В конце концов Георгина принесла мокрую тряпку и я просто вытер стремянку.
Тщательно изучив похоронный сертификат, я выяснил, что он тянет на сумму в 160 фунтов 37 пенсов или около того. Приподняв стопку свидетельств о браках, рождениях и разводах, я заметил в углу коробки ржавый ключ. И сразу же перенесся мыслями в тот день, когда Берт Бакстер, пенсионер, которого я навещал в возрасте 13 лет и 9 месяцев, вложил этот ключ в мою ладонь. Где сейчас сундук Берта? Все еще у Пандоры? Сунул ключ обратно в коробку, а коробку - обратно на самый верх гардероба. Потом сел за туалетный столик и попытался увидеть в зеркале юного Адриана. Некоторые самые счастливые мгновения моей жизни приходятся на ту пору, когда Пандора, Берт и я были неразлучны. Пандора была единственным человеком, не считая меня, которому Берт доверял подстригать ногти у него на ногах.
Спустился на кухню к Георгине и Грейси.
- Я прочла твое завещание, - сообщила жена. - Почему ты оставил ножи "Сабатье" отцу? Ты же знаешь, что я их обожаю.
На столе были разложены ингредиенты для лазаньи - в опасной близости от моего завещания. Только я собрался убрать его от греха подальше, как Грейси, потянувшись за фломастерами, опрокинула на документ полную бутылку пассаты. Мы все вскрикнули, когда томатная жижа разлилась по моим утренним трудам.
- Ну почему с тобой всегда так? Тебя нельзя подпускать ни к какой жидкости, никогда! - кричал я.
Грейси расплакалась. Георгина наорала на меня, я наорал в ответ, и она тоже заплакала. Я вышел вон из кухни, сел на край кровати и довел себя до слез. Мне страшно подумать о том, что меня ждет.
Понедельник, 5 ноября
Все финансовые эксперты, включая Роберта Пестона на Би-би-си, предрекают нам экономический кризис. Проценты за ипотеку непременно вырастут.
- Я говорила твоей матери, что надо брать ипотеку с фиксированным процентом, но она меня не послушала. Поверила всему, что наплел ей этот смазливый ипотечный брокер. Все они мерзкие торгаши, Адриан, - кипятилась жена.
- В свое время ты была счастлива переехать сюда, - напомнил я.
- Я была беременна Грейси. И передо мной стоял выбор: либо свинарник с выгребной ямой в саду, либо муниципальный гадюшник, где даже у младенцев имеются татуировки.
- Как же тебе не повезло в жизни, - с иронией заметил я, - мне очень жаль.
- Мне тоже.
По дороге в деревню мы оба молчали. Холод стоял жуткий. Грейси ныла, что не может идти, якобы ей мешают много слоев одежды, в которые она, по нашему требованию, укуталась, поэтому до костра, разложенного на полянке напротив "Медведя" и огороженного веревками, мы по очереди несли ее на руках. Родители и Рози опередили нас, и, когда мы подошли, они уже мерзли на поляне, дожидаясь, когда разожгут костер. За костер отвечали Хьюго Фэрфакс-Лисетт и его крикетная команда, состоящая сплошь из остолопов. Пока Фэрфакс-Лисетт раздавал детям бенгальские огни, один из членов крикетного клуба рычал в мегафон, раздавая указания и перечисляя меры безопасности: не упадите в костер, берегитесь петард и прочее. Другой крикетист топтался вокруг свиньи, целиком зажаренной на вертеле.
- Они могли бы по крайней мере голову ей отрезать, - сказал я жене. - Держи Грейси подальше от свиньи, а то она всю ночь спать не будет и нам не даст.
Георгина ответила взглядом "я с тобой не разговариваю" и, повернувшись к матери, спросила, где Баньши.
