Предложение оказалось неожиданным. Денег у Сереги в кармане оставалось рублей десять, не больше. Как назло, дело происходило перед самой стипендией. Но раз друг зовёт, значит, так надо.
Идея сесть в "железке" оформилась сама собой. Ехать с вокзала никуда не надо, да и потом домой добираться - пятнадцать минут на трамвае. Кабак этот был не хуже других в городе. Разве что не очень престижный, зато с местами проблем он почти никогда не испытывал.
Серега заказал "студенческий комплект". В те редкие, но неизбежные моменты, когда ему приходилось бывать в подобных заведениях, он брал "столичный" салат, антрекот или шницель и на остальное - водки. Когда закуска неизбежно подходила к концу, спасал морс из облепихи, не очень дорогой и полезный.
- Ну, давай, брат! – родил Серега первый тост.
- Давай! – согласился с ним Толян.
Как положено, они поморщились и занюхали выпитое чёрным хлебом. И лишь после этого позволили себе прикоснуться к салату и закурить - сколько раз Серега мысленно представлял себе эту картину!
- Толян!
Он почувствовал мощнейший приступ сентиментальности, испугавшись расплакаться, но его спас подошедший официант.
- Я извиняюсь, молодые люди. К вам гости, - сказал он.
- Какие ещё гости? - удивился Серега.
- Двое. Тихие, скромные, мужского пола.
- Чувак, мы никого не ждём, - попытался вставить своё веское слово Толян, но официанта его возражения не интересовали.
- Ладно-ладно, - усмехнулся он. - Всё понимаю, но кушать не только вам хочется.
Они увидели приближающуюся к ним парочку, но произвела она на них впечатление прямо противоположное.
"Прикольные типы!" - подумал Серега.
"Что за уроды?!" - возмутился Толян.
Глава 3. Для нашего гостя
За столиком, как и было обещано, сидели двое молодых парней. Один - в форме младшего сержанта строительных войск, стриженый, но не до самых корней. В нём без труда угадывался новоиспечённый дембель. Другой - "гражданский". Вихрастый, с зачёсанными за уши и давно немытыми патлами. Как пить дать, студент.
- Привет, мужики! - радостно произнёс коротышка. - Не помешаем?
Он, впрочем, разрешения не испрашивал - сразу плюхнулся на стул и достал папиросу, разминая её по ходу пальцами. Его друг, невообразимых размеров и степени неуклюжести детина, последовал его примеру и занял последнее свободное место.
- Давайте знакомиться, студенты, раз уж нам суждено провести этот вечер вместе.
Панибратское поведение непрошеных гостей Толяну не слишком понравилось, но он решил пока не осложнять отношений. Нужно присмотреться, оценить свои силы.
- Серега, - назвался первым его друг.
- Толян.
- Весьма польщён! - удивил их устаревшим оборотом здоровяк. - Атилла.
- Шнырь, - представился низкорослый. - Дембель отмечаете?
- Ага, - признался Серега, не видя смысла скрытничать. - Два года с друганом не виделись. Полчаса, как на перроне его подобрал.
Толян недовольно скривился.
- А у вас какой повод? – спросил он, чтобы прекратить поток ненужных откровений.
- Блатные мы. С зоны откинулись, - охотно пояснил Шнырь и, заметив на лицах собеседников некое подобие паники, добавил: - Да вы не волнуйтесь. Мы люди тихие. Нас не трогай, и мы никого не тронем. И статьи у нас пустяковые. Интеллигентские, я бы сказал.
Атилла, находившийся в видимом нетерпении вставить своё слово, подтвердил:
- Мой друг допустил растрату во вверенном ему хозяйстве, за что и намотал несколько совсем необязательных годков. Да и то, по одной лишь неопытности и пылкости характера.
- А вы? - машинально спросил Серега.
- А он подделал лотерейный билет, - выдал страшную семейную тайну Шнырь. - Но попался исключительно на жадности.
