! Финт - и левый противник теряет ятаган вместе с частью руки, второй - получает рукоятью в висок. Можно их добить, но это нужно время… Позже! Чёрная фигура не спешит на столкновение, уклоняется, утекает вбок… С ним - потом! А сейчас… Врубаюсь в ряд застывших стрелков, которые уже начинают двигаться, после того, как умолкли звуки… Краем глаза отмечаю, что парень, похоже, полностью лишившись сил, тяжело опускается на землю, бессильно уронив руку с лютней. Я стрелков пока даже не убиваю - нет времени; лишь бью их по рукам, сжимающим арбалеты. Те, сквозь кого я прошёл, выхватывают клинки - пусть… Мне они не страшны. Вот и последний арбалет отлетел в сторону… Всё!!!
Окидываю взором толпу, неловко размахивающую железками. Опасность миновала - а эти меня даже не поцарапают! Но что это? Зря, ох и зря же я отпустил фигуру в чёрном! И не добил серых - тоже зря. Ибо серые поднялись и направились к парню, над которым уже навис тенью Чёрный. Продираясь сквозь бестолково машущую железом толпу, я не мог не восхититься парнем - другой бы лежал пластом, а он ухитрился увернуться от удара Чёрного! А странное у Чёрного оружие - шипастая металлическая палица… Бей же в ответ! Ах да, парень, твой меч - сломан, а подобрать оружие ты уже не успеваешь… Но какой ты молодец - безоружный, а держишься! Увернулся и от второго удара, отшатнулся от коварного третьего - выбившего лишь лютню из твоих рук. Но что делает Чёрный? Подходит к лютне, коротко замахивается… И резко опускает своё оружие. Лютня разлетается на куски, лишь короткий стон струны повисает над полем боя…
Парень остановившимся взором смотрит на обломки лютни, потом переводит взгляд на чёрную фигуру - и в глазах у него вспыхивает видимый любому эльфу багровый огонь. Ненависть. И Чёрный отступает на шаг. А парень встаёт, не отрывая остановившегося взора от чёрной фигуры, машинально поднимая с земли кем-то оброненный шамшер - неудобный, длинный и кривой. Но Чёрный отступает ещё на шаг, что-то визгливо кричит на незнакомом языке - и серые фигуры каким-то автоматическим, невольным движением извлекают из складок одежды прозрачные колбы с непонятным содержимым, от которого за версту бьёт магией, пьют их содержимое… И их движения ускоряются, так что их контуры даже моему опытному взору представляются размазанными, и быстро направляются к парню…
Парень исчезает. А на его месте рождается вихрь - не только контуры, но и вообще очертания человека смазываются из-за невероятной скорости движений. Вихрь проходит между двух размазанных фигур - и они опадают за его спиной бесформенными кучами рухляди. Неотвратимо, как рок, он движется к чёрной фигуре, которая почему-то замерла… Ага, ясно, почему! Чую отголосок магии - и мгновенно навешиваю на парня Воздушный Щит - о который бьётся и пропадает огненный шар. Ну, мой щит десяток таких шаров выдержит… Второй шар постигает судьба первого, а третий вылететь не успевает - удар шамшера - быстрый, как молния - пересекает чёрную фигуру, которая за неуловимый миг до этого окутывается пламенем и исчезает. Остаётся лишь разрубленный чёрный плащ, с которого понемногу стекает кровь…
- Довольно, - услышала Миралисса голос Дона.
Какое-то время эльфийка и человек молча смотрели друг на друга, не в силах сказать ни слова. Наконец Миралисса не выдержала:
- Ты тоже… видел ТАК?
- Да, - смущённо ответил Дон. - Видишь ли, люди видят в Зеркале Памяти… немного по-иному. Мы видим как будто со стороны, а здесь… вот здесь… Я не ожидал…
- Мы, эльфы, видим не события, - улыбнулась эльфийка. Для нас важно внутреннее состояние. Мы видим мысли, чувства… эмоции.
