Преподаватель вздохнул, всем своим видом говоря: вот, полюбуйтесь, кого мы вырастили, кто марширует нам на смену. Но вслух он сказал другое:
- Почётную грамоту выпишу.
- Можно и грамоту.
Они остались с конопатым вдвоём, замерев по стойке смирно возле корзин. Но покой им только снился. Ещё издали заметив преподавателя военной кафедры подполковника Берёзкина, бодро шагающего по направлению к ним, Серега сжался в комок и произнёс короткую молитву о спасении.
- Извини, не на этот раз, - ответил Всевышний.
- Что это за форма? - обратился Берёзкин к Сереге вместо приветствия, тыча пальцем в свитер. - Почему причёска длиннее положенной длины?
Серёга, конечно, мог бы ему возразить, что оказался здесь совершенно случайно, что никакой "военки" у него сегодня нет, и что поэтому на него не распространяются все эти упрёки. Но шанс быть услышанным в разговоре с Берёзкиным всегда стремился к нулю. Уповать приходилось лишь на быстрое возвращение начальника караула.
- Виноват! - рявкнул Серёга, придавая своему лицу туповатое выражение, которое, как подсказывал опыт, нравилось военным людям более всяких прочих.
Но и этот трюк не сработал. Берёзкин только распалился ещё сильнее и сполз в нравоучения, педагогично опуская маты, отчего его речь наполнилась сплошными междометиями и пыхтением. А всё потому, что Серёгины отношения с военной кафедрой вообще и подполковником Берёзкиным, в частности, складывались не самым гладким образом.
Поступив на службу в институт, молодой, подающий надежды капитан Берёзкин взялся за дело не в пример коллегам, которые пили вёдрами водку, приносимую в качестве мзды за экзамены и зачёты, приторговывали военными излишками и заставляли студентов облагораживать их дачи. Часами напролёт он гонял молодёжь по стадиону, учил оттягивать носок и делился различными хитростями: как за шесть секунд надеть противогаз, как уворачиваться от снарядов, как правильно наматывать портянки и носить пилотку. В общем, рвал задницу, как мог.
Нельзя сказать, чтобы его методы отличались особой жестокостью, но они почему-то не нравились студентам, привыкшим к спокойным занятиям в светлых, отапливаемых аудиториях, где удавалось и вздремнуть, и поиграть в "морской бой".
Серега так прямо и признался, глядя ему в глаза, после очередного кросса с препятствиями на тридцатиградусном морозе:
- Зря стараетесь, товарищ капитан. Ведь перед вами стена.
Берёзкин гадко улыбнулся в ответ и велел преодолеть ещё один круг.
Либо его рвение не ускользнуло от начальственного внимания, либо за ним стояла чья-то могучая волосатая рука, но очень скоро, буквально за год, он скакнул на две ступеньки выше по служебной лестнице.
- Может, ему генерала дадут и отправят в Москву? - мечтали студенты.
- Или в Афганистан?
- Да ладно, - говорили другие. - Это он карьеру делает. Выслуживается. Получит три звезды и станет, как все.
Только и оставалось, что уповать на чудо. И терпеть. Двум годам дурдома в армии умные мальчики предпочитали три года цирка в институте.
- С поста тебя снимаю! - наконец, заявил Березкин, вдоволь наоравшись.
Однако обрадоваться освобождению Серега не успел.
- Пойдёшь на кафедру архитектуры и принесёшь оттуда стенд, - приказали ему.
- Товарищ подполковник! У меня занятия через десять минут.
- Отставить!
"Стенд" оказался в количестве четырёх штук. Серега перетаскал их по одному, совершив марш-бросок в общей сложности километров на пять. Листы ДСП, прибитые к деревянным рамам, были украшены фотографиями и вырезками из журналов, свидетельствующими о заслугах Леонида Ильича перед человечеством.
