Через какое-то время я получил аванс, оказавшийся впоследствии окончательным расчетом. Суммы не помню (время было девальвационное, и счет шел на миллионы) - хорошо помню, однако, способ оплаты: посланец инвесторов занес деньги мне на дом в полиэтиленовом пакете с надписью "Мальборо".
Это был детинушка в майке, под которой угадывалась мощная и хорошо напрактикованная мускулатура. Он с выгрузил дензнаки прямо на кухонный стол и предложил их пересчитать. Будучи в предынфарктном состоянии от присутствия этого субъекта на своей жилплощади, я только спросил, где расписаться за получение.
Браток посмотрел на меня как на тяжелобольного.
Когда он покинул мою квартиру, я запер дверь на все полтора замка, причем отчетливо помню, что хотелось еще и привалить ее чем-нибудь для надежности.
Но так просто отделаться от партнеров по строительству русского Голливуда не удалось: через какое-то время мне передали просьбу от инвесторов - помочь им выйти на Хасбулатова.
Руслан Имранович был в ту пору спикером Верховного совета, и всего-то нужен был от него браткам один автограф, чтобы легализовать одну большую гуманитарную акцию. Целью акции было немедленное благоденствие Новосибирской области (с последующим выводом активов в оффшор, разумеется).
С Хасбулатовым, по обоюдному нашему счастью, я знаком не был (братки меня переоценили); инвесторы нашли выход на Белый дом в другом месте - и хмуро жаловались потом, что в приемной у "Имраныча" только за то, чтобы донести бумажку до письменного стола, с них попросили пятьдесят "штук".
Я еще, помню, уточнял, "штук" чего и сколько этого в "штуке".
Потом я дописал сценарий, и - вы будете смеяться! - на Киностудии имени Горького начался подготовительный период: пробы, поиски натуры, составление сметы…
Когда подготовительный период закончился, выяснилось, что денег больше нет. Потом выяснилось, что нет и инвесторов. Ни один телефон не отвечал. Протертые кресла в их "офисе" придавливали к полу другие энтузиасты первоначального накопления капитала.
Может быть, с добычей хасбулатовской подписи новым браткам повезло больше…
Десять лет спустя
С конца восьмидесятых меня иногда звали на эстраду; в основном на сборных концертах - в качестве гарнира, с краю тарелки, для разнообразия. Впрочем, "блюда" были действительно выдающиеся - Жванецкий, Хазанов…
Среди организаторов выделялся глава новой концертной фирмы. Он собирал звезд первой величины, набивал публикой огромные залы, стриг немыслимые барыши… Он выходил из навороченного серебряного джипа, каких еще почти не было в Москве в те годы - чуть за сорок, ранние залысины, печальные, немного усталые глаза победителя…
Потом моя судьба свернула с эстрадной дорожки, и я забыл человека с усталыми глазами.
Мой взгляд наткнулся на них через десять лет - в забегаловке у Белорусского вокзала. Приткнувшись у окна, владелец глаз пил какую-то кофейную бурду. Руки, державшие чашку, немного тряслись. Все радости прошедшего десятилетия - первого десятилетия ново-русского капитализма, со всеми его "счетчиками" и прочей конкретикой , - серой плитой лежали на лице бывшего владельца серебряного джипа.
Не поручусь, что у него было где переночевать в тот день.
Вздрогнув, я отвел глаза, но еще раньше отвел их он.
Признание
Самую высокую оценку своей телевизионной работы я получил от смуглого крупного господина, мне совершенно незнакомого.
- Господин Шендерович, я за ваши программы пачку чая давал охране!
Мы ехали по Садовому кольцу. За минуту до того он причалил на мою поднятую руку.
- Сидели? - уточнил я зачем-то.
Он кивнул.
- За что?
