- Чем обязан визиту на столь высоком уровне? - Со стороны можно было подумать, что встретились хорошие знакомые. Но это только со стороны, если не заглядывать под дымчатые стёкла очков Короля.
Да вот, знаете ли, дела, - уклончиво ответил Ришельенко.
- Какие же у вас дела в нашем заведении, говорите, сделаем все ваши дела, - радушно расплылся в улыбке хозяин.
- Это не мои, это ваши дела в вашем заведении. И похоже, что вы их уже сделали. - Ришельенко был предельно корректен и не собирался отвечать на улыбки хозяина.
- Это что же мы натворили, это как же так, это мои паршивцы что-нибудь? - демонстративно засуетился и запричитал Король. - Это мы сейчас выясним, - и он потянулся рукой к кнопке вызова, не спеша, впрочем, её нажать, а глядя вопросительно на Ришельенко.
- Да нет, не паршивцы. Сами вы натворили.
Король почувствовал себя неуютно оттого, как Ри-шельенко произнёс слово "натворили": ему показалось, что тот специально выделил из этого сочетания слово "вор".
- Простите, не очень понимаю вас, - произнёс он неожлданно сухим и официальным тоном.
- А чего понимать? Давайте посмотрим, какие товары принял ваш магазин на комиссию за последний месяц.
- Это можно. У нас, знаете ли, полный порядок в бумагах. Сами понимаем, место такое.
Король быстро нажал кнопку, вызвал сотрудника и через минуту уже листал толстую книгу квитанций перед Ришельенко.
- Оставьте это мне. Я не помешаю вам, если посижу здесь с полчасика? - спросил Ришельенко.
- Что вы, что вы, очень обяжете, это я уйду, чтобы не мешать вам, - вроде даже обрадовался Король.
- Нет-нет, лучше будет, если вы останетесь здесь: могут возникнуть вопросы, - ответил Ришельенко тоном, не вызывающим возражений.
Король сел за свой стол и начал бесцельно перебирать лежавшие на нём бумаги и листать настольный календарь, не переставая из-под дымчатых очков наблюдать за Ришельенко. Тот листал квитанции, задерживаясь на каждой некоторое время, но опытный Король заметил, что ни одна из них не заинтересовала его по-настоящему. Так они сидели минут двадцать, пока Ришельенко не удалось прочитать всю пачку.
- Здесь всё? - спросил он.
- Должно быть всё, - ответил Король, делая вид, что вспоминает. - Да, должно быть всё.
- А если не всё?
- Как то есть не всё? - Король изобразил возмущение на своём и без того выразительном лице. - Должно быть всё!
- Так "должно быть" или "всё"? - не унимался Ришельенко.
- Это надо тогда проверить, - не выдержал Король, - Вы так спрашиваете, словно знаете, что здесь не всё. А я-то ведь не знаю. Должно быть всё. А так надо проверить, всё или не всё.
- Давайте проверим.
- Это как, прямо сейчас?
- А что? До обеда ещё время есть. Можем и после обеда проверить.
- Ну давайте, - согласился Король, стараясь не показать, как ему этого не хочется. - Какая вещь вас интересует?
- Подвески! - сказал Ришельенко так неожиданно, что Король не нашёл что ответить и сидел некоторое время, молча перелистывая календарь. Буря ругательств пронеслась в его мозгу: "Ах, щенок паршивый, зацапали его, мерзавца! А говорил: мои, мол, по наследству. Сопляк лживый!"
Его мысли прервал голос Ришельенко, когда на календаре появился декабрь:
- У нас есть сведения, что в вашем магазине были приняты на комиссию бриллиантовые подвески работы семнадцатого века.
- Подвески, подвески… - задумчиво произнёс Король, подняв глаза к потолку и лихорадочно соображая, признаваться сразу или нет. - Да, вроде были какие-то побрякушки. А что, по квитанциям разве нет? Должны быть.
- Я не обнаружил.
- Давайте я посмотрю. - Король взял пачку, начал её листать. - Если с бриллиантами, то должны быть. С бриллиантами шутки плохи. Бриллианты - их никуда не спрячешь. Да вот же они! Я же сказал - должны быть. И вот они. - Он протянул нужную квитанцию Ришельенко.
- "Предмет туалета", - прочитал Ришельенко, с трудом разбирая почерк. - Что это за предмет туалета?
- А как же их назвать ещё, эти побрякушки?
- А цена? Пять тысяч! Ваш товаровед слепой, что ли?
- А сколько же? Помилуйте, за какие-то побрякушки! Не надо заставлять нас работать по спекулятивным ценам! - приободрился Король.
- Кто принимал вещь на комиссию?
