- Попробуйте снова, - подбодрил нас Хайтиш. - Это слегка напоминает сборку шкафа из ИКЕА. Сначала кажется, что в этой куче деревяшек, винтов, болтов и прочей ерунды ничего не разберешь, но если приложить усилия, изучить схему и взять правильную отвертку…
- Мать честная! - взревел Бернард. - Что такое, на фиг, ИКЕА?
Он самый духовный человек, каких я знаю.
Вторник, 4 декабря
Зашла мать с номером "Вестника Лестера" и показала фотографию на третьей странице: я стою между Пандорой и госпожой мэром в плотном окружении больных раком. Заголовок гласил: "Несгибаемые пострадавшие рассказывают о борьбе с раком".
На снимке глаза у меня закрыты, рот открыт, а левая рука висит плетью. Георгина, увидев, расхохоталась:
- Ты похож на клоуна, который собирается чихнуть.
Дневник, у меня нет ни единой приличной фотографии. Фотообъективам я определенно не нравлюсь. Моя мать на снимках вылитая Скарлетт Йоханссон, хотя в жизни она выглядит на девяносто три года.
Среда, 5 декабря
На терапию в "мазде".
Салли сообщила, что Энтони взял отпуск и улетел в Канаду поработать в качестве добровольца. Он будет собирать подписи под петицией, составленной неким энтузиастом, с требованием к канадскому правительству профинансировать программу разведения волков. В результате этого начинания на свет появятся десятки тысяч волков, которые затем будут выпущены на волю в тундру.
Расторгнута ли помолвка, осведомился я и услышал:
- Не могу же я растоптать его мечту, правда, Адриан?
Лично я надеюсь, что Энтони разорвет на куски стая злобных волков. Сурово, я понимаю, но все мы когда-нибудь умрем, и, по-моему, Энтони будет только счастлив погибнуть от клыков размножившихся тварей.
Получил по почте рождественскую открытку от отца с матерью. Зачем тратиться на марку? Они живут за стенкой.
Проспал до обеда, а потом пришлось бегом бежать в школу за Грейси. Застал ее плачущей в кабинете миссис Булл. По словам директрисы, Грейси говорит, что она неделю ничего не ела и что у нас в доме вообще нет продуктов. Разумеется, я опроверг дочкины россказни и пригласил миссис Булл пойти с нами домой, чтобы проинспектировать нашу кладовую и холодильник. Она отказалась, но я чувствую, директриса считает, что мы уделяем Грейси недостаточно внимания. По дороге домой я добивался от Грейси ответа, зачем она выдумала столь несусветную ложь, но девочка лишь повторяла:
- Я хотела есть.
Завтра в школе родительский час, боюсь там показываться.
Четверг, 6 декабря
Терапия.
Салли в основном помалкивала. Разве что попросила ни звуком не упоминать ни об Энтони, ни о Канаде.
Из больницы на работу - вход в магазин перегораживала пачка поваренных книг Найджелы Лоусон. Попросил Бернарда убрать их.
- И не мечтай, старикан, - покачал головой Бернард. - Я уделал себе спину. Дождись нашего шустрика-мумрика Хайтиша.
В половине третьего от Хайтиша пришло сообщение: он сломал лодыжку, упав с кровати.
Рассказал Бернарду, тот прокомментировал:
- Где этот малый спал - в чертовой кабине подъемного крана?
В общем, из-за моей изнурительной слабости и больной спины Бернарда книжки мисс Лоусон так и остались нераспакованными. К несчастью, пока мы с Бернардом сортировали в подсобке новые поступления, в магазин заглянули Найджел и Ланс Ловетт. Оба упали, споткнувшись о пачку. Не понимаю, почему Найджел так разозлился, физически он нисколько не пострадал. Однако отреагировал он с истерической, на мой взгляд, чрезмерностью, пригрозив подать в суд на своего старинного и лучшего друга, якобы нанесшего ему непоправимый ущерб.