- Я рэкетир, - просто ответил он и рассказал историю, вполне банальную для начала девяностых. Делили "Лукойл" в Волгограде… Вызвали "бригаду" из Средней Азии… Начальник РОВД взрывал своих, потому что был в доле…
- Я шесть с половиной лет получил. Бог меня сохранил. Остальных потом закатали под асфальт вместе с семьями, - спокойно, как о рыбалке, рассказывал мой попутчик. - Там война была настоящая…
Пока он сидел, остался без дома и прописки в Ашхабаде. Живет теперь в этой "Волге", которую ему подарили по старой памяти братки. Братки зовут обратно в криминал, но он туда больше не хочет. Чеки от всех покупок возит в "бардачке" машины - бережется от милиции…
- Как вас зовут? - спрашиваю напоследок.
- Южный, - отвечает. - Рэкетир Южный. Вы не сомневайтесь, - добавил он, - я настоящий был рэкетир, меня Кобзон знает…
Никакого рэкета!
N. рассказывал мне о своем бизнесе в 90-х на Украине - как дивно, просто и в полном соответствии с законом все складывалось! Картина выходила совершенно бельгийская…
- Погодите, а рэкет? - осторожно поинтересовался я.
- Какой рэкет! - удивился N. - Никакого рэкета не было.
И помолчав, добавил:
- У меня дядя - глава федерации рукопашного боя Украины.
На пальцах…
Играть на баяне, щипать секретарш, пороть губернии, летать на истребителе, прилюдно мочиться и мочить… - вот что нужно! И народная любовь подоспеет.
А Егор Тимурович Гайдар, возражая в 1992-м кому-то из народных депутатов, позволил себе слово "отнюдь". Те взревели от возмущения и даже ногами затопали. Они решили, что над ними издеваются.
Чуть позже, перечисляя порядок действий, необходимых в российской экономике, Егор Тимурович принялся разгибать пальцы из кулака, начиная с большого (молодость российского премьера прошла в Принстоне).
И я, симпатизирующий ему, вдруг понял с печалью, что у Егора Тимуровича нет политических перспектив. И макроэкономика тут ни при чем.
Синхронный перевод
Дело было в октябре 93-го.
- Если к власти снова придут коммунисты, это будет апокалипсис, - сказал Егор Гайдар.
- Что будет? - не понял телезритель.
- Пиздец будет, - перевел ему другой.
Кремлевский спиноза
…анализируя ситуацию тех дней, родил словосочетание "эпицентры власти". Он даже не понимал, до какой степени угадал со словом.
Уважительная причина
- Фашизм в России не пройдет, - успокоил демократическую общественность Григорий Горин.
И пояснил свою мысль:
- Не пройдет по той же причине, по которой не прошли ни социализм, ни капитализм. Просто в России ничего не проходит!
Сон о приватизации
В начале девяностых жена работала в американской фирме, проводившей пиар-кампанию российской приватизации.
Однажды она проснулась в холодном поту: ей приснилось, что ее сослуживцы отпиливают ноги каким-то старикам. А начальник Билли говорит: я тебя предупреждал: в нашей акции должны участвовать все слои населения, в том числе инвалиды… И жена во сне вспоминает, что не обеспечила участие инвалидов! И вот, для пущей американской политкорректности, старикам отпиливают конечности.
По результатам приватизации следует признать, что сон оказался - в ногу…
Любовь народная
День ельцинского референдума ("да-да-нет-да") я встретил в Риге.
Участок для голосования добрые латвийские власти устроили не в российском посольстве, а в одной из воинских частей на окраине города - туда я и поехал, в славной компании со Жванецким и Карцевым.
Разумеется, их немедленно узнали. Жванецкий стоял в плотном кольце соотечественников, расписываясь на тетрадных листах, воинских книжках и фуражках; с Карцева сбирали пыльцу по соседству.
И вот некий военнослужащий, отстоявши очередь к Жванецкому и получив доброжелательный автограф на фуражке, поинтересовался:
- Вы небось за Ельцина?
- За Ельцина, - подтвердил Жванецкий.
- Фашист! - сказал ему военнослужащий, забрал фуражку с автографом и ушел.