- Дайте я посмотрю. А! Это же я сам принимал. Вспомнил всё! Ей-богу, всё вспомнил! Сейчас расскажу. Значит, дело было так. Вы бы сразу сказали - побрякушки, а то подвески какие-то. Так вот. Я, значит, с утра - в торг, приехал из торга, на приёмке очередь жуткая, я - в чём дело? Товаровед, говорят, один заболел, второй не справляется. Где завсекцией? В отгуле, говорят. Ну что делать, встал на некоторое время сам. Все продавцы, кстати, подтвердить могут. Ну, постоял полтора часа, там перерыв, после перерыва вызвал завсекцией, всё пошло как надо. Вот в это время побрякушки и прошли. Да ничего в них нет особенного, не сомневайтесь, - добавил Король, заметив недоверие на лице Ришельенко при слове "побрякушки".
- А когда они были проданы?
- Так вот же, - Король ткнул в квитанцию, - в тот день, значит, после обеда и проданы. Нам план надо делать, мы вещи под прилавок не прячем.
- Они и на витрине значились?
- А как же! Без этого разве продашь?
- А кто купил, не знаете?
- Кто ж знает! Если бы вещь была редкая, то положено записывать, а так - побрякушки. Чего за ними следить?
- А вы что, действительно не знаете, что это за побрякушки?
- Ну как не знаю! Я же их принимал. Ничего особенного.
- Так вот, у нас есть сведения, что были приняты на комиссию, а потом проданы подвески королевы Анны Австрийской, жены короля Людовика Тринадцатого. Редчайший экземпляр, работа семнадцатого века. Им цены нет, это - музейная редкость. А вы - пять тысяч.
- Какого короля Людовика? Я впервые слышу о таких подвесках.
- Вы "Трёх мушкетёров" читали в детстве? - Ришельенко даже разволновался.
- Не знаю. У меня было трудное детство, мне было не до мушкетёров, - уклончиво и, как ему казалось, аккуратно ответил Король.
- Одно из двух: или вы знали, что за вещь перед вами, и, сознательно занизив цену, купили сами, или угодили кому-то из близких, совершив, таким образом, преступление с использованием служебного положения, или же вы действительно не знали ценность вещи, что указывает на вашу некомпетентность и на несоответствие занимаемой должности. В любом случае вы подлежите отстранению от неё, а дело может быть передано в следственные органы, так как подвески эти ворованные.
- Товарищ Ришельенко, - взвыл Король, - как же так? Мы работаем здесь и постоянно рискуем! А что делать? Такой наш товар. Того и гляди стекляшки оценишь как бриллианты или, наоборот, как вот получилось.
- Вы бы хоть записали, кому их продали.
- Так кто ж думал-то? - Король казался искренне расстроенным. - Вот ведь история-то! А как ни повернись - Король виноват. Товаровед заболел - Король виноват.
- Кстати, товаровед не заболел, вы его сами отослали на полдня. Наши сотрудники это установили. Он уже после обеда в тот же день был на работе.
- Ну, отослал. Разве всё упомнишь? Л тут очередь, суета. Я же не думал, что, как только я его отошлю, тут же все сбегутся товар сдавать. Вот ведь беда-то! Может быть, попытаемся вещь найти?
- Вы вообще-то можете нам помочь вернуть подвески. Пусть продавец попытается вспомнить, кто покупал их. Мы, конечно, сами всё равно их найдём. Но мне не хотелось бы загружать излишней работой моих сотрудников и портить вашу биографию. Если, конечно, и в самом деле произошла ошибка.
- Положитесь на меня. Король, если его загнать в угол, не подведёт. А этот случай и впрямь загнал меня в угол. Я вам позвоню, как только что-то выясню.
- Но учтите, время не терпит. Подвески могут уплыть за границу, и тогда дело примет ещё более серьёзный оборот.
- Нет-нет. Не успеют. Я всех подниму на ноги. Нам тоже известны кое-какие коллекционеры. У нас есть постоянные клиенты - все будут на ногах. Они тоже ценят наше хорошее обращение. Я думаю, через неделю смогу сообщить что-то обнадёживающее.
На этом они расстались. Ришельенко шёл по улице к машине и всё сомневался, правильно ли он делает, привлекая к этому делу Короля, который, может быть, и сам к нему причастен. Но выхода не было, потому что не было и намёка на след, по которому надо искать эти злополучные подвески.
Король же, как только Ришельенко ушёл, заперся в кабинете и стал пить коньяк маленькими рюмочками, зато часто.
