Рус терпеливо дождался тишины и торжественно произнес:
- Я жду Обещания…
- Обещаем! - рявкнул слаженный хор, напомнив военный парад, и хитрый человечишка перевернул, наконец, ладонь.
Едва кровь коснулась намалеванной в чаше пасти, как из неё вырвался столб белой Силы. Слово Бога завыло, заметалось, но не в силах сопротивляться поплыло к этому столбу, на ходу теряя кусочки Душ, которые устремлялись к "своим" призракам. "Столб" поглотил уже совершенно блеклое, полупрозрачное Слово и сразу исчез. Бывший алтарь покрылся трещинами и на глазах рассыпался в обычную подвальную пыль. Куда и когда пропали горящие вокруг Руса руны, он так и не заметил.
- Предки!!! - раздался чей-то восторженный вопль, и призраки один за другим стали исчезать.
- Стоять, неблагодарные! - громовым голосом остановил их "Озгул", точнее Дармилей Разрушитель, - Освободитель еще здесь!
- Ладно, ребята, - Рус успокаивающе поднял руку, - я устал и пошел домой. Вы уж сами тут, без меня разбирайтесь. Дармилей - за старшего, - сказал и, не теряя времени, благополучно провалился в "зыбучую яму".
В "Закатном ветерке" выскочил в привычном месте - в гоштовом саду. Прошел мимо удивленных стражников и устало побрел в дом, где предвкушал встречу с заплаканной женой и заранее подавлял укоры совести. Ушел на пару четвертей, а вышло… переживает, бедненькая.
В действительности все вышло не так страшно. Гелиния прекрасно чувствовала его состояние на любом расстоянии (подарок либо шутка Геи или любовь, усиленная "смешением" душ, которое произошло тогда, когда девушка "приходила" в его внутренний мир). Он тоже в любой дали знал душевный настрой Гелинии, просто, как большинство мужчин, был менее восприимчив "ко всяким нежностям-трепетаниям". Встретив, жена обняла его, поцеловала и повела в столовую, где стол ломился от яств.
Наутро Рус приказал принести в спальню канцелярский стол. Он очень досадовал, что забыл значения почти всех рун Изначального языка…
Рус быстро и тщательно записывал и зарисовывал знания "секретчика". Работал механически, отрешившись от эмоциональных оценок открывающихся возможностей. Главное - скорость. Необходимо записать как можно больше и только потом восторгаться результатами.
- Все, Гел, - через целую ночную четверть Рус устало откинулся на спинку стула, - похоже, полезные вещи - через день очередная заброска.
Он давно ощущал сочувствующий взгляд жены. Она проснулась вместе с ним и так и не легла, терпеливо дожидаясь завершения работы. Сидела на кровати, положив голову на поджатые к подбородку колени, и любовно смотрела на склоненную спину мужа. Так повелось с первой ночи этих внезапных "откровений".
- Я тоже на это надеюсь, Русчик, а то мне всегда обидно, когда ты так работаешь, не спишь, а выходят воспоминания какой-нибудь обиженной женушки…
- Но даже они, - Рус повернулся на стуле к кровати, - помогали мне картографировать город и долину. Ничего случайно не всплывает, я в этом уже убедился.
- Закончил? - Гелиния зевнула, - давай спать. Но только спать! Надоело приезжать на занятия не выспавшейся.
- А ты спи, зачем мне спину взглядом протираешь? Светильник (амулет Светящих) я от тебя отворачиваю…
- Ага, ты будешь над столом корпеть, а я сладкие сны видеть? Я с тобой и в радости и в горе, забыл? - в это время Рус уже забирался под легкое покрывало, - давно говорю тебе, давай буду помогать, - и в такт этим словам локотком колола бок мужа.
- Ты только мешаешь, - так же ритмично ответил Рус.
- Тогда забрось меня в Кальварион, - тем же напевом произнесла Гелиния.