Разрыв хозяйственных связей
Программа "Время", конец 1994-го.
Из самолетного нутра выпадает бомба. Бомба разламывается на несколько кусков, те - еще и еще… Через несколько секунд внизу встает на дыбы земля. Сущий ад!
Все это комментирует приятный баритон за кадром. Вот какое замечательное оружие производит НПО "Базальт", говорит баритон, и нет ему аналогов в мире, и все хотят его купить: и Ирак, и Саудовская Аравия… Огромный интерес в Латинской Америке! Но (говорит баритон) - разрыв хозяйственных связей, невыплаты, инфляция… В результате: такое хорошее оружие лежит на складах, и склады взрываются…
Последняя фраза репортажа стоит того, чтобы привести ее дословно. "В итоге, - говорить опечаленный баритон из программы "Время", - получается: ни себе, ни людям!"
Точные координаты
Моя дочь, моя жена и моя теща договариваются по телефону о встрече на Пушкинской пощади.
- У магазина "Бенетон"! - говорит дочь.
- Который раньше назывался "Наташа", - уточняет жена.
- А-а, это там, где бомбоубежище… - понимает наконец теща.
Утеряный секрет
Мой киевский друг Саша Володарский когда-то играл в настольный теннис и даже входил в юношескую сборную Украины. Много лет спустя по папиным стопам пошла дочь…
И вот однажды она звонит отцу с насущным вопросом: напомнить, как делается резаный удар. Володарский, на шестом десятке жизни, объясняет, как учили:
- Все очень просто, дочура: руку резко, снизу вверх, под углом сорок пять градусов, - и на пионерский салют!
- А пионерский салют - это как? - спросила дочка.
И Володарский почувствовал себя счастливым.
Без вариантов
На седьмом десятке лет великий клоун Полунин приобрел внешность довольно суровую, и его жена Лена обронила однажды:
- У Славы борода, как у Маркса…
- У Маркса не было бороды! - твердо ответил их тридцатилетний сын Иван.
Братья Маркс - американские комики начала двадцатого века. И никаких энгельсов!
Новый адрес
Старый советский адмирал, выйдя в отставку, жил почти безвыездно на подмосковной даче. И немного приотстал от новых реалий…
И вот, в середине девяностых, в кои-то веки выбравшись в Москву, едет он на своей "Волге" обратно в Фирсановку. И видит: стоит на шоссе, у обочины, девушка. Стоит, но не голосует… Стесняется, наверное. А за окном зима, и девушка, наверное, мерзнет!
В старом адмирале сдетонировала офицерская честь и, притормозив, он открыл дверь.
- Папаша, - сказала девушка. - Минет. Двести рублей.
- А Минет - это до Зеленограда или после? - уточнил адмирал.
А это было - вместо Зеленограда…
На выбор
Киев, новые времена… Еду из отеля на выступление, звоню организаторам уточнить адрес.
- Улица Петлюры, - говорят.
- А это в какую хоть сторону?
- Скажете таксисту: улица Коминтерна!
Тунис
Отель, весна 96-го. Музыкант, играющий в баре мимо нот, узнав, что я из России, радостно сообщил, что про Россию он знает!
Вот что он знает про Россию (дословно, с загибанием пальцев):
- Ленин, then… Сталин… then (вспоминая) Тоцкий? Потоцкий? (стуча ребром ладони по голове) killed in Ameriсa… (подтверждая мою версию) yes, Троцкий! Тhen - Хрóщев… then - Брежнåв… then - another (Андропов с Черненко, слипшись под фантастическим именем Эназэр, ухнули в небытие), then - Горбачев, and now - Eльцин (музыкант постучал себя по сердцу) - капут (музыкант сочувственно развел руками), водка, водка…
Я остолбенел. Такого краткого курса ни слышать, ни читать мне еще не приходилось.
