На меня глядели встревоженные глаза Его Святейшества.
– С вами всё в порядке?
Я с трудом удержалась от желания плюнуть в это ненавистное лицо.
Представив, как это воспримут со стороны, не удержалась и засмеялась.
Видимо, смех мой прозвучал совсем неуместно. Или непохоже на смех Фабриана.
– Простите! Простите, кажется вино было слишком игристым. Или я выпил его слишком много.
Слышать голос Фабриана изнутри было более, чем странно.
– Ваше высочество? – продолжал волноваться Святой Отец.
Немедля, я схватила нож со стола и перерезала Фабриуну горло.
Глубоко вогнав сталь, провалилась в багряное облако мрака, наполненного невыносимой болью.
Мгновения растянулись на вечность.
Серый туман вновь заклубился, замельтешил.
Потом вдруг одна из сияющих искорок увеличилась в размере, превращаясь в огромный пылающий круг. Меня потянуло к нему с такой силой, что я не смогла сопротивляться.
По ощущениям походило на то, как будто тебя захватило потоком и понесло.
Стоило проскочить через золотой обод, как я провалилась в пылающую лаву.
Она бурлила, то раздуваясь огромными пузырями, то вновь спадая, как волна во время прибоя.
Странно, но первое, что я сделала, попыталась плыть в ней, как в воде. И с первым же движением начала проваливаться, как в трясину.
Сначала жжение было лёгким, не настоящим. Но чем больше я увязала, тем сильнее становилась боль.
Когда меня затянуло с головой, я начала гореть. По-настоящему. Как когда-то, когда глупая чернь решила сжечь меня и мою мать во дворе пансионата, где мы жили.
Я вновь увидела ужасную старуху, шамкающую гнилыми зубами: "Она ведьма! Ведьма!", – и указующий перст, протянувшийся ко мне, вдруг вспыхнул, как сухая хворостинка.
Перед глазами замелькали лица и образы, почти истёртые. Дэйрэк, почему-то державший оторванную Миароном голову под мышкой.
Мать, чьи волосы на глазах обгорали, глаза вытекали и на их месте вспыхивали алые огни.
Отец, чьи раны на груди открывались, но не кровь текла из них, а огненная лава.
Один из пузырей в очередной раз вздулся, будто отпочковываясь от общего пламени и приобретая человеческие черты. Светлые разлетающиеся искры-волосы, темные всполохи пламени – провалы глазниц. И жадно протянутые ко мне руки.
Благие Боги!
Заколар Чеаррэ?!
Нет!!!
А тень, ползущая за ним, как змея? Кто это?
Танита?!
Из лавы, словно руки утопающих, вздымались ладони безымянных жертв.
Друзья, враги, пища – они тянулись ко мне со всех сторон, стараясь схватить, удержать, утянуть за собой.
А потом над бурлящей Бездной раздался голос.
Я не понимала, что он говорил, не понимала, кому принадлежит, но интонации были повелительными.
Лава забурлила будто начиная закипать и меня словно выплюнуло.
Как струю фонтана выбросило наверх.
Несколько секунд скольжения в сером туманном туннеле, рывок и я забилась, хватая ртом воздух, словно рыба, выскочившая из воды.
Я не сразу поняла где я, кто я, кто рядом со мной.
Ужас, сковывающий сознание, ощущение, что я только каким-то чудом избежала смерти, что я не просто смотрела в глаза Серой Госпоже – она почти забрала меня.
– Мама? Мама, погляди на меня? Ты в порядке?!
– Риан? – в изумлении глянула я на сына, чьи руки поддерживали моё тело.
Я с удивлением поднесла ладони к лицу и с удивлением увидела обгоревшую кожу.
Платье на мне превратилось в полусгоревшие лоскуты, но ожоги на коже были хоть и обширными, но поверхностными.
– Что вы тут делали?! – в серых глазах сына читался страх и ярость.
