Утром кладоискатели позавтракали, быстро свернули свой лагерь и тронулись в путь. Снова ушли, а затем вновь вышли к реке и переплыли ее, погрузив вещи на две коряги.
За рекой дорога пошла немного лесом, потом полем и поднялась на холм. Отсюда путешественники спустились к небольшому городку с трехглавою церковью в центре.
На краю площади подошли к магазину, над дверями его вывеска гласила: "Продажа соли".
- Как для поморов в старину, - заметил Цымбал.
- Действительно, чепуха какая-то, - согласились в один голос его друзья.
Навстречу шел, петляясь из стороны в сторону мужик. Он пытался петь:
- Пара гнедых… зажж-жж-ееная зарею…
- С утра глаза залил… - покачал головой Белобров.
- И чего пьют некоторые… - вслух и громко выдал Лантух.
- Не пьют только телеграфные столбы, - остановился встречный, услышав замечание Генки. - И потому только… у них чашки опрокинуты к низу… Ясно?
- Каждый плут мыслит по своему, - изрек Цымбал, проходя мимо.
- Ха-ха, - засмеялся выпивший. - Ну и забил же ты мне телегу, парень! А я со свадьбы, ясно?!
Кладоискатели остановились, но Цымбал скомандовал:
- Идем, идем, ребята, а то ввдите, как на буфет прет его.
Парни ускорили шаг, а вслед еще долго неслись грозные рассуждения раннего гуляки.
- Обыватель с невыдержанной идеологией! - бросил тому на прощанье Лантух. А когда отошел еще, то вдруг запел:
- Моссельпромовская пивная до чего же ты меня довела-а-а…
Из открытых дверей чайной тянуло жареным. Пахло вкусно и тот же Лантух, глотнув слюну, вздохнул:
- О-ох, за горячим уже соскучился. Аксакал, может зайдем? - льстиво заглянул он в лицо Сашки.
- Мы же завтракали, Чиж! - пошел мимо источника аппетитных запахов Цымбал. - Уже недалеко, друзья, за городом этим километров пяток на юг, - смотрел он в карту. - И мы на месте раскопки клада…
Вот с этими молодыми кладоискателями и встретился экипаж "изотты-фраскини".
- А ведь и мы археологи, друзья, - улыбнулся им Остап.
- Добровольное общество любителей археологии, слышали о таком? ДОЛАРХ - сокращенно, - пояснил Балаганов.
- Читали в газете… - уклончиво ответил Лантух, вновь заработав лопатой.
- Могли бы и вступить, горизонты поисков гораздо расширились бы тогда у вас, искатели, - мягко произнес Бендер.
- Заходил как-то, а в той конторе никого, товарищ, - отбросил новую порцию земли Лантух.
- Будем иметь в виду, что есть такое общество, - остановил свою работу стриженный и взглянул на Бендера изучающе.
- Наше общество не только отправляет любителей поискать клад в экспедиции, но и указывает примерное место нахождения его, - прошелся вокруг парней Остап. - Люди едут в Крым, на Кавказ и даже в Среднюю Азию, если есть желание… - развил свое сообщение экс-председатель ДОЛАРХа. И он говорил и говорил уже по заученным канонам и по тому известному уже ему из посещений библиотеки ВУАКа. Парни, раскрыв рты, слушали интересную лекцию "профессора археологии", как его будто невзначай назвал находчивый эксперт. В конце Бендер сказал:
- Учитывая вашу любовь к археологии, товарищ старший научный сотрудник, выпишите всем троим удостоверения нашего ДОЛАРХа.
И это распоряжение было как нельзя своевременным. Как только парни получили документы, тут же подписанные Бендером и заверенные фиолетовой печатью, со стороны виднеющегося вдали городка подкатили дрожки. В них сидел штатский и милиционер.
Компаньоны и парни настороженно смотрели на подъехавших.
- По какому праву здесь копаете? - строго спросил штатский соскочив с дрожек.
Парни переглянулись, не зная что ответить. Выручил Бендер.
- Извините, с кем имеем честь? - спросил он.