Впрочем, Ланс великодушно принял мои извинения:
- Я уже привык отбивать себе задницу. Мы, слепошарые, ужасно неуклюжие.
Следуя моим четким инструкциям, Ланс поднял пачку и забросил ее в подсобку.
А Найджел продолжал разоряться. Я не выдержал и заметил ему, что он сам виноват в том, что споткнулся на входе, и впредь ему не следует выходить из дома без собаки, белой трости или зрячего сопровождающего, который указывал бы ему дорогу.
- Мы пришли к вам за рождественскими подарками, - с издевкой ответил Найджел, - а теперь я думаю, не оставить ли денежки в "Марксе и Спенсере".
Но, отдохнув на диване и выпив кофе, он подобрел и, самое смешное, купил шесть экземпляров "Экспресс-кухни" Найджелы Лоусон.
Георгина не успевала на родительский час, пришлось идти мне.
- Во многих отношениях Грейси чудесная девочка, - начала мисс Натт. - Несмотря на ее… хм… эксцентричность, она легко заводит друзей, и, по всей видимости, ей нравится учиться. - Далее учительница нахмурила лоб: - Однако на прошлой неделе я предложила детям нарисовать их родных, а затем под их диктовку я сделала подписи к рисункам.
Кивком головы она указала на большой рисунок красками, висевший на задней стене: две весьма схематичные фигуры лежали плашмя на чем-то вроде травы; на одной фигуре были очки, другая, с красным ртом и в туфлях на шпильках, держала в руках бутылку. Мисс Натт подписала картину (под диктовку Грейси): "Мои мамочка и папочка пьют много водки, все время лежат и кричат на меня".
Я взглянул на соседнюю картину, нарисованную Абигайль Стоун. Надпись гласила: "Всей семьей мы ездили на Алтонские башни и устроили там пикник. В машине мы пели".
- Уверяю вас, мисс Натт, - сказал я, - ни моя жена, ни я не пьем водку. Удивляюсь, откуда Грейси вообще знает это слово.
- Ну, она его наверняка где-то слышала, и ей определенно известно, как проявляется неумеренное потребление алкоголя. Она - единственный ребенок в классе, нарисовавший родителей в горизонтальном положении. А вчера, - продолжила учительница, - Грейси явилась в школу в каких-то обносках.
Прокурорские нотки в ее голосе меня ничуть не насторожили.
- Это был наряд Золушки, мисс Натт, - объяснил я. - Догадайся вы вывернуть его наизнанку, получилось бы бальное платье.
- Впредь, - поджала губы мисс Натт, - если на Грейси не будет школьной формы, ее не допустят к занятиям. До сих пор мы были к ней чересчур снисходительны, но этому нужно положить конец.
Из школы я вышел в тоскливом настроении и, сопротивляясь ветру, двинул к "Медведю". Я собирался выпить стаканчик и тут же уйти, но Тони и Венди Уэллбек так настойчиво зазывали меня к своему столику, что пришлось подсесть к ним.
- Насчет шаров… - пробормотал я.
- Да забудьте вы про шары, - замахал руками Тони. - Что было, то прошло. Сегодня у Венди день рождения - что будете пить?
Не знаю почему, но у меня вырвалось:
- Водку.
Тони направился к бару, а Венди сказала:
- Я рада, что мы с вами здесь встретились. Не будете ли вы так любезны прочесть то, что я написала. Вы ведь почти профессиональный писатель, правда?
С тяжким предчувствием я наблюдал, как она достает из своей вместительной сумки папку с рукописью, отпечатанной на машинке, и сует ее мне. Я прочел название - "Первоцвет и щеночки" - и первые несколько предложений.
У меня было счастливое детство. В доме, где я родилась, не стихал смех. Отец держал нас в строгости, но сердце у него было чистое золото. А мама так заразительно улыбалась, и ее нежные руки были все время чем-то заняты.