Чтобы не было мучительно больно…
Александр Кабаков рассказывал: в его подъезде жила-была старушенция, зюгановская активистка. "Банду Ельцина - под суд" и всякое такое…
И вот за пару недель до выборов 96-го года видит Саша дивную картину: идет эта старушенция, а за нею - мужик, груженый до ушей коробками с импортной техникой: самсунги-филипсы… печка-гриль, телевизор…
Любознательный Кабаков поинтересовался у зюгановки: с чего это вдруг ее пробило на оптовые закупки империалистической техники?
- Так наши ж придут, ничего ж не будет! - радостно ответила старушка.
Выбор народа
За соседним столиком тяжело напивались люди, будто вышедшие живьем из анекдота про новых русских: малиновые пиджаки, бычьи шеи, золотые цепи… Они приехали в Москву из Вологды - "решать вопросы". Вопросы решались тяжело; опознав, братки призвали меня к ответу за все - и велели сказать, когда в России закончится бардак и прекратится коррупция.
Меня одолело любопытство.
- Простите, - говорю, - а вы за кого голосовали?
(Дело было после выборов.)
Выяснилось: двое из пяти "быков" голосовали за Ельцина, двое за Жириновского, а один - вообще за Зюганова. И, проголосовавши таким образом, они с чувством выполненного долга напивались в ожидании, когда прекратятся бардак и коррупция…
Объект надежды
А мой приятель и коллега Михаил Шевелев, проголосовавши на тех выборах, направился за социологическим опросом в родные гаражи. Владельцы "Жигулей" и "Фольксвагенов", хозяева новых "БМВ" и водилы старых "ЗИЛов" - вся Россия в одной кубатуре…
В гараже было уже накрыто, нарезано на капоте, "нолито" и даже частично выпито; над капотами летали обрывки русской социологии: "а ты за кого?", "ну и козел", "а твой не козел?".
Михаил включился в процесс обсуждения и стал догонять.
Через какое-то время живых в гараже почти не осталось (праздник есть праздник). Электорат отдыхал вдоль стен, пережидая победу демократии. Над стаканами, последними из могикан, сидели двое - водитель "КамАЗа" и мой друг Шевелев, уже почти догнавший.
Судьбы России были теперь в их руках.
- Нет, - мрачно сказал водила, продолжая разговор, долгое время шедший в нем самом, - надо было вам их вешать, в девяносто первом!
- Кого? - уточнил мой друг Шевелев.
- Коммунистов, - прямо ответил водила.
Михаил немного задумался, связывая местоимения, а потом осторожно уточнил снова: мол, вешать не вешать - открытый вопрос, но почему - "вам"? Кому "вам"?
Работяга засмущался.
- Миш, - сказал он наконец. - Ты же знаешь: я не по этой части… Но ведь ты же еврей!
- Ну, - согласился мой друг Шевелев. - Еврей! Но почему нам их вешать? Почему не вам ?
Водилу вопрос озадачил. Он огляделся. Электорат тихой биомассой лежал вдоль стен.
- Посмотри, - сказал водитель КамАЗа. - Ну? Можно иметь дело с этим народом?
И, помолчав, добавил твердо и печально:
- На нас надежды нет!
Так начинались "Куклы"
- Нужна концепция, - сказал Григорий Горин. - У вас молодые мозги, думайте!
Мы встретились через несколько дней.
- Ну? - строго спросил Григорий Израилевич. - Придумали концепцию?
Я виновато развел руками.
- А я придумал, - сказал Горин.
Он неторопливо закурил трубку и с минуту посасывал ее, бесстыже увеличивая драматургический эффект. Затем посоветовал учиться у него, пока он жив. И наконец, значительно подняв палец, произнес:
- Надо взять у них аванс - и скрыться!