- Я впервые видел себя со стороны в облике сущности, - почему-то смутился Дон. - Вот только не пойму, почему я предстал в образе именно вихря?
- Ничего удивительного, - вновь улыбнулась эльфийка. - Каждая раса несёт на себе отпечаток своей стихии. Мы, эльфы, рождены из вод, и поэтому мы, в образе ручейка - или дождя, стремимся книзу, к земле. Мы течём по земле, мы слишком… приземлённые. А вы, люди - вы такие воздушные, даже более того - возвышенные…
Только что потушенная свеча выпала из окаменевших враз рук Дона прямо на пол.
- Какие?!?
Голубые глаза Миралиссы подернулись мечтательной пеленой.
- Возвышенные, - повторила она. - Такие… такие необычные. Эльфы даже не могут ощутить, насколько. Вы не способны удовлетвориться достигнутым. Тем, что уже есть. Вы всегда к чему-то стремитесь… к чему-то иному, неземному… запредельному.
Вообще-то это интересное свойство человеческой натуры я называл несколько по-иному, а именно - жадностью, - подумал Дон. - Не довольствоваться достигнутым? Еще бы. Таких существ, как человек - что чем больше едят, тем больше им хочется - больше нет. Вот только при чем здесь возвышенность?
- Вы всю жизнь идёте к чему-то совсем запредельному. Вырываетесь за грань, за предел. Вы просто не можете по-другому. Для вас это необходимость. Вам это нужно - стремиться, тосковать, желать… даже в грязной луже видеть отражение звёздного неба. Мы так мечтать не умеем.
Вот это верно. Где ещё можно увидеть звёздное небо, как не в грязной луже? А самое странное, что Миралисса не шутит. Она совершенно серьезна.
- Вырваться. Как можно быстрее отринуть обыденность и уйти в неизведанное… - Миралисса вздохнула. - Может быть, поэтому вы так мало живете?
Больше всего Дону хотелось ущипнуть себя за руку. Может, тогда ему удастся проснуться? Но, к сожалению, руки ему не повиновались.
- Вы такие мимолётные… - снова вздохнула Миралисса с печальным восхищением. - Наши менестрели сравнивали вас с росою на траве, с осенними листьями на ветвях. Они говорили, что вы слишком рано нас покидаете, потому что отправляетесь искать другую, совершенную красоту. Раз за разом, снова и снова. Нам бы тоже хотелось уметь так.
- Э-э-э… - протянул Дон, совершенно не зная, что сказать. - Ты… мёду не хочешь? Извини, если я сбил твой поэтический настрой своей приземлённой прозой жизни…
- Я же говорила, - кивнула нисколько не обескураженная и даже не удивленная Миралисса. - Так тонко оценить возвышенный контраст между жизнью и смертью… между зарождающимся ростком понимания и завявшим сразу после рождения бутоном едва распустившегося посреди зимы цветка… если бы не ты, я бы и не заметила. Какие же вы, люди, все-таки поэтичные…
Тут Дон не выдержал и прямо-таки взвыл от хохота. Тотчас же к нему присоединилась и эльфийка.
Отсмеявшись, эльфийка подняла голову и заметила, что в горнице появилось третье действующее лицо - главным достоинством которого была окладистая борода.
- Грахель! - воскликнула она.
Гном картинно засмущался и даже шаркнул ножкой.
- Приветствую Вас, о Пресветлая Леди, - пробасил гном, пытаясь изобразить нечто между изящным поклоном и реверансом, но ничего не вышло - он лишь потешно запутался в ногах, принялся опасно шататься и наверняка упал бы, если бы Дон не подхватился со стула и не поддержал его под руку.
- Осторожнее, друг - последний бочонок пива определённо был лишним, - не лишённым ехидства голосом прокомментировал Дон.
- Неужели ты думаешь, что дело в каком-то жалком бочонке? - напоказ возмутился гном, неожиданно обретя ловкость в движениях - подойдя к стулу, который до этого занимал Дон, плюхнулся на него, продолжая говорить:
- Вот мы однажды с другом детства поспорили, кто выпьет больше пива прямо в Тронном зале, во время Малого Королевского Приёма, причём так, что никто из старейшин этого не заметит.