- Я председатель райсовета и мне доложили…
- Ясно, товарищ, мы из ВУАКа… Всеукраинского комитета археологов, вот мое удостоверение… - протянул документ Остап. - Я председатель, а это члены нашего комитета… Уполномочены…
Председатель взял удостоверение Остапа прочел и тут же вернул его уже с мягким выражением на своем начальствующем лице. Милиционер стоял рядом и молчал.
- Посмотрите документы и у них? - с улыбкой спросил Остап, кивнув на остальных.
- Нет, извините, раз так… - взглянул на автомобиль райисполкомовец. - Работайте тогда, товарищи, раз так… - усаживаясь на дрожки кивнул он. - Поехали, Онуфренко, - стеганул он лошадь вожжами. - Но-о.
- До свидания, товарищи, молодцы, что присматриваете, мы об этом напечатаем в газете!.. - прокричал им вслед великий археолог-профессор. И обернувшись к кладоискателям сказал - Вот видите, какая ждала вас неприятность, если бы не наш ДОЛАРХ?
- Да, об этом я как-то не подумал, товарищ, - покачал головой стриженный, которого звали Сашкой по фамилии Цымбал.
- Вот так, непоседа, - воткнул с силой свою лопату в землю высокий в очках по фамилии Белобров, а по имени Николай. - Хватит фантазий…
- Как это хватит? Как это хватит, Колька? - возмутился Лантух.
- Проверили же, нам разрешили, чего тебе еще, Коля? - сплюнул сочно Цымбал.
- Проверили… Они, - кивнул Белобров на машину, - уедут и снова кто-то появится, чтобы запретить…
Остап со своими компаньонами стояли в стороне и наблюдали за разладом возникшим в лагере энтузиастов-археологов. И он вмешался:
- Ерунда, товарищи. Теперь же у вас имеются удостоверения. И мы готовы немного покопать, попытать счастья, ведь так, камрады?
- Конечно, профессор, - без особой радости ответил Балаганов, беря лопату из рук Белоброва.
- Попробуем, братцы, - достал лопату из багажника и Козлевич. - Если надо…
Вновь замелькали лопаты парней и компаньонов.
- Копайте, Шура, копайте, показывайте пример другим, - наставлял Остап старшего научного сотрудника их общества. И расхаживал вокруг работающих. А когда подходил к работающему не за страх, а за совесть Козлевичу, говорил и ему:
- Копайте, Адам, копайте, показывайте пример молодым. Ваш труд окупиться сторицей.
Сам же великий искатель древностей лопату в руки не брал и не сделал еще ни одного броска земли из раскапываемою кургана.
Но сколько ни копали молодые ребята и примкнувшие к ним компаньоны - любители археологии и антиквариата во главе с командором, никто ничего не находил. Под лопатами был чернозем и глина.
Поняв, что это мартышкин труд, Остап изрек:
- Я же говорил, что это мифическое дело, дело случая. Все. Хватит рыться в земле. Поехали, камрады, туда, где ждут нас великие свершения.
Глава XIII. ЗАНИМАТЕЛЬНЫЙ РАССКАЗ СТАРОГО ПАСЕЧНИКА О ПЧЕЛАХ И НЕ ТОЛЬКО…
Машина с компаньонами помчалась от молодых кладоискателей на предельной скорости. Бендер говорил:
- Теперь вы поняли, что поиски кладов не только титанический труд, но и мифический. Где уверенность, что в том кургане что-то есть? Никакой…
- Никакой, командор, - потирал натруженные руки Балаганов, никогда еще так не занимавшийся физическим трудом за всю свою жизнь, если не считать распил пудовых гирь, похищенных у Корейко.
Козлевич молчал, соглашаясь с Остапом, кивал головой.
- Единственное, что мы увезли от этих энтузиастов-археологов, так кое-какие полезные нам сведения, которые, я считаю, могут нам в дальнейшем пригодиться, - резюмировал Остап.
- Надо было все же, командор, взять с них вступительные взносы в наш ДОЛАРХ, - произнес рыжеголовый научный сотрудник общества.
- Пусть эта льгота будет им платой за те сведения, которые я уловил, Шура.
- Ну что ж, пусть… - согласился тот.