- Да уж, - покаянно опустил плечи Атилла. - Взяли меня, когда я второй раз выигрыш пришёл получать.
- По одному и тому же билету? - сообразил Толян.
- Истинно так!
История про глуповатого воришку немного растопила лёд между участниками беседы, и Шнырь энергично потёр ладони.
- Вот за это и предлагаю выпить!
Он схватил графинчик, стоявший на столе, и профессионально разлил содержимое на четыре равных порции.
- От каждого - по способностям, каждому - по делам его!
Ловко опрокинув стопку и даже не скривившись, он тут же завертел головой и защёлкал пальцами.
- Эй, гарсон! - закричал он, как бы опережая опасения "студентов" в том, что их хотят элементарно развести на водку, и поймал за рукав проплывавшего мимо официанта.
Тот нехотя затормозил, изобразив на лице ритуальную скуку. Однако это сонливое его состояние длилось недолго.
- Ты, браток, пошустри, - посоветовал ему Шнырь. - И в накладе не останешься. Что у нас на ужин?
Официант, покосившись на Атиллу, который толсто намазывал бесплатной горчицей хлеб и складывал его стопками в рот, повторил содержание меню. Похоже, что оно нисколько не впечатлило клиента.
- Икорки бы, а? - подмигнул Шнырь.
- Да где ж я её возьму?!
- Фруктов? - Опытный урка что-то незаметно положил в оттопыренный карман официанта. - Я сам из общепита. Знаю, что почём. Так что давай, приложи усилия. И хлеба, пожалуйста, без пенициллина.
Его слова и, главное, действия принесли удивительные плоды. Буквально через пять минут стол был уставлен полным перечнем меню, а в одной из тарелок, целомудренно прикрытой обильной зеленью, они нашли бутерброды с красной икрой.
- Я её специально от посторонних глаз спрятал, - пояснил официант. - А то попадёт мне.
- Не беспокойтесь, - утешил его Атилла. – Вы и глазом моргнуть не успеете, как все эти яства исчезнут в наших желудках без всякого следа. Ни один криминалист не придерётся. За свободу! - поднял рюмку он.
Выпили, и Серега вдруг поймал себя на ощущении, что водка, по обыкновению своему, не просится наружу, и вроде даже как бы приятная на вкус.
"Не расплатимся!" – отчаянно пронеслось у него в голове.
Но внимательный Шнырь, от которого ничего не могло ускользнуть, пообещал:
- Всё в порядке, студенты! Сегодня урки гуляют и платят по счетам. На брудершафт!
Переход на "ты" дался легко, несмотря на заметную разницу в возрасте. Серега окончательно осмелел и стал выспрашивать родословную у новых знакомых. Тут, к сожалению, похвастать им оказалось нечем.
- Детдомовские мы, - пожаловался Атилла. - Ни кола, ни двора. Справка вот только об освобождении да все четыре стороны света.
- А в городе у вас знакомые есть?
- Нет. Мы здесь впервые. Проездом.
Серега хлопнул салфеткой по столу.
- Теперь есть! - с пафосом заявил он. - В общаге всем места хватит!
После этих душевных слов он был немедленно расцелован прямо в губы.
Вечер завертелся в развязно-весёлом ключе. Шнырь тренировал официанта, Атилла травил правдивые байки из лагерной жизни, а Серега с Толяном едва успевали проглатывать многочисленные тосты. В голове становилось легко и просторно, как на складе шапок-невидимок.
Аналогичные метаморфозы происходили и с остальными посетителями "железки" - по мере всеобщего опьянения зал превращался в балаган. Знакомства и спонтанные братания чередовались выяснениями осложнённых отношений, женщины казались доступнее и привлекательнее, лица окружающих - милее, да и вообще, распутный и соблазнительный мир выставлял напоказ свои самые замечательные округлости.