- И как? - с огромным интересом спросили Дон и Миралисса в один голос.
- До пятого бочонка всё шло нормально, мы шли практически вровень! - гордо продолжил рассказ гном. - И приём уж к концу подходил, никто действительно не заметил, как мы их пили… Эх, - сокрушённо покачал головой гном, - И надо же было королю подозвать моего друга к себе - какую-то мелочь разъяснить. Ну тот встал и пошел, только зря он это сделал, пока до короля добрался - двух стражников ненароком задел и опрокинул, да в колонну врезался, отбив у неё кусок. И кто меня дёрнул бежать к нему на помощь? Сначала под ногами путались старейшины, а потом на пути совсем некстати трон оказался… Представляете, король орет на весь зал: "Выведите отсюда этих пьяных идиотов!", а друг продолжает идти к обломкам его трона, с трудом держа равновесие и хватаясь за все что под руку попадается, чтобы не упасть.
Эльфийка вновь весело и заразительно засмеялась, так что Дон и Грахель тоже не смогли удержаться от смеха. Они так смеялись довольно долго. Остатки усталости вместе с тяжелыми мыслями и проблемами вчерашнего дня отступили, и представители трёх рас просто с теплом и добротой смотрели друг на друга.
- Кстати, о Приёмах, - гном внезапно стал серьёзен… Слишком серьёзен.
От внимательного глаза Дона это не укрылось.
- Так, - протянул он. - Выкладывай.
- Всё-то ты замечаешь, - с деланным неудовольствием протянул гном. - Итак, сегодня в полдень состоится Приём. Организованный вашим старостой, - гном с таким презрением проговорил последнее слово - будто выплюнул.
- И кого принимаем? - спокойным, каким-то слишком спокойным тоном спросил Дон.
- Орков.
Рука Дона метнулась к рукояти меча. Миралисса схватилась за лук.
- Вижу, вы тоже оценили серьёзность ситуации, - веско проговорил гном. - Значит, не зря старый Грахель топал сюда, и позволил себе войти без стука… А ночью - пробирался через дымоход в дом вашего старосты и слушал все эти мерзости о его грязных и странных делишках.
- Вовсе ты не старый, нечего притворяться! - фыркнула Миралисса.
- А делишки очень грязные? - поинтересовался Дон.
- Очень. Грязнее не бывает.
- Он впустит орков в Город?
- Не только. Он… что-то говорил о переходе людей на сторону орков.
- Что? - эта фраза поразила Дона как удар молнии. В течение двух ударов сердца над столом висела тяжёлая и гнетущая тишина. Потом её прервала Миралисса.
- Думаю, нам нелишне будет наведаться на этот Приём! - звонко выкрикнула она, вскакивая с места.
- Точно! - кулак Дона опустился на стол, так что тот затрещал… но выдержал. - Мы добавим своих слов в их песни! Песни предательства!
- А я их и плясать заставлю! - задорно продолжила Миралисса. - Где они собираются?
Гном, не поднимаясь с места, окинул взором вскочивших на ноги человека и эльфийку.
- В этом-то и основная странность, - медленно проговорил он. - Они собираются в полдень на Центральной площади. Я этого не понимаю… и мне это очень не нравится, - добавил он после паузы.
Миралисса и Дон перебросились недоумевающими взглядами.
- Не понимаю, - растерянно пробормотал Дон. - Насчёт старосты я не строю иллюзий, мне и раньше доводилось с ним иметь… разногласия. И он вполне способен и на предательство, и даже на переход на сторону врага - хотя это я с трудом допускаю, но это возможно… Но выкатывать своё предательство на площадь, на всеобщее обозрение - это же глупо! А он не дурак - подлец, но не дурак. Заговорщики собираются всегда тайно, скрытно! А так… Не понимаю.
- А ты уверен? - спросила эльфийка, пристально глядя на гнома.
