* * *
Оставшись один, молодой доктор уселся за стол, рассеянно захлопнул карточку, но, неожиданно заинтересовавшись, снова приоткрыл на последней странице, вытянул почтовый конверт.
– Гм, – сунул внутрь пальцы, достал несколько сторублёвок, покачал головой, – Жанетта Петровна…
В дверь постучали, врач бросил конверт в ящик стола.
– Войдите, – разрешил он. На столе снова ожил телефон.
В кабинете появилась согбенная старушка с тросточкой, лет 75-ти.
– Можно, доктор? – проскрипела она.
– Проходите, бабушка, присаживайтесь, – пригласил врач, снимая трубку:
– Бутербродов на проводе. Здорово, Антоха.
– Ась? – прижала руку к уху бабка.
– Проходите, говорю, – Андрей Васильевич сделал приглашающий жест.
– Да я не тебе, Антоха, тут пациентка, – проговорил в трубку.
Маленький лысый Антон в очках и милицейской форме с погонами капитана, сидел в кафе и пил чай.
Он хохотнул прямо в сотовый телефон:
– Симпатичная? Ты когда женишься, исследователь женского начала?
– Ладно прикалывать, – ухмыльнулся врач. – Ты чего звонишь?
Бабка опустилась на стул, поставив клюку между ног.
– Да так, – ответил Антон, снял очки, дунул на стёкла, снова надел. – Обед у меня, вот сижу, типа чай пью, – он отпил из чашки.
– Короче, Халюкин. В отличие от тебя, я работаю.
– Можно и короче, – согласился щуплый Антон. – Артюху видел?
– Он мне звонил.
– Значит, ты в курсе?..
– В курсе, – перебил Бутербродов. – Завтра, в десять утра.
– Он тебе говорил, что надо обязательно явиться в обществе дамы?
– Какой дамы? – опешил врач.
– Ну, у меня жена. А тебе необходимо найти спутницу на этот день. Барин сказал, в Питере мальчишники канули в Лету. Мужчина без женщины на банкете всё равно, что танцор без причинного места. Вроде всё на месте, а ничего не мешает, – заржал Антон.
– Хорош шутить, очкарик, – рассердился Андрей. – Барин мне ничего не говорил про сопровождающую.
– Я зато тебе сказал, – невозмутимо произнёс Антон. – Послушай, у тебя же соседка есть, как её зовут?.. Всё бегает за тобой. Возьми её.
– Что, эту малолетнюю прилипалу? – возмутился врач. – Ты с ума сошёл! Хочешь, чтобы меня привлекли за совращение!?
Он тут же замолк, опасливо взглянул на посетительницу. Бабка с любопытством рассматривала обстановку.
– Какая же она малолетняя? – возразил Антон. – Сам говорил, на пятом курсе уже. Её только охаживать, в самом соку.
– Иди в баню, пошляк! – зашептал врач. – Мне надо работать. Заедешь за мной?.. Ну, всё, привет супруге.
Бутербродов положил трубку:
– Слушаю вас, бабушка.
Бабулька уставилась на доктора, повела бровями.
– Чем могу служить? – от её взгляда гинекологу стало как-то не по себе.
– Мне нужно стелать аборт, – ввела в курс дела старушенция.
– Ничего себе! – пробормотал Андрей Васильевич, окидывая взглядом странную пациентку. – Какой срок, бабушка? – врач перевёл дыхание.
– Ась? – старуха выставила ухо.
– Я спрашиваю, какой срок? – крикнул доктор.
– Та месяца три бутет, – объяснила старушка.
– Как же вы умудрились в столь почтенном возрасте?.. – недоумевал гинеколог. Он почесал рукой за ухом.
– Ась? – повторила бабка и тут же заулыбалась беззубым ртом. – Внучка у меня, за Тверью жтёт. Пошшупаете?
– Чего же она сама не пришла? – изумился врач.
– Ась?
– Почему внучка сама не пришла? – прокричал Бутербродов.
– Стеснительная больно, меня попросила.
– Зовите внучку, – громко сказал Андрей.
– Ась?
– Внучку зовите, пусть заходит! – заорал в бабкино ухо врач.
Бабка торопливо вскочила, подковыляла к двери:
– Любаня, захоти.
