И тут Остапа подбросило как будто сильной пружиной. За мужской частью колонны шла группа женщин в таких же униформах. Среди них Бендер без труда узнал и свою библиотечную знакомую Клару!
- Вот это да! - только и мог он произнести, подскочив.
Козлевич вопросительно взглянул на него, но вопроса не задал.
- Да, славный мой Адам, - с некоторым удовлетворением произнес Остап, - мир не только давлеет над нами всеми, но и очень тесен.
- Вы кого-то увидели? - пожевал кончик уса Козлевич.
- Увидел, дорогой Казимирович. Увидел и разгадал тайну, так давно интриговавшую меня.
Когда энкавэдисты промаршировали и пыль от их сапог начала оседать на землю, "изотта-фраскини" после свистка и взмаха руки милиционера помчалась дальше.
Великий комбинатор не на шутку был взволнован узнанным. Он попросил Козлевича остановиться и вышел из машины, шумно втягивая ноздрями пьянящий запах цветущих акаций.
- Как же это я сразу не догадался? - бормотал он, прогуливаясь по тротуару. "Так вот почему на всем протяжении моего знакомства с ней, она постепенно, как бы невзначай, интересовалась моей деятельностью, моими знакомствами с археологами и знатоками антиквариата, что они предлагают купить", - рассуждал мысленно Остап.
- И что, вы не общаетесь с иностранцами? Они ведь большие охотники за предметами старины? - спросила она как-то Бендера.
- Нет, почему. Бывает… - и он, как вспомнил сейчас, проявил наивную доверчивость и рассказал ей о немцах, об англичанине, о недавнем польском покупателе. С ним Адам Казимирович нашел так много общего, что проговорил с поляком более получаса на их языке.
Теперь Бендер понял как он опростоволосился своей беспечностью и так легко попал на крючок этой симпатичной энкавэдисгке. Он так разволновался, что не находил себе места, чтобы успокоиться. Обернулся и устремил свой взор на здание, где размещалось НКВД. - "Голгофа"- промолвил он, вернулся к машине и быстро поехал с Адамом к себе.
Если до этого Остап просто чувствовал, что деятельностью его учреждения кто-то интересуется, хотя явных доказательств еще и не было, то после этой встречи великий комбинатор уже в этом не сомневался.
Он явно себе представил что его знакомая энкавэдистка докладывает своему начальству после каждой их встречи. И особенно, когда сообщала, что в полуподвал его учреждения захаживают не редко граждане заграничных стран. И перечисляет: немцы, англичане, поляки и другие.
Из уголовного кодекса Бендер знал, что за скупку краденого существует уголовная ответственность. А за продажу антиквариата, имеющего государственную ценность, наказание еще строже. Особенно за продажу иностранцам, что способствует вывозу таких ценностей из страны.
Великий комбинатор явно ощутил нависшую над ним и над его друзьями опасность.
- Да, коммерция антиквариатом чревата уголовщиной, - вслух проговорил он, но его слова не были услышаны Козлевичем. Он в эту минуту был сосредоточен на объезде двух грузовых подвод, которые заняли большую часть дороги. И это было хорошо, отметил Остап. Не стоит прежде времени нагонять страх на славного непревзойденного автомеханика.
Эту ночь великий предприниматель спал плохо. Чего нельзя было сказать о крепком сне его друзей.
Остап часто просыпался, тяжело вздыхал, вставал, пил воду и ложился снова, стараясь уснуть. Но мысли, обуревавшие его комбинаторский ум, не давали ему сделать этого. Он размышлял: "Что касается нахождения кладов, то это дело случая и вполне может быть чисто мифическим. Когда я вижу, что сотрудники НКВД уже знакомятся с моим учреждением, а это небезопасно для меня и моих компаньонов, я принимаю твердое решение уехать из Киева". И после затянувшейся бессонницы, уже перед сиреневым утром, засыпая, промолвил:
- Да, черная кошка снова пробежала между властями и мной…
Но перед тем как покинуть Киев, он решил использовать все возможности, которые имелись в арсенале его учреждения. У него было несколько адресов в районах области, по которым он собирался поехать и произвести всю возможную покупку антиквариата. А для того, чтобы энкавэдисты не спешили заняться его ДОЛАРХом, он сразу же после открытия библиотеки ВУАКа отправился туда на свидание со шпионкой НКВД Кларой.