- Уверен! - отрезал тот. - Сегодня с самого рассвета в харчевне сидит его племянник, приглашая всех приходить на площадь!
- Да ведь никто не придёт, - пожал плечами Дон. - В полдень - разгар рабочего дня, тут не до шатаний по площадям.
- Даже не пытаются скрываться… - задумчиво пробормотала эльфийка. - Может, это средство отвлечь нас от чего-то?
- Но в своём доме староста с орками обсуждал это же место, - ответил гном.
- Значит, так, - в голосе Дона зазвенел металл. - Сейчас я пойду в харчевню, возьму за жабры племянничка, и обо всём его расспрошу.
- Ты хочешь сказать - мы пойдём? - полутвердительно, полувопросительно сказала эльфийка, протягивая человеку руку.
- Вот именно, - пробасил гном, поднимаясь со стула и аккуратно беря изящную ладонь девушки своей огромной кистью.
- Вообще-то это опасно… - начал было Дон, но, взглянув в глаза эльфийке, сдался. - Согласен!
И человеческая ладонь легла поверх гномьей и эльфийской.
Шестая глава
- Вот это да! - восторженно воскликнула Миралисса, оглядываясь по сторонам. Грахель лишь понимающе усмехнулся. Действительно, вокруг было на что посмотреть - он и сам, хоть видел окружающую красоту архитектуры почти каждый день, не мог не испытывать восхищения.
- Здесь всё такое необычное… - заворожено прошептала эльфийка, - но в то же время такое гармоничное… И эти узенькие улочки, изгибающиеся с таким небрежным изяществом, что хочется петь от восторга! А дома, дома… Хоть и разной высоты, но на диво соразмерны, как… Я даже не знаю, как!
- Миралисса, ты же не видишь главного! - объяснил Грахель. - Здесь не только красота, но и функциональность. Это одна большая крепость. Соответственно она и спроектирована как крепость. Разве ты не видишь, что здесь все сделано для обороны? Узкие улицы - по ним неудобно передвигаться большими отрядами и небольшой отряд солдат на баррикаде сможет задержать здесь большие силы. Посмотри на дома. Видишь, какие мощные благодаря этой лепнине у них стены. Посмотри на изукрашенные изразцами, а потому такие массивные ставни и двери. А на крыше домов отлично расположатся арбалетчики и лучники. Оттуда они смогут держать под обстрелом всю улицу. К тому же, если ты не заметила, все крыши соединены вместе и солдаты могут перемещаться по ним по всему городу.
- Но тогда почему дома разной высоты? Ведь перемещаться по плоскости легче, чем лазить по тем ненадежным лестницам? Разве это не дань красоте?
- Легче, - согласился Грахель. - Но если враг заберется на крышу одного дома, то ему тоже будет легче. А так, если враги сумели забраться на крышу одного дома и захватить ее, то можно просто разрушить лестницы на другие и им попасть дальше будет очень трудно. Обрати внимание, что дома не просто разной высоты, но чередуются в правильном порядке. Смотри, двухэтажный дом, потом трехэтажный, опять двухэтажный, следующий трехэтажный и четырехэтажный. Потом снова та же схема. А на важных перекрестках видишь, словно башни крепостных стен стоят пятиэтажные дома.
- Да, впечатляюще. - После объяснения гнома у эльфийки словно открылись глаза. Она оценивала окружающее её по красоте, но ей даже в голову не пришло оценить его как крепость. Теперь она даже и без Грахеля замечала некоторые детали, которые делали Город Людей еще более защищенным, если это вообще было возможно.
- Подожди, ты ещё не видела самого красивого! - не унимался гном. - Вот выйдем на Радужную площадь, вот тогда увидишь, насколько люди способны к созданию красоты!
Дон смутился и судорожно закашлялся.
- И обещаю - даже познакомлю с архитектором, - невозмутимо продолжил гном.
Кашель усилился.
- Неужели возможно создать нечто красивее? Этого не может быть! - убеждённо изрекла эльфийка.