В кабинет застенчиво вошла молодая круглолицая девушка с косами через плечи. Она чем-то походила на Алёнушку из народного фольклора. Огромные карие глаза, курносый нос в веснушках. От всего облика веяло чем-то родным и русским.
– Я за тверью потожту, – сказала бабулька и удалилась.
– Проходите к креслу, Люба, – врач пересёк помещение, отдёрнул занавеску. – Мне надо вас осмотреть. Карточка вам пока не нужна, давайте её мне.
Пациентка отдала карточку, встретилась взглядом с симпатичным доктором и покраснела.
– Скажите, – тихо спросила девушка, не поднимая глаз. – А бельё снимать?
– Желательно, – мягко улыбнулся Бутербродов.
– Ага, – девушка кивнула, как зомби.
– Вы не бойтесь, Люба, и не стесняйтесь, – ободрил врач. Он осторожно тронул посетительницу за плечо. – Я буду вас осматривать как доктор, а не глазами мужчины. Это моя работа, обычная работа, – твёрдо и ласково проговаривал гинеколог. – Успокоились?
Девушка кивнула.
– Вот и прекрасно.
Спустя некоторое время Бутербродов сидел за рабочим столом, Любаня устроилась напротив.
Врач быстро писал в карточке, затем отложил ручку, поднял глаза:
– Ну что? Беременность – десять недель. Никаких осложнений и противопоказаний я не нашёл. Плод развивается нормально. Вы твёрдо решили делать аборт?
– Не знаю, – прошептала девушка, сжимая и разжимая пальцы. – То есть, наверное, твёрдо.
– Вы работаете, учитесь?
– Я преподаю в танцевальной школе.
– Вы, Люба, подумайте, всё хорошо взвесьте за эти выходные, – решительно сказал гинеколог. – Аборт – это такая опасная вещь, ничего хорошего женскому организму он не сулит. – Доктор огладил тонкий, "греческий" нос. – Если всё-таки решите, то приходите во вторник с пятьюстами рублями. К трём часам.
– Хорошо, – девушка встала, подошла к двери. – До свидания.
– До свидания, – Бутербродов положил карточку на край стола. – Позовите следующую пациентку.
3. Зануда Юлька
У коттеджа, построенного на двух хозяев, остановилась голубая "девятка". Раздался звук автомобильного клаксона. По ступенькам крыльца спустился Бутербродов, облачённый в синий спортивный костюм с белыми полосами. В руке врач держал пакет с тесёмочными ручками. Он похлопал по капоту машины:
– Я сейчас.
Проследовал ко второй половине коттеджа, позвонил в дверь. На пороге возникла сухонькая старушка с седым пучком волос на голове и живыми серыми глазами.
– Доброе утро, Елена Сергеевна, – поздоровался гинеколог.
– Здравствуй, Андрюша.
Андрей Васильевич протянул ключи:
– Позаботьтесь о Кысе, как договаривались.
– У меня там рыбки немного есть, – старушка взяла ключи, – не беспокойся.
– Вы его не балуйте, Елена Сергеевна. И так скоро в дверь не пролезет, – попросил Бутербродов. – Я молоко в холодильнике оставил. До вечера.
– Счастливо.
Андрей Васильевич вышел за ограду, направился к машине.
Дорогу ему преградила девица в очках и с двумя косичками-хвостиками. В руке она держала хозяйственную сумку. На голове был берет, костлявые плечи обтягивала лёгкая матерчатая ветровка.
– Здравствуйте, Андрей Васильевич, – произнесла девица, глядя на гинеколога снизу вверх.
– Привет, Юлька, – улыбнулся Бутербродов. – Куда ходила в выходной с утра пораньше?
– За хлебом посылала бабушка, – серьёзно ответила соседка. – Это за Вами? – она чуть повела головой.
– За мной, Юлька, за мной.
– И куда Вы? – строгим тоном продолжала девушка.
– На шашлыки, Барин пригласил.
– Точно Барин?
Юлька сверлила Андрея глазами.
– Я ему позвоню.
– Я человек свободный, – усмехнулся врач. – Или ты беспокоишься о моей целомудренности?
– Я беспокоюсь о себе, – просто ответила девица. – Вы должны быть чисты, когда станете моим мужем. В последующем у нас должны появиться здоровые дети.
Андрея Васильевича не обижали претензии соседки, он к ним привык и относился с юмором.
– Вообще-то, я жениться не собираюсь, – отшутился гинеколог.