Мать расцвела, как обычно бывает, когда она собирается поделиться сплетней:
- Ну, я всего-то и сказала ему, мол, почему нельзя одновременно почитать готского бога и регулярно мыть голову. Он на меня так странно посмотрел. А когда он увидел, что я стираю его черные джинсы в режиме для сильно загрязненного белья, он как с цепи сорвался - что не очень впечатляюще выглядит, когда на мужчине нет ничего кроме трусов, - и обозвал меня буржуазной домохозяйкой с анальным расстройством. Отец закричал: "Да какая из нее домохозяйка!" - а Рози рявкнула: "Не смей называть мою маму задницей!" Ну, они закрылись в гостевой спальне, разругались там, а потом он выскочил на кухню, вытащил из машины свои джинсы - мокрые насквозь, - напялил их, проорал: "Я больше не могу жить в этом деревенском аду" - и ушел.
Я глянул на Рози. Не похоже, чтобы она сильно переживала.
Из темноты возник Фэрфакс-Лисетт, держа высоко над головой горящий факел. Куртку "Барбур" этот кретин снял, оставшись в белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей. Мало того, я заметил, что и он тоже пал жертвой дурацкой моды не застегивать рукава. Кто-то из крикетистов зашвырнул чучело Гая Фокса на вершину костра, после чего Фэрфакс-Лисетт воткнул факел в основание, сложенное из сухих дров. Маленькая толпа отозвалась нестройными радостными возгласами. Я оглянулся на отца: сидя в коляске, он вместе с Грейси забавлялся бенгальскими огнями - и я чуть не заплакал. Знал бы он, что его мир вот-вот рухнет, потому что мать пожелала придать значительности своей персоне дебютом на телеэкране.
Как только этот щеголь Фэрфакс-Лисетт принялся резать свинью, к нему выстроилась небольшая очередь, Георгина тоже потянулась за угощением. Фэрфакс-Лисетт раздавал мясо споро, но Георгину он обслуживал целую вечность; стоявшие за ней Тони и Венди Уэллбеки явно начинали терять терпение. Моя жена громко смеялась в ответ на то, что он ей говорил. Когда он одарил ее наконец сочными шматами свинины, Георгина протянула ему 10 фунтов, но Фэрфакс-Лисетт отмахнулся от подношения. Я внимательно наблюдал, как он обслуживает Уэллбеков, - у них он деньги взял.
Затем Фэрфакс-Лисетт занялся фейерверком, проявив полную безответственность и безмозглость. Дорогие фейерверки запускали вперемешку с дешевыми, и в результате финального мощного залпа не получилось. Когда мы двинули домой, коляска отца застряла в грязи. В моем ослабленном состоянии я не смог ее вытащить. И тут подоспел Фэрфакс-Лисетт - к моей великой досаде, он одним рывком вытолкнул коляску с отцом на траву, а Георгина с матерью рассыпались в благодарностях.
- Этот расфуфыренный балбес в белой рубашке меня чуть в костер не запулил, - пробурчал отец.
Всей семьей мы уселись за стол на кухне у матери, в духовке уже запекалась картошка. Пока отец сидел в туалете, я убеждал женщин ни словом, ни намеком не поминать "Шоу Джереми Кайла":
- Не надо портить папе Ночь костров.
Откупорив бутылку "шардоне", мать, Рози и Георгина закусывали вино хрустящими палочками с карри. Поскольку мать захотела послушать по Каналу-4 концерт фольклорного "шептуна" Бобо Харриса, мы не сразу услыхали, как из туалета кричит отец: "Я всё!" Пересадив отца обратно в коляску, я пошел к себе и улегся в постель, даже не умывшись и не почистив зубы. Я был совершенно без сил.
Вторник, 6 ноября
Когда я приехал в магазин, Хайтиш сообщил, что Бернард два часа назад отправился "в экспедицию за книжками" и пропал. Я забеспокоился: подержанных книг в магазине и так достаточно. Полки ломятся под их весом, и подсобка битком набита. Там едва хватает места для односпального надувного матраса Бернарда. В чем мы действительно нуждаемся, так это в людях, которые бы покупали книги у нас, иначе магазин выпадет из книготоргового бизнеса.