- Говорю в который раз - не время, вместе пойдем, - как ни хотел, но эта фраза в ритм не уложилась, - тьфу, Солнышко! - Рус разозлился. Больше на самого себя, из-за неопределенности с Силой пятен, чем на привычные просьбы жены-непоседы, - сказал вместе, значит вместе! Уже скоро! - ответил на невысказанный вопрос. Сразу успокоился и "перевел стрелки", - тем более тебя Отиг не отпускает.
- Но в Этрусию же отпускал! - теперь возмутилась Гелиния, - стоит тебе попросить и он все для тебя сделает!
- А вот и нет! Тебе тогда необходим был отдых для укрепления каналов Силы. Ты же проходила занятия на растяжение, забыла?
- Врешь ты все! Как всегда! - жена обиделась и отвернулась. Что и требовалось уставшему Русу.
"Чертово пятно!", - привычно посетовал он.
Его тянуло туда. Половина души жила там, в загадочном и прекрасном Кальварионе; помнила ласковые объятия пятна: мира - части его сущности, мира, готового выполнить любое желание. Но Рус опасался не вернуться. Вдруг Сила обретет Имя… и это станет его именем. Навсегда станет, на всю вечную жизнь… Чувствовал - так и случится. Это помогало терпеть и ждать. Свой "Божественный" образ он вспоминал с содроганием.
Побережье Северного моря встретило их ярким цветочным ковром.
Весна в этих краях скоротечна, как коротко и холодное лето. Надо торопиться, чтобы продолжить хоровод жизни. Быстро отсверкать яркими красками, скорее вырастить мелкие семена и вовремя уронить их в холодную землю, дабы зарылись они поглубже на долгую зиму. Тогда появится реальный шанс встретить следующее весеннее тепло и подарить тундре новую жизнь.
- Ух ты! - воскликнула Гелиния, - как красиво, Рус!
- Это только для тебя! - высокопарно произнес бывший этрусский царь, пораженный весенней тундрой не меньше своей ненаглядной. Тучи гнуса бессильно гудели вокруг их тел, не в силах преодолеть обычный магический фумигатор - "противокомариный" амулет, сделанный эолгульскими алхимиками ордена Пронзающих.
- Врешь, а все равно приятно! - с этими словами Гелиния поцеловала Руса в щеку.
- Сейчас в Этрусии конец весны, месяц Травень, - пояснил муж, - совпадает, как сама понимаешь, с геянским Эребусом. Заметь, как удивительно: Бог сгинул, а месяц остался.
- Чего тут удивительного, - не согласилась жена, - весна никуда не делась. Но как странно, Русчик! Север, а все вокруг цветет! Больше, чем в Тире. Хочу здесь жить! - прокричала она, восторженно вскинув руки и закружившись в каком-то подобие танца.
- Нет вопросов, дорогая. Эти земли как раз свободные, построимся! Но… - тут он выдержал хитрую паузу, - море цветов - это потому, что торопятся. Лето короткое, а зима длинная. Море тогда замерзает, а кругом лежит снег. Снежное безмолвие… Всему живому надо успеть родить за короткое лето… - старался говорить, как можно поэтичнее и нарвался:
- А мы, Рус, - тихо сказала Гелиния, замирая, - когда мы родим?
- Тю-ю, - потенциальный отец обнял свою благоверную, - по мне, так хоть завтра!
Своенравная княжна вдруг взбеленилась и вырвалась из объятий:
- Ты на что это намекаешь! Я тебе не стельная борчиха, чтобы рожать для твоего приплода! - сказала так гордо, будто и не было секундного сожаления, - вот отучусь два года, тогда - пожалуйста. И вообще, я сама определю, когда мне рожать! Ясно?! И не смей мне указывать!
- А я тебе разве указывал? - Рус хитро прищурился.
- Да! Ой, нет… но намекал! Лето здесь короткое! Видите ли…. Все, не хочу здесь жить, пошли отсюда, - сказала, стараясь спрятать за капризным тоном давно сдерживаемое расстройство.
- Идем, любимая - все для тебя! - произнес он, торжественно разводя руки, и продолжил деланно-безразличным тоном, - рожай, когда тебе вздумается, можешь даже не от меня….
- Идем, - Гелиния уже потянулась к нему, когда до неё дошел смысл его слов, - что… что ты сказал, повтори! - последнее слово почти прорычала и маска надменности слетела с её лица.
Прищурилась, дунула, сбивая с глаза упавшую прядь, и бросилась на мужа с кулаками. Причем старалась делать так, как и он и Леон и Максад её учили: бить в уязвимые места, уклоняться, использовать инерцию более тяжелого мужского тела. Конечно, лучше сбежать от неравной схватки, но не от родного же мужа?
Вскоре он, поверженный, лежал на спине, она - растрепанная, уставшая, разгоряченная схваткой - сидела на нем и била кулачками по его груди:
- Ты дож-дешь-ся, ро-жу не от те-бя, - каждый слог сопровождала ударом, но глаза, до этого горящие праведным гневом, больше не метали молнии.
Рус заметил, что запал у жены пропал, и держалась она исключительно на упрямстве. Не обращая внимания на легкое, больше капризное сопротивление, притянул к себе, поцеловал и зашептал в самое ухо:
- Успокойся, Солнышко! Не казни себя. Я все понимаю, надо доучиться - во время беременности расширять каналы опасно. Честное слово, я подожду.
Гелиния лежала на Русе, с трудом сдерживая слезы:
"Он прав, он всегда прав! Величайшая, ну почему так несправедливо! Всегда хотела быть свободной, а теперь безумно хочу ребенка! От него, от моего Русчика!", - а во время этих мыслей говорила:
- Пошли отсюда в самом деле. К людям, во дворец. А то разревусь. Не хочу предстать перед Эрланом страшилищем.
Глава 3
Эрлан Первый облюбовал себе покои в древнем крыле замка, на примере убиенного Гросса Пятого убедившись в пользе старых добрых подземных ходов. Тем более Звездные тропы так и не создавались.
Рус с Гелинией вышли из "ямы" перед старой спальней Гросса, то есть в новом крыле. Других координат в царском дворце Рус просто не знал, не удосужился снять в свое время. Их встретила невозмутимая пара скучающих гвардейцев, узнала и со всем уважением проводила в другое крыло замка.
Гелиния удивленно озиралась по стенам. Кругом - изображение батальных сцен. Отдельными полотнами висели многочисленные портреты этрусков - царей, наследников, военачальников, жен. Часто встречалось изображение единственного бородатого мужчины, всегда смотрящего прямо в глаза требовательно-призывным взором. О нем и прошептала в первую очередь:
- Кто это, Рус?
- Френом, Бог этрусков. Он являлся на землю пять тысяч лет назад, - прошептал ей в ответ, - про остальных не спрашивай, не знаю.
- Нет, у нас лучше, - заключила, через некоторое время, - гораздо красивее и грандиозней, даже в Эолгуле. Ты еще Альдинополя не видел.
- У вас, - выделил это слово, - вычурней, а не красивей. Тут уютней и, согласись, будто сама история смотрит. И теперь это у нас, а не у вас, привыкай.
Гелиния тихо фыркнула, обозначая свое несогласие, но прошептала противоположное:
- У нас, милый. Я привыкну. Не такие уж они и варвары, только чуть-чуть отстают.
На это фыркнул Рус, но дальше спорить не пришлось - пришли. Гвардейцы какими-то хитрыми путями, проходя только пустыми коридорами, привели путников в комнату без окон, освещенную маслеными светильниками, и единственной, кроме той, в которую зашли, ничем непримечательной дверью.
- Князь Рус Четвертый, княгиня…
- Гелиния, - подсказала девушка.
- Подождите здесь, - один из гвардейцев показал на лавку вдоль одной стены, - царь выйдет, как только освободится. Это недолго, уверяю вас… - хотел добавить еще что-то, но промолчал. Впрочем, по тщательно отводимому восторженному взгляду и так понятно: "Сын Френома прибыл! А то и сам Бог, кто его знает".
Во время речи первого этруска, второй незаметно скрылся за дверью, открывшейся - закрывшейся абсолютно бесшумно. Поспешил доложить. Эрлан сорвется хоть с госсовета, хоть с любимой жены - к прорицательнице не ходи! Только эта таинственность…
"Не, все правильно. Эрлан, умница, так распорядился. Специально меня там ждали. Может и до сих пор ждут в других местах "наиболее вероятного появления", я же не докладывал когда и куда. Ну а уж если гвардейцы на меня так смотрят, то с большими массами народа мне действительно лучше не встречаться…", - мысли Руса прервал вышедший из "таинственной двери" гвардеец:
- Князь и княгиня, придется пройти в другие покои.
Они сделали полукруг по новым проходам, один раз задержавшись, чтобы пропустить за поворотом каких-то громко разговаривающих людей числом, судя по голосам, не менее десятка, и подошли к той же группе комнат, только с противоположной стороны. В этот раз второй гвардеец просто распахнул дверь и молча пропустил "князя с княгиней".
Эльдар стоял посреди большого помещения с двумя столами, заваленными свитками и листами пергамента. На стенах висели всего четыре портрета: неизвестного хмурого этруска, Гросса Пятого, самого Эрлана и… Руса Четвертого, почему-то в старинных латах - почти сплошной броне.
Так они и застыли: Рус с Гелинией напротив портрета, с которого "тот" Рус, удивительно похожий на настоящего, смотрел очень даже грозно. Высокий живой Эрлан Первый, одетый в национальный жилет - скромный, из мягкого войлока, совсем не соответствующий его царскому положению, оказался как раз между двумя "изображениями" прежнего правителя и не знал, что делать.
Первым опомнился Рус:
- Здравствуй, Эрлан! - широко улыбаясь, подошел к царю, приобнял за плечи и сразу отстранился. Никогда они не дружили как равный с равным, несмотря на легкость и простоту общения в "агитационном отряде"; Эрлан всегда подчеркивал высокое положение Руса-принца и не сближался, - Гелиния, подойди к нам. Познакомься заново: Царь Всех Этрусков Эрлан Первый, можно просто Эрлан, - заглянул в глаза нынешнего государя, поразился смятению его чувств и продолжил гнуть свою линию, - а я - просто Рус, - говорил, казалось, в самую душу, - так ведь, Эрлан? Мы теперь ровня, ни к чему устраивать чинопочитание… так? - на это слово нажал особо и самодержец, наконец, определился:
- Здравствуй… Рус! - тихо продавил это простое слово и расслабился, - здравствуй, Гелиния, очень рад встрече.
Как он изменился! Не внешне: обладая магией Призыва за телом проследить не трудно - внутренне будто надломился. Рус легко прочитал это в его взоре и испытал укор совести:
"М-да, не подумавши я тогда поступил… Но он единственный, кого я знаю, не имел прямого кровного родства с Груссом! Да, генеалогическое древо в тереме Радана все решило. Почти спал тогда, но все же углядел… Нет, ну не мне же становиться царем страны, о жизни которой я понятия не имею! Ничего, Эрлан, справишься! Я в тебя верю! - вот так ловко снова скинул с себя ответственность, - тем более уже поздно, ничего не изменишь", - и успокоился окончательно.
- Эрлан, мы на пару четвертей, просто погостить. Гелиния уговорила, ты же знаешь жен! - и незаметно толкнул супругу.
Жена поняла:
- Да, Эрлан, я ему все уши истоптала! Помнишь, побежала за вами, а он, - открыто толкнула Руса, - выбросил меня обратно в Тир! После это я с него не слезаю, - с этими словами так лукаво посмотрела на Царя Этрусии, что он расплылся в улыбке:
- Рус, Гелиния, вы голодны? - и, не дожидаясь ответа, позвонил в колокольчик, - обед на троих, прямо сюда, - распорядился, не оглядываясь на степенно вошедшего пожилого этруска в неизменной жилетке, прошитой золотыми нитями так, что атлас только угадывался.
- Слушаюсь, государь, - пожилой важно кивнул и не менее важно вышел. Если он и удивился приказу, то вида не подал. А Рус предусмотрительно отвернулся и заговорил только тогда, когда слуга вышел:
- Ты прав, мы есть хотим… - но Эрлан остановил его взмахом руки и тихо проговорил:
- Не стоит шуметь, скоро внесут обед. Вы раздевайтесь, вспотеете.
Молодожены только сейчас обратили внимание, что они как были в длинных кожаных плащах с откинутыми капюшонами, так в них и оставались. Жарковато в помещении. Рус принял у Гелинии дождевик, снял свой и по указке Эрлана сложил их на стул. Задвинул под стол и снова вовремя отвернулся, делая вид, что копается над сиденьем. Услышал стук колесиков по каменному полу и сразу учуял запах такой вкуснятины, что невольно сглотнул слюну.
- Все свободны! - приказал царь, - Соригон, не надо помогать гостям, мы сами справимся, свободны!
Рус выпрямился только после закрытия большой двустворчатой двери:
- Ну ты… - и снова был остановлен этрусским самодержцем, который подходил к закрытому занавеской косяку. Повеяло Силой Призыва и по всему кабинету активировались "глушащие" Знаки.
- Наконец-то! - облегченно воскликнул Эрлан и резко обернулся.
Его воспаленные глаза метали молнии. Оказывается, он еще сдерживался, смотря на бывшего принца первые мгновения встречи.
- Рус Четвертый, пасынок Френома! Раз ты позволил по-простому, то я так и скажу: ты подставил меня под венец, не спросив согласия! Это благородно?! Думаешь, я только и мечтал о царстве?! - рука, сжимающая рукоять кинжала, побелела (привычный меч отсутствовал), государь угрожающе надвигался на Руса…
- Ой, Эрлан, у тебя каблук отвалился, - озабочено сказала Гелиния, и царь рефлекторно перевел взгляд на свой сапог. Непонимающе поднял один, второй, а "княгиня" меж тем продолжала, - и вообще, ты пригласишь к столу? Я голодна, как волк! Да, как волк! Волчица столько не съест, сколько я готова… а какие запахи! Понюхай, Эрлан!
Царь, осознав неуместность своего поведения, чуть ли не физически сдулся. Покачался на целехоньких каблуках, хмуро помотал головой и бросил руку, с трудом отняв её от кинжала, в сторону стола на колесиках с источающими манящие запахи блюдами:
- Угощайтесь, гости дорогие, - яд в его голосе мог бы отравить продуктов и в пять раз больше, чем предстояло съесть. Но "гости" оказались не привередливыми.
"Какая она у меня умница!", - восхищенно подумал Рус, подставляя жене стул.
Выпили, поели, выпили, еще выпили… это то, что нужно в подобной непростой ситуации. Не так представляли молодые супруги теплую встречу со старым знакомым.
- Какие у тебя замечательные повара, Эрлан, - нахваливала Гелиния, без всякой игры уминая за обе щеки, - м-м-м, такую перепелку… это перепелка? Прости, стокач. Сама удивилась, откуда она такая большая… а соус! Не знаешь, из чего готовят? - Эрлан сначала отвечал неохотно, но сам не заметил, как втянулся…
- Ты понимаешь, что самое обидное, Рус? - в конце концов, царь, наплевав на "отрезвление", позволил себе напиться и теперь изливал "другу" душу. Они сидели уже около четверти и ему приходилось четырежды подходить к дверям, отключать "глушилку", орать все более пьяным голосом, что все нормально. А то выбили бы створки. Отходя от дверей, не забывал снова активировать Знаки.
- Я - не самодержец, я - твоя марионетка и ты это прекрасно знаешь! Да это все вокруг знают, у всех на рожах написано! Ты можешь прийти в любой момент, и все тебя ждут! И я жду в первую очередь! Понимаешь?!
- Ну, приду, и что? - Рус хоть и меньше, но опьянел тоже изрядно. Он тоже "выключил отрезвление" и Духов строго-настрого… попросил (это соответствовало грозному приказу).