– Я тоже пока не собираюсь связывать себя с Вами узами брака. Через два года я закончу академию, Вы к этому времени дослужитесь до заместителя главного врача, финансово окрепнете, я стану работать. Тогда мы и создадим полноценную семью.
– Мечтать не вредно, хотеть полезно, – рассмеялся Бутербродов.
Засигналила машина.
– Ладно, Юлька, мне пора, – сказал гинеколог. – Я бы с удовольствием поболтал с тобой ещё, но Халюкин не хочет ждать. Чао, невеста, – он поднял ладонь в приветственном жесте и заспешил к "девятке".
– Вот увидите, будет так, как я сказала, – вслед произнесла соседка.
* * *
Андрей Васильевич загрузился на заднее сиденье "девятки":
– Очкарику привет, – поздоровался он с водителем. – Галине персональное "здрасьте".
– Здравствуй, Андрей, – произнесла привлекательная блондинка, сидящая рядом с шофёром.
– Почему без девушки? – строго вопросил Антон.
– Нет, Галя, объясни хоть ты своему занудному Халюкину, что пока я не встречу женщину, похожую на тебя, не женюсь.
– А чем тебя соседка не устраивает? – Галя повернулась на сиденье, взглянула на врача, лукаво улыбнулась. – Вы сейчас смотрелись такой прекрасной парой!
– И ты туда же! – в сердцах воскликнул Андрей Васильевич. – Антоха, твоя агитация!?
Лысый очкарик хохотнул:
– При чём здесь я? Галя – взрослая девочка. Что видит, то и говорит.
– Ладно, Халюкины, разрешаю вам Юльку удочерить, – ответил гинеколог. – Сверни к базару, я на минутку заскочу.
– Зачем? – Антон послушно повернул руль.
– Фруктов куплю. Неудобно с пустыми руками.
– Да ты что, Андрей? – Галя снова обернулась. – Я такой пунш выгнала, пальчики оближешь! Три литра везём, скажем, от нас от всех.
– Согласен, – объявил Бутербродов. – Фрукты тоже, от нас от всех, скажем.
Машина затормозила у рынка.
– Я мигом, – доктор вылез из "девятки".
4. Прерванный сон
Машина проехала через открытые резные ворота, прокатилась ещё десяток метров и остановилась перед двухэтажным особняком из белого камня. Длинные стрельчатые окна ярко блестели в лучах солнца, второй этаж опоясывала веранда. Перед массивной входной дверью из тёмного дерева замерли статуи то ли тигров, то ли леопардов, в общем, зверей.
Пассажиры вылезли из автомобиля. Галина поправила на себе жёлтую пушистую кофточку, потянула входную дверь и первой проскользнула в дом. Антон достал из багажника большую сумку. Бутербродов, щурясь, осматривался. В дверях дома возникла высокая фигура с небольшим брюшком, в клетчатой рубашке и джинсах. Фигура распахнула пошире двери и развела руками.
– Какие люди! Здорово, парни!
Спустя минуту друзья были уже в прихожей. Андрей поставил пакет, захваченный из дома, на полочку для обуви и вслед за Антоном и Артёмом прошёл в кухню.
Там хозяйничала стройная молодая женщина с тёмными распущенными волосами до плеч. На ней был фартук, надетый поверх цветастого платья. Женщина резала селёдку. Галя находилась тут же и занималась нарезкой помидоров.
– Привет, Лидочка, – поздоровался врач, выкладывая фрукты на стол.
– Здравствуй, Лида, – поприветствовал хозяйку Антон. Он вытащил из сумки трёхлитровую банку с пуншем и поставил рядом с фруктами.
– Менту и врачу почёт, – улыбнулась Лида. – Проходите в сад, скоро сядем за стол. Барин, бери кастрюлю, – она кивнула на большой железный бачок в углу, – и начинайте заниматься шашлыками. У тебя всё готово?
– Обижаешь, Лидуся, – развёл руками хозяин. – Мангал стоит, уголь насыпан. Нужна только спичка.
– Отлично, шуруйте в сад.
– Барин, ты мне обещал библиотеку деда показать, – напомнил гинеколог.
– Нашёл библиотеку, три полки, – фыркнула Лида.
– Ничего ты не понимаешь, – возразил Артём. – Зато какие книги! Дед их всю жизнь собирал. Идём, парни, заодно дом покажу.