Судя по саже, покрывшей все вещи в палатке, по тому, что сама пентаграмма выгорела, здесь происходило нечто невообразимое.
– Что это была за магия?!
Риан никогда не позволял себе повышать на меня голос.
Но мне сейчас было не до того, чтобы делать ему замечания. Да и к тому же я понимала, что это его вариант истерики.
– Вы… вы…
– Что? – выдохнула я.
Шок начал отступать. Адреналин схлынул.
А вот боль от ожогов возвращалась.
Я вздрогнула, когда Риан нежно обнял меня за плечи, глядя мне в лицо потемневшими глазами, произнёс:
– Я едва не потерял вас. Когда я вошёл, вы были мертвы. Вы бы умерли, если бы Паки не догадался вовремя позвать меня! Как вы могли так рисковать собой?! Особенно теперь, когда отца нет?! Это так не похоже на вас. Как вы могли такое допустить, мама?!
Я погладила Риана по щеке, чувствуя щемящую нежность и благодарность за его страх, испуг и ярость.
– Всё хорошо, – прошептала я. – Теперь всё хорошо.
– Что – хорошо? – переспросил он.
– Фабриан мертв. Ты теперь единственный наследник твоего отца.
Глава 7. Дела государственные
Я ехала в столицу, обессиленная, разбитая.
Там меня дожидались два трупа – друг и враг.
Целый пласт жизни вскоре с помпой захоронят, закатают в гранит, обольют позолотой.
Я редко позволяю себе такую роскошь, как слёзы, но на этот раз даже не пыталась остановить их, и они повисали на ресницах.
От слёз щипало в носу, кололо в горле.
Если бы я позволила им течь, было бы легче? Но я разучилась плакать даже наедине с собой.
Когда тело походит на один огромный синяк, кажется, что дорога состоит исключительно из ям и рытвин. У кареты были отличные эдонийские рессоры, но всё равно трясло нещадно, отдаваясь гудом даже в костях.
Если бы мне пришлось держать отчёт за те чувства, что я сейчас испытывала, я бы сказала, что мне страшно.
Страх был вполне конкретным, у угрозы было лицо и имя.
Теперь, когда Фабриана нет, когда Пресвятейшие не могут поставить мне в вину странное самоубийство принца, они вынуждены будут возвести на трон Риана.
Конечно, возможна попытка устранить принца, но вряд ли они пойдут на это. Нет прямого наследника – появится куча претендентов, и начнётся междоусобица. Даже Орден Жизни не сможет управлять создавшимся хаосом, а неуправляемый хаос не нужен никому.
Из двух зол Риан, с их точки зрения, покажется меньшей и, чтя обычаи и собственные интересы, они его коронуют.
У Пресвятейших нет другого выбора. Вчера я устранила единственного конкурента, представляющего для нас угрозу.
Радости по этому поводу я не испытывала.
Облегчение? Возможно. Но не радость.
Я не желала смерти Фабриану. Просто жизнь кронпринца была прямой угрозой нашему существованию. Лучше он, чем мы. Как ни чудовищно – это правда.
Ночная магия, чуть меня не убившая, забрала последние силы.
Я куталась в подбитый мехом плащ, стараясь согреться.
Так было всегда – перерасход магической энергии чреват этим остаточным холодом. Он словно поселялся в теле, не желая уходить, что не делай.
Даже жаровни с горячими углями, расставленные на противоположных сидениях, не могли избавить от озноба. От духоты не продохнуть, а в теле будто кусок льда тает.
Чтобы хоть как-то отвлечься я вернулась к своим размышлениям о власти.
До сих пор я лишь стояла у её подножия, но за пятнадцать лет рядом с Сиобряном многому научилась.
Но одно дело – подножие. Другое – вершина.
Никогда не думала, что тяжесть венца может лечь на мою голову.
Сиобрян был полон сил. Ему было чуть за пятьдесят. Для правителя настоящий рассвет сил.
Я всегда считала, что лет двадцать у нас в запасе есть, а через двадцать лет Риан готов был бы перенять корону из отцовских рук.