Скрыться не удалось…
Рифмуйте сами
Сценка, посвященная возвращению премьера Черномырдина из Арабских Эмиратов, начиналась так:
Вот однажды из Дубай
Приезжает краснобай…
"Краснобая" руководство НТВ вежливо, но твердо попросило на что-нибудь заменить. (Сегодня даже смешно вспоминать: боялись Черномырдина!) Принципиального протеста просьба у меня не вызвала: русский язык велик, свободен и могуч, синонимов - ешь не хочу… Единственная проблема состояла в том, что программа была написана стишками.
Альтернативную рифму к слову "Дубай" личный состав "Кукол" нашел быстро, дело нехитрое:
Вот однажды из Дубай
Приезжает…
Вот именно.
Пройдя этот тупиковый путь еще при написании программы (я уже твердо знал, что "краснобай" - самое тихое, что есть в русском языке на это окончание), я попробовал исхитриться и убрать "Дубай" из рифмы:
Из Дубая как-то раз
Приезжает…
Вот именно!
Так и мучались, пока нашему звукооператору Аркадию Гурвичу не пришло в голову соломоново решение… И мы послали начальству смиренный факс с согласием на любую рифму, которую они нам предложат!
Минут десять наверху рифмовали, а потом позвонили и сухо разрешили: "Оставляйте "краснобая"".
"А озаряет голову безумца…"
К Черномыдину я относился, как Сальери к Моцарту.
Я-то всю жизнь беру трудом, а он брал - талантом! Тут ночей не спишь, слова переставляешь… Восемь редакций одной шутки! А Виктор Степанович просто открывал рот и говорил репризами.
- Почему в вашем правительстве не было женщин? - спросили у него.
Барабанная дробь… Ап!
- Не до того было!
Взрыв хохота.
Или вот еще - бессмертное, до всякого кризиса:
- Да мы с вами еще так будем жить, что наши дети и внуки нам завидовать станут!
Впрочем, сам Черномырдин уровень своего предвидения не переоценивал. "Прогнозирование, - говорил он, - чрезвычайно сложная вещь, особенно когда речь идет о будущем…"
Гений
Сам Черномырдин в те годы, конечно, не мог себе представить, что закончит карьеру в обидной ссылке, послом на Украине… Но случилось именно так, и на голову всесильного некогда Черномора в середине нулевых упал "газовый кризис".
Проворовавшееся украинское начальство в полном составе ушло в несознанку, трубку никто не снимал, из Москвы орали дурными голосами и мылили Черномору шею.
А Черномор сам много лет мылил шеи и крайним быть не привык!
И когда дозвонился наконец в украинский Совет безопасности, то по старой начальственной привычке крепко отмутузил снявшего трубку чиновника: что за мать-перемать, что это у вас на Украине за бардак!
- Виктор Степанович, - мягко отозвался собеседник. - Вот вы у нас послом уже много лет, а так и не знаете, что надо говорить не "на Украине", а "в Украине"…
Тут Черномора взорвало по-настоящему. Но как!
- Знаете что! - сказал он. - Идите в хуй.
Опилки
Весной 1995-го утомленное нервной реакцией прототипов руководство НТВ призвало меня к сдержанности, напомнив, что "Куклы", в общем, передача-то юмористическая, - и предложило написать что-нибудь легкое, стилизовать какую-нибудь детскую сказку…
И само, на свою голову, предложило "Винни-Пуха".
"Винни-Пух" так "Винни-Пух". Через неделю я принес сценарий.
Руководство обрадовалось мне, как родному, угостило чаем с печеньем - и минут пятнадцать мы беседовали на общегуманитарные темы. Руководство легко цитировало Розанова, Достоевского и Ницше, время от времени переходя на английский. Я разомлел от интеллигентного общества…
Наконец руководство взяло сценарий и стало его читать. И тут же, буквально на первой строчке, вдруг тоскливо и протяжно закричало, и вовсе не по-английски:
- Блядь, бля-ядь!..
На крик в комнату заглянула встревоженная секретарша.
Я тоже забеспокоился и спросил, в чем дело. Оказалось, дело как раз в первой строчке - известной всей стране строчке из одноименного мультфильма: "В голове моей опилки - не беда!"