- Есть вещи, друзья, которые зачастую трудно поддаются определению их стоимости. Так и то, что выболтали мне эти ребята. На первый взгляд эти сведения кажутся малозначительными, но поскольку мы прочно вступили на путь коммерции с антиквариатом, то…
- Да, надо проверить и это, Остап Ибрагимович, - взглянул на начальника Козлевич.
Машина с компаньонами мчалась по дороге через поле.
- Смотрите! - неожиданно закричал Балаганов, указывая на непонятную громаду в виде дома в стороне. - Что это?
- Адам, давайте подъедем и разберемся, - распорядился командор.
Когда подъехали и вышли из машины, Остап сказал:
- Танк. Времен гражданской войны, а может и мировой…
Это был почерневший от времени и загрузший в чернозем английский танк. Множество его заклепок уже проржавели, а дуло пулемета, торчащее из его корпуса, было погнуто и висело как макарона.
- Видавшая виды машина, - попытался открыть люк и заглянуть во внутрь Козлевич. Он уже намеревался выкрутить из этой махины какую-нибудь деталь на всякий случай. Но проникнуть в танк, а тем более к мотору, ему не удалось. И он соскочил на землю.
- С интересом, значит, как я понимаю? - подошел к единомышленникам старик. Загорелое, свежее лицо его, смотрело добрыми глазами. В рубахе, с расстегнутым воротом и в полосатых штанах, заправленных в белые от пыли сапоги, старик походил на мельника.
- Это железо немало пролило кровушки, видать, - вздохнул старик. - Далече проезжаете, господа хорошие? - прищурился он, глядя то на одного, то на другого путешественника.
- Да, далеко, папаша, в город и дальше… - неопределенно ответил Бендер. И неожиданно для самого себя и своих друзей спросил - Вас подвезти, папаша?
- А што, можно, никогда в такой роскоши не ездил, - взглянул тот на автомобиль, качнув головой.
Ехали через деревню. Жителей не было видно. Очевидно, все были в поле. И только кое-где из-за оград высовывались любопытные ребятишки и старухи.
Старик оказался пасечником и звали его Стратионом Карповичем.
- Айда ко мне на пасеку, медком угощу, а? Майским, - предложил старик, когда проехали деревню и свернули к лесу.
- А что, наш польский товарищ не откажется от такого гостеприимного предложения, - взглянул загадочно на Козлевича Остап.
Адам Казимирович, поняв своего начальника, что тот пригласил его на роль иностранца, по-польски ответил:
- Очень благодарен буду пану хозяину.
Бендер тут же перевел и без того понятные слова автомеханика, на что Стратион закивал головой, указывая, где сворачивать на просеку.
На огромной поляне был целый пчелиный город. А рядом тенистый двор с огромным садом и аккуратным домиком с окнами на пасеку.
- Старухи нет, померла. Живу один, - пояснил хозяин, когда все вышли из автомобиля. - Присаживайтесь, господа хорошие.
Гости уселись за длинный дощатый стол под старой грушей. И вскоре перед ними появилась глиняная миска с душистым медом и белая хлебина домашней выпечки.
- Ох, спасибо, папаша, - макнул поджарую корочку в мед великий комбинатор-предприниматель-антиквар, жмуря от удовольствия глаза.
- Очень благодарен, пан, - закивал Козлевич, продолжая говорить по-польски.
- Спасибочки, Стратион Карпович, спасибочки, - не забыл выразить свою благодарность и Шура Балаганов.
Хозяин не ел, сидел и рассказывал:
- Жизнь прошел я нелегкую. И воевал, и голодал, в гражданскую черви чуть не сьели, да выжил. Пасечником в мои годы лучше всего быть, как я понимаю, господа хорошие. Пчела самый полезный друг человеку. Она издревле спутница нам. Я все по опыту веду. Яд пчелок лечит ревматизм, гангрену и сердечные болезни. А продукт пчелок - прополис, к примеру, лечит язвы и чахотку, милые… А маточкино молоко…
- Что такое прополис, Стратион Карпович? - пролил струйку меда на стол Балаганов.