Вздохнув про себя, я закрыл папку. Я подозревал, что, если доберусь до первоцветов и щенков, меня стошнит.
- Мне так понравилось сочинять, - поделилась своей радостью Венди. - Прочтите мое произведение, прошу вас, и скажите, что вы о нем думаете, ладно?
- Ладно, - промямлил я.
- Но поклянитесь, что скажете мне чистую правду. - Венди погрозила пальцем. - Вы должны быть безжалостно откровенны.
Вернулся Тони с водкой - кажется, с тройной порцией в фирменном бокале "Смирнофф". Только я сделал первый глоток, как в бар вошла мисс Натт с коллегами. Проходя мимо нашего столика, она бросила цепкий взгляд на меня и мой стакан.
Георгина была уже дома, когда я вернулся. Сидела в темноте и слушала Леонарда Коэна. А на кухонном столе лежала записка.
Дорогой Адриан,
"Шоу Джереми Кайла" показывают завтра утром, поэтому я попросила Дуги Хорсфилда подбросить тебя до больницы.
С любовью,
мама.
Пятница, 7 декабря
Дуги приехал слишком рано, что, по-моему, наглость с его стороны. Он сидел в машине с включенным двигателем, пока я принимал душ, одевался и сражался с Грейси, натягивая на нее школьную форму.
Когда я сел в такси, Дуги первым делом сказал:
- Отвезу вас - и сразу домой, хочу посмотреть это шоу Кайла. Моя супружница позвала кое-кого из соседей, будем глядеть вместе.
Салли заметила мою нервозность, и я признался ей, что сегодня утром мои родители, сестра и бывший любовник матери появятся на "Шоу Джереми Кайла". Я ожидал, что она ужаснется, но она воскликнула:
- Обожаю вашу маму!
Мы что, больше не нуждаемся в частной жизни? Было время, когда люди не болтали о своих проблемах с кем ни попадя.
Растянувшись на высокой койке с оголенным низом живота, я подумал, что готов остаться здесь навсегда. Вся моя энергия куда-то испарилась. После процедуры Салли пришлось помочь мне слезть с кушетки. Она отвела меня в коридор, усадила в кресло. Через полчаса мне стало немного лучше, и я потащился на работу. В витрине магазина "Сони" я увидел родителей на огромном телеэкране. Мать выглядела чрезвычайно гламурно, отец в инвалидной коляске казался бесконечно жалким. Лукас и Рози сидели рядом, держась за руки. Лицо отца показали крупным планом, когда одна-единственная слеза потекла по его левой щеке. Оросив усы, слеза исчезла.
Ноги сами понесли меня в магазин в отдел телевизоров. Я оказался среди сотни экранов, и каждый показывал "Шоу Джереми Кайла". Ко мне приблизился продавец. Судя по бэджику, его звали Мухаммед Анвар.
- Все в порядке, сэр? - тихо спросил он.
- Собираюсь приобрести пятидесятидюймовый плазменный телевизор, - соврал я.
Продавец подвел меня к гигантскому экрану:
- В первый год вы ничего не платите…
- Хотелось бы проверить качество звука, - перебил я.
Вынув из кармана пульт, он включил звук.
- Ты лгала мне все эти годы, мама! - кричала на экране Рози.
- Так, Полин, - рычал отец, - а откуда мне знать, мой ли сын Адриан?
Джереми Кайл проворно обернулся к матери:
- Адриан - это ваш сын, Полин?
Мать кивнула.
- Я хочу, чтобы его проверили на ДНК, - бушевал отец. - Мне нужно знать, мой ли он!
- Полин, вы уверены, что Адриан рожден от Джорджа? - допытывался Джереми.
- На семьдесят процентов, - фыркнула мать.
- На семьдесят! - воскликнул я. - И только?
Продавец рассмеялся:
- И где они берут этих людей?