– Артём, имей совесть. Сейчас уже гости подтянутся.
– Ты что, Халюкин, свою жену оставишь без шашлыков? – вмешалась Галя.
– Дамы, не ревнуйте, – урезонил Бутербродов. – Барин покажет дом, и сразу займёмся шашлыками.
Первым из кухни вышел Барин, за ним Халюкин, последним врач.
– Андрей, – окликнула Лида, гинеколог обернулся. – Сегодня двоюродная сестра приезжает в гости, познакомлю. Сколько можно? Твоё достоинство должно удовлетворять жену, а не висеть мёртвым балластом.
– Хоть кто-то думает о моём достоинстве, – подмигнул врач.
* * *
Обстановка кабинета хозяина дома состояла из шкафа с книгами, дивана, четырёх кожаных стульев и письменного стола. На полу – ковёр, в стене – камин, над ним висели две старинные сабли.
– Ну, этих баб! – сказал Артём, разливая коньяк по рюмкам. – Вздрогнули, парни!
Друзья окружили стол, за которым Барин вчера разговаривал по телефону с гинекологом. Артём и Антон осушили свои рюмки. Андрей Васильевич лишь понюхал, отставил рюмку, подошёл к шкафу, открыл дверцы:
– Артюха, это и есть библиотека?
Друг сморщился, зажевал лимончик:
– Хорош, подлец! – поднял глаза. – Да. Обещаю подарить любую книгу. Выбирай.
Три полки были уставлены книгами разного размера. Бутербродов наугад вытащил одну:
– "Сказание о земле Сибирской", – открыл, присвистнул, – тысяча девятьсот первый год выпуска.
Поставил томик назад. Не зная, какую книгу взять дальше, в раздумье провёл пальцами по ряду корешков. Один из них при прикосновении замерцал, переливаясь зелёными полосами. Бутербродов удивленно замер. Аккуратно вытащил книжицу. Чёрная обложка замерцала изумрудным переливом ещё ярче. Открыл. Страницы испещрены непонятными значками. Они не были похожи ни на буквы, ни на иероглифы. На страницах тоже наблюдалось непонятное мерцание.
– Интересная книга, – пробормотал Андрей, чувствуя непонятное волнение. В ушах неожиданно зазвучала мелодия, тягостно-унылая и в то же время бодрая.
На плечо врача легла рука:
– Нашёл что-то интересное?
Рядом стоял Артём. Мерцание сразу исчезло, пропала и музыка.
Андрей Васильевич вздрогнул от прикосновения:
– Что за книга?
Хозяин взглянул:
– Знаешь, странная книга. Не имеет ни начала, ни конца. Как видишь, даже названия нет. Сплошные ровные ряды каких-то значков.
– Похоже на зашифрованные записи, – Бутербродов листал книжку. – Чем-то похожим писали древние алхимики и члены масонских лож. Заметь, книга рукописная, а обложка и листы, будто из магазина.
– Да, я тоже обратил внимание. Возможно, грамотная самоделка. Кто-то купил бумаги, исписал её абракадаброй, понятной лишь посвящённым, взял обложку и всё аккуратно склеил. Быть может, дед сам…
– Ребята, повторим? – раздался голос Антона. – Коньяк стынет.
Как будто в ответ на его слова, на пороге кабинета возникла жена Артёма с ножом в руке:
– Так, пошли осмотреть дом, а сами коньяк хлещут. – Она подошла к столу, взяла рюмку, одним махом осушила. – Барин, встречай гостей. Мальчики, на шашлыки.
Лидуся забрала коньяк и удалилась.
– А ещё спрашиваете, почему я не женюсь, – ухмыльнулся Андрей.
– Ладно, ребята, идём, – Барин осушил свою рюмку.
– Бу, женщина выпила твой коньяк, – усмехнулся Антон, и тоже выпил.
Андрей Васильевич вернулся к созерцанию книги, казалось, он не в силах был выпустить её из рук.
Артём убрал в настенный бар тарелку с лимоном и рюмки.
Милиционер и бизнесмен двинулись к выходу.
– Андрюха! – окликнул Артём.
Бутербродов встряхнулся, поставил книгу назад, пошёл к дверям, на пороге обернулся. Книга за стеклянной дверцей продолжала мерцать манящим светом.