- Вы вот, гражданин Фрязин, думаете, наверно, что я вас сюда позвал. Хули он меня сюда притащил, думаете вы, и очень правильно это делаете.
- Не думаю я, - возразил Фрязин, снова пугаясь.
- Думаете-думаете, - шутливо погрозил пальцем Мэр.
- Да не думаю я!
- Думаете! И, наверно, правильно, что вот такой рядовой оперативный работник удивляется визиту к столь высокому начальству. Чинопочитание нам чуждо, но субординация! Субординация - это великая сила! Я не гнушусь… не гнушаюсь общаться со всеми слоями граждан, для меня каждый гражданин - брат и друг, но субординация… Э-э, субординация - это, вам я скажу, придумано хорошо. Ну да ладно. Я вас пригласил по просьбе… ну, вы понимаете, кого. Вы же были на съезде, на стадионе?
- Был, - согласился Фрязин. Неужто иностранец, пизда, настучал?
- Вот. Поэтому хочу сообщить, что завтра, в районе восемнадцати ноль-ноль, с вами встретится… ну, вы поняли, кто. Уж не знаю, зачем, но это большая честь.
Сами-Знаете-Кто!
Встретится!
Восемнадцать ноль-ноль!
Фрязин встал из стула, потом опять сел. Зачем-то взял со стола карандаш, покрутил, положил в карман. Достал, бросил обратно. Икнул.
- Вижу, польщены и удивлены, - одобрительным тоном сказал Мэр, давая дураку другую конфету взамен съеденной.
- А может, не надо? Может, это не меня? - потерянно спросил Фрязин.
- Вас, вас, голубчик.
- Ошибка какая, может…
- У нас ошибок не может быть! - обиделся Мэр, но Фрязин уже не напугался. Мэр в сравнении с Сами-Знаете-Кем представлялся какой-то незначительной картой типа валета или дамы.
- Канпет, - попросил дурак, дергая Мэра за рукав. Мэр дал ему горсть, не глядя, и продолжал:
- Думаете, вас найти легко было? Вас там знаете сколько было таких? Целый стадион! А вы - ошибка… Пусть даже и ошибка, - зашипел Мэр, понизив голос, - а вам-то что? Что вам там сделают? Может, орден дадут! Может, квартиру новую! Машину! А вы - "ошибка"…
- Да нет, я же ничего. Я не против.
- Еще бы против он был… Слушайте, он что с ними делает? Я же ему только дал!
- Канпет, - канючил дурак.
- У него защечные мешки, как у гамадрила, - сказал Фрязин, уже хорошо изучивший способности Володи.
- В общем, завтра его не берите, - сказал Мэр. - До свидания.
Лагутин ждал внизу, на крылечке. Курил, дурак его пасся тут же, что-то ковырял в стенке.
- Ну, что? - спросил Лагутин.
Фрязин вкратце описал ему происшедшее.
- А за столом кто был? - спросил он под конец.
- Семен Семеныч? А хуй его знает. Тоже, спрашиваешь.
Фрязин подумал и согласился: степень секретности в высших эшелонах ВОПРАГ была высшей. Никто, например, не знал, кто руководит конторой и руководит ли кто-то вообще. Поговаривали, что этим занимается сам Сами-Знаете-Кто. Неудивительно, что Семен Семеныча Фрязину не представили… А ну как это и есть самый главный? Или тот, кому передает указания Сами-Знаете-Кто?
- Ты радоваться радуйся, да не спеши, - сказал Лагутин. - Я чего приехал. Байки твои слушать? Хуй. Я приехал на задание тебя взять. Сейчас едем хазу мудацкую брать.
- Что-то серьезное? - оживился Фрязин. После кабинета с конфетами и Мэром хотелось кому-то дать хорошей, бодрой пизды. Вынуть на асфальт, положить и ногой, ногой. Или по морде, чтоб упал сначала. Чтобы зубы, блядь, как ебаный попкорн, разлетелись.