И даже после этого Березкин не сжалился над пленником. Серега сбегал на военную кафедру за знаменем, а потом - за парочкой деревянных автоматов, точной копией АК-74, которые выдавались студентам вместо настоящих, чтобы они не покалечили случайно друг друга. Или ещё кого-нибудь.
Ни о каком продолжении занятий не могло быть и речи. Когда Березкин дал отбой, Серега кинулся прочь из здания института, полагая, что выполнил норму хороших дел на ближайшее десятилетие. Чёрт с ней, со справкой! Не подумали бы, что сбежал - и то ладно.
Глава 22. Философские вечера
Когда Серега вернулся в общагу, измотанный и злой, 226-ая при участии многочисленных гостей обсуждала проблемы мироздания. Прислушавшись к разговору, он догадался, что спор шёл на одну из вечных тем диалектического материализма. Удивительно, но на столе он не заметил никаких остатков пиршества.
Классическую точку зрения отстаивал Ваня Жилкин, а в роли еретика выступал Атилла. Как и положено опытному демагогу, он для начала решил сбить оппонента с толку, вынуждая его доказывать очевидные вещи, отчего они переставали быть таковыми.
- Марксизм учит нас, что форму определяет содержание, - наставительно и авторитетно заявил Иван.
- Я тебя правильно понял, - ехидно осведомился Атилла. - Что вот эта банка поменяет свои первоначальные округлости, если вместо воды мы нальём в неё бензина?
- Это примитивизм, - возмутился Ваня. - Примеры на пальцах.
- Да, но они обладают поразительной наглядностью.
- Представляю, если бы Гегель выражался таким же языком.
- Быть может, ты приведёшь более достойные аргументы в свою пользу?
- Без проблем!
Но кажущаяся лёгкость куда-то улетучилась, едва Ваня попытался увязать один логический посыл с другим. Атилла великодушно помог ему окончательно запутаться наводящими вопросами.
Тогда Ваня перешёл в контрнаступление.
- И что, по твоему, определяет форму?
- Внешняя среда.
Комсомольцы раскрыли рты.
- Она же, кстати, определяет и содержание. Именно поэтому на наших широтах не растут бананы. Пардон! - тут же спохватился Атилла, памятуя о высказанных ему претензиях насчёт примитивизма. - Форма есть особая сущность, которая, выступая своего рода буфером между содержанием и внешними условиями, позволяет содержанию безболезненно мимикрировать, приспосабливаться, развиваться и даже размножаться.
Дед Магдей помотал головой, будто проверяя, на месте ли она, и произнёс:
- А что у Ленина по этому поводу говорится?
- Да в общем-то то же самое, - не растерялся Атилла. - Заключение мира с Германией - яркий тому пример. Ведь не станем же мы утверждать, что в дружбе с империалистическим агрессором состояла суть молодой Советской Республики? Этот мудрый шаг был сделан во имя спасения ростков коммунизма, идеи которого, как мы наглядно видим, процветают и по сей день.
- Точно! И ещё это! - ББМ вскочил на ноги и стал щёлкать в воздухе пальцами. - Блин! Как его? НЭП!!! - заорал он дурным голосом.
Все устремили свои взгляды на Атиллу, ожидая от него одобрения сказанному или порицания.
- Ты отлично ухватил суть, - отозвался оратор.
Когда с основами диамата в первом приближении разобрались, разговор переметнулся на обсуждение смысла жизни. Тут же выяснилось, что Атилла, ещё до того, как сесть на скамью подсудимых, успел защитить кандидатскую диссертацию на родственную тему. Дословно воспроизвести её никто не возьмётся, но что-то типа "воспитания гармоничной личности в условиях развитого социализма". Смыслу жизни в ней посвящалась целая глава... Нет. Две.
Настало время достать блокноты и записывать - ни в одном учебнике такого материала и быть не могло.
- Смысл жизни заключается в его поиске, - безапелляционно объявил Атилла после краткого вступления. - Разумная тварь, именуемая человеком, во что бы то ни стало хочет знать, для чего родилась, и куда после смерти денутся плоды её деятельности.
"Ну, допустим, - отразилось на лицах слушателей. - Дальше что?"
- И тут я бы поделил всех людей на три категории, - продолжил Атилла. - Первая - это те, которые честно ищут, душевно мечутся, так сказать. Пишут романы, становятся проповедниками, совершают революции, включая научно-технические. Каждый свой шаг они переосмысливают и подвергают сомнению. Не знают жалости ни к себе, ни к окружающим.
- И находят? - раздался вопрос из зала.
- Бывает, что да.
- А потом?
Атилла с сожалением развел руками:
- Обычно такой образ жизни приводит к хроническому запою.
- Почему?
- Ну как же! Смысл найден, значит, дальнейшая жизнь становится бессмысленной. Так ведь?
- А те, которые не нашли?
- Продолжают искать. Но всё равно заканчивают запоем, когда иссякают силы и наступает неизбежная усталость.
- Получается, никакой разницы?
- С точки зрения результата - никакой.
Новизна мыслительного подхода Атиллы никого не оставила равнодушным.
- А другие категории?
- А, ну да! Вторая - это те, которые ничего не изобретают сами, но выбирают из предложенных вариантов.
- Как в магазине? - предположил Лёха.
- Точно! Берут, что есть на полках.
- Например?
- Посадить дерево, построить дом...
- Вырастить сына?
- И его тоже. Как вы понимаете, дорогие мои, пьянство здесь ещё более неизбежно. Они сомневаются: то ли выбрали, не переплатили ли.
- Таких большинство, - горько резюмировал Толян.
- Не спешите с выводами, уважаемые коллеги. Мы ещё о третьей группе ни словом не обмолвились.
Народ затаил дыхание.
- Последняя категория вообще не занимается такой ерундой, как поиск смысла жизни. Но поскольку человеческая сущность не позволяет им полностью самоустраниться от этого вопроса, они только и делают, что отвлекают себя от него.
- Горьким? - догадался Серега.
- А чем же ещё?!
Повисла тягостная пауза, которую прервал Ваня Жилкин.
- Как-то ненаучно, - возразил он.
Серега пошёл дальше и обвинил Атиллу в надувательстве.
- Нет, я ещё могу себе представить, чтобы все поголовно пили, - сказал он. - Но чтобы тебя допустили к защите с такими тезисами...
- Ты что, мне не веришь? - обиделся самозванец.
- Нет.
Атилла вскочил с места и ринулся в прихожую выворачивать карманы телогрейки.
- Сейчас, - приговаривал он. - Сейчас.
- Что ты ищешь?
- Удостоверение кандидата наук.
- Ты же его в карты проиграл, - съехидничал Шнырь.
- Разве?
- Ну да.
Компания покатилась со смеху.
- Атилла, может, ты и аборты умеешь делать?
- Женщинам - нет.
Балаган продолжился, а Шнырь между делом прильнул к командирскому уху.
- Ваня, - доверительно прошептал он. - Так дело не пойдёт. Ещё парочка дней, и твои бойцы начнут мародёрствовать. Армия разлагается у нас на глазах.
- Да я и сам вижу! - воскликнул Иван, ни о чём таком и не думавший. - А что делать? Рыть окопы?
- Эх, молодёжь! - упрекнул его Шнырь. - Отправь активистов с обходом по комнатам. Пусть все видят, что мы не дремлем и помним о каждом.
- А повод?
- Да хоть биографию выспросить. Главное - постоянно мозолить им глаза. Чтобы они чувствовали у себя на горле вездесущую любящую длань.
Глава 23. Дед Магдей и его команда
В первый же вечер пребывания в общаге, когда ББМ беспечным первокурсником порхал по коридорам, изучая входы и выходы, его остановили где-то в районе умывальника двое угрюмых типов перезрелого возраста.