- А это пчелиный клей, уважаемый. Строительный материал пчелок как бы. Соты им крепят пчелки к рамкам и всякие щелочки в них заделывают. Очень полезное вещество, я вам скажу. Особенно пчелки прополисом заделывают все щели в ульях, готовясь к зимовке. Вот если пчела особенно усиленно заделывает все отверстия, значит, зима будет лютой. Ежели слабо, значит, зима будет теплая. Этот клей пчелы собирают на почках тополя, каштана и многих других растений. Жизнь пчел очень интересна, - потер руки хозяин. У них такой порядок, что народу у них поучиться надобно. Я бы вам порассказал много занимательного, да вижу, что спешите ехать.
- Нет, отчего же, рассказывайте, рассказывайте, Стратион Карпович, - подбодрил старика Остап. - Послушаем? - взглянул он на своих камрадов.
- Конечно! Конечно, господин хозяин! - закивал поляк.
- Послушаем еще как, Стратион Карпович, - тряхнул рыжей головой Балаганов, макая хлеб в миску с медом.
Рассказывать о пчелах была страсть старика и он не замедлил продолжить:
- Пчелы на нашей земле живут уже миллионы годов, уважаемые. Пчела видит, слышит и все понимает. И чем пчела старше, тем она лучше видит и больше тянется к свету. Красного цвета пчела совсем не различает. Красные маки она видит черными, белые маргаритки - зелеными, а зелень ей кажется светло-желтой. Со дна чашечки цветка пчела хоботком высасывает нектар. А сахар она увлажняет слюной и водой, а после всасывает этот раствор опять-таки хоботком. Устройство рта у нее самое что ни есть универсальное. Запах пчела в десятки, а то и в сотни раз лучше различает, чем человек. Пчела все слышит, хотя некоторые специалисты и считают ее глухой. Силой она обладает большой. Ежели конь тащит груз равный своему весу, то пчела тянет груз в двадцать раз больше, чем она сама.
- Ух ты! - не сдержался Балаганов.
- А што же, вот так, мои милые. А пчел по складу своему много разных. Среднерусские, украинские, дальневосточные, кавказские, тальянские, значит. Вот это медоносные пчелы, - указал на улейный город хозяин. - Они живут семьями, роем. У хорошего пчеловода семья составляет 20–30 тысяч пчелок. И живут они от 30 дней до нескольких месяцев. Изнашиваются от работы. Зато трутни живут 6–8 месяцев, на всем готовом. Матка живет два-три года, случается и до пяти лет. Еще медку, уважаемые гости? - спросил Стратион Карпович, видя как Остап внимательно рассматривает чашу с остатками в ней меда.
- Ой, нет, нет, спасибо, дорогой хозяин… Я смотрю на чашу эту…
- А-а, эта и еще есть, от нашего графа попала ко мне, господа-товарищи уважаемые. Расскажу после… Да, пчела откладывает мед в соты. Строит она их из воска. Воск вырабатывают пчелы сами. Соты пчелы в ульях разделяют на отделы. Средние соты они выделяют для расплода. Здесь в особой чистоте они откладывают яйца и каждую ячейку запечатывают воском. Через 21 день появляются молодые пчелки. Члены каждой пчелиной общины заняты все время работой. Труд они разделяют между собой. Одни часовые, посменно дежурят у входа в улей. Другие заняты уборкой помещения. Третьи вентилируют жилище. Чистильщики чистят загрязненные ячейки…
Козлевич, чтобы не быть в стороне, кивал головой все время и наконец по-польски выдал:
- Какие умные насекомые, пан.
- Что он говорит? - посмотрел на Бендера Карпович.
- Он говорит, что это все поразительно для него, - не перевел, а изложил смысл сам от себя Остап.
- И я говорю, что просто дано все это богом, не иначе, - вытер капли меда на столе листкам, сорванным с дерева, Балаганов.
- Но у пчел есть и шлифовщики, господа-товарищи. Каждую ячейку они полируют до блеска, так как матка очень требовательна к чистоте. Она, прежде чем отложить яйцо в ячейку, зорко осмотрит ее и убедившись, что она чистехонька, только тогда откладывает, А вслед за маткой следует группа в 20 пчел - свита матки. У этой свиты одна единственная забота - накормить матку досыта молочком, когда та делает передышку. Глядишь и дух радуется от этой заботы… - улыбнулся пчеловод.