- Не то слово. Когда ты в последний раз мудацкую хазу брал? А там самая что ни на есть жопа. Даже книжки запрещенные вслух читают! Этого… не помню, с-сука…
- Маратов, блядь, гельманов? - спросил запомнившееся Фрязин.
- Да не. Типа такая фамилия, как насрано. Вот, Ширянов.
- А почему насрано?
- А хуй его знает, брат. Ассоциация.
- Цаца. Цаца! - жалобно сказал дурак Володя.
- А, чтоб тебя. Книжку забыл?
Дурак печально закивал главою.
- Новую куплю. Или отберем у кого. Сегодня и отберем, - пообещал Фрязин.
Дурак оттаял и стал жевать конфеты, умело запрятанные во рту.
- Давай-ка мы их оставим, - сказал Лагутин. - Посадим вон в кондитерской, пусть жрут. А то приказы приказами, а на таком деле от них вред один.
- Давай, - согласился Фрязин.
Дураков усадили в кондитерской за столик, купили им газировки, пирожено и морожено. Продавщице велели за дураками смотреть и чуть что принимать меры.
- Это что же мне делать? - спросила толстая и наглая продавщица.
- Да хоть пизду им покажи, только чтоб не разбежались, - развязно сказал Лагутин. - Если их не будет, как приеду, я тебя в твои эклеры зарою.
Поехали на лагутинской машине - в фрязинской, как обнаружилось, дурак Володя успел насрать на заднем сиденье и даже не сказал, сволочь.
Мудацкая хаза располагалась в хрущевке, окруженной такими же ветхими строениями. Вокруг под видом праздных граждан ходили, сидели и стояли сотрудники ВОПРАГ, многие из знакомых, другие, видать, из дальних отделений. Фрязин только успевал здороваться.
- Квартира двенадцать, - сказали им. - Сейчас станем дверь ломать.
- Чуть не опоздали, - пыхтел Лагутин, топоча по лестнице. - Самое интересное пропустим!
Но самое интересное не пропустили. Дверь высадили, из прихожей заверещала толстая бабища в бигудях. Фрязин ворвался одним из первых, тогда как Лагутина придавили в дверях.
Мудаков в квартире было не продыхнуть. Штук двадцать. Они сидели на подоконниках, на полу, даже в ванной обитали два мудака. Всполошенные грохотом мудаки метались по комнатам, вопили, кто-то лез в форточку…
- А-а, бляди! - радостно закричал толстый оперативник. - Попались!
Глава 10
"Гражданский контроль над вооруженными силами это деятельность граждан как через государство, так и через свои объединения, направленная на то, чтобы состояние и применение армии отвечало потребностям и интересам общества.
Другими словами, это способность общества определять жизнь и поведение армии, не допускать таких отклонений в деятельности военных, которые представляют угрозу демократии, свободе и безопасности граждан".
Депутат Е.Зеленов.
Как срать, так все время передачу хорошую показывают. А в толчок телевизор не вставишь.
Кукин прикинул, что сможет не срать еще минут десять. А потом, если быстро, минуты в три уложится. Может, как раз на рекламу попадет.
В телевизоре в самом деле было интересное. Первый Президент вытирал слезы, текущие по седым мордасам, и бормотал:
- Ну и шта? Обманули, пнимаешь… Дачу, охрану, пенсию… А шта мне ваша пенсия, если вы меня теперь, как Гитлера какого, судите?
Суд на Первым Президентом, который официально был признан одним из зачинателей мудацкого движения, обещали давно, а показали как-то сразу, не предупредив. Если бы Кукин телевизор не включил, ни хуя бы и не увидел - в программе были какие-то фигурные катания.
Камера показала маленький зал какого-то районного суда, скучную тетеньку-судью, народных заседателей с пропитыми рыльцами. Первый Президент поднял руку - за отсутствием пальцев казалось, что он кажет ею некий сложный, одному ему понятный факофф.
- Это шта за комедия? Мне Сами-Знаете-Кто обещал неприкосновенность и все… это… Я бывший гарант!
Судья как раз собралась что-то сказать, но тут Кукину приперло, и он побежал срать.
