УРОКИ ПЕРЕНОСЯТСЯ НА ЗАВТРА
Gaudeamus igitur,
Juvenes dum sumus...
Глава 1. Гоп нон-стоп
Морозным ноябрьским днём по улице Карла Маркса в направлении центрального рынка неспешно шагали двое странных мужчин.
Один из них, совершенно огромного роста, одет был в валенки и телогрейку, на голову он каким-то чудом натянул маломерную цигейковую шапку-ушанку с явными следами от кокарды, а ручищи, длиной своей намного превосходившие рукава, плетьми свисали чуть ли не до самой земли, обрамляясь на конце нелепыми мохнатыми рукавицами. На левой стороне его лица, от уха до подбородка, красовался грубый шрам, стягивающий кожу в некое подобие страшноватой улыбки.
Его спутник, напротив, ростом был невысок, либо он казался таковым рядом со своим высоким товарищем. Простенькое драповое пальто его, гостеприимно распахнутое для пронизывающего ветра, обнажало белоснежную рубашку из приличной, хотя и бесполезной в такую погоду ткани, и кожаная кепка, небрежно нахлобученная на темечко, вряд ли находилась там с целью обогрева своего хозяина. Ботиночки на тонкой подошве довершали его легкомысленный наряд.
В другое время они обязательно привлекли бы к себе пристальное внимание зевак, но мороз подгонял прохожих, закутанных в меховые воротники, не оставляя им ни малейшего шанса оглядеться. И лишь двое рабочих, по случаю предстоящего праздника возившихся с кумачовой растяжкой через улицу, отреагировали на присутствие удивительной парочки.
- Гляди! – сказал один из них. – Вырядились, как на сенокос.
- Наверное, уже внутрь приняли, - с плохо скрываемой завистью отозвался второй. – Вот и тепло им.
И действительно, нашим незнакомцам суровая погода, казалось, не причиняла никаких неудобств. Возможно даже доставляла удовольствие, судя по тому, как они радостно обменивались впечатлениями и развлекались.
Поравнявшись со зданием пельменной, откуда торчала наружу многострадальная очередь, они отпустили по адресу голодающих несколько сомнительных острот. У витрины магазина "Ткани" вдоволь нахохотались над лысыми манекенами с оторванными руками, обёрнутыми в выцветшие тряпки. И, наконец, задержались в толкучке у ювелирного магазина.
Под вывеской "скупка драгметаллов у населения" стоял молодой, не по возрасту потрёпанный парень в очках. Один глаз его, колючий и цепкий, созерцал происходящее вокруг, другой же, какой-то мутный и неподвижный, безжизненно покоился в глазнице.
- А что, золото нынче почём? - громко спросил коротышка.
Поскольку он не обращался ни к кому конкретно, его тут же обступила компания встревоженных и неопрятных мужчин.
- Кольцо не купите? Девяносто пятая проба. Дёшево отдам.
- Бриллиантами интересуетесь?
- Колье? Ожерелье?
Предложения посыпались одно за другим и прекратились лишь тогда, когда коротышка с умным видом осведомился, нельзя ли приобрести кое-чего из списка в рассрочку.
- Без бабла мы сейчас, - пояснил он своё желание кредитоваться.
Такое откровение мгновенно разогнало толпу, и странной парочке не оставалось ничего другого, как покинуть стихийную торговую площадку, впитывая спиной презрительные взгляды. Миновав продовольственный магазин, они остановились ещё только один раз, чтобы оглядеться.
- Здесь, - сказал великан, и они решительно свернули в проходной двор, соединяющий улицы Карла Маркса и Горького.
Если бы кто-то задался целью проследить их дальнейшие действия, то он был бы крайне удивлён. Вместо того, чтобы неизбежно выйти с другой стороны двора, в чём, собственно, и состояло его предназначение, наши подопечные свернули с натоптанной в снегу тропинки и спрятались за углом извилистого здания, куда не добиралась лопата дворника, а о цивилизации напоминали лишь желтоватые замерзшие подтёки на стенах.