Остапу не терпелось уточнить историю чаши с медом и как - она попала к пчеловоду. Но он решил дать выговориться хозяину и спросил с нескрываемым интересом:
- И как это делается, Стратион Карпович?
- Как только матка прерывает хоть на секунду свою работу - откладку яиц, значит, каждая из пчелок свиты этой матки, протягивает к ней свой язычок с лакомым кормом, молочком, как я сказал. А за ними следует еще группа пчелок. И все они с медом, садятся вплотную на ячейку с яйцом и поедают свой мед. Вот тут-то они и выделяют тепло как в инкубаторе. Яйцо через три дня превращается в личинку. Тут опять группа мамок-кормилиц приходит на помощь и кормят личинку уже смесью меда с пергой. Каждую личинку пчелы - кормилицы посещают до десяти тысяч раз. Вот вы спросите, а как же пчелы своей семьи отличают от других? По запаху, милые, по запаху. Каждая семья имеет свой ароматический запах. Чудно, правда? А ведь так. Часовые ни за что не пустят чужую пчелу в свой улей. Никогда.
- Как в банке, значит? - улыбнулся Бендер.
- Ну, а дальше как же? - задал вопрос Балаганов.
- Матка откладывает два вида яиц, - продолжил свой рассказ-лекцию ученый пасечник. - Оплодотворенные, из них трутни получаются, самцы, значит. И яйца неоплодотворенные - из них получаются рабочие пчелы или матки. Каждая семья пчелок стремится увеличить свой род. В этом заслуга матки. Но когда она стареет и начинает медленно откладывать яйца, в общине начинается "заговор". Зачинщики заговора заставляют матку отложить яйца в построенные восковые мисочки. Затем, достраивают маточники и вот через 16 дней из них выходят молодые матки. Их может родиться пять-десять. Но маткой-царицей становится родившаяся первой, которая самая сильная и проворная. Она убивает всех своих сверстниц и остается продолжателем рода. От ядовитого жала родной дочери предстоит погибнуть и старой матке. Случается, что старой матке посчастливится избежать суровых законов пчелиной семьи. Это зависит от пчелок. Они просто жалеют ее и уберегают от встречи с молодой маткой. И тогда в семье остается и мать и дочь. Дочь - царица и мать, доживающая свой век пока не умрет своей естественной смертью.
- А кто такие трутни, Стратион Карпович? - спросил Балаганов.
Остап укоризненно взглянул на него, но тот не заметил.
- Трутни - это самцы в пчелиной семье. Они оплодотворяют молодых маток. Трутни не выполняют работ. Они усиленно питаются, укрепляют здоровье и готовятся к состязаниям в погоне за маткой, когда она вылетает для брака из улья. Их пчелы терпят как дармоедов лишь для продления своего рода. На зиму они изгоняют их из улья. Трутни жала не имеют. Очень любят тепло. А к добыче корма совсем непригодны. У пчел очень жестокие законы, милые гости. Они не терпят инвалидов и неспособных к труду по старости. Стоит пчеле потерять ножку и она изгоняется из улья. Если пчела родилась недоразвитой, она изгоняется тоже. Если крылья пчела потрепала, ее изгоняют тоже, как уже бесполезную.
- А сколько за сутки матка откладывает яиц? - снова спросил бывший эксперт. Он уже так был поглощен лекцией старого пчеловода, что снова не заметил недовольного взгляда своего командора.
Козлевич уже тоже наелся меда до отвала и продолжал играть роль польского гражданина, отлично все слыша и понимая хозяина. Но молчал, катая хлебный шарик по столу.
Бендер, чтобы не охладить уважительное отношение хозяина к ним, решил тоже проявить свой интерес к рассказу Стратиона Карповича и спросил:
- Наверное, много яиц?
- До двух миллионов в сутки, господа-товарищи, ежели хорошая матка, ну и хозяин о ней позаботиться хорошо. Пчелам нужна и вода, и перга, и корм обильный, и много-много другого.
- А что такое перга? - спросил на этот раз уже сам великий предприниматель.
- Да, перга? - взглянул на своего шефа Балаганов.
- Перга - она, значит, пыльца цветка, утрамбованная в ячейки и залита сверху медом.