- А вот, смотри! - указал гном вперёд левой рукой, ибо правая была занята похлопыванием Дона по спине - чуть повыше чехла с лютней. - Это - Радужные Ворота.
Эльфийка издала неопределённый возглас восхищения и замерла, заворожено разглядывая ворота. И действительно, на них стоило посмотреть. Стройная стрельчатая арка ворот была на диво соразмерна - глаз не оторвать от этих ласкающих взгляд очертаний, да и только. А уж множественное, во всю глубину стены обрамление арочного проема! Дон - в горячке восторга, очевидно - назвал это обрамление архивольтами, но Миралисса из-за такой красоты не расспросила его о непонятном слове. Пресловутые архивольты были выложены светлой бронзой, и стрельчатые эти обрамления выступали друг над другом все ближе и ближе, отчего казалось, что ворота открываются не на площадь, а прямо в солнце… да еще и не одни они, эти ворота, их много - целых восемь ворот, вставленных друг в друга… и как знать, в которые из них ты войдешь, миновав стрельчатую арку? В которые ворота - и… в какой мир попадёшь?
На негнущихся ногах эльфийка вслед за своими спутниками проследовала в арку ворот - и тут уж замерла окончательно, кажется, забыв даже дышать. Миралисса и представить себе не могла, что площадь, рукотворное создание, может быть прекрасна, как лес… как рассвет… нет, как лунная ночь, сияющая росой… нет, все-таки как рассвет… или… нет, как она сама - как Радужная площадь! Эта красота хватала за сердце, словно крик о помощи, и радовала, словно долгожданное признание в любви. Она обрушилась на Миралиссу, подобно водопаду, и она уже не могла различить в ее слиянности никаких отдельных деталей - как невозможно разобрать водопад на отдельные капли и сдернуть с него завесу радужного дыма. Тем более что водопад посреди площади действительно был - струи воды взлетали над землёй, дробясь и пересекаясь, разбиваясь на мельчайшие осколки - так что казалось, что на площадь спустилось с небес настоящее облако - прекрасное, белое, пушистое облако, в глубине которого лучи Солнца зажигали и гасили мгновенно вспыхивающие и медленно угасающие радуги.
- Тот, кто это сделал - гений, - благоговейно изрек хриплым от восхищения голосом Грахель. - Честное слово.
Он прав, - промелькнуло в голове у Миралиссы. - Это гениальность, граничащая с безумием - чистейшая, благороднейшая гениальность в самом высоком смысле этого прекрасного слова. Мрамор и гранит, яркие, как цветы, изразцы и умелая роспись - этих изысков Миралисса немало увидела и по дороге сюда, но спустившееся с небес облако, искрящееся радужным светом… А вокруг него поле цветов - огромных, душистых, разноцветных, с восхитительной небрежностью в их чередовании! А над ним - Башня, облицованная золотисто-рыжим авантюрином.
- Мы называем эту башню Рассветной, - донёсся до её слуха голос Дона.
Солнечные лучи высекали облака сверкающих искр, дробились и рассыпались невесомым золотом, полыхали и таяли на поверхности камня. Башня стройно высилась, окруженная золотым мерцающим ореолом. Понятно, почему ее назвали Рассветной. Какое, должно быть, наслаждение - ждать рассвета, не сводя глаз с рыжих стен, ждать, когда же, наконец, первые рассветные лучи изольются на Башню, и она мало-помалу замерцает, заискрится на солнце, сначала приглушенно, а потом в полную силу, пока не вспыхнет ежедневным волшебством! И ничего лишнего, никаких украшательств и завитушек - сама стройность, отпечатленная на клубящемся золоте, четкий силуэт посреди парящего облака.
- Свет и Тьма… - прошептала непослушными губами Миралисса.
Я никогда этого не забуду, - подумала она - не словами, а чем-то другим, чему не могла бы подобрать названия. - Никогда не забуду. Этого нельзя, невозможно забыть. Я буду видеть это во сне - золотое облако, несущее искристый камень.
Прошло немало времени, пока она обрела дар речи.