Чем они занимались там, неизвестно, но примерно через час, когда появились первые признаки вечерних сумерек, навстречу одинокому прохожему, решившему срезать путь через злополучный двор, шагнули два силуэта.
- Деньги! - скомандовал один из них внушительным басом.
Прохожий сел в сугроб, имея на то полное право - грабители, с которыми раньше ему приходилось встречаться только на экране телевизора, вели себя нагло и решительно. Кроме того, в руках их серебрились бенгальские огни, щедро плюющиеся искрами.
Дрожащие пальцы с кошельком протянулись через пространство.
- Пятнадцать рублей, - подытожил голос после беглого осмотра. – Почему ты так мало с собой носишь?
Вопрос, нужно заметить, относился к разряду хамских, но бывший владелец кошелька явно не собирался открывать диспут на эту тему.
- Не знаю, - виновато ответил он. - У меня "сберкнижка".
- Ну и что? – возразил ему бас, отбрасывая в сторону отработанный фейерверк. - Теперь из-за тебя нам придётся проделывать эту неприятную процедуру повторно.
Отчитав таким образом мужчину, воры растворились в сгустившейся темноте так же неожиданно, как и появились. Ограбленный, не веря своему счастью, осторожно поднялся на четвереньки, затем - на ослабшие в коленях ноги, и уже через секунду от него простыл и след.
У следующего прохожего наглецы отобрали восемь рублей бумажками и два мелочью, что вызвало у них новую бурю негодования и проклятий по адресу жертвы.
- Я бы на твоём месте постеснялся на улицу выходить с такими деньгами, - отчитали его. – Дома сидеть надо, а не провоцировать честных граждан на бессмысленные поступки.
Испуганный такими речами до степени невозможной крайности, человек клятвенно пообещал, что больше не будет.
- Как же! – бросили ему вслед бандиты. – Так мы тебе и поверили! Катись колбаской, пока не насовали тебе бамбулей!
Затем появилась пожилая дама, прижимавшая к груди авоську с яблоками. Она попыталась визжать, но и её лишили средств на завтрашний трамвай, милосердно позволив убежать вместе с неповреждёнными фруктами.
- Ничего не понимаю, - возмутился здоровяк, когда женщина скрылась из виду. - Этот двор по какой-то причине не пользуется доверием граждан города. И поэтому ходят через него только всякие оборванцы, которым нечего терять, кроме своих...
- Тс-с! - его подельник прижал указательный палец к губам.
Во двор зашли двое и, в отличие от своих предшественников, они не поспешили на выход, а остановились возле стены и стали производить какие-то малопонятные манипуляции. Один из них что-то достал из-за пазухи, а второй принялся это нечто изучать, пользуясь, по всей видимости, больше инстинктами, нежели зрением. Впрочем, фонарик у них тоже имелся.
- Сколько просишь? - послышался голос.
- Пятьсот, - отозвался второй.
- Четыреста и разойдемся.
- Да ты что! Тут больше ста грамм!
- Так я же не навязываюсь. Можешь сдать своё богатство в магазин. Сотни три получишь. И чистую совесть в придачу.
Сомнения, повисшие в воздухе, казалось, лучились, освещая лица торгующихся.
- Четыреста пятьдесят!
- Ну, что с тобой делать? По рукам!
Раздался короткий свист, и на сцене появилось третье действующее лицо: существо совсем уж маленького ростика: то ли ребёнок, то ли карлик. Оно подбежало к хозяину и протянуло ему пачку ассигнаций, легко узнаваемых по косвенным признакам даже в такой темноте.
Но они не успели довести начатую сделку до конца. Пространство вдруг озарилось неистовым белым светом, и увлечённый подсчётом купюр очкарик удивлённо поднял вверх свой мутный глаз. На поляне, наполненной праздничным мерцанием, кроме них возникли ещё два персонажа с зажженными бенгальскими огнями.
- Бог помощь! – прозвучало в наступившей тишине.