- Ума не приложу, - ответил я.
Мухаммед опять принялся нахваливать 50-дюймовый плазменный экран. Я опять соврал, сказав, что должен подумать.
Продавец вздохнул:
- Никто больше ничего не покупает. У всех уже все есть. - Он замер на секунду, словно пораженный какой-то мыслью. - А что будет, если ваще перестанут покупать? Меня выпрут с работы.
По пути в магазин я припоминал то, что однажды услыхал от своей матери. Речь шла о фермере, разводившем опарышей. Звали его Эрни, и мать была в него сильно влюблена. Она цитировала наизусть любовные стихи, которые он сочинял в ее честь. С отцом она познакомилась, когда еще встречалась с Эрни. Уж не сын ли я этого опарышного фермера? И не от него ли я унаследовал литературный дар? Очевидно, что с отцом у меня нет ничего общего. Он полагает, что стихи пишут только тюфяки и педики. Однако я к нему привязан. И для меня было бы ударом узнать, что мы не одной крови.
Полночь
Не могу много писать. Я совершенно разбит. Мать отказалась отвечать на мой вопрос, является ли тот, кого я последние тридцать восемь лет называю папой, всего лишь человеком, за которого она вышла замуж. Вместо ответа она велела мне связаться с Эрни и попросить его предоставить образец ДНК для тестирования.
Суббота, 8 декабря
Терапия.
Бернард принимал заказ от преждевременно облысевшего молодого человека на книгу, изданную в Америке, под названием "Дерзновенность надежды", автор - некий Барак Обама. Когда молодой человек назвал свое имя, Дрю Читси, Бернард хохотнул:
- С такой кликухой в жизни непрухи не оберешься, а?
Дрю Читси озадаченно посмотрел на него:
- Прошу прощения?
- Родители на вас точно отыгрались, - продолжил Бернард. - У вашей матери были тяжелые роды?
Челюсть мистера Читси поползла вниз. Он повернулся ко мне, взглядом моля о помощи.
- Бернард, - пояснил я, - имеет в виду устаревшее обозначение полового акта, "дрючиться". Ну как в выражении "Иной раз дрючиться все равно что поле пахать".
Читси, которому на вид едва перевалило за двадцать, сказал:
- Никогда не слышал такого термина.
- А я раньше частенько его употреблял, - беззаботно продолжал Бернард. - Бывало, звоню кому-нибудь из подружек: "Привет, Глэдис (или Марсия, или как там ее звали, эту дуру), слабо подрючиться вечерком?"
Лицо Дрю Читси побелело как простыня. Похоже, он переосмысливал всю свою предыдущую жизнь.
- Вчера я записывался в библиотеку, - бесцветным тоном произнес он, - и теперь понимаю, почему пожилая библиотекарша хихикнула. А на моей свадьбе… викарий… когда он спросил: "Согласны ли вы, Дрю Читси…" - прихожане громко засмеялись.
Когда Читси ушел, я упрекнул Бернарда:
- Впредь, пожалуйста, не комментируй имена и внешность посетителей. Они в нашем магазине антикварная редкость.
- Это ты мне говоришь, - отозвался Бернард. - Да я в эскимосском борделе видел больше клиентов, чем здесь за целый день.
Когда я усомнился в осведомленности Бернарда насчет эскимосских борделей, он обиделся:
- Я представлю документальное свидетельство.
Воскресенье, 9 декабря
Под давлением Грейси согласился выйти из дома и купить рождественскую елку (я считаю неправильным ставить и наряжать елку ранее последней недели перед Рождеством). Одолжили у матери "мазду", и Георгина повезла нас в первый из трех садовых центров. Мать по-прежнему отказывается вписывать нас в автостраховку, и нервы мои всю дорогу были на пределе. Я каждую минуту ждал, что нас остановит полицейский. Почти все елки были затянуты в зеленую сетку, как индейки, и невозможно было определить, насколько ровные и симметричные у них ветки.