Вокально-инструментальный ансамбль, скучавший в начале программы, теперь гремел без продыху. К нему то и дело подходили разгорячённые граждане, совали купюры и просили спеть что-нибудь именно для них, как будто от этого мелодии становились слаще. Руководитель коллектива украдкой забирал гонорар и провозглашал:
- А сейчас для нашего гостя из солнечного Тбилиси прозвучит народная песня "Сулико".
В перерывах между горными мелодиями проскакивали и "Поворот", и "Кто виноват", но Кавказский фольклор со всей очевидностью преобладал. Оно и понятно - у малочисленной интеллигенции быстрее кончились сбережения, а у студентов такая статья в бюджете не предусматривалась вовсе. Апогея события достигли, когда ансамбль подряд три раза исполнил лезгинку и, словно устыдившись жадности, замолчал.
- У них, что, пластинку заело? - поинтересовался в наступившей тишине Шнырь. - Атилла, разберись!
Великан с грохотом поднялся со своего места, потому что стул каким-то нелепым образом приклеился к его штанам, а затем и отвалился так же нелепо. Со стороны могло показаться, что сейчас здесь начнётся веселуха. Впрочем, что там у бывшего зэка, да ещё подвыпившего, было на уме, никто тогда и не догадывался.
Пока Атилла приближался к сцене, саксофонист нервно колотил по кнопкам инструмента пальцами, кося глазами на плывущую к нему глыбу. Но переживал он совершенно напрасно.
- Уважаемый руководитель коллектива художественной самодеятельности, - откашлялся посетитель. - Не могли бы вы внести некоторое разнообразие в ваш репертуар и спеть нам... Ну, хотя бы "Марсельезу"?
- Как вы сказали? - не поверил музыкант.
- "Марсельезу", - терпеливо повторил Атилла.
- Это в принципе возможно, - начал приходить в себя саксофонист. - Только я слов не помню.
- Так я вам напишу, - не растерялся Атилла.
Он действительно вытащил из карманчика пиджака ручку и молниеносно настрочил текст на клочке салфетки. Довольно-таки аккуратным почерком.
Отговорки кончились, и музыканты собрались в кружок на короткое производственное совещание.
- Значит, так. Играем в соль-мажоре. Мелодию помните?
Получив утвердительные кивки, он в самую последнюю секунду спохватился. Нет, не насчёт денег, как могут подумать некоторые.
- Товарищ! - прокричал он в спину Атилле. - А для кого?
- Для вашего гостя из Солнечного, - с готовностью подсказал Атилла.
- Из солнечного чего? - не понял худрук.
- Просто из Солнечного.
- Ага, - сказал исполнитель, но только для того, чтобы побыстрее разделаться с этим странным заказом.
Если бы кто из присутствующих в зале был знаком со словами настоящей "Марсельезы", он бы к середине песни заподозрил неладное, но люди, собравшиеся в тот вечер под куполом ресторана "Железнодорожный", оказались, в некоторой степени, девственны в вопросах революционного искусства. Мелодию, однако, многие признали, поэтому удивленно завертели головами - не гуляет ли здесь кто из партийного начальства? Нет. Ничего похожего. Только торговцы с рынка и босяки.
Последний куплет, заканчивающийся словами "мы проклятья пошлём наркоманам, пусть забьют себе в задницу план", утонул в шквале аплодисментов.
Глава 4. Долгая дорога к дому
Все рестораны в городе закрывались по команде обкома Партии ровно в двадцать три ноль-ноль. Этим обстоятельством легко объяснялся тот факт, почему одновременно на улице оказывалось большое количество воинственно настроенных мужчин. Посудите сами: они все хотели куда-нибудь ехать и что-нибудь совершать. Многих даже тянуло на подвиги, но вместо этого они путались друг у друга под ногами.
- Ты чего здесь стоишь? - докопался до Шныря незнакомый тип в полушубке, едва тот показался на крыльце вокзала.