- Вы кто? - спросил опешивший очкарик вместо того, чтобы благоразумно дать дёру.
- Странники, - охотно пояснил громила. - Видите ли, мы с другом находимся в данный момент в затруднительном финансовом положении, а вы, насколько можно судить, обладаете достаточными средствами, чтобы удовлетворить самые смелые материальные запросы. Не могли бы вы одолжить нам рублей, эдак, восемьсот?
Эта короткая и вполне осмысленная речь вернула очкарика из-под власти гипноза к действительности. Он ловко, как юла, развернулся на месте и задранной вверх ногой нанёс незваному попрошайке страшный удар в челюсть. Вернее, собирался его нанести, потому что в следующую секунду он лишь беспомощно вытянулся вниз головой, пойманный за ногу. Свободной рукой здоровяк точно так же схватил карлика, вознамерившегося улизнуть, а низкорослый его сообщник ловко пробежался по карманам болтающихся в воздухе предпринимателей и, не считая, переложил добычу к себе.
- А у тебя что? - обратился он к остолбеневшему свидетелю, закончив обыск.
- Золото, - признался тот, сообразив, что он не на суде, и врать не имеет смысла.
- Мой тебе совет, - сказал бандит. – Держись подальше от этого барахла. Ещё никого оно до добра не доводило. Пошли!
- Ага, - поддакнул его подельник и воткнул обоих несчастных головами в глубокий сугроб, словно снаряды в ствол артиллерийского орудия.
Дальнейшие действия шайки были, хотя по-человечески и понятны, но всё же неожиданны и дерзки. Прямо с места преступления они направились через дворы к ресторану, расположенному в помещении гостиницы "Сибирь".
- Столик на двоих! – заявили они подоспевшему администратору.
- У нас заказано, - ответил тот и потыкал их носом в висевшую на дверях табличку. – Свадьба.
- Где-нибудь с краешку. Мы будем сидеть тихо-тихо, - пообещали они.
Но администратор оказался непреклонен.
В "Ангаре" получилась та же история, а в "Центральном", хотя никто и не женился, мест свободных опять-таки не нашлось, и поэтому специально для них вызвали милицию в ответ на угрозы разнести "эту пещеру к чёртовой матери". Дожидаться приезда наряда они не стали, но продолжили свой путь, решив попытать счастья на другом берегу. Перейдя пешком через мост, и вдоволь налюбовавшись дымящейся от мороза рекой, они неожиданно нашли пристанище в "железке". И то не сразу, а только после того, как здоровяк взял под локоток администратора и отвёл его деликатно в сторону.
- Мы с товарищем, - интимно поведал он, - вернулись из дальнего путешествия, если можно так выразиться, и сейчас остро нуждаемся в качественной пище и тепле. Нам показалось, что ваше уважаемое заведение является именно таким местом, где измождённые долгой дорогой паломники могут на время забыть о невзгодах и предаться простым земным радостям.
На лице многоопытного администратора отобразилось удивление.
- Отдельные столики все заняты, - посетовал он. - Но я могу предложить вам два места с соседями.
- Вы даже не представляете себе, какую благодарность к вам испытывают сейчас наши сердца.
- Да ладно, - отмахнулся благодетель, поражаясь собственной сговорчивости. - Раздевайтесь в гардеробе. Я вас провожу.
Под телогрейкой у долговязого оказался обшарканный синеватый пиджачок школьного фасона, застёгнутый на все пуговицы, который был ему катастрофически мал. На лацкане пиджака горделиво сиял значок "Строитель Братской ГЭС", а штаны, хоть и не ватные, серьёзно, тем не менее, смахивали на пролетарскую робу. Под пиджаком, надо полагать, рубашки не было и в помине, поскольку в треугольный просвет под кадыком выглядывала могучая грудная щетина.