Остап в этот день был чрезмерно внимателен к девушке, весел, шутлив, обходителен. И когда та отлучилась как обычно за нужными, якобы, ей книгами, великий предприниматель тут же умудрился кое-что выписать из ее секретной подшивки. А когда Клара вернулась, он ей заговорщически сообщил:
- Славная, несравненная моя знакомая Клара, хотите пообщаться с иностранными любителями археологии?
- Ах, это было бы просто великолепно, товарищ Бендер, - с нескрываемым интересом посмотрела на него шпионка.
- Я получил письмо от немцев, они на днях собираются ко мне приехать и сделать кое-какие покупки. Было бы очень хорошо, я думаю, если бы и вы приняли участие в этом деле. Согласны?
- Разумеется, разумеется, согласна, - заспешила дать ответ девушка.
- Я вас предупрежу, моя удивительная соседка по библиотечному интересу, - заулыбался ей обворожительно Остап.
Расстались они, как обычно. И Бендер теперь был уверен, что пока он не вернется и не встретится вновь со своей энкавэдисткой, его учреждение будет в целости и сохранности и, конечно, под наблюдением какого-нибудь сотрудника НКВД. Они будут ждать прихода иностранцев. А когда дождутся, то тут же со своими оперативниками и совершат налет, чтобы и продавцов, и покупателей взять с поличным.
Глава XI. С ДВОРНИКАМИ НАДО ДРУЖИТЬ
Уезжая, Остап поручил местному дворнику Македону охранять контору Общества, за что и выдал ему аванс в размере 15 рублей. С дворником и его семьей компаньоны жили дружно. Это жена Македона за пять рублей вымыла пол и сделала побелку комнаты перед открытием ДОЛАРХа. А когда в конторе появилась "изотта-фраскини", то Македон сдал свой сарай амбарного типа под гараж, как об этом уже говорилось. А на время отсутствия ученых дворник должен был бдительно охранять государственное учреждение и старательно подметать участок у входа в него.
Весна уходила, уступая свое время года лету. На акациях уже висели осыпающиеся и пожелтевшие кисти кашки, каштаны тоже сбросили свои лепестки со стаканчиков-султанчиков и на Днепре появились первые купающиеся.
Когда тройка компаньонов вернулась из поездки очень довольная покупками, их встретил дворник Македон с видом заговорщика.
- Ежели положите мне двадцать пять рубликов, хозяин, то я предупрежу вас, а ежели нет, - хмыкнул дворник, - тогда объясняйтесь с ними сами.
- С кем "с ними"? - насторожился Остап.
Ежели заплатите, скажу, а так мне никакого резону. Ведь я и у них на службе, хозяин, - пыхнул махорочным дымом Македон.
Бендер хорошо был осведомлен, что все дворники и до революции и после, нее - это глаза и уши властей. И если раньше полиции, то сейчас милиции, НКВД. А с ними, чти не чти уголовный кодекс, а лучше не связываться, обходи стороной и подальше. Особенно, когда он узнал об энкавэдистке Кларе. И он, отсчитав деньги, сунул их в руку Македона.
- Премного благодарствую, хозяин, - спрятал молниеносно деньги в карман фартука дворник. - Значится так… Из милиции уже дважды приезжали, после того, как тоже дважды к вам приезжали заграничные люди, хозяин… А ежели присмотреться, то не ошибусь, ежели скажу, что тут один все время наблюдает за вашей конторой, значится… Вот только сейчас его что-то не видать…
Дальше слушать дворника Остап не стал. Он вскочил в машину, в которой его ждали несколько удивленные поведением своего командора, Адам и Балаганов, и скомандовал:
- Быстро в банк! Наш ДОЛАРХ умирает.