- Какая тебе собачья разница? - удивился уголовник. - Закон, что ли, вышел, запрещающий стоять выпившему гражданину на свежем воздухе?
- А, так ты ещё и борзый! - возмутился забияка, показательно сбрасывая с себя одежду.
Но не успел он сделать и шага навстречу противнику, как чья-то огромная волосатая рука намертво перекрыла ему дорогу.
- Одень, - ласково произнёс Атилла, протягивая обронённый полушубок. - Простудишься. Я вот тоже, как ты, по молодости хорохорился, зимой без подштанников ходил, без шапки, а теперь, видишь? - он показал на свой шрам.
- Ножом? - участливо спросил парень.
- Нет, это осложнение после гриппа.
- А-а-а... Ну, я тогда пойду.
- Иди, конечно, - легко согласился Атилла. - Деньги на такси есть?
- Есть!
На том они и расстались, и очень вовремя, потому что Атилле резко пришлось переключиться на Серегу с Толяном, которые выпали из кабака, как канарейки из родительского гнезда, потревоженного ястребами. Они сразу заелозили ногами по обледеневшему граниту парапета, отыскивая точку опоры. И нашли её в лице своего нового товарища.
Толян пребывал слегка не в духе, потому что у него сорвалась, как он выразился, "крупная рыба".
- Забудь! Она не пара тебе! - доказывал Серега.
- Почему?
- Во-первых, она старше тебя лет на семьдесят.
- А во-вторых?
- Не всем женщинам нравятся общежития.
- Ерунда! Они любят военных.
- Тогда почему "рыба" сорвалась?
Этот никчемный бесконечный спор прервал Шнырь.
- Ну, студенты, - напомнил он. - Куда ехать?
- В студгрдк, - отчеканил Серега.
- Ясно. Сейчас устроим.
Он рванулся к проезжей части, чтобы поймать таксомотор, однако на поверку дело оказалось не таким уж простым. Едва на горизонте показывалась пара горящих автомобильных глаз, как её тут же перехватывал кто-то более шустрый, догадавшийся устроить засаду выше "по течению". Достопочтенные граждане, ещё недавно пребывавшие в тепле и сытости, теперь были вынуждены скакать по улице в поисках транспорта, окончательно превратившись в дикую толпу. Облака крепчающего мороза дрожали в воздухе, готовясь заживо проглотить отчаявшихся неудачников.
Серега озарился идеей поехать на трамвае, но даже и эти непрестижные экипажи не предлагали своих услуг в виду позднего времени. Один из них, с потушенным светом салона, зародил, было, надежду на счастливый исход, но тут же её и убил, остановившись, не доезжая развилки метров двадцать. Из вагона грузно выбралась вожатая, одетая во всё пролетарское, и стала ковырять ломом рельсы, чтобы перевести стрелку.
- В депо, - констатировал обледеневший Серега. - Здесь у них разворот.
- Хм, - откашлялся Атилла. - Не опробовать ли мне одну старую теорию?
Ни слова больше не говоря, он двинулся в направлении героической женщины, боровшейся с непослушным железом. Обрывки состоявшегося между ними разговора долетали до наших друзей.
- Извините, что отрываю вас...
Далее неразборчиво.
- Ты чо, слепой? Не видишь табличку: "в депо"!
- Я дико извиняюсь...
Неразборчиво.
- Куда санитары в вашем дурдоме смотрят? Это тебе не частная лавочка.
- Мне кажется, мы могли бы...
Опять неразборчиво.
- Сколько?!
Неразборчиво.
- Повтори, чтобы все слышали! И деньги вперёд!
- Ну, что мы, грабители какие? - обиделся Атилла, отслюнявив от толстой пачки оговоренную сумму, и замахал руками товарищам.
Вожатая не разочаровала. Она выжала из стального коня все шестьдесят километров в час, предусмотренные конструкцией, и даже включила в салоне отопление, чего не делала уже лет десять. Шутка ли - пятьдесят целковых. Третья часть зарплаты. Мелькали остановки со случайными силуэтами людей, шарахались в стороны частники.
Толян, продолжая начатую накануне тему, попытался с ней заигрывать в окошечко кассы, но потом отстал, когда женщина, видимо, воодушевлённая успехом, заломила цену.
- Дура какая-то! - резюмировал он, вернувшись к компании.
- Зато водитель первоклассный, - вступился за неё Атилла. - Я бы так не смог.
- За пятьдесят, - вставил Серега. - Я бы и задом доехал.
Шныря, которому понравилась идея, с трудом удалось отговорить от её осуществления. Вместо этого они дружно спели:
Белая акация расцвела под окнами,
распустила ветви, вся она в цвету.
У окна старушка-мать лет уже двенадцать
с Воркуты далёкой сына ждёт домой...
Они вышли на конечной, попрощались со счастливой вожатой, скатились с горки к зданию института и уже через пять минут бодрого шага стояли во дворе общаги, угрюмо мерцавшей тусклыми окнами. Тут их ждала первая за весь вечер неудача. Дверь в общагу оказалась запертой изнутри, и никакие стуки и крики о помощи не производили эффекта. Видать, сегодня дежурил кто-то из "правильных" вахтёров, любящих устав и порядок.
- У вас что, режим? – поинтересовался Шнырь.
- Периодически, - подтвердил Серега.
- Одобряю. Заднего крыльца нет?
- Есть, но мы пойдём другим путём.
Он подобрал приличный по размеру осколок ледяной глыбы и запустил в одно из светящихся окон на втором этаже. Камень разбился вдребезги о кирпичную стену возле форточки, слегка отклонившись от намеченного курса. Серега полез за вторым снарядом.
- Мне кажется, это слишком радикально, - засомневался Атилла.
- Всё пучком! - успокоил друзей Серега. – Это наша 226-ая комната. Лёха ещё не спит.
Второй камень улетел в том же направлении, но на этот раз врезался в жестяной подоконник, подняв фонтан снежной пыли.
Глава 5. Снайпер
Лёха родился в глухой сибирской деревне и прожил там безвылазно восемнадцать лет. Нет, это не значит, что он вообще не покидал пределы родного села. В девятом классе он три раза ходил с товарищами на танцы в соседнюю Макаровку, а однажды, будучи уже десятиклассником, ездил с матерью в район продавать излишки урожая.
Под присмотром отца он пользовался ружьём лет с пяти, а самостоятельно стал шататься с двустволкой по тайге, когда ему стукнуло двенадцать. В свободное от охоты время он посещал школу, удил рыбу и заготавливал на зиму дрова. Эти и многие другие занятия воспитали в нём характер, не подверженный влиянию внешних раздражителей.
Все обитатели их деревни выглядели на одно лицо, и тому имелось вполне научное объяснение: они приходились друг другу родственниками. В той или иной степени. Возможно, именно с целью вырваться из замкнутого генетического круга Лёхины родители и решили отправить сына в институт. Учился он не хуже других, поведение обнаруживал только примерное - а какие ещё критерии нужны для отбора будущих интеллигентов?
Сельскохозяйственное направление они отмели сразу и единогласно, чтобы уж наверняка отрезать возможные пути сына к возвращению. И Лёха, поощряемый морально и материально, поступил на специальность самую что ни на есть городскую. Слово "город" там присутствовало даже в названии.
За два года распутной областной жизни с ним произошли следующие события. Он записался в секцию стрельбы из пистолета и уже через пару месяцев выполнил норматив мастера спорта. Сдал четыре сессии, не провалив ни одного экзамена. На первом курсе, в канун Нового Года напился пьяным, разбил голыми руками окно, но был коварно остановлен дежурным преподавателем во время попытки совершить первый в истории человечества полет без помощи механических приспособлений. После этого к алкоголю он больше не прикасался, не взирая ни на какие угрозы, мольбы и хитрости товарищей.