Коротышка выглядел намного приличнее, но и его демисезонный наряд был, мягко говоря, странноват. Аккуратно выглаженное военное галифе само по себе не вызывало нареканий, но в купе с расшитой цветными узорами косовороткой в стиле русской деревни начала века, оно рушило все представления о современной моде и вкусах. В дополнение ко всему у обоих на головах красовались ровно подстриженные поляны, а глаза хищно стреляли по сторонам.
Какие-то сомнения мелькнули запоздало в голове администратора.
- Деньги-то у вас хоть есть? – спросил он.
- Обижаешь, начальник!
И в доказательство ему предъявили смятую пачку купюр.
Глава 2. Дембельский альбом
Поезд, объявленный диктором, не спешил. Серега стоял на перроне вокзала, всматриваясь в горизонт, и монотонно подпрыгивал на месте, чтобы не отморозить пальцы на ногах. Короткий полушубок из искусственного меха укрывал лишь спину, подставляя леденящему ветру всё остальное. У ненавистной кроличьей шапки пришлось опустить уши и завязать на подбородке тесёмки.
С Толяном, который задерживался вместе с поездом, они не виделись два года, то есть ровно с того самого момента, когда его ранним ноябрьским утром посадили в автобус на сборном пункте и увезли защищать Родину. Так получилось.
Сдружились они в третьем классе при не совсем обычных обстоятельствах - в процессе покорения сердца красавицы Тани. По причине малолетства они тогда ещё не знали, как устранять с дороги соперников, поэтому ухаживали за ней то по очереди, то вместе, уповая на благосклонность судьбы. Пока Таня, со своей стороны, мучилась с выбором, мальчики вдруг поняли, что она - лишняя в треугольнике.
Трудно сказать, что их сблизило. Серега, высокий и физически развитый мальчик, был на голову выше Толяна, не способного дотянуться даже до вешалки в школьной раздевалке. Да и по характеру они разнились: немного вялому Серегиному нраву противостоял пожароопасный сгусток энергии и эмоций. Серегин отец сидел в тюряге, а мать работала крановщицой на стройке, тогда как родители Толяна происходили из совершенно другой социальной подгруппы: батя его дослужился до капитана милиции в городском ОВД, что являлось предметом гордости их семьи и особенно матери - по профессии школьной учительницы.
Вполне естественно, что положительный папа всячески старался уберечь сына от сомнительных знакомств, пуская в ход ремень, когда слова не помогали. Однако боязнь родителей Толяна насчёт того, что Серега испортит их единственного отпрыска, была напрасной. Вовсе не Серега, а их ненаглядный сынок выступал зачинщиком большинства драк, лазил без стеснения к девчонкам под юбки и совершал прочие поступки, достойные сожаления. Лучше всего в двух словах охарактеризовать эту парочку мог бы такой выпуклый образ: бездомная дворняга с примесью сенбернара и породистый нагловатый бульдог.
Пожалуй, единственным их сходством была тяга к знаниям. В том смысле, что она отсутствовала напрочь. До двоек, правда, дело не доходило - друзья держались на плаву, купаясь в четвёрках и тройках.
Пройдя вместе все этапы созревания - от ссадин на коленках до водки и плохих компаний, они благополучно избежали и детской комнаты милиции, и увечий, причиняемых шалостями с порохом, пока не вляпались в одну очень скверную историю. Как раз по завершении выпускного вечера они, не известно зачем, грабанули киоск "Союзпечати", поживившись цветными карандашами, почтовыми конвертами и воздушными шариками. Разбивая стекло голыми руками, Серега сильно порезался, забрызгав своим ДНК социалистическое имущество.
Неделю после этого они прятались от возмездия по чужим дачам, питаясь найденными в погребах запасами, уничтожали отпечатки пальцев, прикладывая их к раскалённой плите, и строили планы отступления. Самой гениальной, после покорения Мыса Провидения, им показалась идея вербовки в Красную Армию, и они, не теряя драгоценного времени, посетили военкомат, где написали два заявления с одинаковой просьбой - забрить их в Афган. Они свято верили, что принесут Родине гораздо больше пользы с оружием в руках, нежели со стаканом чефира на нарах. Девушка в окошке сильно удивилась и отказала новобранцам на том глупом основании, что просителям не исполнилось ещё восемнадцати лет. Да и министр обороны не отдал на тот момент никакого приказа.