Друзья недоуменно посмотрели на своего председателя и поняли, что за время их отсутствия произошло нечто непредсказуемое.
Забрав с банковского счета все деньги, Бендер выбежал на улицу к машине, а когда вскочил в нее, то из его уст снова прозвучала команда:
- Адам, быстро домой!
Но если бы Остап не получил еще деньги и побыл хотя бы две минуты в операционном зале банка, то увидел бы, как, к сидящему за стеклянной перегородкой кассиру, вбежал начальствующего вида сотрудник и скороговоркой спросил:
- Вы не выдавали деньги по этому счету? - показал он ему цифры.
- Ой, Степан Иванович, только что и выдал вкладчику, все как и положено, все по форме…
- Ну теперь будет, что теперь будет, Фадеенко… - покачал головой старший. - Этот счет арестован милицией… - И нагнувшись прошептал - А может, и самим ГПУ.
- Ой, что теперь будет мне, что будет, - разволновался совсем банковский кассир.
Но этого ничего Бендер не видел и не слышал, а уже мчался к дому ВУАКа. Быстрота действий великого предпринимателя ему и его друзьям помогла.
Выйдя из "изотты", друзья остановились. Из открытой двери и окна дома приезжих ВУАКа неслись допрашивающие вахтершу голоса:
- Где жильцы седьмой комнаты?
- Откуда я знаю! Что вы хотите? - отвечала возмущенная женщина.
- Открывайте их комнату! У нас ордер на обыск!
Друзья, слыша все это, попятились к машине и, не сговариваясь, вскочили в нее. Отъехав в сторону, остановились, видя свой недавний дом и милицейскую пролетку, возле него.
Великий предприниматель посмотрел на своих компаньонов и, понимая, что комментарии излишни, промолчал. Адам держал руки на руле, ожидая команды. Балаганов ошеломленно глядел на вход в их дом, где они так славно жили со времени приезда в Киев. Затем, погладив свои кудри, спросил:
- Что же мы будем делать?
- Попрошу без криков: "Спасите наши души", камрады. Подождем - увидим. Если не найдут наш склад, то как только милиционеры уберутся, зайдем, быстро заберем свое и адье, - пояснил Бендер.
- Да, но если…
- Никаких если, Шура. Берите пример с Адама Казимировича. Видите, человек сидит за рулем и скромно молчит в ожидании.
Но экс-председатель оказался не правым. Через небольшой промежуток времени Козлевич нарушил свое скромное молчание радостным возгласом:
- Они ничего не нашли, братцы! Уходят и садятся на свой никчемный транспорт.
- Прекрасно, камрады, - также обрадовано подтвердил и великий комбинатор.
- Всевышний не позволил, чтобы легавые воспользовались нашим добром, - заявил весело Балаганов.
- Они в штатском, Шура, не иначе это энкаведисты, как я понимаю, - покачал головой Остап.
Бендер не рассказал о Кларе своим друзьям, о том, что он домыслил, что ожидал, чтобы не будоражить сердца своих товарищей. А друзей и спокойствие душ их, великий комбинатор очень ценил по своей несколько сентиментальной натуре, и Адама и Балаганова в своей широкой душе он считал уже давно братьями.
- Значит так, - сказал Остап после того, как опасные штатские уехали от дома ВУАКа. - Быстро входим, забираем в шесть рук все, что можно унести и адье, камрады!
Все было сделано так, как распорядился великий предприниматель. А на рассказ и вопросы вахтерши экс-председатель пояснил:
- Да, уважаемая, знаем, знаем, мы как раз из милиции, были там. Сейчас и отвозим туда все это.
А все это заключалось в трех мешках. В них были иконы, кресты, лампады, чаши, подсвечники, канделябры, краснолаковые и чернолаковые предметы посуды и многие другие вещи старины.
Когда погрузили все в "изотту" и отъехали, Бендер сказал:
- Нет, я же говорил, что эта власть, между которой и нами пролегло непонимание, никогда не даст хорошо и плодотворно поработать честным людям.