Попойка со школьным товарищем Афанасьевым довела Кукина до бодуна и поноса, оба жутко страшные. Но если бодун был снят аспирином и пивом, то понос этим зельям только обрадовался.
Реактивная струя подбросила Кукина над унитазом, едва он успел снять штаны. Вот так, блядь, Циолковский и открыл в Калуге принципы звездоплавания, подумалось Кукину.
- …шта-а… пнимаешь… - доносилось из-за приокрытой двери, а потом Первый Президент вроде как сказал "пизда", но может, и показалось.
Афанасьев, школьный товарищ, рассказывал много интересного. Особенно понравилось Кукину про дураков, которые слабоумные граждане. Он и сам с утра видел одного - солидный такой, даром что весь в соплях.
Суд вершился быстро - не успел Кукин просраться, как Первому уже зачитывали обвинение. Никаких политических статей - хулиганство в виде дирижирования оркестром в пьяном виде там-то, обоссывание шасси самолета сям-то, подстрекательство к бросанию пресс-секретаря в воду… Первый опять показал суду свой непостижимый факофф и затребовал адвоката. Это было интересно, потому что фактически он приравнивался к мудакам, а мудакам адвокаты не положены. Но суд было не наебать.
- Адвоката? - задумчиво сказал судья. - Будет вам адвокат.
Она куда-то позвонила, прикрывая трубку рукою, и в зал ввели потасканного дядю.
- Вот, - сказала судья. - Генри Падла, известный адвокат.
Однако! Мудаку и адвоката-мудака. Лихо, подумал Кукин, но тут ему опять подперло, и он поскакал срать.
В это время Фрязин переключил программу с суда на мультики, чтобы потешить дурака Володю, а сам пошел в коридор. Как раз на стенку вешали стенгазету - яркую, разлапистую. Тут же собрался народ, что было странно - обычно никто газету не читал, разве со скуки.
Прохожий человек шоссе переходил,
Но ззади настигал его автомобил!
Прохожий не успел дорогу перейти,
Настиг автомобил прохожево в пути!
Фрязин прочел стишок еще раз. В стенгазету писали, конечно, всякое, но такого он не видел.
- А дураки писали, - сказал, проходя, один из оперативников. Второй, несший зачем-то настоящий человеческий череп, поправил:
- Слабоумные граждане.
- Ну да. Они. Это о профилактике дорожно-транспортных происшествий. А в следующем номере должно быть про пьянство.
Один из слабоумных граждан как раз подошел и радостно улыбался.
Фрязин посмотрел на часы - до восемнадцати ноль ноль еще долгонько… Чем день занять? После участия во вчерашней операции их с Лагутиным освободили от дежурства, попросили только посидеть в управлении, может, понадобятся зачем. Лагутин со своим дураком разумно ушел пить пиво, а Фрязин мотался туда-сюда, определив Володю в комнату отдыха к телевизору. Было страшно - в Кремль все-таки… Сами-Знаете-Кто… Как бы чего не вышло, подумал Фрязин, автоматически перечитывая еще раз стихотворение про автомобил.
Потом он посидел в холле под фикусом, почитал какую-то газету, забытую на подоконнике и отчетливо пахнущую селедкой, ничего не понял и сунул ее в урну. Еще раз прочел про автомобил, прикинул, что "ззади" написано с ошибкой, надо "с зади", покурил. Кстати, управление было единственной организацией, где отсутствовали места для курения. То бишь курили везде - чтобы не тратить рабочее время на хождения туда-сюда. Это была одна из многих привилегий сотрудников ВОПРАГ, и Фрязин ею гордился. Особенно когда видел, как пиздят или забирают какого-нибудь горемыку, попавшегося с сигаретой в общественном месте и нарушившего таким макаром федеральный закон "О борьбе с курением". Пиздили, правда, за это несильно, потому что пиздившие тоже курили.
Сами-Знаете-Кто… Вот Сами-Знаете-Кто никогда не курил.
Вернее, было так.