- Осенью приходите, - посоветовала она.
Тогда раздосадованные неудачей друзья быстренько собрали документы и улетели в областной центр - за высшим образованием.
Эти ли активные действия помогли им, или что другое, но карающий меч правосудия дал в тот раз осечку. Жизнь дарила им ещё один шанс, и они спешили использовать его на что-то более осмысленное. Весь июль они честно штудировали учебники, отказывая себе в малейших удовольствиях, за исключением разве что пива.
Поступать они решили в один институт, но на разные факультеты. Толян с детства болел мотоциклами и потому выбрал автомеханический, а Серега питал неистребимую тягу к проводам, что подтолкнуло его к электротехнике. Не учли они одного: конкурс на специальность Толяна зашкаливал за десять человек на место, тогда как на выбранную Серегой профессию случился недобор. Толян вымучивал трояки, а Серега лишь один раз сорвался вниз до четвёрки. А на последнем экзамене по русскому языку и литературе произошла вполне предсказуемая катастрофа - Толян провалился.
Тем для сочинения дали целых три: первая - что-то вроде "Мировоззрения Наташи Ростовой", вторая - "Чичиков, как выразитель интересов крепостничества", а третья - "СССР - мировой оплот гуманизма и человечности". Не мудрствуя лукаво, Серега выбрал третью, "свободную", как она ласково именовалась, тему. Отложив в сторону совесть и всё доброе, чему учили его семья и школа, он пространно изложил, какие они все зашибательские, за что и получил достаточный в его положении "уд". Толян же легкомысленно решил довериться прелестной вертихвостке Наташе, на чём и погорел. Ему бы для начала со своим жизненным кредо разобраться, или, на худой конец, Чичикова публично заклеймить позором...
Толян уехал домой первым, оставив Серегу наедине с мыслями забрать документы, разделив тем самым судьбу друга, какою бы она ни была. Но что-то его удержало от этого шага - теперь уже и не вспомнишь, что именно. А через пару месяцев пришла короткая, как подзатыльник отца, телеграмма: "приезжай на проводины". Серега бросил всё и помчался на самолёте в родной город.
Водка текла рекой, впервые без упрёков со стороны печальных родителей, а вместе с ней - слёзы. Когда последние гости разошлись, они сели на кухне, обнявшись, и плакали. Не по-мужски это, понятное дело. Но что ещё остается человеку, когда его разлучают с самым дорогим и преданным ему существом?
Они не ленились писать письма, при каждом удобном случае сопровождая их фотографиями. Одна из них, запечатлевшая бравого Толяна возле какого-то грозного орудия, бессменно стояла на Серегиной тумбочке в общаге. Тон писем постепенно менялся: от жалоб и сетований они эволюционировали в направлении обсуждений будущих совместных планов, и вот, наконец, пришла долгожданная весть - Толян возвращался из армии, и первым пунктом его назначения был отнюдь не родительский дом.
Поезд заскрипел, громыхнул и встал намертво, будто уткнулся во что-то ещё более громоздкое, чем он сам. Из вагона показалась возмужавшая, но всё такая же узнаваемая рыжая макушка Толяна, и они бросились в объятья друг друга.
- Серега! - восклицал дембель и тряс друга за плечи.
- Толян! - не отставал от него студент.
От избытка чувств им не хватало слов, поэтому начинать следовало с самых простых.
- Ну что, какие планы? - первым созрел Толян.
- Ты ещё спрашиваешь! Будем гудеть всю ночь.
- А куда двинемся?
- В общагу, конечно. Познакомлю тебя с пацанами. У нас там, знаешь, какая братва!
- Постой, - охладил Серегин пыл друг. - В общагу мы всегда успеем. Давай лучше упадём где-нибудь.