- Земеля, - попросил один из них, одетый в облегающую белую маечку, трещавшую под упругими бицепсами. - Одолжи три рубля до стипендии.
При этом он вульгарно положил свою увесистую руку на плечо ББМ и потрепал его по холке - ничего такого, выходящего за рамки приличий. Однако уже в следующую секунду качок обнаружил себя отдыхающим на немытом кафеле в очень неудобной позе. Где-то рядом, судя по звуку, упал мешок картошки, и в размытом предмете, оказавшимся прямо у него перед глазами, он узнал изящный кроссовок товарища.
С того самого момента за ББМ укрепилась репутация бескомпромиссного, хотя и туповатого бойца, напрочь лишённого дипломатических навыков. Собственно, и кличку-то свою - ББМ - он получил именно тогда.
С детства вкусивший, что такое предательство, несправедливость и жестокость, он раз и навсегда решил во всём полагаться только на силу своих рук и быстроту реакции. Занятия каратэ в подпольном клубе окончательно раскрепостили его и дали навыки, необходимые для выживания в джунглях, официально именуемых социумом.
Его любимым развлечением было подойти к кому-либо и попросить:
- Ну-ка, ударь меня.
Тот, кто видел ББМ впервые, всячески тушевался, а кто знал, смело выполнял эту диковинную просьбу. ББМ с легкостью уворачивался и даже не пытался ударить смельчака в ответ. По его мнению, только преодоление реальной угрозы вело к совершенству боевой формы.
Прокол случился с ним только однажды. Кто-то из сокурсников подтолкнул к нему для знакомства скромного, молчаливого паренька. Достаточно крепкого на вид, но не агрессивного. На лекциях он вечно сидел где-нибудь с краю или в углу, и потому благополучно оставался незамеченным. Даже в общаге он жил в самой крайней комнате на самом верхнем этаже, куда не ступала человеческая нога.
- Ударь меня, - попросил ББМ в качестве почина.
Парень не удивился, но повёл себя несколько оригинально.
- Давай, я лучше сломаю тебя пополам? - выступил он со встречным предложением.
- Попробуй, - согласился ББМ, изнывая от любопытства.
Парень молча скрутил его, как и обещал, словно собирался засунуть ББМ в маломерный чемодан.
Они немедленно подружились, и с той поры парня стали называть Железным, хотя многие знали о его феноменальной силе задолго до инцидента - ещё на первом курсе, когда студентов подвергли медицинскому осмотру, Железный лёгким движением кисти сломал механическое устройство для измерения силы рук. Доктор долго искал разбросанные по всему полу пружинки и болтики, соображая, что написать в ведомости. Остановился на максимальной цифре, обозначенной на шкале прибора. К следующему агрегату, измеряющему объем легких, Железного не допустили.
Несмотря на врожденную скромность, Железный любил развлекаться, истязая товарищей рукопожатиями. Всякое приветствие сопровождалось хрустом костей и стонами, отчего студенты старались избегать лишних контактов с силачом. Добавим к этому проблемы потоотделения, и станет ясно, почему Железного не окружали толпы поклонников его таланта.
Чуть ли не единственной забавой, куда его регулярно приглашали, была покупка водки "на тачке"*, поскольку именно там Железный проявлял свои лучшие качества, принося пользу. После совершения сделки он обычно говорил таксисту:
- Ну, мужик, спасибо тебе. Выручил.
И протягивал руку.
- Ты чего это? - испуганно говорил водила, как только оказывался в капкане. - Отпусти!
* Советские таксисты приторговывали водкой с колёс, когда закрывались вино-водочные магазины. Цена одной бутылки превышала десять рублей. Студенты являлись основными потребителями этих услуг.
Железный улыбался и жал ещё сильнее. Через минуту неравного противостояния водитель сам предлагал пересмотреть их договор, и бутылка уходила по цене, ниже магазинной.
Нужно ли говорить, что убойный тандем Железного и ББМ блистал славой не только в общаге, но и далеко за её пределами? Мудрый Дед Магдей пригласил их к себе на "коробку", под своды 228-ой, и они с радостью согласились разделить с ним пищу и кров. Запахи Железного от Деда надежно защищали его прокуренные усы, намертво закрывавшие доступ свежего воздуха, а у ББМ этому мешал сломанный в четырёх местах нос, так что поводы для разногласий у них отсутствовали напрочь.
Втроём они представляли из себя силу непобедимую, обладающую непоколебимым авторитетом. Любая драка или инцидент в общаге происходили при их непосредственном участии. Они выступали миротворцами, наказывали виноватых, раздавали почести и благодарности. Не удивительно поэтому, что гонцами по комнатам Ваня Жилкин отправил именно их.
- Прощупайте, как у людей настроение, - дал им инструкции Шнырь. - Приглядитесь, не страдает ли кто от упаднического духа. Ободрите нужным словом, если что.
- Ясно! - заверил Дед Магдей.
До вечера они успели обойти все четыре жилых этажа, аккуратно занося в тетрадку разнообразные сведения, в том числе и о тех дверях, которые почему-то не открылись перед ними.
- Значит, так, - внушительно начинал Дед Магдей. - Положение тяжелое. Ситуация критическая. Что умеешь делать?
- А что надо?
- Сейчас не об этом. В ССО был?
- Был.
- Лопату держать можешь?
- Могу.
- Хорошо.
- Какими боевыми искусствами владеешь? - интересовался от себя лично ББМ, как правило, безрезультатно.
Заметив какой-нибудь беспорядок в комнате, Дед Магдей давал указание исправить его.
- Есть! - рапортовали студенты.
Некоторым приходилось напоминать, что, собственно, происходит, и какой такой, собственно, отряд. Подписанный ночью документ они либо не помнили вовсе, либо считали плодом усталого воображения. Но таким Дед Магдей быстро вправлял мозги.
- Обошли сто двадцать восемь комнат, - доложил он Жилкину по возвращении. - Всех, кого застали дома, предупредили. В двадцати трёх никто не открыл.
- А о чём предупредили? - встрял Серега.
- Ну, чтобы никуда не уезжали. И были наготове.
- Превосходно! - обрадовался Шнырь. - Что там по телевизору нового слышно?
Это он спросил у Лёхи, который в тот момент пялился в экран.
- Балет.
- А по радио? - продолжил допрос Иван.
- Прокофьев.
- Что именно?
- "Петя и волк".
Проявив инициативу и напористость, ББМ собрал в спортзале десяток человек, выказавших интерес к рукопашному бою. Однако дальше теоретической части на первом занятии им продвинуться не удалось. Если, конечно, не считать традиционных отжиманий.
Отличился и Атилла, проведший инструктаж среди девочек по оказанию первой медицинской помощи, а Шнырь прочитал импровизированную лекцию по искусству выживания в тайге.
Глава 24. Чрезвычайное положение
Деканат, по-видимому, озабоченный теми же самыми думами, что и командир партизанского отряда, организовал в общежитии внеочередную генеральную уборку. С единственной целью - отвлечь студентов от горьких мыслей и напитков.
Даже в обычные дни это мероприятие проходило с большой помпой, но тут руководство факультета мобилизовало все действующие "сантройки"* (по одной с этажа), а также привлекло молодых энергичных преподавателей, прозябающих в самом низу карьерной лестницы. Коментдантша взяла на себя оперативное управление. Возглавляемая ею группа выманила студентов из комнат и очертила фронт работ. По обыкновению ей предлагали опрокинуть стаканчик и растворить текущие заботы в нём, но она, демонстрируя несвойственную твёрдость, отмахивалась от назойливых предложений и двигалась дальше.
* "сантройка" - группа из трёх человек, следившая за чистотой в общаге. Основной её обязанностью было совершать вечерний обход комнат и находить там пыль.