"Когда Сами-Знаете-Кому было семнадцать лет, он начал курить, пить и ебаться.
Он был тогда уже студентом. Или курсантом. И студенты, и курсанты многие курят, пьют и ебутся. А к Сами-Знаете-Кому то и дело приходили его товарищи, тоже студенты. Или курсанты. И почти все курили, пили и ебались. Бывало, закроются в комнате, говорят, спорят, беседуют, а сами, как паровозы, курят, пьют и ебутся.
Ну, и благодаря этому Сами-Знаете-Кто тоже стал привыкать к курению, питью и ебле.
Конечно, для здоровья курить очень неполезно. От этого люди кашляют, мало кушают, худеют и хворают. Но которые уже начали курить - тем не так-то легко это бросить. Тем более пить и ебаться.
А мать Сами-Знаете-Кого очень огорчалась, что ее любимый сын привык к куренью, питью и ебле.
И она не раз просила сына бросить эту привычку. Но Сами-Знаете-Кто на это только улыбался и говорил:
- Ничего! Я здоровый. Мне это не очень вредно.
Но мама очень любила своего сына, и поэтому она решила сделать как-нибудь так, чтобы он бросил курить, пить и ебаться. И долгое время она не знала, как ей сделать и как поступить.
И вот однажды она нарочно ему сказала:
- Денег у нас немного. Каждая лишняя трата отражается на хозяйстве. И хотя твои папиросы, водка и бляди недорого стоят, но все-таки было бы лучше для хозяйства, если бы ты не курил, не пил и не ебался.
Она нарочно так сказала. Папиросы, водка и бляди стоили очень дешево. И на хозяйстве это не отражалось. Но матери очень уж хотелось, чтоб ее сын не курил, не пил и не ебался. И вот почему она так сказала.
Выслушав эти слова матери, Сами-Знаете-Кто ответил:
- Ах, прости, мама! Вот об этом я не подумал. Хорошо, я сегодня же брошу курить, пить и ебаться.
И с этими словами вытащил из кармана папиросы и водку и положил их на стол, а блядей тут же погнал на хуй из комнаты. И уж больше до них не дотрагивался. А которые курят, пьют и ебутся, те знают, какую огромную волю надо иметь, чтоб сразу бросить эти привычку. Некоторые слабовольные люди обращаются даже к докторам, чтоб те помогли им бросить курить, пить и ебаться. И доктора смазывают им рот и хуй каким-то лекарством, чтоб им противно было курить, пить и ебаться. А еще более слабовольных доктора усыпляют и внушают им разные ужасные мысли о вреде курения, питья и ебли. И только тогда эти люди бросают курить, пить и ебаться. И то многие не бросают, а продолжают курить, пить и ебаться, имея в голове ужасные мысли о вредности куренья, питья и ебли.
Но у Сами-Знаете-Кого была огромная воля. Он без всяких докторов решил бросить куренье, питье и еблю. И действительно бросил. И больше никогда не курил, не пил и не ебался".
Историю эту Фрязин прочел в учебнике сына, и даже вспомнил, что читал нечто подобное о ком-то другом, но тут же отмел эти мысли. Сын, сука, уже тоже курил, и Фрязин для порядка заставил его прочесть поучительную историю пять раз, стоя голыми коленками на гречневой крупе. Сын курить не бросил, да Фрязин и не надеялся. Все дети рано или поздно начинают курить, пить и ебаться, поэтому спорить с природой бессмысленно. Надеялся Фрязин лишь на то, что удастся пристроить сына в училище ВОПРАГ, чтоб как батька был. Да поди пристрой…
Опять вспомнилось про вечерний визит, про восемнадцать ноль ноль. Что же попросить-то? Сына в училище? Так рано еще, маленький он совсем разъебай… Квартиру? Дачу? А если подождать, пока Сами-Знаете-Кто сам чего предложит? На работу, может, возьмет в свои структуры, а там все дадут автоматически - и машину, и дачу, и сына в училище…
Фрязин аж употел.