Судьба ссудила иначе.
Мой сын слишком молод, чтобы взять на себя управление государством. Нравится или нет, потребуются помощники.
Система власти Сиобряном неплохо отлажена. Какое-то время всё, что потребуется, это просто следить за тем, как скользят колёсики и шестерёнки.
Я пыталась себя успокоить, погасить панику.
Достопочтенный родитель Сиобряна был человеком отнюдь не умным и не отличающимся характером или силой воли. А ведь правил же успешно целых двадцать лет?
И я смогу.
Мне, в конце концов, не так уж долго стоять у руля. От силы лет пять.
А там… там Риану будет только девятнадцать!
О, Двуликие Боги! Вы читаете в людских сердцах и знаете, если бы был хоть малейший шанс договориться с Фабрианом по-хорошему, не боясь за жизни моих детей, я бы предпочла отдать ему корону и удалиться в свои земли и замки.
Но сделанного не воротишь.
Хватит оглядываться назад.
Флаги на штандартах королевского дворца были спущены в знак траура.
Стоило воротам отвориться, как навстречу нам выдвинулась целая процессия придворных.
Телохранители плотно обступили Риана со всех сторон, прикрывая от возможного нападения.
Вперёд вышел главный гофмейстер.
– Ваша милость, – склонился он в низком поклоне.
За его спинами с постными минами маячили премьер-министр и Первосвятейший.
– Как здоровье моего мужа, господин Кабатьер?
По их вытянувшимся, бледным, взволнованным лицам ответ читался ясно.
– Ваше величество, – нервно щелкая пальцами, проговорил Кабатьер. – У нас ужасные новости. Пока вас не было, на Их Величество было совершено покушение.
– Избавьте от предыстории. Я хочу знать, мой муж сейчас жив?
Государственные мужи опустили глаза долу:
– Его величество король Сиобрян I скончались накануне вечером от распространившегося заражения и травм, несовместимых с жизнью.
Я закрыла глаза, желая не видеть эти противные рожи.
Только услышав жестокие, скупые, по-казённому холодные слова я поняла, как в глубине души надеялась успеть застать Сиобряна в живых.
– Почему никто из вас не послал гонца с донесением о случившимся?! – услышала я гневный окрик Риана. – Вы сочли незначительной новость?! Или меня и мою мать?!
– Ваше высочество… – с поклоном начал было премьер-министр. – Его милость, принц Фабриан, велел вас не беспокоить. Мы всего лишь выполняли приказ.
– Где он? Желаю видеть моего брата! Доложите о моём визите.
– К сожалению, это невозможно, ваше высочество. Ваш брат не смог найти в себе силы пережить смерть вашего батюшки. Он предпочёл свести счёты с жизнью.
Риан стоял и моргал, пытаясь переварить полученную информацию и сопоставить образ старшего брата, бесконечно далёкого от любых сантиментов, и полученную только что информацию.
– Мой отец и брат – оба мертвы. Я, наследник короны, но ни одна скотина не посчитала нужным уведомить меня о сложившемся положении дел, – процедил Риан. – Я вам этого не забуду.
– Сын мой, – поспешила перебить я его, боясь, как бы он не наговорил лишнего себе во вред. – Предлагаю не обсуждать этот вопрос сгоряча. Мы утомлены с дороги, сражены ужасными новостями.Мистер Кабатьер, распорядитесь, чтобы нам приготовили ванну с дороги. И немедленно пришлите ко мне госпожу Виттэр.
– Как прикажите, государыня, – с видимым облегчением выдохнул он.
Я понимала, что следовало сразу же пойти в усыпальницу при Главном Храме, где до объявленного срока с телами короля и наследного принца могли проститься все желающие, но старалась отсрочить это печальное событие.
– Анэйро во дворце? – спросила я по дороге в свои покои у главного гофмейстера, семенящего следом.
– Госпожа Виттэр забрала вашу дочь с собой, заверив, что такого было желание вашей милости.
– За ней уже послали?
– Согласно вашему велению.
– Как только леди Виттэр прибудет, немедленно приведите ко мне. И ещё? Пусть после купания принцу Риану подадут чего-нибудь перекусить.
– Да, моя госпожа.
Привычная обстановка и окружение подействовали успокаивающе.
Не говоря уже о теплой воде, привычно благоухающей розами. Когда-то я терпеть не могла этот запах. А потом ничего, смирилась.
Как и со многим другим в этой жизни.
Иногда мне начинало казаться, что я пришла в этот мир с единственной целью – научиться смиренно принимать свою участь.
– Приготовьте платье для посещения усыпальницы. Я намерена проститься с моим государем.
Девушки присели в низком реверансе, выражая готовность выполнять мою волю.
Стоило очутиться в горячей воде, как веки сразу налились свинцовой тяжестью.
Руки служанок, вымывающих из моих волос дорожную грязь, массируя при этом кожу на голове, расслабляли с каждым движением всё сильнее.
В комнате ходил пар, повисая густым белым зернистым туманом.
Я ждала появления Марайи с минуту на минуту.
Мне не терпелось узнать подробности. А ещё хотелось увидеть мою девочку.
Смерть отца наверняка стала для неё тяжёлым ударом. Анэйро была папиной дочкой. Сиобрян был с нею нежен, как ни с кем другим.
– Леди Марайя, ваше величество, – доложила девушка.
– Пусть войдёт, – махнула рукой я, разбрызгивая мыльную пену.
Марайя возникла в дверном проёме – тёмная фигура с короной из золотых кос. Прямая, как струна, подобранная и настороженная, словно кошка перед прыжком.
В её манере держаться всегда присутствовала вкрадчивая кошачья мягкость и сдержанность.
– Ваше величество, – склонила она голову, приседая.
– Вот и ты, наконец!
– Я выехала, как только мне доложили о вашем прибытии, государыня.
Сделав знак служанкам заканчивать с водными процедурами, я поднялась, позволяя умелым рукам закрутить меня в горячие простыни словно в кокон.
– Оставьте нас, – велела я девушкам и они, кланяясь, удалились.
Марайя поспешила подать мне приготовленные девушками пеньюар.
– Анэйро с тобой?
– Я сочла, что пока не увижу вас своими глазами вашей дочери безопаснее находиться на территории посольства Эдонии. Как вы того сами и пожелали.
Я была раздосадована. Мне не терпелось увидеть дочь.
Но действия Марайи были разумными. Впрочем, как и всегда.
– Рассказывай уже, наконец, что случилось? – велела я, нетерпеливо продевая руки в рукава и перехватывая халат широким поясом. – Что произошло? Как наши враги убили моего государя?
Скрестив руки на груди, добавила:
– Как могло произойти всё то, что произошло?
Марайя, как всегда, выглядела спокойной.
Её нордическое спокойствие и северная флегматичность, похожая на заснеженные улицы в зимние дни, порой выводили меня из себя.
Эмоциональностью не отличались и её покойные родители. Но моя дорогая статс-дама могла обоих своих предков заткнуть за пояс.
– Вы знаете привычку, бывшую в ходу у вашего покойного супруга.
Мне захотелось отвесить Марайе пощёчину.
Совсем не обязательно к месту и не к месту упоминать слово "покойный". Пока я не видела Сиобряна в гробу, он для меня жив.
– Он предпочитал самостоятельно собирать сведения из непосредственных источников, минуя доклады министров.
Такая привычка у Сиобряна и впрямь была.
Он никому не доверял. И правильно делал. Даже самый честный человек способен дезинформировать хотя в силу особенностей своего восприятия.
– Ходили слухи, что со второй декады второго летнего месяца купцы втрое подняли цену на муку и что поднятие цен ничем не обоснованно. Несколько раз посылали инспекторов…
– Марайя! – возвела я очи горе, исполненная нетерпимости, – я не год в глубокой провинции провела. Я уехала из столицы всего как неделю! И прекрасно помню историю про взвинчивание цен.