В третьем садовом центре Георгина вспылила:
- Адриан, если мы сейчас же не выберем елку, клянусь, завтра я куплю в "Вулвортсе" синтетическую.
Мы сидели в кафе в окружении людей среднего возраста, одетых в практичные и удобные для автомобилистов куртки и обувь. Я так устал, что мог бы запросто уснуть, положив голову на стол. Сказал жене, пусть она выберет елку, любую, а мы с Грейси подождем ее в машине. Георгина, печатая шаг, вышла через автоматические двери и вскоре затерялась среди хвойных деревьев. Вновь мы увидели ее, когда уже стемнело. Рождественская елка была слишком большой и не влезала в машину, пришлось крепить ее сверху на крыше. Веревку мы нашли в багажнике.
Возникает вопрос: зачем мать держит в багажнике мотки старой веревки? Кажется, такого сорта запасливость свойственна только маниакальным убийцам?
Несуразно высокая елка упирается в потолок. И фея, насаженная на верхушку, горбится, как Квазимодо. Гирлянды с лампочками ярко сияли, пока мы методично развешивали игрушки и шары. А когда мы сели полюбоваться проделанной работой, лампочки перегорели.
Неужели у нас ничего не может быть хорошо?
Понедельник, 10 декабря
Терапия.
Салли пытается забронировать билет на самолет в Канаду. Энтони попал в больницу, и она хочет за ним ухаживать. Я успокаивал ее: современные пластические хирурги отлично восстанавливают поврежденные ткани на лице. А про себя надеялся, что ей не удастся купить билет. Она нужна мне здесь, в Лестере.
Позвонил мистер Карлтон-Хейес спросить, как Бернард и Хайтиш восприняли известие о том, что мы закрываемся. Я признался, что до сих пор ничего им не сказал.
- Ах ты господи, - вздохнул он, - значит, придется мне самому это сделать. - Я принялся извиняться, но он меня остановил: - Я не должен был вас об этом просить, дорогой мой, у вас доброе сердце, и мне следовало предвидеть, что столь огорчительное поручение причинит вам боль.
Пообещал мистеру Карлтон-Хейесу, что в конце рабочего дня Бернард и Хайтиш узнают, что в новом году контракт с ними продлен не будет.
Полночь.
Я не смог. Скажу им завтра, прямо с утра.
Вторник, 11 декабря
После терапии мать подбросила меня до работы. Хайтиш ковылял по залу в гипсе, Бернард сидел на диване и читал "Ярмарку тщеславия" (книгу, а не журнал). Я попросил их внимания и выложил новость: магазин закрывается.
Лицо у Бернарда вытянулось:
- Так вот, значит, как. Пойду и довершу смертоубийство. Англия не нуждается в старых пердунах вроде меня, геморрой и гнилостный запах изо рта здесь не приветствуются. Синие пти-и-цы-ы над скалами Дувра-а…
- Мне положена компенсация по сокращению? - перебил Хайтиш.
- Я это выясню, - ответил я.
- А я встречу Рождество в работном доме, - сказал Бернард.
И тут я пригласил его провести Рождество со мной и моей семьей.
Зачем? Зачем? Зачем я открыл рот и позволил этим словам сорваться с языка?
Бернард отвесил мне поклон:
- Премного благодарен, юный сэр. За мной бутылка.
Позже я погуглил "действующий закон о компенсации" и сообщил Хайтишу, что ему ничего не положено, поскольку он проработал у мистера Карлтон-Хейеса менее двух лет.
- У одного моего родственника франшиза KFC, - задумался Хайтиш. - Попрошу его взять меня на работу.
- Что такое KFC? - полюбопытствовал Бернард. - Крысиный футбольный клуб?
Мы смеялись дольше и громче, чем того заслуживало невежество Бернарда. Наверное, нам просто нужно было расслабиться.