Глава 13
Супруги Бонасеевы
"Откажись от большого, если оно может помешать тебе в будущем набрать помалу ещё больше". В этом Королю не пришлось долго убеждать самого себя: он решил отдать Ришельенко проклятые подвески. Но сделать это надо было со всей осторожностью, чтобы хитроумный Ришельенко со своими вездесущими молокососами не засёк его, Короля, на таком дешёвом трюке, как скупка краденого за бесценок. Но всё-таки, несмотря на принятое решение, на душе у Короля было муторно. Жалко было отдавать такую вещь, но, главное, обидно, что всю жизнь ему, Королю, не везёт на характеры людей, которым поручено размахивать над его головой мечом карающим. Он снова и снова вспоминал удачливых своих коллег, которые так мило ладили с блюстителями закона. Ведь так получается не потому, что уж очень ловкие были коллеги или совсем уж неловкие блюстители. Нет, наоборот. Коллеги неловко подсовывали, а блюстители ловко брали. И все были довольны. А в общепите - там и вовсе ребята устроились что надо: у них в сети своя санэпидстанция. Если кто из пожирателей столовских котлет вдруг начнёт возмущаться, что в котлетах этих один хлеб, на станции мигом выдадут справочку, что в них сто, а если надо - и сто пятьдесят процентов мяса. И всё. Печать стоит. А народ - он к печати почтителен. Ну, известно, чем круглее печать, тем круглее за неё сумма. Но сумма-то тоже из котлет. Зато жизнь. Никакого учёта. Каждую котлету в комиссионку не принесёшь. И не хватит Ришельенок - за каждой котлетой уследить. И так размечтался Король, что поймал себя на мысли о целесообразности перехода на котлеты. Но как только поймал, так тут же и отпустил.
"Что эго я, старею, что ли? - подумал он, вытирая со лба холодный пот. - Так ведь можно додуматься и на завод слесарем пойти. Надо нервы лечить".
Король решил ещё раз поглядеть на подвески, на ходу обдумывая план их возвращения Ришельенко. Придя домой, он сразу направился в свой кабинет, Анна Леопольдовна была дома, и он успел заметить, что она вроде бы возбуждена сверх меры: обычно в это время она висела на телефоне, тогда как теперь лежала на кушетке лицом к стене.
Зайдя в кабинет, Король плотно прикрыл за собой дверь и только тогда отпер потайной сейф, выполненный в виде горшка с фикусом вверху и с двойным дном внизу. Это было не очень удобно, так как для работы с сейфом приходилось вставать на колени, но зато очень надёжно с точки зрения незаметности и полезно с точки зрения физических движений. Но как Король ни делал эти движения вокруг сейфа, подвески в нём не просматривались. Он запустил туда руку, выгреб всё содержимое - там хранились ввиду малости объёма только самые дорогие вещи, - подвесок не было. Король запер сейф, сел за стол и задумался. Не мог же он перепутать, забыть! В кабинете был ещё один сейф, спрятанный в книжном шкафу и сделанный под полное собрание сочинений одного современного писателя, известного тем, что его никто не читает. Собрание было объёмистым, так что в этом сейфе Король хранил кучу всякой мелочёвки и спиртные напитки от друзей, хорошо знающих интерьер его винного бара и всякий раз интересующихся, что нового там появится завтра, если сегодня выпить всё, что есть. В основном этот сейф был сделан для того, чтобы в случае чего поиски милиции увенчались успехом и прекратились на этом.
На всякий случай Король открыл и этот сейф, но там подвесок не было, так как туда он их не прятал.
- Анна, - громко сказал он, выходя из кабинета, - куда девались подвески, которые я недавно купил?
Анна Леопольдовна продолжала лежать на кушетке лицом к стене. Этот голос, с некоторых пор ставший ей не очень приятным, прервал светлые мечты, которым она предавалась. И никто не вправе был осудить её за это, ибо какая женщина не склонна помечтать о большой любви? Особенно если всё остальное у неё уже есть. Но мечты мечтами, а муж есть муж. Надо было что-то говорить. Она медленно поднялась и вдруг ослепительно и невинно улыбнулась, но улыбка, естественно, не была самоцелью. Улыбаясь, она сказала:
- Знаешь, дорогой, я дала эти безделушки поносить одной своей подруге.
- Какой подруге? Что за привычка - снабжать подруг бриллиантами?! - начал гневаться Король.
- Никакая не привычка, просто ей надо было надеть нечто сногсшибательное. У неё роман с человеком, понимающим в этом деле.
- Не знаю никаких романов! - совсем уж разгневался Король. - Как вообще ты смела залезть ко мне в сейф, откуда у тебя ключ?
- Ты напрасно шумишь, дорогой. Если мы с тобой будем разводиться, имущество разделят пополам, а если тебя арестуют, то конфискуют всё, - попыталась пошутить Анна Леопольдовна, но, как только увидела на полу осколки дорогой хрустальной вазы, поняла, что делать этого не следовало.
- Нет, ты скажи мне, что за подруга и на какой срок ты ей отдала подвески?!
- Это моя подруга!
- Я знаю, что не моя!
- Я не хочу тебя с ней знакомить, потому что боюсь, ты в неё влюбишься. - Она поняла, что опять пошутила неудачно, когда по её красивым ногам, как осколки разорвавшейся гранаты, застучали сверкающие грани следующей вазы. Она при этом не преминула оценить, что порознь они сверкали даже лучше, чем вместе. Кроме того, она успела с удовлетворением заметить, что обе разбитые вазы были подарены Королю на день рождения неизвестно кем и вполне могли быть подношением от многочисленных поклонниц. Так что их ей было не жалко.
- Послушай, Анна. - Король несколько успокоился после двух ваз. - Дело значительно серьёзнее, чем ты думаешь. Дело в том, что эти подвески не мои.
- Как не твои? А ты говорил…
- Пока не мои, - снова повысил голос Король. - Я просто взял их на время, чтобы понять, смогу ли я жить, если их у меня не будет.
- А ты же сказал, что купил эти подвески!
- Но ведь я и не украл. Я их принёс, чтобы не продать кому-нибудь другому. И вот теперь мне их надо вернуть.
- Как вернуть? Такие подвески - и вернуть? - Анна Леопольдовна всё ещё не хотела верить в серьёзность и необратимость содеянного ею, чтобы хоть как-то оттянуть миг расплаты.
- Так. Вернуть. От этого зависит моя карьера.
- Что же ты наделал! Я так к ним привыкла.
- Ты или подруга? - строго спросил Король, начавший чувствовать, что за этим что-то кроется.
- И я, и она. - Анна Леопольдовна решилась на последний аргумент - на слёзы. Она зарыдала, и так художественно, что каждая слеза шла точно по намеченному руслу, не причиняя вреда косметике.
- Я не понимаю, кого ты больше жалеешь: меня или подругу? - спросил Король.
- Себя, - всхлипнула Анна Леопольдовна и добавила, спохватившись: - Себя и в своём лице - тебя, дорогой. - И она упала ему на грудь.
- Ну ладно, ладно, успокойся, - погладил её по парику Король, любивший слёзы значительно меньше, чем бриллианты, в отличие от большинства мужчин, не любящих ни того, ни другого.
- Ты что-нибудь придумал? - спросила Анна Леопольдовна голосом, освобождённым от слёз и уже наполненным надеждой.
- Ничего я не придумал. Нужны подвески - и всё тут. Пойми, сейчас не та ситуация, чтобы придумывать. Надо действовать. Иначе этот Ришельенко мне устроит…
Ришельенко?! - Анна Леопольдовна оттолкнулась от Короля и посмотрела на него вопросительным взглядом.
- Ты что, знакома с ним? - спросил в свою очередь Король, смутно понимая, что совершил ошибку и теперь придётся сочинять какую-нибудь историю.
- Нет, незнакома, просто фамилия странная, - пришла в себя Анна Леопольдовна. - А кто он такой?
- Это, знаешь ли, один мой давнишний знакомый… - начал Король мирным и добрым голосом.
Но Анна Леопольдовна не слушала. Она живо вспомнила молодого, но въедливого и настырного сержанта, которого успела хорошо изучить за тот год. Но дальше её мысли почему-то потекли в направлении, никак не согласованном с рассказом Короля, доходившим до неё как бы из-за стены.
Она вдруг начала фантазировать, что было бы, если бы она не встретила Короля и вышла замуж за этого сержанта. "Детей бы небось было двое, - думала она, - а может, и больше, судя по тому, сколько хлеба он покупал. Работать бы пришлось - это уж наверняка. Зато золота и бриллиантов не было бы. И не надо было бы подвески возвращать…"
- Вот такая история, - совсем уж примирительно закончил свой рассказ Король. - Так что лучше уж нам лх вернуть ему. Хотя бы на время.
Анна Леопольдовна, хоть и углубилась в свои мысли, успела краем уха понять, что ради такой пустяковой истории с подозрением подделки, какую рассказал ей её благоверный, он, определяющий подлинность камней, не вынимая их из футляров, не стал бы устраивать такой шум. Значит, сообразила она, дело и впрямь серьёзно.
- Они тебе нужны прямо сейчас? - спросила она голосом, не имевшим ничего общего с тем, каким она говорила до сих пор.
- Ну, не сегодня и не завтра. Примерно через неделю.
- Тогда давай поговорим завтра! - произнесла Анна Леопольдовна с описанной выше улыбкой и пошла в ванную, где пустила воду и стала набирать номер на стоящем там телефонном аппарате.