– Доклад посланных соглядатаев не понравился Его Величеству. Желая составить собственное мнение о происходящем, переодевшись обыкновенным горожанином, он вышел в город. Видимо, среди близких людей был шпион. Заговорщики были осведомлены о выходе государя.
– Кто отвечал за безопасность короля?
– Лэш, государыня. Как обычно. Как и всегда.
– Так почему твой муж не справился со своей работой?!
Марайя потупила взгляд:
– Простолюдины устроили заварушку, вроде как драку из-за куска хлеба. Пока внимание стражников было направлено в их сторону, в государя полетели стрелы. Стражники прикрыли государя собственными телами, затем кинулись в погоню.
Все считали покушение нейтрализованным и пытались схватить заговорщиков, когда из толпы выскользнул истинный убийца и нанёс государю ранения столь тяжёлые, что о его выздоровлении оставалось только молиться.
– Убийца жив?
– Жив.
– Он заговорил? Назвал тех, кто стоит за его спиной?
Повисла долгая пауза.
Я в недоумении и ярости повернулась к моей наперснице, статс-даме и подруге:
– Что значит твоё молчание?! Уж не хочешь ли ты сказать, что егокак следуетне допросили?
– Конечно, его допрашивали. Но он молчит.
Выдержав паузу, во время которой я старалась успокоиться, я тихо прорычала:
– Что значит – молчит?
– Это значит, Ваше Величество, что нам не удалось заставить его говорить. Как мы не старались. Твёрдый орешек. Если бы мы продолжали упорствовать, он мог отдать Серой Госпоже душу. Мы предпочли дождаться вас. Хотя, – серые глаза Марайи безмятежно глянули на меня. – В свете последних событий признательные показания убийцы уже не так важны.
– О чём ты?
– Вы, должно быть, не знаете, что принц Фабриан покончил с собой в ту же ночь, когда скончался государь? Многим такая смерть показалась перстом божьим, карающим отцеубийцу. Даже сторонники принца были в ужасе.
Взгляд Марайи была сама невинность и безмятежность.
Невинность настолько подчёркнутая, что у меня не осталось сомнений – она знает, кто стоит за внезапным желанием кронпринца покинуть этот бренный мир.
Да и как могла она не знать? Из всех, ныне существующих, кроме меня только ей была известна эта воистину демоническая способность – вселяться в тела своих жертв.
– Действительно, сама божественная длань поразила отступника, – лицемерно вздохнула я.
– Аминь, – склонила голову Марайя.
Я села в кресло, чувствуя себя не просто уставшей – опустошённой.
Столько всего предстояло сделать, столько решений принять. А в голове полная каша.
В дверь вновь постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату ворвался Риан.
– Леди Виттэр, – кивнул он Марайи в знак приветствия. – Матушка, вы ещё даже не причёсаны? Я думал, вы уже успели прийти в себя с дороги. Лорд Хаийар требует сбора Совета.
– Требует? – нахмурилась я. – Он всерьёз считает, что может от нас чего-то требовать? Ты не намекнул лорду Хаийару, что это он служит нам, а не наоборот?
– Но матушка, Совет действительно собрать необходимо…
– А кто говорит, что он не будет собран? Но дату назначить должен будешь ты, а не лорд Хаийар. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы в дальнейшем твои лорды принимали решения за тебя.
Риан побледнел со злости и закусил губу.
Ему хотелось доказать, что он способен принимать решение и отдавать приказы самостоятельно, не цепляясь за материнскую юбку.
Но на самом деле он пока не способен принимать правильные решения по причине отсутствия жизненного опыта. Если он выпустит мою юбку из рук, то сам не заметит, как окажется на поводке у кого-то другого, для кого, в отличие от меня, его интересы будут далеко не на первом месте.