От радужных мыслей его отвлек оперативник Зазыкин, который громко спросил:
- Чей дурак там перед телевизором сидит?
- Мой! Мой! - не сразу отозвался Фрязин.
- Насрал, падла, прямо на пол. Иди убирай теперь.
Резкий переход от светлых перспектив в структурах Сами-Знаете-Кого к куче дурацкого говна расстроил Фрязина, и в комнату отдыха он вошел злой. Володя как ни в чем ни бывало смотрел телевизор. Насрал он в самом деле изрядно, что называется, с разбегу не перепрыгнуть. Жрет, небось, много, скотина.
- Что ж ты наделал? - спросил Фрязин.
- Кака, - правильно сказал дурак, не отрывая взгляд от экрана. Там как рассказывали про украинских националистов Олди и грузинского националиста Локхарда, выводя нехитрую связь всех троих с мировым сионизмом и американскими спецслужбами, потому что грузинов Локхардов в природе не бывает, как и хохлов Олди.
- Я тебя, блядь, убил бы, - сказал Фрязин. - Убирай давай!
Дурак шмыгнул носом и продолжал смотреть.
- Мне сегодня в Кремль, а ты насрал, - без всякой логики, но с большой и чистой укоризной сказал Фрязин. Тут, на володино счастье, как раз подвернулся чей-то слабоумный партнер, и Фрязин ухватил его за плечо, говоря:
- Видишь? Насрано! Убрать!
Слабоумный гражданин попался понятливый, тут же собрал говно в карманы, а что не влезло, взял в горсточку и ушел. На ковре осталась неприятная размазанная клякса, и Фрязин прикрыл ее газетой - вроде как случайно упала.
А вообще работа Фрязину нравилась. Чем ближе к Кремлю, тем чаще он думал об этом. Ну вот заберут его, к примеру, в личную охрану Сами-Знаете-Кого. Дадут квартиру, машину. И будет он ходить следом, охранять… Ни водки небось попить, ни пива. Даже жарко когда. Все время начеку, все время при деле, в волнениях и тревогах. А если, не дай господь, Сами-Знаете-Кого убьют? Или хотя бы яйцом каким кинут, помидором? Это не режиссер Нахалков, у того хоть все ебало пускай в помидорах да яйцах будет, никто не почешется. На то - режиссер, творческая личность. А тут Сами-Знаете-Кто. Небось сразу всю охрану в мудаки, а на их место новых наберут. Или в крайнем случае - на Крайний Север, мудаков стеречь…
В это время Кукин посрал, в очередной раз оценив талант Циолковского. Небось всю Калугу обосрал, пока ракету выдумал. Написать, что ли, про это? Кукин прикинул - а и неплохо бы. Найти внучку гения, которая расскажет, как дедушка животом маялся… "Весь в говне, великий мыслитель выскочил из сортира и вскричал: "Люди ринутся к звездам! Я только что открыл электричество!"". Хотя нет, про электричество это не отсюда, это из мудацкой книжки, запрещенной. Хотя почему запрещенная, черт ее разберет.
Тут зазвонил телефон. Кукин рванулся к нему и схватил трубку - вдруг что важное.
Хуй там.
Не важное, а совсем пиздец.
- С вами говорят из администрации Сами-Знаете-Кого, - сказал тусклый, какой-то роботно-пидарастический голос. - Сегодня в восемнадцать ноль-ноль, журналист Кукин, Сами-Знаете-Кто хочет с вами встретиться.
- А-а… - начал Кукин, но утратил голос. Он попробовал еще раз: - А-а… А по какому вопросу?
- Не могу знать, - сказал робот-пидарас. - Излишне напоминать вам, что опаздывать не стоит.
Было слышно, как кто-то говорит картаво: "Скажи, чтоб оделся пгилично, а то хуйню какую напялит, когеспонденты эти хеговы такие".
- Оденьтесь поприличнее, - велел робот-пидарас. - Причешитесь. Пропуск на вас уже выписан.
Кукин послушал пикающие гудки и не нашел ничего лучшего, чем снова побежать срать.