Автомобиль в это время выехал на Крещатик и поехал мимо угла Прорезной, где находилось их учреждение. Все устремили свои взоры на их бывшее место службы. И каждый заметил, что у входа в полуподвал ДОЛАРХа прогуливается тип в гражданском облачении.
- Неудобоваримое для властей это место - угол Крещатика и Прорезной, - констатировал Остап. - Революция в свое время изгнала отсюда Паниковского, а теперь власти изгоняют и нас, - осуждающе покачал он головой.
Экс-председатель не ошибся. Не успели названные археологи проехать мимо своей бывшей конторы, как к ней подъехал "форд" с работниками НКВД. И вскоре в присутствии дворника Македона и еще двух понятых амбарный замок на двери ДОЛАРХа был выкручен и сотрудники сыска ринулись вовнутрь по ступенькам. Но кроме утлой меблировки конторы они там ничего не нашли.
И если этого Балаганов и Козлевич не видели, то Остап все именно так и представлял как и должно было все происходить.
Адам проехал до Бесарабки и приткнул к краю тротуара свою любимую машину. Молчал, ждал когда Бендер что-то скажет. Но сказал Балаганов:
- А теперь что мы будем делать?
- Прошу не забывать, Шура, что идете в ногу с Остапом Бендером, - ответил великий предприниматель. - Если в Черноморске после ликвидации "Рогов и копыт" и пожара Вороньей слободки у нас оставались копейки, то сейчас мы богачи! Банковских денег у нас пятьдесят три тысячи, а это? - указал Остап на мешки у заднего сидения автомобиля.
- Куда едем, Остап Ибрагимович? - спросил на этот раз Козлевич и посмотрел своими светлыми глазами на Остапа, а затем на Балаганова.
На какое-то время в машине воцарилось молчание. Затем Бендер сказал:
- К дворнику Македону едем, друзья.
Адам и Балаганов только переглянулись, но ничего не сказали ни против, ни между собой.
- Да, Адам, разворачивайся и едем, а по пути заверни в знакомую нам художественную мастерскую.
Узнав от Македона о приезде НКВД, Остап ему сказал, что Общество ДОЛАРХ до глубокой осени уезжает в экспедицию производить раскопки на Кавказе и в Средней Азии.
- Вот тебе, Македон, плата вперед, смотри тут за порядком, а для того, чтобы приходящие люди знали, прибей сейчас же на дверях вот это объявление.
- Не извольте беспокоиться, гражданин хороший, все сделаю как говорите. И за комнатой присмотрю, и жене своей прикажу, значит, присматривать на время моей отлучки.
- Вот и ладно, уважаемый Македон, - провел рукой по плечу дворника Остап.
Компаньоны сидели в машине и смотрели, как их порученец старательно приколачивает к двери железный лист с надписью:
"Общество любителей археологии
уехало до осени в дальние экспедиции производить раскопки на Кавказе и в Средней Азии.
Запись желающих вступить в Общество будет производиться после сообщения в газете.
Правление".
Это объявление выполнил художник, куда компаньоны заехали перед этим. Написано было масляными красками, чтобы надпись не смыл дождь.
- Теперь, мои камрады, - засмеялся великий комбинатор, - до глубокой осени никто не будет нас искать. Ни угрозыск, ни НКВД, ни моя библиотечная знакомая Клара. А там все и утрясется, когда увидят, что наш ДОЛАРХ остается закрытым.
Остап все еще не хотел будоражить души своих друзей опасностью. Он не рассказал им ни о Кларе, ни о своих выводах, ни об уголовной ответственности за покупку краденого, ни за продажу антиквариата иностранцам, ни о статьях уголовного кодекса, наказуемых за это. Ничего им не рассказал и не пояснил. Но Козлевич и Балаганов, искушенные в делах уголовщины, понимали все это и без слов своего командора. И смотрели на него, как на маяк указывающий как им быть и куда ехать в связи со сложившимися обстоятельствами.