Домой ноги не шли, и я торчал в магазине, протирая полки. Я даже разобрал и помыл кофе-машину.
Вернулся Бернард, и я поинтересовался, что он приобрел.
- Ничего, чистюля. Кругом сплошная гадость.
- Порнография?
- Хуже, - вздохнул Бернард. - Даниела Стил.
Я объяснил, что оттягиваю возвращение домой, потому что моя мать намерена поставить в известность отца касательно "Шоу Джереми Кайла" и объяснить, зачем она туда идет: ради ДНК-теста - она, видите ли, не совсем уверена в том, что Рози действительно его дочь.
- Твоя мать заткнет за пояс саму мадам Бовари, - восхищенно отозвался Бернард.
Среда, 7 ноября
7.30 утра
Эмоционально опустошен.
Вчера в 8 часов вечера я наведался к родителям. В гостиной напротив отца в коляске сидели мать и Рози. Отец бормотал:
- Почему выключили телевизор? Что происходит? - Он переводил взгляд с жены на дочь, потом на меня и обратно и походил на затравленное животное. - Что я такого сделал? - жалобно восклицал он. Закурив, он швырнул сожженную спичку в пепельницу, встроенную в ручку его кресла.
Наступило долгое молчание.
Я был в ярости. Мать с сестрой должны были подготовиться, найти подходящие слова и выражения, но в итоге все свалили на меня. От кого родилась Рози, так и осталось до конца невыясненным, напомнил я отцу, и существует некая вероятность, что мистер Лукас, наш бывший сосед, может приходиться ей биологическим родителем. И добавил, что Лукас недавно связывался с Рози.
С тех пор как с отцом случился удар, его умственные способности слегка притупились. Пришлось повторять несколько раз, прежде чем он полностью осознал важность сказанного мною.
Конечно, он расстроился. Хотя я видал его и куда более расстроенным - например, когда "Лестер-Сити" проиграла на своем поле.
Мать, всхлипывая, попросила прощения за то, что причинила ему боль, но на этом она не остановилась:
- Отчасти ты сам виноват, Джордж. Я была женщиной кровь с молоком, с нормальными сексуальными потребностями, а тебе больше нравилось читать эти идиотские ковбойские книжки в постели. Помню, однажды, когда мы занимались любовью, я застукала тебя - ты читал "Билла, укротителя мустангов", держа книгу у меня за спиной!
Я ждал, что мать с сестрой скажут про "Шоу Джереми Кайла", но они помалкивали. И опять, дневник, завести речь на эту тему выпало мне. К моему удивлению, отец явно обрадовался возможности поучаствовать в телепередаче.
- Неужели ты смиришься с вторжением в твою личную жизнь? - разволновался я.
- Адриан, - ответил отец, - не осталось больше никакой личной жизни. Все всё и обо всех знают. Ты живешь в темных веках, сынок.
Мать победоносно воззрилась на меня:
- Я знала, папа встанет на нашу сторону.
- А меня здесь будто и нет, - вмешалась Рози. - Неужели тебе все равно, настоящий ты мне отец или нет?
Я растрогался и повернулся к отцу:
- Наверняка ты хочешь что-то сказать Рози.
С озадаченным видом отец почесал свои клочковатые усы и произнес:
- Она же знает, я всегда был к ней расположен.
- Расположен! - взвилась Рози. - Ах ты! Надеюсь, мистер Лукас окажется моим папой. Он жутко красивый, и у него чудесный почерк.
- Надо было отдубасить его до полусмерти, пока я еще был в силе! - закричал отец. - А ведь я доверял этому склизкому гаду! И твоя мать была не единственной, кого он оприходовал.
- Нет, единственной! - возмутилась мать.
Рози устремилась в гостевую спальню. Мать вышла на кухню, и я услыхал, как звенит лед в бокалах, потом булькает водка и шипит тоник. Она вернулась с подносом, и в этот вечер я не стал отказываться от выпивки. К тому времени, когда бокалы были наполнены в пятый или десятый раз, родители вполне дружелюбно обсуждали, что им надеть на "Шоу Джереми Кайла".
Георгина спросила, как отец воспринял наши откровения.
- Отлично, - ответил я и отправился спать.
Чистя зубы, я с тревогой обнаружил капельки крови в раковине.
7.30 вечера
Салли полагает, что кровотечение из десен, скорее всего, является симптомом заболевания десен и не обязательно связано с моим диагнозом или терапией.
Навестил мистера Карлтон-Хейеса. Он спал, и я не решился его будить. Медсестра сказала, что Лесли сейчас пьет кофе в буфете.
Я поинтересовался, как прошла операция.
- Я не имею права говорить об этом с посторонними, - ответила медсестра. - Мы сохраняем конфиденциальность.
Надо было соврать и назваться его сыном.
Четверг, 8 ноября
И словно мало мне неприятностей, позвонила доктор Пирс.
- Ты не звонишь, - пискнула она.
- Да, - подтвердил я.
- Почему?
- Я был занят.
- Мы можем встретиться?
Я молчал, мысленно повторяя про себя: "Нет, нет, нет", но вслух произнес:
- Где?
- Где угодно и в любое время.
Я сказал, что утром буду в больнице, днем в магазине, надеясь, что она поймет намек и прекратит настаивать, загоняя меня в угол. Она ответила, что до половины третьего у нее лекции, потом ей надо отвезти детей к дантисту, но к шести она освободится.
- К шести мне уже надо быть дома с женой и ребенком, - нашелся я.
- Зачем? Они заболели?
- Да, - солгал я, - у них… - Названия всех болезней вмиг улетучились из моей головы.
Тут даже до доктора Пирс дошло:
- Ты больше не хочешь меня видеть, да?
Отчего же, растерялся я, если она придет в магазин, я с удовольствием с ней побеседую.
- И больше ничего?
- Нет, больше ничего.
Я отключил телефон. Надеюсь, она не станет меня преследовать.
Пятница, 9 ноября
Утром терапия, как обычно. Салли почти рта не открывала. Я спросил, что случилось. Энтони съездил на озеро Уиндермир с другой девушкой, сказала она и подытожила:
- Ужасное предательство!
Я так и не понял, переживает она из-за появления другой девушки или завидует сопернице, потому что ее Энтони свозил на более красивое озеро.
В программе "Сегодня" Роберт Пестон сообщил, что у некоторых влиятельных банков возникли трудности. Он старался изо всех сил объяснить простыми словами все нюансы банковского кризиса, однако я как был в недоумении, так и остался. И запаниковал, но потом вспомнил, что не держу деньги во влиятельных банках. Я, слава богу, положил деньги, вырученные за страховку, на супернадежный исландский счет.
Вечером пришло текстовое сообщение от Пандоры:
Думаю о тебе, мой дорогой храбрый мальчик. Полагаю, ты выиграешь от инициатив правительства, направленных на лечение рака. Поможешь мне с избирателями, когда я опять приеду в Лестер? Люблю, как всегда, Пэн.
Суббота, 10 ноября
Терапия.
Салли завладела бортовым журналом Энтони. И выяснила, что он разъезжал по озерам, затонам, эстуариям и прибрежным водам с самыми разными матросами женского пола. Она выставила свое непромокаемое обмундирование и водонепроницаемые сапоги на eBay.
Зашел к мистеру Карлтон-Хейесу. Похоже, ему совсем худо. Он плохо отреагировал на анестезию, и ему постоянно дают кислород. На нем по-прежнему больничный халат, и он весь опутан проводами и трубками, и все же боссу удалось донести до меня сквозь прозрачную маску, что спина у него болит много меньше. Спросил, как дела в магазине, и я соврал, ответив, что дела просто блеск.
Возвращаясь в магазин, я заметил доктора Пирс - она топталась на противоположной стороне улицы, делая вид, будто разглядывает рождественскую витрину "Рэкема". У меня упало сердце. Не успел я снять пальто, как она пересекла улицу и вошла в магазин. Она подстриглась и теперь с новой прической немного смахивает на Энн Уиддком, энергичную представительницу партии консерваторов, - уже прогресс.
Спросил, что привело ее к нам, и услыхал в ответ:
- Ты.
Затем она сказала, что ищет рождественские подарки для детей, и я попытался перепоручить ее Бернарду, но тот отказался наотрез:
- Не выйдет, парень. Детские сопли мне противопоказаны.
Хайтиш отправился обедать, так что пришлось мне показать доктору Пирс самые дорогие книжки-раскладушки. Она выбрала четыре штуки, заплатив общим счетом 62 фунта 42 пенса.
Когда я отдавал ей кредитную карту, она пробормотала:
- Прости, что вела себя как дура.
Мне стало жаль ее, и я чуть было не сдался, но, собрав волю в кулак, ответил:
- Все в порядке. Приятного Рождества.
Домой я уехал рано и заснул в автобусе.
Воскресенье, 11 ноября
Мать позвонила телевизионщикам и подтвердила свое участие в "Шоу Джереми Кайла": во вторник, 20 ноября, она вместе с мужем, дочерью и бывшим любовником явится в студию, где будет производиться запись передачи. Рози уже собирается отметить свой день рождения с "новым папой" Лукасом.
Мать все спланировала заранее. Она записалась на маникюр в "Острые коготки", к местному деревенскому парикмахеру и к стилисту в универмаге "Дебенэмз", где ей помогут выбрать подходящий наряд для телевидения. Зря она тратит деньги, съязвил я, на "Шоу Джереми Кайла" для женщин за шестьдесят дресс-кодом является кофта в обтяжку с растянутым вырезом, бриджи и кроссовки на босу ногу. А волосы у них либо свисают жидкими прядями, либо разделены пробором строго посередине, либо туго затянуты в конский хвостик (прическа, известная также под названием "лицевая подтяжка для бедных"). Мать в ответ заявила, что не хочет, чтобы обширная аудитория телезрителей (примерно три с половиной миллиона человек) приняла ее за шлюху на пенсии.
Опять я умолял ее передумать и отменить участие в передаче.
- Тебе легко говорить, - заныла она, - ты уже был в телике. А мне другого случая может и не представиться.
Готовить никому не хотелось, и мы отправились обедать в "Медведя". Я был против, при моем хрупком здоровье необходимо хорошо питаться, а не набивать желудок той дрянью, что подают в "Медведе". Это покажется невероятным, дневник, но никто не вызвался остаться дома и состряпать для меня что-нибудь вкусненькое, воздушное, дабы возбудить мой нестабильный аппетит.
Грейси упрашивала меня пойти с ними, поэтому я нехотя оделся: непромокаемая куртка, шарф и авиашлем на меху, который Найджел подарил мне на прошлое Рождество.
Георгина сказала, что не желает появляться на людях со мной в авиашлеме, но мать встала на мою защиту:
- Ему нужно держать уши в тепле. Когда он был маленьким, я, бывало, не спала ночами, все закапывала ему в ушки теплое оливковое масло. А он орал так, что стены дрожали.
Это стало для меня новостью, дневник. Если мне не изменяет память, все происходило совершенно не так. Когда я мучился жуткой болью в ухе, матери, помнится, ни разу рядом со мной не было. Зато отец стучал кулаком в стенку и кричал:
- Ты не можешь страдать молча? Нам с мамой надо поспать!