И уже тогда Президент США упредил НАСА (аэрокосмическое агентство Америки) о неразглашении возможных встреч с внеземным разумом. И заявил он так не без оснований. Судите сами. Ещё в 1874 году был зафиксирован полёт вокруг Луны межзвёздного объекта. В 1888 году очень яркая вспышка на диске спутника дала основание полагать о старте космического корабля. То же самое наблюдалось в 1910 и 1943 годах, когда перемещение ярких предметов видело множество людей и даже солдаты в окопах. Практически ежегодно наблюдения за Селеной приносили всё более шокирующие факты. В том же 1959 году из Барселоны отчётливо видели передвигающийся объект диаметром до 35 км! Гигатские купола по 5 км. И шириной до полукилометра.
Американские корабли "Рейнджер" немедля отправились к нашему спутнику, чтобы внести хоть какую-то ясность в аномалии. На Земле даже в обозримом будущем вряд ли смогли достичь уже увиденное на Луне!
А дельфины вдоль борта словно передавали друг другу эстафету. Ведь не могли одни и те же рассекать волны у наших бортов вот уже трое суток подряд! А свистят-то как и куролесят! В прохладе каюты уселся у иллюминатора. Вспомнилось детство. Любил я тогда спать на лабазе, где мы с бабушкой сушили свежескошенное сено. Даже когда случался дождь, я лишь натягивал плащ– палатку, что подарил мне фронтовик Ванька Остапенков. Он один из деревни прикатил с фронта на мотоцикле с коляской и кучей барахла в ней. Часть роздал деревенским "фрицево добро", а аккордеон и мотоцикл оставил себе.
Втихаря он мне показывал немецкий пистолет "шмайсер". Хотели было из района уполномоченный с дядькой постарше забрать мотоцикл, но Ванька не дал: у него было три больших ордена и ранения. Фронтовики собирались на завалинке у Остапенковых. Ванька играл, а я пел матерщинные частушки. Пел громко, потому что моя бабушка была глухая и бояться не надо. А больше родителей у меня и не было. Нет, они по отдельности где-то были, поговаривали, будто на Севере и вместе не живут. А с частушек смеялись все деревенские: "Во Петячёнок даёт!" Деда в бытность живым, звали Петром, а бабушку "Петячихой". Так и я стал "Петячёнком". По фамилии в Руслановке мало кто знали друг друга, всё более по прозвищу.
Над лабазом было бездонное небо. В березняке за огородами перекликались какие-то птички и трещали вовсю мочь кузнечики. А звёзды перемигивались, а что покрупнее, то надменно светили. У них только цвет менялся: от почти белого до кошачье-зелёного. На какое-то мгновение вся живность затихала, а над колком выплывала ясная Луна. Она была чистенькой и серебристо-жёлтой. "Братовья с вилами" (так говорила бабушка) виднелись на её лике отчётливо. И по Луне можно было путешествовать сколько душе угодно, пока букашки и паучки в сене не нашепчут сон.
Созерцание Луны и звёзд накладывалось на сюжеты фантастики. Прежде всего это был Жюль Берн: "Полёты к Луне", "20 тысяч лье под водой", "Таинственный остров" и всё прочее, что имело хождение в нашей клубной библиотеке. Библиотекарша тётя Нина Кудинова была не прочь почитать "вкусненькое", чем и меня потчевала. Вот только "блюда" я поглощал куда быстрее неё. Так что "свежевать" прибывшую литературу более доверялось мне. И уже классу к пятому я постиг Дюма и Майн Рида, Бредбери и Конан Дойла, Беляева и всех именитых и не очень писателей. Для меня они все были боги. В их число вошёл и Г. Мопассан Не чурался я и приключений как военных, так и Робинзона Крузо. С благоговением читал сказки и не стеснялся этого. Их таинственность и фантазия завораживали. Мои одноклассники, коим было явно за 16 (в деревне шли учиться лет с 9, а то и с 12-ти) часто интересовались, в каких книгах было написано "про это".
Теперь же я с нетерпением насел на периодическую прессу. Ведь космические новости буквально на глазах из разряда прочтённых становились явью. Хотелось читать и читать, пока сие не материализуется. Вот только как и в чём?
3. Гульнём накануне свершения
Латал шубу и чинил шапко – усы. Через раз колол палец и смачно матерился: благо остерегаться и стесняться было некого. Попутно облегчил от ваты шапку, она тут же сгодилась на бороду с ушами. Ушил. Бороду сделал "а-ля Дзержинский": клинышком. А усы закрепил к шапке, чтобы снеди не закусывать ватой. Над бровями не мудрил, а попросту приклеил на лоб той же шапки. Но валенки… Их где-то раздобыл замполит БЧ-5 в обмен на бахилы, явное дело – у рыбаков. Потому как подошва состояла из трёх, если не более подшивок. Ко всему "обужа" тянула размера на 3–5 от моего, а в килограммах смахивали на пуды. Плюс к этому "суперваленки" имели обыкновение при ходьбе в них разворачиваться по типу "все вдруг" на 180 грд. На моих ногах, конечно. А утяжелённый мешком с подарками (каждому кубрику – отдельный), Дед Мороз, то бишь я, постоянно путал направление движения. Лишь с помощью Костикова Вани, он же Снегурочка, валенки разворачивали по курсу, а я ему поправлял не в меру выпуклые ватные ягодицы. Невольно думалось: "Ох, и хлебнём мы киселя с этой эротикой"! В прошлый раз дамскую роль играл не он и не ведает, как скучают по слабому полу матросы в океане. В санчасти док делал йодные крестики на синюшные от щипков ягодицы ЭксСнегурочки чуть ли не с месяц.
Кубриков было семь. Первые 4–5 прошли почти браво. Разве что матросы помогали моим валенкам (и ногам в них) перешагивать через комингсы – пороги. Ваня без предисловий шёл по рукам и затем квазиСнегурочке перешивали ягодицы и надували персии. Крики и площадный мат Снегурочки только подогревали распутные действия хозяев. Мой мешок никого не интересовал, впрочем, как и сам персонаж Деда Мороза. Так что сексуальную вакханалию я наблюдал молча, хотя с сожалением. После шестого кубрика "Снегурочка" взбунтовалась не на шутку: "Не пойду больше! На кой мне это бля… во. Им чё, абы поржать, а у меня жо… не казённая!" И тут я выдал Ване сказ большого зама: "Знаю я этих кобелей! Но это же понарошке. Жо… поболит, а я ему после похода 10 суток дам. Идёт?" Услышав и взвесив обещанное, Ваня поплёлся в 7-й кубрик к трюмным машинистам… Знать бы… В кубрике стоял явно пьяный гвалт. Доселе алкоголем во всяком случае не пахло. Вошли. Ко всему Ваня-Снегурочка подтянул обвисшие колготки из сеток мешковины.
– Не замай! Сами сымем. У ти моя холёсая! – завопил кто-то почти из-под стола.
– Заткнись, дай гостей принять! Выпить, закусить Дедушке!
Тут же свайкой пробили две свежие дыры на целёхонькой банке с ананасовым соком. Отхватили самопальным ножом-ятаганом шмат копчёной колбасы: "Дед, прими душевно! От трюмачей – не погнушайся!"
Пить надо было прямо из банки. Сок – прямо чудо! Видно только из морозилки рефмашины. Ещё бы! Они там короли-хозяева! С жары осушил едва не полбанки. Уверяю: никто сразу не поймёт спиртное в холодном ананасовом соке! И я не понял. Но инстинктивно закусил колбасой. А вот замполит в беседе со мной ну никак не хотел понять: почему это меня в каюту принесли по частям: посох, шапку и валенки. Мешок не сыскали. Но и наказывать никого не стали. Ваню-то тоже сочком "попотчевали", но не изгалялись. Видно сами "накеросинились". Больше я отродясь не подвязался в Дед Морозы. И Снегурок не сватал на эдакие мероприятия. Но надо же свершиться чуду благодетельности и верху порядочности!!
Взяв с нас обоих страшную клятву молчания "омерта", Большой зам, превзошёл свои "табу" и объявил Ваньке на следующий же день 10 суток отпуска на родину, как обещал. А после одобрительного и вовсе неуставного троекратного "Ура-ура-ура замполиту!" Григорьев пригласил меня на аудиенцию. Не иначе будет драть за "расслабуху!" – подумалось мне.
И каково же было моё ликование, когда САМ Николай Иванович напузырил мне бокал шампанского из замполитовского сейфа!
– На-ка вот. Это получше вчерашнего "сока"! Молодцы, одним словом! Держались до конца. Не всем удавалось. И ещё скажу, что тебе предстоит совсем необычная работа. Я не ЗКЩ зам. командира по измерениям), но тут дело не аховое. Да ты присядь, не у кэпа поди! Скоро будешь на прямой связи с космонавтами Ляховым и Рюминым. ЗКИ познакомит тебя с новой станцией УКВ "Аврора". Подготовь
толковых ребят, можешь своих, БРСовских. Чтобы с полуслова. Работать будете по целеуказаниям, но это для проформы. Чаще– на слух! "Траловскую" площадку знаешь? Это пониже твоей, метров с двадцать от палубы, но на ней будут все 100 % работы. Станции "Дон" и "Ангара" по возможности излучения давать не станут. Подчёркиваю: по возможности. А "возможности" у нас могут быть до невозможности! Не в первый раз, знаешь происки супостатов. Так что за связь в первую голову отвечать будешь ты! Можешь идти.
Пойду, конечно. "Куда я денусь из подводной лодки!", – как говаривали мои сослуживцы в аховых ситуациях. "Вначале тому, кто старший в дому" – вспомнился анекдот о женитьбе. То есть – героизм и вся хренотень мне с ребятами. Хотя матросам, глядишь, отвалят отпуска на родину, либо ДМБ(если не успеют напиться или сбегать в самоход – чего с рейда дулю с маком.) А мне, как трёхгодичному "пиджаку" абы угол поболе в "чудильнике", метров на 12 на троих. Да и дочку не хило бы завести. А то ведь так и нация на нет изведётся! Но, забегая чуть вперёд, за всё– про всё дали мне грамоту на листке альбомного формата и чуть помягче. Медаль дали Викану из БЧ-4: он отслужил более пяти лет. Так что "вначале тому, кто старший в дому". Но не будем скаредничать, – он парень что надо. Вот только к моей работе он не приобщался. А пока я по-матроски скакал по трапам в каюту: "Ну надо же, сам Большой зам бокал налил! Как к ордену представил!"
4. А вся защита – тропфома
Трёп на корабле – дело привычное, каждодневное и почти ритуальное. На удочку попадает любой хвастун или любитель приукрасить свою биографию. В ход так же шли мелкие недостатки, к примеру – та же брезгрезгливость, пугливость, легковерие, неграмотность… Брезгливому демонстрировали длинную макаронину за завтраком, имитируя того же солитёра, покачивая на вилке. А потом смачно заглатывали "глистопёра" на глазах у испытуемого. Но после трёх– пяти сеансов у "нежно воспитанного" матроса оное качество снималось напрочь. Пугливых засонь тоже "пользовали" домашними способами. К примеру спит, зараза на вьюшке пенькового троса, что по корме. И обязанность у засони не шутейная: бдеть, чтобы кто не попал по ротозейству за борт, как бы – смайнался. Тут тебе ютовый и заорал бы: "Человек за бортом!!" Но тот дрыхнет в обнимку с карабином и штык – ножом на поясе в такт покачиванию судна. Такого охмуряли втроём: два дозорных и дежурный. Карабин с ножом изымали, водружали наволочку или вещмешок на голову: изображали диверсантов. При сём как бы спорили втихаря: "Утопим сразу или вначале зарежем?!"… Жертва извивалась и скулила. Потом отпускали, конечно, отдав оружие. До конца службы матрос даже на посту дневального уже не спал. Такое вот самолечение.
Мне же и моим парням доводилось спать лишь в базе. А походе, в преддверии работы около полутора часа – это время витка станции по орбите. Получасовая готовность. Столько же на "разбор полётов" и расшифровку записи, передача в ЦУП (Центр управления полётами). Если здорово надо – беги в гальюн(туалет). Пока корабль на связи, то не забалуешь. Разве что с утречка в бассейн и бегом по шкафуту. А там уж как целеуказания по орбитам из того же ЦУПа. Даже обедали по очереди. Слушали, аки глас божий рёв и грохот волн поднебесной стихии, побрякивая цепями и карабинами страховочных поясов. Иногда корабль кренило так, что можно было зачерпнуть ладошкой пену с гребешка волны. От посвиста нижнего ветра невольно дыбились волосы. На надстройках, ГКП (главный командный пост) и мачтах его не слышно. Говорят, что есть в Аравийской пустыне ураганный ветер "самум", издающий некий звук на едва слышимых человеческим ухом частотах. Караванщиков это явление нередко сводит с ума. Образуется же эта чертовщина при срыве песка с вершин дюн. То же, якобы, происходит и на волнах. Многие моряки, изведавшие дьявольский посвист "нижнего ветра", утверждают примерно то же самое. Как бы там ни было, но душонку нашу инда выворачивало. Завораживает картина шторма в солнечную погоду. В северных широтах такое в редкость. А тут, вон– даже рыбки летают. Будто вышвырнет их Нептун своей мощной дланью на потеху солнцу и летят они, сверкая серебром, да изумрудами. Красота!!
Да не про нас она. По целеуказаниям худо работать днём: цель не видно. Любо-дорого в звёздную ночь: зацепил изначальную координату, а далее бумагу за пазуху и на прямую видимость – знай, крути рукоятки! А то и вообще на слух, коли облачность. В крутую волну корабль подрабатывает винтом: это чтобы с курса не сбиться, ну а нам – с координат.
И пузыримся мы сутками на всех ветрах. Мало кто и наблюдал за работой "Дона", либо "Ангары". Да и не знали мы тогда, что положено нам работать в неких защищающих от излучения костюмах. Пожалуй, что их и не было вовсе. Нет, в инструкциях защита предусматривалась, а вот на нас самих её не было. И все мы, особенно БЧ-4, сиречь связисты СВЧ (сверхвысоких частот) навещали медсанчасть на предмет состояния нашей кровушки. Прямо скажем, что сей фактор нас особо не интересовал. Разве что был один анекдотичный случай: послали годки (четвёртый год службы) некоего Рашидова, не то Мамедова на 4-ю площадку (выше Ангары СВЧ) "почистить горизонт" на предмет косяка макрели. Он и слазил при работающей станции Ангара. Ну и ляпнули ему сдуру, что писать он сможет, а вот спать с "кызымкой" – нет. Парняга чуть не повесился. Нахлобучку от зама получил весь экипаж. Но и после этого нам так ничего защитного и не дали.
Чудеса расчудесные
Про Луну в деревне талдычили все. Гадать – в полнолуние, садить огород– сплошной лунный календарь, ведьмы – те наоборот в безлуние. А бабушка ещё говорила, что там "два мужика с вилами друг на дружку кидаются… А уж как чутко слушали пикание первого спутника, то почище речи самого Сталина в войну. Так ведь и радиодинамики, почитай, – в 57-м году в каждом дому уже были. А раньше-то лишь на столбу у сельсовета. Я перетаскал почти с полведра бражки фронтовику Цедилёнкову за половинку полевого бинокля. И тогда мне полюбилась оптика: экая даль, а видно… Ну а потом… Я вначале давал велосипед напрокат за увеличилку. Мне бабушка купила взрослый "ГАЗ" и я катался "под раму". Из пацанов в деревне велик был только у меня. Пока не променял его и вовсе за очень большую линзу от киноаппарата или ещё чего. Из берёзовой коры сварганил тубусы, затем соединял их изолентой и дратвой для подшивки валенок. Тогда и узнал, что такое фокусное расстояние. Что это вовсе не расстояние до цирка, где показывают фокусы. Труба получилась что надо, только часто разваливалась: было мало изоленты и дратвы для скрепления коры. Да и смотрела в неё, почитай вся детвора из деревни. И даже дядя Егор, сторож правления, на крышу которого мы лазали по ночам для наблюдений.
Конечно же, я прочёл роман Жюля Верна "Полёт с Земли на Луну" ещё где-то в 5-м классе. С тех пор я ни о чём другом думать не мог. И решил бежать в город учиться на ракетные двигатели. Замысел почти удался: после вечерней школы уже в городе мне удалось поступить в Куйбышевский авиационный институт на факультет № 2 "Ракетные двигатели". Ко всему меня приняли работать на секретный завод по специальности… столяра сколачивать на морозе ящички под детали. И минуло "мечтателю" тогда 17 лет. Шёл 1961 год. Выходило, что Луну освоят без меня. Через пять лет я стану лишь инженером, а требуются космонавты. Вон он, уже слетал в Космос: Юрий Гагарин. А тут, как назло, надо учить Общую химию и матанализ, да плюс философию – уж её-то мне удалось постичь ещё в деревенской библиотеке. А физику я просто боготворил и зачастую было стыдно за физичку и её ошибки по оптике. Хотя очень непонятной мне казалась Теория поля. Но её в школе не изучали, хотя в институте толком– тоже. Не хватало времени. В нынешней ситуации голова для розмыслов была свободна.
Всё, что накопили о Луне
Наука требует жареных жертв
Обо всех планетах Солнечной системы учёные, а заодно и не шибко преуспевшие в астронауках, дяди гнули мироустройство аки попадя. Не забывая обожествлять наиболее приглянувшиеся планеты. Путали ролями Солнце и Землю. Тот же Марс из-за кроваво-красного цвета у них олицетворял Бога войны. А его спутники нарекли Фобос и Деймос (Страх и Ужас). Споры носили чаще религиозный характер. Фанатам от конфессий земная твердь предсталялась в виде эдакой лепёшки, водружённой на спины слонов. Несогласных с этим постулатом и просто спорщиков нередко банально сжигали. И те в знак протеста нехотя корчились в подсветке пламени святейшего костра. В связи со сложившейся в Европе традицией демография на местах регулировалась почти ежеквартально. Региональную отчётность вёл, скорее всего, сам Папа, он же Римский. А может и доверял кому. Ежели баланс не сходился, то немедля изыскивали ведьм и еретиков повсеместно.
А та же Луна особых споров не вызывала: уж больно наглядная. Да и разобрались с веками, что сие светило – наш спутник, а Земля и подавно – круглая. А любознательный народишко втихаря подался от философствования в астрономы, алхимики, хотя самогоном, вероятно, баловались и тогда. Потрошили во имя науки лягушек и грызунов. До Менделеева в целом наука пока не доросла. Есть мнение, что его изобретение водки – блеф, ведь та же горилка и раньше вытягивала крепостью не менее 40 грд.
А вот оптика буквально ворвалась в мир науки: офтальмология, микробиология, астрономия… Открытия посыпались как из рога изобилия. Да и линзы наловкались точить от сотых долей миллиметра и до метра толщиной, если не более. К 20-му веку точить и шлифовать осточертело и занялись электронными микроскопами и неимоверных размеров зеркалами, справедливо порешив, что здесь толку будет больше.