Какое-то время в машине все трое молчали, думали. Но затем Козлевич остановил машину и снова спросил:
- Куда едем, командор?
После затянувшегося молчания, под ожидающими ответа взглядами Балаганова и Козлевича, великий комбинатор неожиданно для них произнес:
- Едем в Мариуполь, Адам, Шура!..
- В Мариуполь? - в один голос воскликнули компаньоны.
И Остап Бендер поведал им то, что ему стало известно благодаря его посещению библиотеки ВУАКа.
Из разговора с энкавэдисткой Кларой, насколько она выпытывала у него интересующие сведения, настолько и он выпытывал у нее сведения из "секретной" подшивки. Ему стало известно, что решением правительства в Мариуполе и в других портовых городах началось принудительное выселение иностранно-подданных Греции, Турции, Ирана, Германии и других стран. А когда он спросил свою соседку зачем это она копается в архивных материалах, она ответила:
- Я копаюсь в архивах, чтобы узнать, что могут вывозить иностранные подданные из Украины.
- Что же они могут вывозить? - с напускным удивлением спросил Бендер ее.
- О, они долгое время жили у нас и скупали все то, что представляет ценность, чтобы за границей продать во сто крат дороже. И беляки утопили свой катер с большими ценностями…
Эти слова Остап запомнил не только прочно, но успел и выписать кое-что. И вот теперь он говорил своим компаньонам-единомышленникам:
- В Мариуполе нас ждет, если не ошибаюсь, многообещающее дело. В портовом городе ценят предметы старины и охотно их покупают, чтобы затем продать иностранным морякам, камрады.
Компаньоны молча смотрели на своего командора, затем начали улыбаться, как понятливые ученики, которым стало ясно то, чего они до сих пор не знали и о чем не ведали.
А Остап, уловив их еще не полное согласие, но уже понимание его предложения, развернул перед своими единомышленниками такие удивительные дела, без скромности раскрашивал их в яркие тона, что Адам и Балаганов тут же закивали своими головами и в один голос ответили:
- В Мариуполь, так в Мариуполь, командор.
- Вперед, мои верные визиры! Впереди у нас нет скоростного автопробега, как в былые времена. И нас нигде не ждет бочка авиационного бензина, который так нравится Адаму Казимировичу. Ведь так? - взглянул на автомеханика Остап.
- Конечно, Остап Ибрагимович, - несколько смущенно ответил Адам.
- Будем заправлять нашу "изотту-фраскини" покупным бензином, друзья.
- Это и лучше, Остап Ибрагимович, - закивал головой Козлевич. - Без лишних хлопот и опасений преследования.
- Да, командор, преследований нам уже достаточно, - поддакнул Балаганов. - И все же, что это за многообещающее дело ждет нас в Мариуполе?
Остап помолчал какое-то время и поведал своим друзьям, что его привело к решению ехать туда.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВСТРЕЧИ В ПУТИ
Глава XII. О ТОМ, КАК КОМПАНЬОНЫ ПОПЫТАЛИСЬ НАЙТИ КЛАД
Сверкающая лаком кузова и никелем фар и бамперов "изотта" с единомышленниками неслась по пыльной дороге.
Великий предприниматель, непревзойденный автомеханик и эксперт по антиквариату чувствовали себя великолепно.
Утро было солнечное. Над степью висели жаворонки. Перед колесами машины выпархивали дорожные пичуги. Горизонт, к которому мчался автомобиль, был чист и прозрачен.
Небольшой городок встретил их шикарную машину приветливо. Городская общественность была извещена о том, что кто-то проедет из заграничных людей, но кто проедет и с какой целью - не знала. Поэтому вдоль главной улицы стояли школьники с модными плакатами: "Привет германскому пролетариату!", "Решительно ответим на ультиматум мировой буржуазии!", "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".
Все это с калейдоскопической быстротой пронеслось мимо экипажа автомобиля. И компаньоны только успели приветливо помахать встречающим руками.
А когда на краю городка Козлевич остановился, чтобы долить из бидона бензин в бак машины, Остап спросил прохожего: